ЛЕКЦИЯ ВТОРАЯ

ЛЕКЦИЯ ВТОРАЯ

Дорнах, 12 марта 1923 года

Из вчерашних рассмотрений вы могли увидеть, что если мы хотим понять человеческие судьбы, а также совместную жизнь людей, то мы не должны заниматься рассмотрением абстрактных природных сил (о которых в обычной науке только и говорится), а надо, как вы видели это вчера, обращаться к тем духовным силам, к тем духовным существам, которые в некотором смысле образуют продолжение ввысь того, что мы называем здесь, в мире внешних чувств, царствами природы. Мы говорим о царствах природы: о минеральном царстве, о растительном царстве, о животном царстве, и мы должны к этому причислить как четвёртое царство также и человека поскольку он является физическим существом; но мы должны подняться ещё выше, и над человеком признать царство Ангелов, а над ним царство Архангелов, Царство Начал и т.д.

Эти последние царства, хотя и недостижимы для восприятия внешних чувств и рассудка, но в жизни людей они принимают значительное участие. Вчера я рассказал вам об их участии в жизни человека, происходящем при смене его состояний бодрствования и сна. Сегодня я хотел бы добавить к этому ещё и другое рассмотрение, а именно рассмотрение человека, поскольку он является существом, проводящем часть всей своей земной жизни внутри духовного мира, из которого он нисходит в своё земное существование, и в который он опять поднимается, когда проходит сквозь врата смерти.

Вы уже знаете из того курса лекций, который я прочитал здесь в прошлом году о философии, космологии и религиозном познании, что человек, прежде чем он спустился на Землю, уже есть совершенно определённо сформированное существо, которое лишь не облачено физическим телом, не связано ещё с физическими силами Земли, но которое, можно также сказать, облечено душевно-духовным, связано с душевно-духовными силами так же, как мы связаны через своё физическое тело и с физическими природными силами. И вот человек, когда он спускается в физически-земное существование из своего до-земного бытия, он приносит с собой до известной степени также и отзвуки тех сил, которые нёс в себе во время своего доземного бытия. Ибо в ребёнке действует ещё духовное, являющееся отзвуком сил, бывших в нас до того, как мы спустились на Землю.

Пока ребёнок растёт, пока ребёнок образует из неопределённых форм свои определённые человеческие формы, он всё ещё находится под влиянием сверхземных сил, среди которых он был до того, как спустился на Землю. И это продолжается в основном до времени его половой зрелости, хотя уже с периода смены зубов оно и ослабевает.

Ибо человек, ведь, формирует своё физическое тело в первые 7 лет своей жизни, а своё эфирное тело, или тело формообразующих сил, в течение вторых 7-ми лет. И в то время, когда он вырабатывает оба эти инструмента своего земного бытия, на него продолжают воздействовать охарактеризованные нами силы духовного мира.

Но я уже вчера сказал, что человек есть не только то существо, каким он является для восприятия внешних чувств и рассудочных представлений, но что он и во время своего земного бытия есть сверхчувственное невидимое существо, состоящее из „Я“ и астрального тела, которые во время сна отделены от физического и эфирного тел. Каждую ночь у взрослого человека его „Я“ и астральное тело покидают физическое и эфирное тела. У ребёнка же, в особенности в первое время его физического земного существования, это соединение и разъединение 4-х членов его существа носит довольно неопределённый характер. В первое время своей жизни ребёнок ещё мало бодрствует; т.е. крепкое соединение “Я”, астрального тела, эфирного тела и физического тела продолжается лишь короткое время. У ребёнка это соединение гораздо менее прочно, чем у взрослого человека. И так мы определённо должны обратить внимание не только на ту внешнюю жизнь человека, которая разыгрывается перед нашими внешними глазами, перед нашим исчисляющим рассудком, но мы должны исследовать и ту другую жизнь, которую проводят “Я” и астральное тело всегда во время состояния сна. И хотя у взрослого продолжительность сна и короче времени бодрствования, но оно по своей значимости для всего комплекса человеческого существа, а в первую очередь для оздоровления и здоровья всего человеческого существа, а тем самым вообще для всей земной жизни имеет гораздо большее значение, как и для всего космического распорядка, чем внешняя физическая жизнь.

Благодаря своей внешней физической жизни человек живёт на Земле совместно с тремя видимыми царствами внешней природы и её силами. Когда же он спит, то его «Я» и его астральное тело находятся вне воздействия этих сил, но это «Я» и астральное тело находятся тогда, до известной степени, в некоем сверхчувственном мире, который, однако, пронизывает земной мир внешних чувств и состоит в связи с этим земным миром. Так что давайте будем строго различать следующее: прежде всего существует некий сверхчувственный мир, в котором человек находится между своей смертью и новым рождением; он тогда проходит через него. Его можно описывать как мир до-земного бытия, или послеземного. Человек сохраняет некоторый остаток его сил для своего земного существования; эти силы действуют ещё сильно на ребёнка, а затем всё слабее и слабее. Во время сна «Я» и астральное тело находятся тоже в сверхчувственном мире, но этот сверхчувственный мир иной, чем сверхчувственный мир доземного бытия. Сверхчувственный мир доземного бытия мало связан непосредственно с земным миром, с его внешними проявлениями. Тогда как тот сверхчувственный мир, в котором приходится быть «Я» и астральному телу от засыпания до пробуждения, состоит в живой связи с земным миром, с тремя царствами его, в которых находится на Земле человек. Этот сверхчувственный мир есть тот мир, который я описал в своей книге «Теософия» как три так называемых элементарных царства. Когда человек бодрствует, то он живёт совместно с тем, что выявляет себя от земных царств вовне; когда же он спит, то он живёт в отношении своего «Я» и астрального тела, совместно с невидимыми сверхприродными существами элементарных царств. Воспринимаемое человеком окружение в обоих этих случаях различно, но в обоих случаях оно, прежде всего, земное. А то, что я описывал вчера как отношенние, в которое человек вступает во время сна к Ангелам, а особенно к Архангелам, это присоединяется к тому, можно сказать, больше сверхприродному отношению к элементарным царствам. Точно так же, как человек, находясь в физическом мире в бодрствующем состоянии принимает пищевые вещества из царства природы для поддержания своего физического и эфирного тел, так и во время между засыпанием и пробуждением в него втекают силы трёх элементарных царств. Это его окружение. В этих трёх элементарных царствах, как вы знаете, мы имеем дело с живыми творческими цветовыми потоками, с творческим миром музыкальных тонов. Там мы имеем дело с тем, что здесь в физическом мире действует лишь словно прикованным к твёрдым материальным предметам; в элементарном же мире оно свободно парит и свободно творит, ибо в этом свободном парении и творчестве, в этих токах и течениях так выражает себя духовное, как здесь вещество выражает себя в физической краске, в физическом звуке. И подобно тому, как физическое вещество, можно сказать, удерживает в своих твёрдых внешних контурах краски, так духовное элементарных царств несёт в потоках и волнах свободно переливающиеся цвета с их многообразной игрой.

Эта жизнь остаётся пока для земного человека, находящегося на современной стадии развития, неосознанной или подсознательной. Но всё же дело обстоит так, что и в этом отношении вполне возможно составить биографию «Я» и астрального тела человека для времени между засыпанием и пробуждением так же, как можно составить внешнюю физическую биографию человека для времени его жизни между пробуждением и засыпанием, поскольку он живёт в физическом теле и эфирном теле.

Но вот, во время земной жизни между рождением и смертью, для этого «Я» и астрального тела можно отметить нечто вполне определённое. И это определённое претерпевает изменение ко времени достижения человеком половой зрелости. Точно так же, как находясь в земном физическом мире человек, стоя на Земле и воспринимая вокруг себя царства природы, может всё же поднять свой взор в космические дали, к небесным светилам, т.е. воспринимать и то внеземное, которое открывается ему физически, так как и «Я» и астральное тело переживает в элементарном мире прежде всего то, что окружает его в качестве элементарных царств от его засыпания до его пробуждения; но человек, находясь в элементарном мире, видит и то, что стоит над ним. И он видит при этом не просто сияющие, мёртвые небесные светила, а он видит существ Высших Иерархий. И он вступает с этими Существами Высших Иерархий во взаимоотношения; об одном из видов этих взаимоотношений, о беседе с ними, я уже говорил вчера. Так что человек от засыпания до пробуждения находится в элементарном мире, переживает там то, о чём я говорил уже в упомянутом курсе лекций, но он и взирает из этого элементарного мира в дали надэлементарного мира, и воспринимает при этом Ангелов, Архангелов и Начал. Но в этом отношении человек весьма существенно изменился, особенно изменился с тех пор, как он вступил в Пятый послеатлантический период культуры, т.е. с 15-го столетия. С того времени как человек выработал в себе интенсивную интеллектуальность, которой ранее у него не было, ему становится не так легко как прежде во время сна найти правильное соотношение между сном и бодрствованием.

Для людей, живших до 15-го столетия, а значит и для нас, для наших прежних земных жизней, для всех этих людей, живших до 15-го столетия, дело обстояло так, что они не были ещё так пронизаны в бодрственном состоянии абстрактной интеллектуальностью. Благодаря этому человек тогда при бодрствовании жил более интенсивно в своём физическом и в своём эфирном телах, и он приносил известную силу из этого физического и эфирного тела с собой в состояние сна, интенсивно переживал элементарный мир, а также интенсивно переживал и то, что он мог лицезреть и воспринимать в царстве Ангелов, Архангелов и Начал. В те более ранние времена своего развития человек получал из доземного бытия нечто такое, что делало его более сильным во время между засыпанием и пробуждением, чем сегодня. И поэтому человек при пробуждении мог переносить из переживания элементарного и надэлементарного мира, которые он имел во время сна, опять нечто такое, что укрепляло его эфирное и физическое тела. До 15-го столетия человек был более сплочённым существом, чем теперь. Теперь у человека дело обстоит так: благодаря тому наследию, которое он приносит из доземного бытия в земную жизнь, у него во всяком случае ещё достаточно сил, проистекающих из духовного мира, для того, чтобы смочь в детстве расти, а также чтобы вплоть до достижения половой зрелости воспринимать в себя и другие, нужные ему факторы развития. Однако, человек сегодня, на теперешней стадии своего развития, не имеет уже непосредственно достаточных сил для того, чтобы во время сна правильным образом ввести и поставить своё «Я» и астральное тело в элементарном мире, если он только не воспримет в бодрственном состоянии спиритуальных познаний.

Дело обстоит определённо так, что то, что человек получал натуральным образом из духовного мира, и то, что оказывало ему помощь в элементарном мире во время сна, также после достижения им половой зрелости, он сегодня уже более не получает. Это связано с тем, что ему надлежит стать свободным существом. Если он в своём детстве не получил при воспитании и учении познаний о духовном мире, то во время сна он чувствует себя хилым. И при этом наступает не только то, о чём я говорил вам вчера в отношении речи, но наступает ещё и нечто совсем другое. Наступает то, что человек, хотя и переживает в надэлементарном мире Архангелов, но он лишён возможности объясняться с ними. Но, чего он уже не может более переживать, или же способен лишь совсем слабо, совсем скудно переживать, это мир Начал. И начиная с 15-го столетия это стало особенностью человека, особенностью человеческого развития, что «Я» и астральное тело во время сна человека жадно стремятся к установлению связи с Началами (Архаями), но не могут их достичь, чувствуют себя по отношению к ним бессильными, как бы в обморочном состоянии, но Начала - Архаи нужны для того, чтобы человек при пробуждении достаточно интенсивно погрузился бы в своё эфирное тело. Поймите меня правильно: вчера я разъяснил вам, что если человек не воспримет никаких спиритуальных познаний, то он во время сна не может узреть Архаев, тогда как он имеет живейшую потребность достигнуть в состоянии сна по отношению к Архаям такой же живой связи с ними, какую он имеет здесь, на Земле, в физическом состоянии в отношении Солнца. Это необычайно важно. И, если достаточно внимательно и верно посмотреть на ход вещей, то это можно даже заметить в характерных исторических событиях.

С людьми, родившимися в нашу интеллектуалистическую эпоху и воспринявшими полностью свойственные ей силы человеческого развития, может произойти под влиянием того, что я вам описал, примерно то же, что с Гёте. Ему пришлось попасть в своеобразную обстановку. Его отец был истинным представителем этой интеллектуалистической эпохи. По отношению к такому отцу, который много занимался его воспитанием, у Гёте, конечно, было чувство: от него не исходит ничего спиритуального, здесь ничего спиритуального я не получаю, мать же его — вы это можете почувствовать, если вы ознакомитесь с её автобиографией, ещё не вросла так в эту интеллектуалистическую эпоху; от неё Гёте имел, как он сам об этом говорит, «радость сочинительства». Да, она ещё не вросла так в интеллектуальное, но с другой стороны, она всё же не могла ему дать так много из того, в чём он нуждался.

И так он подрастал, имея бессознательно следующее чувство: тебе следовало бы, собственно, родиться в другой семье, иметь других родителей. Не поймите моих слов неправильно: Гёте вовсе не был плохим сыном, или что-нибудь в этом роде. В своей сознательной жизни он был вполне порядочным. Но в его подсознании жило нечто такое, что душа его говорила себе: тебе надо бы иметь других родителей. Если бы Гёте имел тогда возможность как-нибудь внешним образом ознакомиться со спиритуальной наукой, то он, возможно, не имел бы так живо этого чувства. Но тогда ещё не было спиритуальной науки. Поэтому в его подсознании это сформировалось в таком чувстве: мне надо бы, собственно, иметь таких родителей, которые жили раньше, которые жили гораздо раньше, а не сейчас. В те более ранние времена родители ещё могли, благодаря той жизненной атмосфере, в которую была погружена их речь и весь образ их жизни, передавать детям то, что необходимо для того, чтобы жить во время сна в элементарном мире так, чтобы затем правильно владеть эфирным телом.

Гёте пытался достичь этого: имеются целые папки его рисунков, и кроме всего он делал для этого всевозможные попытки, но ему, в сущности, так и не удалось полностью охватить своим «Я» и астральным телом своё эфирное тело и правильным образом пользоваться им, Посмотрите на рисунки Гёте, и у вас будет непосредственное чувство: это рисует некое «Я» и астральное тело, и это гениально, но в этом нет ничего от правильного рисунка, от того, что достигается тем, что правильно применяют физическое и эфирное тела. И тот, кто не является филистерским почитателем Гёте, а кто свободно и открыто отнесётся к этому, тот, познакомившись с ранними, юношескими стихами Гёте, почувствует, что Гёте не мог ещё должным образом подойти своим «Я» и астральным телом к эфирному и физическому телам. Он не мог этого. Особенно сильно сказывается это в его молодости. Ну, а лейпцигские профессора уже, конечно, и вовсе не могли дать ему чего-нибудь такого, что позволило бы ему взять из физического мира в элементарный мир то, что помогло бы ему затем правильным образом овладеть своим эфирным телом.

И так продолжало жить это неопределённое чувство, это неосознанное чувство: ты должен был родиться совсем у других родителей, совсем в другое время, в совсем другой обстановке. И так, как это неопределённое чувство всё продолжало жить в его душе, то он не мог этого больше выдержать. И вот в один прекрасный день он почувствовал, тоже не совсем сознательно, но, тем не менее, весьма интенсивно, он почувствовал: да, если бы ты родился в Греции, если бы твой отец и твоя мать были бы греками, то тогда бы ты стал настоящим молодцом.

И это послужило побуждением для его поездки в Италию; чтобы хотя бы в Италии найти живое отношение к другим родителям, к другим предкам, чем к тем, которых он имел в своём окружении. Он искал в себе, так сказать, совершенно не естественным образом, других предков. Он искал своих греческих предков. Ибо на него воздействовало нехорошо то, что после греческой эпохи постепенно проникло в интеллектуалистический мир. И когда он приехал в Италию, то он действительно получил такое ощущение, что его породили греки. И то, что он увидел здесь, привело его к высказыванию тех слов, которые я часто цитировал: «После того, что я здесь вижу, я чувствую, точно я постиг загадки греческого искусства: греки творят по тем же законам, по которым творит и природа, и которые я теперь проследил»... и т.д. Тут почувствовал он, что он получил ту силу, которая нужна была ему для того, чтобы правильно овладеть своим эфирным телом. И тогда он принялся за переработку «Ифигении», которая была им написана раньше, но он был недоволен ею, ибо она была написана, исходя только из «Я» и астрального тела, но не из эфирного тела, и он переработал «Ифигению» в Италии.

В наших лекциях мы уже часто демонстрировали вам эти «Ифигении», - немецкую и итальянскую, чтобы показать, как Гёте совершил здесь некий прыжок в своей эволюции. Этот прыжок и состоит в том, что благодаря впечатлению, которое произвели на него отзвуки греческого искусства в искусстве итальянском, он воспринял в себя ту силу, которая дала ему возможность правильным образом вступить во сне во взаимоотношения с Началами, так что эти Начала, как изначальные силы, могли дать ему то, что правильным образом соединило его с эфирным телом и физическим телом.

Благодаря этому Гёте стал другим, чем прочие люди материалистической эпохи. Замечательно то, что эти люди материалистической эпохи говорят о материи, говорят о физическом мире, тогда как их болезнь и состоит в том, что их физическое тело и эфирное находятся не в порядке. Материалистом становятся как раз потому, что не могут подойти к физическому и эфирному телам, что дух слишком слаб для того, чтобы правильным образом овладеть телом.

Гёте работает, собственно, в течение всей первой половины своей жизни над тем, чтобы правильным образом овладеть своим эфирным телом. И если мы можем вести, так сказать, более или менее основную жизнь, когда мы во время сна имеем возможность вступать в известные отношения с миром Ангелов и Архангелов, то Архаи должны помочь нам правильно координировать жизнь во сне и бодрствовании. Жизнь во время бодрствования физического и эфирного тел ведут благодаря природным силам, внешне воспринимаемым, находящимся в трёх царствах природы. А жизнь во время сна протекает правильным образом, когда человек живёт правильным образом в элементарных царствах во время засыпания и пробуждения, и достигает, исходя из этих элементарных царств, взаимоотношения с Ангелами и Архангелами. Но человеку необходимо ещё и нечто дальнейшее. Видите ли, схематически это можно нарисовать так: в бодрственном состоянии физическое и эфирное тела должны установить правильное отношение к трём царством природы.

Спящий человек, его «Я» и эфирное тело должны установить правильное отношение к трём элементарным царствам, но также к царствам Ангелов и Архангелов. Но ограничиваться соответствующими отношениями со всеми этими царствами — надо точно, это не приводит ещё к правильному нахождению себя внутри них. Этим не достигается ещё правильного соотношения между сном и бодрствованием. Для того, чтобы «Я» и астральное тело правильным образом могли бы правильно выходить из физического и эфирного тела и обратно входить в них, человек должен кроме того иметь правильное отношение и к царству Архаев, царству Начал и к царству Изначальных сил.

Тяготение Гёте к Италии было обусловлено как раз стремлением к установлению правильного отношения к Архаям, к Началам. Эти Начала имеют дело со всем человечеством в целом, поскольку ему приходится быть попеременно то бодрствующим существом, то спящим. И сон не приносит должного укрепления, а жизнь на Земле не приносит тех плодов, которые она должна была бы принести, если не установлено правильного отношения к Началам, которое наступает благодаря развитию человеком в себе тех мощных внутренних сил, которые необходимы для того, чтобы понимать духовную спиритуальную науку.

Для того, чтобы понимать нынешнюю официальную науку, для этого не требуется установления отношений с Началами, ибо её понимают собственно одной лишь головой. Для этого не требуется того, чтобы эфирное тело объяло весь остальной организм. Если же хотят преисполнить всего человека его духовным человеческим существом, тогда необходимо иметь взаимопонимание с Началами.

Эти взаимоотношения с Началами имелись в старые времена атавистическим образом. Тогда Начала ещё так сильно воздействовали на человека в его доземном бытии, что он приносил с собой и на Землю силы, необходимые для его жизни. Но наша современная эпоха тем и характеризуется, что Начала более или менее отступают, более или менее воздерживаются от воздействия на человека при переходе его из духовного мира в земной мир, что оставляет человека при нисхождении его на Землю более слабым, чем это было прежде, и что человек теперь должен сам искать спиритуальное, исходя из своих собственных сил, здесь на Земле для того, чтобы снова придти к взаимопониманию во взаимоотношениях с Началами.

Вы можете, если только у вас есть должное чувство по отношению к таким вещам, как духовные откровения Гёте, очень легко увидеть разницу между Гёте и просто «головным» человеком. Просто „головной человек" может изложить перед вами всевозможные соображения; всё, что он говорит, может быть очень логично. Если же ему приходится выходить за пределы того, что он может объять своей логикой, то он возвращается к своим инстинктам, т.е. к животному в себе, и тогда он становится порою крайне нелогичным. Вам, может быть, и самим приходилось встречаться с этим: существуют сегодня люди, которые могут писать вполне логически книги, но когда встречаешься с ними в обыденной жизни, и когда они трактуют не о науке, где они логически рассуждают, но когда касается обыденной жизни, то можно от них придти в отчаяние, так как тогда прорываются самые обычные эмоции, лишённые всякой логики, самые обычные инстинкты. Можно сказать: исходя из головных соображений возможно строить необычайно красивые теории, но они не находятся ни в какой связи со всем человеком. Вы можете вспомнить известную историю, очень типичную, она постоянно встречается, о том, что некий школьный учитель, имеющий необычайно хорошие педагогические теории о том, как надлежит воспитывать детей, как надо приучать их сдерживать свои эмоции и свои страсти и т.д., он проповедует об этом ученикам, но приключилось так, что один из учеников, из шалости, опрокидывает чернильницу... И вот учитель орёт вне себя на ученика: вот к чему привело то, что ты дал волю своим страстям! Если бы ты был логичен, разумен, то ты не стал бы опрокидывать чернильницы! Я...!... И тут он хватает стул и с силой ударяет его об пол... Теоретически он очень хорошо объясняет, исходя из головных понятий, как надо утихомиривать страсти, но вот он ударяет стулом, может быть ломает его ножку, или ещё что-нибудь в этом роде. Это, конечно, крайний случай, но подобные вещи происходят постоянно.

Так что возьмём, с одной стороны, такого головного человека, а с другой стороны – Гёте, и везде вы увидите, во всех частностях его жизни, но также и во всех его высших духовных деяниях: он целостный человек, он не просто головной Гёте, а в нём живёт целостный человек, называемый Гёте.

Видите ли, у очень многих великих умов мировой истории, при ознакомлении с ними, можно вообще забыть о человеке. Получаешь впечатление, что здесь — только голова. Не правда ли, какой интерес представляет для людей Ньютон, кроме своей головы? В истории Ньютон продолжает жить лишь как голова. А вот Гёте, как просто голова - немыслим. О Гёте знаешь, что он везде, даже в своих мельчайших понятиях, остаётся цельным человеком. Это видно особенно ясно во второй части «Фауста», но также и в «Вильгельме Мейстере», в этих двух, можно сказать, наиболее интересных произведениях Гёте. Если имеют для этого достаточно чутья, то увидят, что в произведениях своего духа он всегда остаётся цельным человеком.

И это то, в чём нуждается наш век: из голов сделать опять цельных людей. У современного человека — это так только, между прочим, что-то подвешено к голове. Ибо то, что они совершают для внешней жизни, это совершают они руководствуясь только головой. А, например, руки это просто инструмент. Подумайте о том, что многие люди имеют сегодня уже такой почерк, который мог бы быть легко заменён какими-либо подвешенными к голове пишущими приборами. Если бы человек почувствовал, что в его руках живёт духовное, а ведь письмо осуществляется руками, если бы люди почувствовали бы это, тогда стало бы вообще невозможным вести обучение письму так, как оно ведётся сейчас, ибо это обучение письму есть только лишь головное обучение, при котором руки используются только как внешние инструменты, как машины.

И действительно то, что подвешено к голове стало у современного человека в большей или в меньшей степени машиной. Это стало возможным вследствие того, что - если можно так выразиться - тот флюид, или же флюидическая сила, с помощью которой душевно-духовное человека овладевает своими физическим и эфирным телами, может правильно развиваться только тогда, если человек установит правильное отношение к Началам. Если вы прочтёте мой «Очерк Тайноведения», то вы найдёте там, что Архаи были первыми из сверхземных существ, приступивших к развитию человека ещё во времена древнего Сатурна. Затем к ним присоединились Архангелы, и только тогда образовался человек. И они, опять-таки, первые из тех, кто должен покинуть подсознание человека и достичь которых опять человек должен исходя из своего сознания.

Но это мы сможем только, если мы во время своего бодрствования разовьём достаточно крепкие силы, потребные для понимания спиритуального познания. Тогда мы достигнем того, что у нас окажется сердце и способность восприятия и постижения для того, что там, во внешней природе, в которой мы живём как физические земные люди, есть ещё и нечто другое, кроме того, что мы переживаем в бодрственном состоянии своим нормальным сознанием.

Давайте вернёмся ко времени старой медицины, тогда никто из людей, занимающихся медициной, подумать не мог о том, чтобы заниматься лечением только изучая внешние абстрактные природные силы и природные вещества. Тогда люди работали в своих лабораториях, если можно так назвать те места, где они работали таким образом, что из всех процессов природы им просвечивали навстречу дела элементарных сил. Люди, собственно, всегда спрашивали: что происходит за внешними процессами, такими, например, как взаимодействие серы с другими веществами, что происходит за этими лишь внешними процессами? Как действуют в этих процессах существа элементарных царств? Люди производили свои эксперименты затем, чтобы, так сказать, подслушать, как высказывали себя существа элементарных царств, как они обнаруживают себя в мире внешних чувств при таких, например, процессах, как при превращении одного вещества в другое, когда одно вещество соединяется с другим или выделяется из другого; обращали особое внимание на происходящее при этом изменении цвета. Ещё Парацельс (1493-1541), когда он описывал серу, соль или ртуть, говорил при этом не об обычных физических веществах, а о том, что он мог подметить как проявления элементарных царств при тех превращениях, которые претерпевали эти вещества. Поэтому невозможно правильно понять Парацельса, если принимать его выражения так же, как они применяются в современной жизни, ибо он повсюду имеет в виду то, что выказывает себя из элементарного мира. Но в этом-то и заключены целительные силы. Там находятся действительные целительные силы. В том, что вы только внешне видите у какого-либо растения, в том, что вам, например, показывает внешний вид такого растения, как безвременник осенний, вы не увидите характерных для безвременника целительных сил. Если вы захотите увидеть характерные для безвременника целительные силы, тогда вам надо поглядеть на безвременник при его цветении, когда он проделывает это своё, такое наглое, изменение цвета: ибо тогда элементарное существо покидает его, убирается из него и вызывает изменение окраски через соответствующий процесс. Ну, вы знаете, когда чёрт убирается, то он оставляет после себя зловоние. Элементарные сущности выявляют себя также своей наглостью в изменении цвета.

В такого рода изменениях надо увидеть, как в основе их находятся процессы элементарного мира. Но в этих элементарных процессах живёт, ведь, и душа человека во время между засыпанием и пробуждением: его «Я» и астральное тело. Там она тогда живёт. И если вы когда-нибудь хотите придти на помощь какому-либо природному процессу, происходящему в человеке так, чтобы вызвать потребный целительный процесс, то надо принять во внимание следующее: если вы оставите больного человека в том же состоянии, в каком он находится, то он переходит из состояния сна в бодрственное и обратно неупорядоченным образом. Если же вы ему дадите какое-либо вещество, скажем из растительного мира, имеющее отношение к какому-либо совершенно определённому существу, то человек воспримет здесь в своё тело нечто такое, что даёт его астральному телу в напутствие его вступлению в элементарный мир определённую силу, так что там оно, как душевно-духовное существо, сможет установить должное отношение с определёнными элементарными существами. При пробуждении человек это вносит в себя, и оно действует оздоровляюще. Оздоровляющее действует собственно не само вещество, а оздоровляюще действует то состояние, в которое приводят человека под влиянием этого вещества, состоящего в связи с элементарным миром, и эта его связь с элементарным миром переносится на человека. В сущности, при многих болезнях вы можете спросить: что должно измениться у человека для того, чтобы он мог иным образом, чем он привык к этому как больной, совершать свой переход ко сну и возвращаться к бодрственному состоянию так, чтобы он мог выздороветь? По большей части изучение процессов лечения есть изучение способов тех необходимых изменений состояний человека, которые связывают его выявление в физически-чувственном мире с выявлением его в элементарном мире.

На такие выявления, на такую деятельность в элементарном мире ещё можно было указывать прежде в те времена, когда Архаи, Начала находились ещё в живом общении с человеком. Сегодня уже это невозможно, если только пользоваться обычным сознанием, а не прибегать к духовному познанию. Надо обратиться к духовному познанию. И тогда получат постепенно опять некоторое понимание, сначала просто с помощью здорового рассудка, как надо устроить эту смену состояний бодрствования и сна, между пребыванием в физическом мире и в элементарном мире, для того, чтобы вызвать целительные процессы.

Так что вы видите: необходимо не только то, чтобы человек установил правильное взаимоотношение, взаимопонимание речи с Архангелами, как об этом я вчера говорил, но необходимо, чтобы человек, с помощью того, более сильного развития воли, которая необходима, чтобы понять духоведение, опять вступила бы в более интенсивные взаимоотношения с Архаями. Тогда для него станет само собой разумеющимся совсем другой способ познания, чем тот, который сегодня ему преподаётся. Это то, чего люди сегодня так боятся. Для того, чтобы изучать духовную науку, требуется развитие воли. Те понятия, те идеи, которые получают в духовной науке - их необходимо воспринимать с внутренне развитой волей, с внутренней активностью. А этого теперь люди не любят. Им хотелось бы оставлять свою волю в полном покое, и представлять познаниям спокойно демонстрировать себя без того, чтобы самому активно реагировать на это, а затем привести в колебательное движение свой мозг, чтобы всё само собой так укладывалось. И больше всего многим людям хотелось бы, чтобы вместо лекций им просто продемонстрировали бы фильм, при котором просто не надо было бы думать о том, что делается, но при котором можно было бы безо всякой внутренней активности этому отдаваться и лишь глядеть: тогда от этого остаются впечатления в глазу, эти образы дают далее отпечатки в мозгу... Это повторяют возможно чаще, так что оно, наконец, интенсивно запечатлевается, и вот теперь оно освоено! Но тогда, ведь, становятся настоящим автоматом, духовным автоматом; при этом не превращают во внутреннюю активность то духовное, что получили, а лишь ограничиваются его запечатлением, становятся духовным автоматом... Не хотят, например, познать человеческий организм, ибо для того, чтобы его познать, для этого совершенно необходима внутренняя активность. Невозможно понять человека, если не подходить к человеку с внутренней активностью, если не воспринимать также и таких идей, как те, которые сегодня перед нами были развиты. Но, конечно, можно и без внутренней активности попробовать ваять, например, антипирин и посмотреть, как он действует на человеческий организм; как он действует, если его принять? Это пробуют, и тут не требуется никакого понимания человеческого организма, а лишь смотрят, как это внешне действует. И это запоминают. И если повторять это достаточно часто, то можно и рецепт написать. И таким образом, без познания человека, становятся автоматом. И большая часть нынешней жизни протекает именно таким образом.

Но жизнь призывает нас опять к внутренней активности, к внутреннему развитию воли. Это как раз то, чего юность хочет от старости. Молодёжь хочет: старшее поколение должно нам дать то, что помогло бы нам правильным образом вступить в беседу с Архангелом. И старшее поколение должно воспитать нас так, чтобы мы стали в правильное отношение к Архаям. Ибо так говорит молодёжь до того времени, пока мы не станем взрослыми, мы должны оставаться на попечении взрослых, но в воспитании старшим поколением заложено это тяготение к пассивности, к кинофильму.

Это другая сторона молодёжи, её более внутренний аспект, как я показал вчера. Всё призывает современного человека стать цельным человеком, не отдаваться лишь пассивно идеям, притекающим к нему извне, но развивать внутреннюю активность, переживать с внутренней активностью также жизнь мыслей, идей, переживать, пронизывая их волей. Но для этого человеческая натура сегодня во многих отношениях чересчур слаба, чтобы не сказать, чересчур труслива, ибо человек сразу же, как только он обратит свою волю на какой-нибудь комплекс идей, начинает опасаться, а не будет ли это необъективным? Ведь это я сам образую себе эти идеи. Человек боится образовать сперва свою волю так, чтобы его воля могла бы переживать в духовном мире, следовательно нельзя пережить и объективного. Ибо без воли ничего нельзя пережить в духовном мире, следовательно нельзя пережить и объективного. Конечно, воля, обусловленная эмоциями, воля, зависящая лишь от физического тела, или, самое большее от эфирного тела, такая воля вообще не сможет проникнуть в духовный мир. Она сделает человека только головным человеком. Голова — пассивна: так же как она сама не может ходить, а лишь позволяет носить себя, она может только пассивно отдаваться тому, что как кинофильм развёртывается перед нею.

Для того, чтобы перейти к спиритуальному, человек должен быть целиком деятельным участником работы в мире. Это вытекает из всех наших рассмотрений всё снова и снова. И это должно стать сегодня внутренним стимулом нашего духовного ока. Об этом я буду говорить в следующую пятницу.