Глава 16 Университет внутренней алхимии

Глава 16

Университет внутренней алхимии

Первый вопрос:

Ошо,

Да и нет!

Человек – это дилемма, он одновременно и «да», и «нет». Тут нет ничего ненормального, это нормальное состояние человечества. Человек – это наполовину земля, наполовину небо; отчасти материя, отчасти сознание; отчасти прах, отчасти божество. Человек – это напряжение. По словам Фридриха Ницше, это «веревка, натянутая между двумя бесконечностями».

Прошлое – это прошлое животного, а будущее – это будущее Бога. И между ними находится человек – наполовину животное, наполовину ангел. «Нет» происходит из прошлого, «да» – это возможность будущего. Сомнение происходит из темноты, а доверие – это побочный продукт света. Высшее «Я» внутри тебя всегда доверяет, а низшее хитрит и всегда сомневается. И ты, такой, каков ты сейчас есть, это и то, и другое.

Человек по своей природе шизофреничен. Шизофрения – это не болезнь, не патология, это состояние нормальных человеческих существ. Она начинает выглядеть как патология лишь тогда, когда доходит до крайности, когда «да» и «нет» разделены настолько, что нет даже «и», которое могло бы их соединить. Когда они становятся несоединимы, это превращается в патологию. В остальных случаях человек всегда пребывает в определенной двойственности, в состоянии «или-или». Никакое другое животное не находится в таком состоянии. Собаки – это просто собаки, львы – это львы, деревья – это деревья, а скалы – это скалы. У них нет никакой двойственности, нет разделения.

Человек двойственен, раздвоен, разделен. В этом его несчастье, но в этом и возможность его блаженства. В этом его страдание, но из этого страдания может родиться экстаз. Ни одно животное, за исключением человека, не может быть экстатичным. Вы когда-нибудь видели экстатичных животных – в таком состоянии экстаза, как Будда, Рамакришна? Невозможно найти животное, которое было бы настолько экстатичным. Даже розовый куст со множеством прекрасных цветов не бывает экстатичным в том же смысле, что Иисус. Розовый куст – это просто розовый куст; нет ни избытка, ни переполнения, ни ликования. Это просто реальная действительность – не то, что происходит нечто невероятное, не то, что снизошло нечто свыше, не то, что случилось постижение Бога, не то, что возник свет, проникнувший в глубочайшую сердцевину вашего существа, и вы наполнились им и стали просветленным.

Летящая птица свободна, но она ничего не знает о свободе. Только человек, даже если он заключен в тюрьму, знает, что такое свобода. Отсюда, с одной стороны – страдание и рабство, а с другой – мечта о свободе. Реальность, уродливая реальность, и возможность, сияющая невообразимо ярким светом.

Человек может страдать так, как не может страдать ни одно животное. Вы когда-нибудь видели животное, которое горько рыдает, проливает слезы, совершает самоубийство? Вы когда-нибудь видели животное, которое смеется, смеется глубоким смехом, исходящим из живота, сотрясающим самые его основы? Нет, все это возможно лишь для человека. Отсюда величие человека, отсюда его достоинство, и отсюда также его беспокойство.

Это беспокойство по поводу того, совершите вы что-то или нет, случится это на этот раз или нет. Это беспокойство – естественное следствие двух диаметрально противоположных возможностей: вы можете провалиться в ад или же вознестись на небеса.

Человек всего лишь лестница, и вы движетесь по этой лестнице, как мячик на резинке. В какое-то мгновение вы на небесах, а в следующее мгновение – в аду. В какое-то мгновение неожиданно возникает залитая солнцем вершина, а в следующее мгновение – самая темная долина из всех, какие когда-либо вам встречались. В какое-то мгновение – любовь и щедрость; а в следующее мгновение – гнев и скаредность. В какое-то мгновение сердце расширяется настолько, что может заключить в себя весь мир, а в следующее мгновение вы становитесь таким подлым, что не могли даже предположить, что способны на такую низость. Человек, как маятник, непрерывно движется между этими бесконечностями.

Твой вопрос важен, поскольку касается каждого. Это даже не вопрос, а нечто гораздо более существенное. Это проблема, и ответ здесь не поможет; должно быть найдено какое-то решение.

А возможных решений два. Одно – отступить назад и довольствоваться своей животной природой. Быть удовлетворенным – именно так пытаются делать миллионы: пить, есть, спать и забыть о более высоких вызовах, бросаемых жизнью. Ешьте, пейте и веселитесь, поскольку завтра нас уже не будет, – так рассуждает материалист.

Материалист принял низшее «Я»; он отрицает высшее «Я» просто в качестве самозащиты. Он отрицает его не потому, что знает, что высшего я не существует; нет, он вообще ничего о нем не знает. Он отрицает его, потому что, если не будет отрицать, он снова окажется в ситуации «или-или». Снова у него будут проблемы, снова нужно будет что-то делать, снова он лишится покоя. И снова его ждут странствия, скитания, дискомфорт, неудобства и опасности путешествия.

Лучше заявить, что высшего не существует, что Бога нет, что никакого Бога никогда и не было, что души нет, что нет ничего внутреннего, что у человека нет внутреннего мира, что человек лишь то, что он есть снаружи, что человек – это его поведение, и внутри у него нет никакой души.

Именно этому учили так называемые ученые-психологи, бихевиористы, от Павлова до Б. Ф. Скиннера, – тому, что человек – всего лишь поведение. Внутри никого нет, точно так же, как никого нет внутри машины. Машина – это функциональное образование, в ней нет органического образования, нет души. Вы можете ее разобрать, а затем снова собрать.

Именно на это надеются ученые: что рано или поздно они научатся разбирать человека и собирать его заново. По крайней мере, теоретически это кажется им возможным. Но это невозможно. Человека нельзя разобрать и собрать заново, потому что в нем есть кое-что немеханическое. И эта немеханическая часть – его красота и великолепие. Однако лучше ее отрицать; это делает жизнь более простой, менее беспокойной, менее проблематичной. Вы можете по-прежнему жить поверхностной повседневной жизнью, полной так называемых удовольствий, – есть, пить и веселиться.

Те, кто принимают такое решение, отвергают возможность, о которой говорит Атиша. Они отвергают возможность стать богами. Они соглашаются на что-то очень низкое, очень дешевое; они упускают нечто очень существенное. Да, со своим низшим «Я» вы можете чувствовать себя спокойно, вы можете договориться с сомневающимся «Я». Но тогда не будет роста. И не будет экстаза, потому что внутри вас никогда не родится будда. Вы никогда ничего не узнаете о сознании Христа. Вы останетесь в темноте – конечно, вам будет удобно, но что толку от этого удобства?

Гораздо ценнее творческая неудовлетворенность, гораздо ценнее опасность неизвестности, гораздо ценнее бесприютные скитания в поисках подлинного дома.

Религия для тех, кто не принимает низшее как начало и конец всего. Помните: я не призываю отвергать низшее, поскольку существуют глупцы, которые впадают в другую крайность. Одна разновидность глупцов отрицает высшее, утверждает, что его нет, и успокаивается на низшем. Другая разновидность глупцов отрицает низшее, утверждает, что низшего нет, что есть только высшее. Одни говорят, что Бог – это иллюзия, а истиной является мир. Другие говорят, что мир – это иллюзия, а Бог – истина.

С моей точки зрения, глупы и те, и другие, поскольку и те, и другие делают одно и то же. И те, и другие хотят покоя, удобства; и те, и другие отрицают полярную противоположность, и те, и другие отрицают возможность любого внутреннего напряжения. Запомните: именно внутреннее напряжение делает вас живыми. И чем больше напряжение, тем вы живее.

Вам это знакомо, вы это уже ощущали. В большей или меньшей степени это испытал каждый – притяжение к противоположности. Мужчина притягивается к женщине, и наоборот – почему? Отрицательный полюс электричества притягивается к положительному полюсу, и наоборот – почему? Почему происходит это притяжение к противоположности? Потому что именно в этом притяжении возникает жизнь. Как можно в этом напряжении оставаться мертвыми? Именно в этом напряжении вы начинаете пульсировать.

Те, кто успокаиваются и выбирают одно за счет другого, застаиваются, мертвеют. Материалист становится поверхностным, а ваш так называемый спиритуалист тоже становится фальшивым. Ваш так называемый материалист живет поверхностными удовольствиями, а ваш так называемый спиритуалист живет в воображении, в фантазиях. Оба упускают жизнь с ее животворными состояниями напряжения. Человек должен жить и тем, и другим, не отрицая ни то, ни другое, и так, чтобы обе части дополняли друг друга. «Да» не обязательно должно противостоять «нет»; нет никакой необходимости в том, чтобы «нет» противостояло «да». Они могут определять друг друга, они могут питать друг друга.

Именно на это направлены все мои усилия. Я даю вам новый завет о том, что земля и небо должны приниматься одновременно. Душа и тело, мир и Бог должны приниматься одновременно. В низшем нет ничего плохого, низшее должно стать основанием для высшего. Низшее должно функционировать в качестве фундамента; если вы его отвергнете, у вас не будет основания.

Именно поэтому религиозные страны, такие как Индия, становятся все беднее, беднее и беднее. Они лишились своих оснований и стали очень фальшивыми. Как можно быть честным, если отрицать то, что вас окружает и так реально? Как можно быть честным, утверждая, что мир – это иллюзия, майя? Вы знаете, что это не так.

Даже человек, утверждающий, что мир – это майя, не пытается пройти сквозь стену; он проходит через дверь. Если и то, и другое – майя, иллюзия, то какая разница? Какая может быть разница между двумя иллюзиями? Одна немного менее иллюзорна, а другая – немного более? Даже человек, утверждающий, что мир – иллюзия, не начинает питаться камнями. В чем тогда разница между хлебом и камнями? И то, и другое – иллюзии; и то, и другое – сны.

Отрицая мир, вы теряете связь с реальностью. Именно это произошло на Востоке и особенно в Индии. Индия потеряла ощущение реальности, утратила свои корни в земле. Она стала незаземленной, немного призрачной. Таково мое ощущение Индии: Индия – это призрак, утративший свое тело. И ответственность за это лежит лишь на ней самой. Ей не хватило храбрости, чтобы принять полярные противоположности. Индия стала бедной, стала уродливой, стала больной.

Индия сделала этот выбор, с тем чтобы свободнее общаться с высшим. Однако высшее может существовать лишь вместе с низшим; это еще один чрезвычайно важный факт, о котором следует помнить. Низшее может существовать без высшего – оно останется нереализованным, но оно может существовать. Высшее же не может даже существовать без низшего.

Невозможно построить здание – храм, церковь – без фундамента. Однако можно построить фундамент, не создавая храм. Это возможно, поскольку сначала появляется низшее, а высшее появляется позже. Может случиться так, что низшее появилось, а высшее – еще нет.

Восток попытался достичь высшего без низшего, построить храм без фундамента. А такой храм может существовать лишь в воображении; в реальности его быть не может. И это порождает лицемерие. В Индии воцарилось величайшее в мире лицемерие. Это лицемерие заключается в следующем: нам приходится жить в низшем, потому что низшее – это реальность, и нам приходится отрицать его и говорить о высшем. А поскольку низшее отрицается, высшее не может быть чем-то осязаемым; оно состоит из грез. В результате люди очень сильно одержимы деньгами, но говорят о Боге; они одержимы политикой и властью, но говорят о Боге. Это не идет дальше разговоров.

На Западе произошло в точности противоположное. Там приняли низшее, по той же самой причине: если есть лишь что-то одно, можно расслабиться. Если есть лишь что-то одно, можно отбросить творческую неудовлетворенность. Отсюда притяжение к единственному, и это – притяжение к самоубийству.

Представьте себе мир, в котором существуют одни только мужчины и нет женщин. Конечно, в нем не будет напряжения. Будет великое братство, все будут веселыми – в буквальном смысле веселыми[18]! Однако в такой жизни нечто будет утрачено, нечто очень важное – в ней не будет напряжения. Это похоже на ситар с ослабленными струнами: вы не сможете создать музыку. Вы должны туго натянуть их – только тогда вам удастся извлечь музыку, только тогда скрытое сможет стать проявленным. Как можно создать музыку, если струны на ситаре ослаблены? Они должны быть натянуты с определенной силой. Только великие мастера знают, какое натяжение правильное. А при правильном натяжении возможна самая прекрасная мелодия.

Я учу вас правильному напряжению между низшим и высшим, между телом и душой, между землей и небом; правильному напряжению без антагонизма. Низшее не должно отвергаться ради высшего, равно как и высшее не должно отвергаться ради низшего. Они существуют вместе, это два аспекта единой реальности, они проникают друг в друга.

Поэтому я не призываю вас отбросить свои сомнения, не призываю отбросить свое «нет». Я говорю: пусть ваше «нет» станет напряжением для вашего «да», пусть ваше «нет» станет фоном для вашего «да». Пусть ваше «нет» создаст контекст, в котором это «да» будет более значащим. Только из контраста возникает смысл. Вы пишете белым мелом на черной доске – почему? Потому, что лишь на контрастном фоне белый цвет проявится, станет ярким и отчетливым. Пусть «нет» станет черной доской, а «да» – белой надписью на ней.

Ваше доверие не должно быть слепым, ваше доверие должно быть доверием с глазами. Ваше доверие не должно быть бессильным, доверием, которое доверяет, потому что вы не в силах сказать «нет». Ваше доверие должно быть живым, сильным и энергичным. Тогда ваше доверие сможет говорить «нет». Говорите «да», одновременно сохраняя в себе способность сказать «нет», и вы удивитесь – ваше «да» будет обладать такой остротой, такой яркостью, такой разумностью! В таком случае оно не слепое; у него есть глаза, чтобы видеть.

Используйте «нет» как фундамент для «да», используйте сомнение как удобрение для розового куста. Используйте все, что дал вам Бог. Не следует отвергать ничего, вообще ничего; все должно быть впитано, поскольку не бывает ничего несущественного или неважного. Даже если временами что-то выглядит несущественным и неважным, даже если иногда что-то выглядит безусловно вредным и ядовитым, не следует это отвергать. Не следует это выбрасывать, потому что позднее, став мудрее, вы об этом пожалеете, поскольку в какой-то ситуации, где-то на пути, вам это понадобится. Бывают моменты, когда яд нужен как лекарство. Бывают моменты мудрости, когда достаточно одного прикосновения мудреца, чтобы яд стал нектаром.

Я хочу, чтобы вы стали алхимиками. Это алхимическая школа, университет внутренней алхимии. Мы пытаемся превратить обычный металл в золото. Поэтому запомните: я принимаю также и ваше «нет», мне нравится также и ваше «нет». Я принимаю все, чем вы являетесь. Я принимаю и все то, чем вы не являетесь, даже это. Вы приняты такими, какие вы есть, и такими, какими вас нет. Вы приняты во всей полноте.

С моей стороны не может быть отрицания чего бы то ни было, может быть только трансформация.

Второй вопрос:

Ошо,

Что такое эго? Оставаясь непросветленными, всегда ли мы функционируем через эго, или бывают мгновения, когда мы от него свободны?

У человека нет центра, отдельного от центра Целого. У Существования есть лишь один центр; древние называли его Дао, дхаммой, Богом. Теперь эти слова устарели; вы можете называть его истиной. У Существования есть только один центр. Не существует многих центров, иначе вселенная, универсум, на самом деле была бы не универсумом, а превратилась бы в «мультиверсум». Это единство, и поэтому она называется универсумом; у нее только один центр.

Однако над этим следует немного помедитировать. Этот единственный центр является моим центром, вашим центром, центром каждого человека. Но единый центр не означает, что вы лишены центра; единственность этого центра просто означает, что у вас нет отдельного центра. Давайте выразим это по-другому. Вы можете нарисовать много концентрических кругов с общим центром, множество кругов. Вы можете бросить камушек в спокойное озеро: от падения камня возникает единственный центр, а затем образуется много концентрических кругов, которые продолжают распространяться до самого дальнего берега – миллионы концентрических кругов, но у них всех единый центр.

Каждый может заявить, что этот центр – его собственный. И в каком-то смысле это его центр, но не только его одного. Эго возникает вместе с этим заявлением: «Центр принадлежит мне, он отдельный. Это не ваш центр, это мой центр; это я». Представление об отдельном центре – вот корень эго.

Когда рождается ребенок, он приходит в мир без собственного центра. В течение девяти месяцев в материнской утробе он функционирует, используя центр матери в качестве своего собственного; он не отделен. Затем ребенок рождается. И тогда с практической точки зрения становится полезным считать себя имеющим отдельный центр, иначе жизнь станет очень трудной, почти невозможной. Чтобы выжить и бороться за выживание в жизненной битве, каждый нуждается в определенном представлении о том, кто он есть. И ни у кого нет никакого представления. На самом деле, ни у кого и не может быть никакого представления, потому что в своей глубочайшей сердцевине вы – тайна. У вас не может быть никакого представления о ней. В своей глубочайшей сердцевине вы не отдельны, вы всеобщи.

Именно поэтому, если вы спросите Будду: «Кто ты?» – тот промолчит, не ответит. Он не может ответить, поскольку он больше не отделен. Он – Целое. Но в обыденной жизни даже Будде приходится использовать слово «Я». Если он чувствует жажду, ему приходится говорить: «Я хочу пить. Ананда, принеси мне немного воды, я хочу пить».

Чтобы быть совершенно точным, ему следует сказать: «Ананда, принеси воды. Центр вселенной хочет пить». Но это будет выглядеть немного странно. Кроме того, нет никакой необходимости повторять это снова и снова: временами центр вселенной голоден, временами центру вселенной становится немного холодно, а иногда центр вселенной устает… Поэтому Будда продолжает использовать прежнее значимое слово «Я». Оно очень значимое; даже несмотря на то, что оно является фикцией, оно наполнено смыслом. Многие фикции наполнены смыслом.

Например, у вас есть имя. Это фикция. Вы пришли в мир без имени, вы не принесли его с собой, имя было вам дано. Затем, в результате постоянного повторения, вы начинаете с ним отождествляться. Вы знаете, что ваше имя Рама, Рахим или Кришна. Оно проникает так глубоко, что если все три тысячи саньясинов, которые здесь находятся, заснут, а кто-то войдет и позовет: «Рама, где ты?» – то никто, кроме Рамы, не услышит этого человека. Рама скажет: «Кто там мешает мне спать?» Даже во сне он знает свое имя; оно проникло в подсознание, оно просочилось насквозь. Но оно – фикция.

Но когда я говорю, что имя – это фикция, я не имею в виду, что оно не нужно. Это необходимая фикция, оно полезно; иначе как вы будете обращаться к людям? Если вы хотите написать кому-то письмо, кому вы будете писать?

Однажды маленький мальчик написал письмо Богу. Его отец умер, а мать была больна, и у них не было денег; поэтому он попросил у Бога пятьдесят рупий.

Когда письмо попало в почтовое отделение, персонал был в растерянности – что с ним делать? Куда его отправить? Оно было адресовано просто Богу. Тогда они его вскрыли. Работникам почты стало очень жаль мальчика, и они решили собрать немного денег и послать их ему. Они собрали деньги; мальчик просил пятьдесят рупий, но они смогли собрать только сорок.

Пришло следующее письмо, снова адресованное Богу. Мальчик написал: «Дорогой сэр, пожалуйста, в следующий раз, когда будете посылать деньги, посылайте их прямо мне, не посылайте их через почтовое отделение. Они вычли свою комиссию – десять рупий!»

Если ни у кого не будет имени, возникнут трудности. Несмотря на то, что в действительности имени нет ни у кого, имя, тем не менее, – это прекрасная и полезная фикция. И никто не знает об этом лучше меня, поскольку, наверное, никто во всей истории человечества не давал столько имен, сколько дал я. Можете на меня положиться!

Имена нужны другим людям, чтобы называть вас; «Я» нужно вам, чтобы называть себя, однако это всего лишь фикция. Если вы погрузитесь глубоко в себя, то обнаружите, что имя исчезло, идея «Я» исчезла; осталось одна чистая «есть-ность», существование, бытие.

И это бытие не отдельно, оно не ваше и не мое; это бытие – бытие всего. Камни, реки, горы, деревья – включено все. Оно включает в себя все; ничто не исключается. Все прошлое, все будущее, эта огромная вселенная – все включено в это бытие. Чем глубже вы погружаетесь в себя, тем больше и больше вы понимаете, что личности не существуют, что индивидуальности не существуют. Существует лишь чистая всеобщность, универсальность. На периферии у нас есть имена, эго, отождествления. Когда же мы совершаем прыжок с периферии в центр, все эти отождествления исчезают.

Эго – это просто полезная фикция.

Пользуйтесь им, но не будьте им обмануты.

Ты также спрашиваешь: «Оставаясь непросветленными, всегда ли мы функционируем через эго, или бывают мгновения, когда мы от него свободны?»

Поскольку это фикция, бывают мгновения, когда вы от него свободны. Поскольку эго – это фикция, оно может сохраняться лишь в том случае, если вы продолжаете его поддерживать. Фикции нужна интенсивная поддержка. Истине поддержка не нужна; в этом прелесть истины. Но фикция? Вы должны постоянно ее подкрашивать, подставлять тут и там подпорки, а она все время рушится. К тому времени, как вы подперли ее с одной стороны, начинает рушиться другая сторона.

И именно этим люди занимаются всю свою жизнь, пытаясь сделать так, чтобы фикция была похожа на истину. Заимейте больше денег, и тогда вы сможете иметь большее эго, немного более плотное, чем эго бедняка. У бедняка эго тонкое, он не может позволить себе иметь эго потолще. Станьте премьер-министром или президентом страны, и ваше эго раздуется до предела. Тогда вы не сможете ходить по земле.

Вся наша жизнь, поиски денег, власти, престижа, того и этого – не что иное, как поиски новых подпорок, поиски новых опор, чтобы хоть как-то поддержать фикцию. И все время вы знаете, что приближается смерть. Что бы вы ни делали, смерть это разрушит. Но, тем не менее, люди продолжают надеяться на чудо – может быть, умрут все, кроме меня.

И в каком-то смысле это верно. Вы всегда видели, что умирают другие люди, вы никогда не видели, что умираете вы сами; поэтому это кажется верным, логичным. Умирает один человек, умирает другой, а вы никогда не умираете. Вы всегда остаетесь, чтобы пожалеть о них, вы всегда провожаете их на кладбище, чтобы попрощаться с ними, а затем снова возвращаетесь к себе домой.

Не обманывайтесь этим, поскольку все эти люди делали то же самое. И никто не исключение. Смерть приходит и разрушает всю фикцию вашего имени, вашей известности. Смерть приходит и просто все стирает; не остается даже следов. Все, во что мы превращаем свою жизнь, просто надпись на воде – даже не на песке, а именно на воде. Вы даже не успели написать, а она исчезла. Вы не можете даже прочитать ее: прежде, чем вы сможете ее прочитать, она исчезает.

Но мы продолжаем строить эти воздушные замки. Поскольку все это фикция, ей требуется постоянная поддержка, постоянные усилия, днем и ночью. А никто не может быть настолько внимательным двадцать четыре часа в сутки. Поэтому иногда, несмотря на ваши усилия, случаются мгновения, когда у вас возникают проблески реальности, когда ее не заслоняет эго. Случаются такие мгновения без ширмы эго – запомните: это происходит, несмотря на ваши усилия. У каждого человека время от времени случаются такие моменты.

Например, каждую ночь, когда вы глубоко засыпаете, и ваш сон настолько глубок, что вы даже не видите сновидений, эго больше не существует, все фикции исчезают. Глубокий сон без сновидений – это своего рода маленькая смерть. В сновидениях имеется вероятность, что вам, возможно, удастся вспомнить свое эго. Людям удается сохранить свое эго даже в сновидениях.

Именно поэтому психоаналитики стараются глубоко проникнуть в ваши сновидения – поскольку уменьшается вероятность того, что вы сохраните свое отождествление; там можно обнаружить больше лазеек. Днем вы очень бдительны и все время настороже, постоянно со щитом в руках, чтобы защитить свое эго. В сновидениях же вы иногда об этом забываете. Однако люди, изучающие сновидения, говорят, что даже во сне защита сохраняется; она лишь становится немного тоньше.

Например, вам приснилось, что вы убили своего дядю. Если вы углубитесь в это, то удивитесь: оказывается, вы хотели убить отца, но убили дядю. Вы обманули себя, эго сыграло с вами шутку. Вы такой хороший парень, разве вы можете убить собственного отца? А дядя похож на вашего отца, хотя на самом деле никто не хочет убить своего дядю. Дяди всегда такие милые люди – кому захочется убить своего дядю? И кому не захочется убить собственного отца?

Между отцом и сыном неизбежно существует сильнейший антагонизм. Отец должен приучать сына к дисциплине, сдерживать и ограничивать его свободу, приказывать ему и заставлять его подчиняться. А никому не хочется подчиняться; никому не хочется, чтобы его приучали к дисциплине и говорили, что он должен делать и чего не должен. Отец такой могущественный, что сын чувствует зависть. И величайшая зависть и ревность состоит в том, что сын хочет, чтобы мать полностью принадлежала ему, а этот отец всегда встревает между ними, он всегда рядом. И не только сын чувствует ревность к отцу, отец тоже чувствует ревность к сыну, поскольку тот всегда оказывается между ним и его женой.

Сын Муллы Насреддина женился. Он пришел домой вместе со своей женой, со своими друзьями и родственниками, заполнившими весь дом. Выйдя за чем-то, а затем вернувшись, сын был совершенно ошеломлен – его отец обнимал и целовал его жену. Это было слишком! Это не дозволено. Сын очень рассердился и закричал: «Что ты делаешь?»

Отец ответил: «А что всю свою жизнь делал ты? Ты целовал и обнимал мою жену – и я никогда не говорил тебе ни слова».

Возможно, он ничего не сказал, но он несомненно чувствовал нечто подобное. Между отцом и сыном, между матерью и дочерью существует антагонизм – естественный антагонизм, естественная ревность. Дочь хочет обладать отцом, но существует мать; она кажется врагом.

Дяди – замечательные люди, однако во сне вы не будете убивать своего отца. Ваша добродетельная совесть, часть вашего эго, не позволит вам сотворить такое. Вы найдете замену; такова стратегия.

Если вы подробно исследуете свои сны, то обнаружите много стратегий, которые по-прежнему пытается применять эго. Эго не может принять этот факт: «Я убиваю собственного отца? Я такой послушный сын, который очень почитает своего отца, который очень его любит, – и я пытаюсь убить собственного отца?» Эго не примет эту мысль; оно чуть-чуть сместит ее в сторону. Дядя выглядит почти как отец; убей дядю, это кажется проще. Дядя только замена. Вот что происходит даже в сновидениях.

Однако во время сна без сновидений эго исчезает полностью, ведь когда нет ни мышления, ни сновидений, как вы можете поддерживать фикцию? Но сон без сновидений очень непродолжителен. Из восьми часов здорового сна он занимает не более двух часов. Однако только эти два часа восстанавливают силы. Если вы проспали глубоким сном без сновидений два часа, утром вы чувствуете себя обновленными, свежими, живыми. Жизнь снова вызывает восторг, день кажется подарком. Все кажется новым, потому что вы обновились. И все кажется прекрасным, поскольку вы находитесь в прекрасном пространстве.

Что произошло за эти два часа, когда вы пребывали в глубоком сне, – Патанджали называет его сушупти, сном без сновидений? Эго исчезло. И исчезновение эго придало вам сил, омолодило вас. С исчезновением эго, даже находясь в глубоко бессознательном состоянии, вы почувствовали Бога.

Патанджали говорит, что различие между сушупти, сном без сновидений, и самадхи, предельным состоянием буддовости, не так уж велико, хотя оно все-таки есть. Это различие в сознании. Во сне без сновидений вы бессознательны, в самадхи вы осознаете, хотя состояние одно и то же. Вы движетесь в Бога, вы движетесь во всеобщий центр. Вы исчезаете с периферии и идете к центру. Именно контакт с центром так вас омолаживает.

Люди, которые не могут спать, поистине несчастные люди, очень несчастные. Они утратили естественный источник связи с Богом. Они утратили естественный проход во Вселенское; дверь закрылась.

Это столетие – первое столетие, страдающее от бессонницы. Мы уже закрыли все прочие двери; теперь мы закрываем последнюю дверь, дверь сна. Похоже, это разрыв последней связи с вселенской энергией – и это представляет величайшую опасность. В наши дни есть глупцы, пишущие книги, в которых очень логично доказывается, что сон вообще не нужен, что это пустая трата времени. Они правы: это пустая трата времени. Для людей, думающих на языке денег и работы, для трудоголиков, это пустая трата времени.

Точно так же, как сейчас существуют «Анонимные алкоголики», скоро нам понадобятся «Анонимные трудоголики». Я предлагаю выбрать президентом «Анонимных трудоголиков» Морарджи Десаи.

Людям, одержимым работой, приходится постоянно быть в движении. Они не могут отдохнуть, не могут расслабиться. Даже умирая, они будут чем-нибудь заняты.

Сейчас эти люди заявляют, что сон не нужен. Они заявляют, что сон – это, по сути, ненужный пережиток прошлого. Они говорят, что в прошлом, когда не было ни электричества, ни огня, люди должны были спать по необходимости. Теперь же это не нужно. Это просто старая привычка, укоренившаяся за миллионы лет; ее нужно отбросить. Согласно их представлениям, в будущем сон исчезнет.

И то же самое происходит за железным занавесом в России. Там создают новые приборы, чтобы людей можно было обучать во время сна, – новый вид образования, чтобы не тратить зря время. Это последнее из мучений, изобретенных нами для детей. Мы изобрели школы; нас это не удовлетворило. Маленькие дети, запертые в школах…

В Индии школы и тюрьмы раньше красили одинаково, в один цвет. И это были здания одного и того же типа – уродливые, лишенные эстетического чувства, без деревьев, птиц и зверей вокруг, чтобы дети не отвлекались. Иначе кто станет слушать глупого учителя математики, когда из окна неожиданно донесется зов кукушки? Или олень войдет в класс, а в это время учитель учит вас географии или истории… Дети будут отвлекаться, поэтому их необходимо увести из природы, из общества. Их нужно заставить сидеть на жестких скамейках пять часов, шесть часов, семь часов.

Это продолжается годами. В школах проходит почти треть жизни. Вы сделали из детей рабов. Всю оставшуюся жизнь они будут трудоголиками; они не смогут по-настоящему насладиться отпуском.

И теперь эти люди думают: «Зачем зря терять ночное время?» Для детей можно ввести ночное образование. Они будут спать у себя в постели, но их уши будут подключены к центральной школе, и в их головы очень, очень тонким подсознательным образом будут вкладываться идеи. Они будут запрограммированы.

Было установлено, что таким образом дети могут легче обучаться, чем в бодрствующем состоянии. Это естественно, потому что во время бодрствования, как бы вы ни были изолированы, ваш ум будет отвлекаться на тысячу вещей. А в детях столько энергии, что их привлекает все; они постоянно отвлекаются. Это просто энергия, ничего больше; в этом нет ничего неправильного. Они не мертвые – вот почему они отвлекаются.

Залаяла собака, на улице началась драка, кто-то подшутил над учителем или рассказал анекдот – находится тысяча и одна причина, которая все время их отвлекает. Но когда ребенок спит – причем спит глубоко, без сновидений, – его не отвлекает вообще ничто. И теперь такой сон без сновидений может быть использован как часть педагогики.

Похоже, мы во всех отношениях готовы отсоединить себя от вселенского источника бытия. Ну что же, эти дети станут невообразимо уродливыми, поскольку, если ранее и существовала возможность полностью затеряться за пределами эго, они будут лишены даже ее. Теперь не будет и этой последней возможности исчезновения эго. В то время, когда они могли бы оказаться в контакте с Богом, их будут учить какой-нибудь ахинее вроде истории. Дата рождения Чингисхана – кому это нужно, кому до этого есть дело? На самом деле, было бы гораздо лучше, если бы Чингисхан вообще не родился. Именно так я написал в своей контрольной работе, и мой учитель очень рассердился. Мне пришлось двадцать четыре часа простоять за дверью класса, потому что я написал: «Это несчастье, что он родился. Было бы очень хорошо, если бы он вообще не родился».

Однако короли и императоры все продолжают и продолжают рождаться, чтобы мучить маленьких детей: тем приходится запоминать совершенно бесполезные имена и даты. В более совершенной системе образования всю эту чушь выбросят. На девяносто процентов это чушь, а оставшиеся десять процентов можно очень существенно улучшить. И тогда в жизни будет больше радости, больше отдыха, больше расслабления.

Поскольку эго – это фикция, оно иногда исчезает. Самое замечательное время – это сон без сновидений. Поэтому имейте в виду, что сон очень ценен; ни в коем случае не лишайте себя его. Постепенно, постепенно сделайте свой сон регулярным. Поскольку тело – это механизм, когда вы установите регулярный ритм сна, тело почувствует облегчение, а уму станет легче исчезнуть.

Ложитесь спать точно в одно и то же время. Только не воспринимайте это буквально – если однажды вы опоздаете, вас не отправят в ад или что-либо в этом роде! Мне приходится быть осторожным, поскольку здесь есть несколько человек, помешанных на здоровье. Их единственная болезнь состоит в том, что они все время думают о здоровье. Если они прекратят думать о здоровье, то станут совершенно здоровыми. Но если вы сможете сделать свой сон регулярным, ложиться спать примерно в одно и то же время, вставать примерно в одно и то же время… Тело – это механизм, ум – тоже, и в какой-то момент он просто проваливается в сон без сновидений.

Вторым важнейшим источником переживания исчезновения эго является секс, любовь. Он тоже был разрушен священниками; они осуждали и осуждают его, и поэтому теперь секс перестал быть таким интенсивным переживанием. Такое сильное осуждение в течение столь долгого времени обусловило людские умы. Хотя люди и занимаются любовью, в глубине души они знают, что совершают что-то плохое. Где-то прячется чувство вины. И это относится даже к самому современному, самому передовому, самому молодому поколению.

Возможно, внешне вы бунтуете против общества, возможно, внешне вы больше не конформист. Однако обусловленность проникла очень глубоко; это не вопрос внешнего бунта. Вы можете отрастить длинные волосы; это не очень вам поможет. Вы можете стать хиппи и перестать мыться; это не очень вам поможет. Вы можете стать изгоем во всех возможных отношениях, всеми способами, которые вы только сможете себе вообразить и придумать, но в действительности это не поможет, поскольку обусловленность проникла слишком глубоко, а все эти меры – поверхностные.

В течение тысячелетий нам говорили, что секс – величайший грех. Это впиталось нам в кровь, проникло до мозга костей. Поэтому, даже если на уровне сознания вы знаете, что в сексе нет ничего плохого, подсознание создает у вас внутри некоторую отстраненность, страх, вину, и вы не можете предаться сексу тотально.

Если вы можете заниматься любовью во всей полноте, эго исчезает, поскольку на высочайшем пике, в высшей точке любовной близости вы становитесь чистой энергией. Ум не функционирует. В момент такой радости, такого всплеска энергии ум просто останавливается. Энергия поднимается так сильно, что ум приходит в замешательство, он не знает, что делать. В нормальных ситуациях ум великолепно функционирует, но когда случается что-то очень новое и очень энергичное, он останавливается. А секс – это самый энергичный процесс.

Если вы можете глубоко предаться физической любви, эго исчезает. В этом прелесть физической любви; это второй источник проблесков Бога – очень похожий на сон без сновидений, но гораздо более ценный, потому что в глубоком сне вы будете бессознательны. В любовной близости вы будете осознающими – осознающими, и тем не менее без ума.

Благодаря этому стала возможной великая наука Тантры. Патанджали и йога работали на уровне глубокого сна; они выбрали путь трансформации глубокого сна в осознанное состояние, чтобы вы понимали, кто вы есть, чтобы вы знали, что вы находитесь в центре.

Тантра выбирает в качестве окна к Богу любовную близость. Путь йоги очень долог, поскольку трансформировать бессознательный сон в осознание очень трудно, на это может потребоваться несколько жизней. И кто знает, сможете ли вы продержаться так долго, хватит ли у вас настойчивости, вытерпите ли вы так долго. Поэтому судьба, постигшая йогу, такова, что так называемые йоги лишь принимают и принимают разные позы. Они никогда не идут глубже этого; на это уходит вся их жизнь. Конечно, у них улучшается здоровье, они дольше живут – но суть-то не в этом! Вы можете улучшить здоровье, занимаясь бегом, плаванием; вы можете прожить дольше благодаря медицинскому обслуживанию. Суть не в этом.

Суть состояла в том, чтобы оставаться осознающим во время глубокого сна. А ваши так называемые йоги продолжают учить вас тому, как стоять на голове и как искривлять и скрючивать свое тело. Йога превратилась в своего рода цирк – лишенный смысла. Она утратила свой подлинный размах.

В новой коммуне я мечтаю снова возродить йогу в ее подлинном значении, в ее подлинном измерении. Цель состоит в том, чтобы стать осознающим во время глубокого сна. Именно это самое главное в йоге, и если какой-нибудь йог учит чему-то другому, то все это бесполезно.

А Тантра избрала гораздо более короткий путь, кратчайший и к тому же гораздо более приятный! Окно может открыть любовная близость. Все, что нужно, это с корнем вырвать обусловленности, которые внедрили в вас священники. Священники внедрили в вас эти обусловленности, чтобы они сами могли стать посредниками и агентами между вами и Богом, чтобы ваша непосредственная связь оказалась разорванной. Естественно, что вам понадобится кто-то другой, чтобы соединить вас с Богом, и тогда священник получит власть. И священник обладал властью в течение многих веков.

Всякий, кто может соединить вас с силой, реальной силой, будет могущественным. Бог – это реальная сила, источник любой силы. В течение многих веков священник оставался очень могущественным – более могущественным, чем короли. В наши дни место священника занял ученый, потому что сейчас он знает, как отворить двери силы, скрытой в природе. Священник знал, как соединить вас с Богом, ученый знает, как соединить вас с природой. Но священник прежде должен отсоединить вас, чтобы между вами и Богом не осталось никакой индивидуальной личной линии связи. Священник загубил ваши внутренние источники, отравил их. Он стал очень могущественным, однако человечество лишилось страсти, стало нелюбящим, преисполнилось вины.

Мои люди должны полностью отбросить эту вину. Занимаясь любовью, думайте о молитве, медитации, Боге. Занимаясь любовью, зажигайте благовония, пойте, танцуйте. Ваша спальня должна стать храмом, священным местом. Любовная близость не должна совершаться второпях. Идите в нее глубже, смакуйте ее как можно более неторопливо и как можно более красиво. И вы удивитесь. У вас есть ключ.

Отправляя вас в этот мир, Бог снабдил вас ключами. Однако эти ключи нужно использовать, вы должны вставить их в замок и повернуть.

Любовь – это еще одно явление, и одно из самых мощных, в котором эго исчезает, а вы становитесь осознанным, полностью осознанным, пульсирующим, вибрирующим. Вы больше не личность, вы исчезли в энергии Целого.

Затем постепенно, постепенно пусть это станет вашим образом жизни. То, что происходит на пике любви, должно стать вашей практикой – не просто переживанием, а практикой. Тогда, чем бы вы ни занимались и куда бы вы ни шли… Рано утром, на восходе солнца, пусть у вас появится то же самое чувство, то же самое слияние с Существованием. Лежа на земле под звездным небом, снова испытайте то же самое слияние. Лежа на земле, ощутите себя единым с землей.

Постепенно, постепенно сексуальная близость должна дать вам ключ к тому, как влюбиться в само Существование. И тогда приходит понимание того, что эго – это фикция, что оно используется как фикция. А если вы используете его как фикцию, то опасности нет.

Есть еще некоторые другие ситуации, когда эго исчезает само собой. Например, в моменты серьезной опасности: вы ведете автомобиль и вдруг видите, что сейчас произойдет катастрофа. Вы потеряли управление, и кажется, что спастись невозможно. Сейчас вы врежетесь в дерево или во встречный грузовик, или упадете в реку – это совершенно неизбежно. В такие моменты эго неожиданно исчезает.

Именно поэтому существует сильное стремление к опасным ситуациям. Люди восходят на Эверест. Это глубокая медитация, независимо от того, понимают они это или нет. Альпинизм очень важен. Забираться на горы опасно – и чем это опаснее, тем прекраснее. У вас возникнут проблески, замечательные проблески отсутствия эго. Всякий раз, когда опасность подступает очень близко, ум останавливается. Ум может мыслить, только когда вы в безопасности; в опасной ситуации ему нечего сказать. Опасность заставляет вас действовать спонтанно, и в этой спонтанности вы неожиданно понимаете, что вы – не эго.

Или – это относится к людям другого склада, поскольку люди бывают разные, – если ваше сердце созвучно эстетике, то двери откроет красота. Вы просто смотрите на прекрасную женщину или прекрасного мужчину, проходящих мимо, – мгновенный проблеск красоты, и неожиданно эго исчезает. Вы ошеломлены.

Или это случается при виде лотоса в пруду, при виде заката или птицы в полете – чего-то, что включает вашу внутреннюю чувствительность, чего-то, что на мгновение захватывает вас так глубоко, что вы забываете себя, ощущаете, что вы есть и в то же время вас нет, покидаете себя – тогда эго тоже исчезает. Эго – это фикция, вам приходится его поддерживать. Если вы на миг о нем забываете, оно исчезает.

И это прекрасно, что бывают моменты, когда оно исчезает, и вы видите проблеск истины и реальности. Именно благодаря этим проблескам религия еще не умерла. Но никак не благодаря священникам – те сделали все, чтобы ее убить. И никак не благодаря так называемым верующим, тем, кто посещает церкви, мечети и храмы. Они совершенно не религиозны; они притворяются.

Религия еще не умерла благодаря этим немногим проблескам, которые в большем или меньшем количестве случались почти у каждого. Обратите на них больше внимания, больше впитывайте дух этих мгновений, позволяйте им приходить, создавайте для них пространство, чтобы эти мгновения случались чаще. Это подлинный поиск Бога. Не быть в эго означает быть в Боге.

Третий вопрос:

Ошо,

Почему ты так настойчиво подчеркиваешь важность пребывания «здесь-и-сейчас»?

Потому что ничего другого не существует. «Здесь» – это единственное пространство, «сейчас» – это единственное время. За пределами «здесь-и-сейчас» не существует ничего. Две тысячи лет назад великий иудейский мастер Хиллель написал маленькое стихотворение на арамейском языке. Вот это стихотворение:

«Если я не за себя,

То кто может быть за меня?

И если я только за себя,

То кто я?

И если не сейчас,

То когда?»

Это прекрасное заявление. Если не сейчас, то когда? Завтра? Но завтра никогда не наступает.

И поэтому я делаю акцент на «здесь-и-сейчас». Не позволяйте этому мгновению исчезнуть неиспользованным, непрожитым, неохваченным; выжмите из него все, что можете. Проживите его страстно и с интенсивностью, чтобы позже не сожалеть о том, что вы упустили свою жизнь.

Это случилось после Второй мировой войны; война только что закончилась. Джо Динк находился в Японии, ожидая увольнения. Его жена, Ирма Динк, сходила с ума от беспокойства и ревности, поскольку читала о том, что происходит между американскими солдатами и японскими девушками.

Наконец, не вытерпев, она написала мужу: «Джо, возвращайся поскорее. Что такого есть у этих девушек, чего нет у американок?»

«Ничего, – написал ей в ответ Джо. – Зато то, что у них есть, у них есть здесь».

И это – самое главное. Дело заключается в «здесь и сейчас».

И последний вопрос:

Ошо,

Что такое чудо?

Для кого что. Для меня чудо – все. Мне никогда не встречалось что-то, что не было бы чудом; существуют одни лишь чудеса. Все так удивительно, так невероятно! Но если ваши глаза закрыты, если в них полно пыли, если ваш ум слишком знающий, если вы думаете, что знаете все, то ничто не является чудом.

Знание того, что «я ничего не знаю», превращает в чудо все. Это зависит от вашего внутреннего состояния, зависит от вас. А жить жизнью, в которой нет чудес, означает вообще не жить. Каждый день у вас может случаться миллион чудес, вы имеете на это право. Но из-за того, что вы не знаете, как установить связь с чудесным, вас обманывают разные глупцы.

Кто-то материализует швейцарские часы, и вы думаете, что это чудо. Так вы становитесь жертвой заурядных фокусников. Не позволяйте себя дурачить.

Семя, которое пустило ростки, – вот настоящее чудо, а не швейцарские часы, материализованные кем-то из ничего. Последнее – просто трюк, совершенно заурядный трюк; уличные фокусники показывают его по всему миру. Они очень простые, бесхитростные люди – иначе вы начали бы им поклоняться.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.