19. Федор ДОСТОЕВСКИЙ

19. Федор ДОСТОЕВСКИЙ

Меня вдруг поразила на днях мысль, что Россия вовсе не великая держава. Тридцать лет тому назад мы учили в школе, что на свете, то есть в Европе, пять великих держав, в том числе и Россия. Тогда такой был счет. Теперь счет несколько изменился. Не знаю, кто-то еще год тому назад писал, что на свете теперь всего только две великие державы: Россия и Америка. Я по крайней мере не сомневался в сердце моем в величии России. И вдруг... Началось с того, что поразил меня самый простой расчет: чтоб России быть в чине великой державы, ей надо, во-первых, не 500, а 1000 миллионов бюджета, и еще не это одно, а только во-первых. Где же взять столько денег? Чем восполнить такой дефицит?

Именно дефицит, рассудите. Франция, например, уязвима только с одной своей западной границы, да и то с северной половины ее. Это крошечное пространство, а между тем она содержит почти столько же войска, как и мы. Посмотрите теперь на наши границы. Во-первых, они не русские, и чем далее, тем больше русский облик теряется. Во-вторых, их пространство, необъятность и слабость их. По меньшей мере, нам нужно ровно вдвое войска, чтоб быть равносильными с нашими соседями. Заметьте еще новый огромный исторический факт: никогда еще Россия не имела подле себя такого могущественного соседа, могущественного и образованного. Прежде были только Пруссия и Австрия, теперь дело переменилось. Страшный сосед живет с нами бок о бок. Говорят, исторический закон, что никогда еще во всю человеческую историю не случалось, чтобы два могучих народа, живя бок о бок друг с другом, не пожелали взаимно истребить один другого. Закон самосохранения, борьба за существование. Но тут главное не в одной только протяженности границы дело. Тут дело еще в науке. Ну что за держава, которая заказывает себе даже оружие и не может сама его сделать. Но и это еще бы ничего, а дело в том, что оружие почти с каждым десятком лет меняется. Изобретаются новые способы разрушения поминутно, и каждый западный народ в состоянии изобресть вдруг в этом роде нечто совсем неожиданное для своего соседа. Мы одни не можем изобресть ничего в этом роде, ибо у нас совсем нет науки. Лик мира меняется теперь беспрерывно, и нынче надо воевать уже умом, а не оружием. Можем ли мы это? Великая ли мы держава? Мы даже не можем наших окраин обрусить и тем предаем их во власть чужеземцам. Хуже, чем не можем, — не хотим, считая их недостойными серьезного внимания, и тем самым прямо признаемся и себе и миру, что недостойны наших великих завоеваний прежних времен...