Прощение

Прощение

Когда у меня в голове прояснилось, я почувствовал, как что-то влажное и холодное прикасается к моей правой щеке.

Я медленно открыл глаза и замер: на меня в упор смотрел совсем ещё молодой, но уже почти взрослый волк. Какую-то секунду он стоял так, потом, сильно фыркнул, ощетинился и бросился в лес. Я резким движением сел.

Не в силах сладить с усталостью и оцепенением, в угасающем свете дня я нашёл свой рюкзак; углубившись немного в лес, кое-как поставил палатку и буквально рухнул в спальный мешок, однако, изо всех сил сопротивлялся сну, думая об этой странной встрече с Чарлин.

Почему она находилась в другом измерении? Что свело нас вместе?

Утром я проснулся рано и сразу же ощутил зверский голод. Я приготовил овсянку, проглотил её, затем, осторожно вернулся к ручью, из которого наполнял фляжку по пути наверх.

Я ещё не успел как следует отдохнуть, но, тревожась о Кэртисе, решил тронуться в путь, чтобы как можно скорее найти его.

Внезапно, с восточной стороны до меня долетел отзвук взрыва. Это Кэртис, подумал я, бегом бросаясь туда, где оставил палатку. Тревога не покидала меня и тогда, когда, торопливо упаковавшись, я углубился в лес.

Примерно через полмили лес внезапно кончился; за ним открылось нечто вроде заброшенного пастбища. Несколько рядов ржавой колючей проволоки, кое-как свисавшей с деревьев, преградили мне путь.

Я оглядел открытое пространство, затем поднимающиеся за ним стену деревьев и густой кустарник. В этот момент кусты раздвинулись, и из них выскочил Кэртис. Он бежал сломя голову прямо ко мне.

Я помахал ему; тут же узнав меня, он перешёл с бега на быстрый шаг. Приблизившись, он осторожно пролез через колючую проволоку и рухнул на землю, тяжело дыша.

— Что случилось? — спросил я. — Что вы там взорвали?

Он потряс головой:

— Мне удалось сделать очень немногое. У них там всё находится под землей. У меня было мало взрывчатки, и потом… я не хотел, чтобы пострадали люди там, внутри. Я сумел взорвать только внешнюю спутниковую антенну. Надеюсь, это задержит их.

— Как вам удалось подобраться так близко?

— Я установил заряды вчера вечером, после наступления темноты. Они, видимо, не ожидают, что кто-нибудь может бродить тут, поэтому, снаружи охраны почти нет.

Он замолк, услышав шум приближающихся грузовиков, несколько секунд прислушивался, потом продолжал:

— Нам надо выбираться отсюда и искать помощи. Сейчас уже нет выбора. Они едут сюда.

— Погодите, — остановил его я. — Думаю, у нас есть шанс остановить их, но мы должны разыскать Майю и Чарлин.

Он уставился на меня:

— Вы имеете в виду Чарлин Биллингс?

— Да.

— Я знаю её. Она сотрудничала с нашей корпорацией — проводила какие-то исследования. Мы не встречались уже несколько лет. Но прошлой ночью я видел её: она входила в подземный бункер вместе с несколькими до зубов вооружёнными людьми.

— Они что — вынудили её силой?

— Не знаю, — рассеянно ответил Кэртис, прислушиваясь к шуму грузовиков, теперь уже явно приближавшемуся. — Нам надо убираться отсюда. Я знаю местечко, где мы сможем отсидеться до темноты, но нужно спешить. — Он посмотрел назад, на восток. — Я оставил ложный след, но вряд ли это задержит их надолго.

— Я должен рассказать вам, что произошло, — сказал я. — Я снова нашёл Уила.

— Хорошо, расскажете по дороге, — ответил он, торопливо поднимаясь на ноги. — Надо спешить.

* * *

Я осторожно выглянул из пещеры и оглядел ущелье. Никакого движения. Я прислушался: всё спокойно.

Мы прошли на северо-восток около мили, и по пути я сжато, насколько смог, поведал Кэртису о своих приключениях в ином измерении, подчеркнув, что Уильямс оказался прав: мы сумеем остановить эксперимент, если разыщем остальных членов группы и вспомним Видение мира.

Рассказывая, я ощутил внутреннее сопротивление Кэртиса. Он выслушал меня, но потом начал вспоминать свои прежние встречи с Чарлин.

Я был разочарован, что он не знает ничего, что могло бы объяснить, какое отношение имеет она к эксперименту. Кэртис рассказал мне также, как познакомился с Дэвидом: они стали друзьями после того, как, случайно встретившись, обнаружили, что в их военном прошлом много общего.

Я подчеркнул важность того обстоятельства, что мы оба как-то связаны с Дэвидом и знаем Чарлин.

— Я не знаю, что это значит, — ответил он рассеянно, и я не стал продолжать, но понял: это ещё одно доказательство того, что у всех нас были причины прийти в эту долину.

Мы долго шли молча; Кэртис высматривал пещеру. Найдя её, он вернулся немного назад, замёл наши следы опавшими сосновыми ветками и не вошел внутрь, пока не убедился, что нас никто не видел.

— Суп готов, — объявил Кэртис за моей спиной.

Мы воспользовались моей походной печкой, чтобы сварить последнюю упаковку «пятиминутки». Взяв свою тарелку, я снова сел у входа в пещеру и начал есть, поглядывая наружу.

— Значит, по-вашему, группа сумеет набрать достаточно энергии, чтобы воздействовать на этих типов? — спросил Кэртис.

— Точно не знаю, — ответил я. — Нам придётся убеждаться во всём по ходу дела.

Кэртис покачал головой:

— Не думаю, чтобы подобные вещи были возможны. Может быть, всё, чего мне удалось добиться своим взрывом, — это разозлить и насторожить их. Они привезут сюда ещё людей, но вряд ли остановятся.

Наверное, у них есть другая антенна поблизости. Пожалуй, мне следовало высадить им дверь — уж это-то я сумел бы сделать. Но я не мог себя заставить.

Ведь, там, внутри, была Чарлин и Бог знает сколько ещё народу. Мне пришлось бы установить таймер на более короткое время, и они взяли бы меня… Впрочем, может, оно и стоило того.

— Нет, не думаю, — возразил я. — Мы найдём другой способ.

— Каким образом?

— Это придёт само.

До нас снова донёсся слабый шум моторов, и одновременно я заметил какое-то движение ниже нас по склону.

— Там кто-то есть, — шепнул я.

Мы притаились, всматриваясь. Кусты мешали, но…

— Это Майя, — сказал я, не веря своим глазам. Мы с Кэртисом воззрились друг на друга, потом я попытался вскочить на ноги.

— Я должен догнать её.

Кэртис схватил меня за руку:

— Старайтесь не слишком высовываться, а если машины окажутся совсем близко, оставьте её и возвращайтесь сюда. Нельзя, чтобы они вас заметили.

Я кивнул и осторожно, но быстро спустился вниз. Подобравшись достаточно близко к Майе, я остановился и прислушался: шум машин приближался. Я тихонько окликнул Майю. На миг она застыла на месте, потом, узнав, бросилась ко мне, карабкаясь по каменистому склону.

— Неужели я и правда нашла вас! — выдохнула она, обнимая меня за шею.

Я привел её к пещере и помог забраться внутрь. Майя выбилась из сил; руки у нее были исцарапаны до самых плеч, и некоторые царапины были совсем свежие.

— Что случилось? — спросила она. — Я слышала взрыв, а потом понаехали эти грузовики.

— Кто-нибудь видел, что вы направляетесь сюда? — раздраженно спросил Кэртис, поднимаясь и выглядывая из пещеры.

— Не думаю, — ответила она. — Я старалась прятаться. Я представил их друг другу. Кэртис сухо кивнул и тут же начал выбираться из пещеры со словами:

— Пойду взгляну, что там делается. Я открыл рюкзак, достал аптечку.

— Вам удалось связаться с вашим знакомым в шерифском отделе?

— Нет. Я не сумела даже дойти до города — Служба леса перекрыла все тропы. Я встретила одну знакомую и передала ей записку для него. Это всё, что мне удалось сделать.

Я, тем временем, накладывал антисептик на длинную глубокую царапину, пересекавшую, колено Майи.

— Почему же вы не ушли вместе со своей знакомой? Почему вернулись сюда?

Она взяла у меня из рук тюбик с антисептиком и некоторое время молча смазывала свои раны, потом наконец ответила:

— Не знаю, почему я вернулась. Может быть, потому, что меня продолжали посещать эти воспоминания. — Она взглянула мне в глаза: — Я хочу понять, что здесь происходит.

Сев напротив, я в коротких словах рассказал ей обо всём, что случилось после того, как мы расстались, остановившись подробно лишь на полученной нами с Уилом информации касательно того, что члены группы должны забыть старые обиды и вместе идти к Видению мира.

Она была ошеломлена, но, похоже, согласилась со своей ролью.

— Я вижу, лодыжка больше не беспокоит вас, — заметила она.

— Да. Судя по всему, я избавился от этой проблемы, когда вспомнил, как она возникла.

Некоторое время она смотрела на меня, потом сказала:

— Нас только трое, а по вашим словам, и Уильямс и Феймэн видели семерых.

— Не знаю. Я просто рад, что вы здесь. Вы обладаете знанием о вере и визуализации.

На её лице промелькнуло выражение ужаса.

Вскоре вернулся Кэртис, сказал, что не заметил ничего необычного, и сел в стороне от нас, чтобы доесть свой суп. Я налил ещё одну тарелку и передал её Майе.

Кэртис протянул ей флягу с водой.

— Знаете, — сказал он, — вы чертовски рисковали, идя сюда так открыто. Вы же могли вывести их прямо на нас.

Майя взглянула на меня, потом ответила извиняющимся тоном:

— Ястаралась уйти! Я же не знала, что вы здесь. Я вообще не пришла бы сюда, если бы не птицы…

— Вы должны понять, что тут дело нешуточное, — перебил её Кэртис. — Нам ещё не удалось остановить эксперимент. — Он встал, снова вышел наружу и уселся за большой скалой неподалеку от входа в пещеру.

— Почему он так зол на меня? — спросила Майя.

— Вы сказали, что вас продолжают посещать воспоминания, Майя. Что за воспоминания?

— Не знаю… думаю, это из другого времени… я пыталась остановить какое-то другое насилие. Потому мне так странно всё это.

— Вам не показалось, что вы уже встречались с Кэртисом раньше?

Она призадумалась:

— Возможно. Не знаю. Почему вы спросили?

— Помните, я говорил вам, что видел всех нас в прошлом, во время войны с индейцами? Так вот, вас тогда убили, а вместе с вами — другого человека, который, похоже, находился под вашим сильным влиянием. Думаю, это был Кэртис.

— И он обвиняет в этом меня? О Господи, тогда неудивительно, что он так сердит.

— Майя, вы можете вспомнить что-нибудь о том, что вы оба тогда делали?

Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить, и вдруг, встрепенулась:

— Там ещё был индеец, правда? Шаман?

— Да. Он тоже погиб.

— Мы думали о чём-то… нет, у нас были видения. Мы думали, что сумеем остановить войну… Это всё, что я помню.

— Вам следует поговорить с Кэртисом и помочь ему справиться со своим гневом. Это часть процесса воспоминания.

— Вы шутите? Он же просто рвёт и мечет!

— Сначала я сам поговорю с ним, — сказал я, вставая. Она слегка кивнула и отвела взгляд. Я выбрался из пещеры, вскарабкался к Кэртису и сел рядом.

— Что вы об этом думаете?

Кэртис явно затруднялся ответить.

— Ну… похоже, эта ваша приятельница чем-то меня злит.

— А поточнее?

— Не знаю. Я обозлился, как только увидел её здесь. Я подумал, что из-за неё нас запросто могут обнаружить, поймать.

— Может быть, убить?

— Да, может быть, убить! — Он почти выкрикнул это, к вящему удивлению нас обоих, потом вздохнул и пожал плечами.

— Помните, что я рассказывал вам о своих видениях — тех, из девятнадцатого века, из времён войны с индейцами?

— Смутно, — пробормотал он.

— Так вот. Я не сказал вам тогда, но думаю, что видел вас с Майей — вместе. Кэртис, вас обоих убили солдаты. Он посмотрел вверх.

— И вы думаете, что я сердит на неё из-за этого?

Я улыбнулся.

В этот момент мы оба услышали знакомое гудение.

— Чёрт побери! — выругался Кэртис. — Они снова начали!

Я схватил его за руку:

— Кэртис, мы должны представить себе, что вы с Майей собирались сделать тогда, почему у вас ничего не вышло и что вы имели в виду изменить на этот раз.

Он покачал головой:

— Я не знаю, до какой степени способен поверить во всё это. Я не знаю даже, с чего начать.

— Думаю, вам просто нужно поговорить с ней: уж что-нибудь да выплывёт.

Он молча смотрел на меня.

— Вы попытаетесь?

Наконец, он кивнул, и мы пробрались обратно в пещеру. Майя неловко улыбнулась.

— Простите, что я так разошёлся, — начал Кэртис. — Похоже, это последствие чего-то, случившегося в иные времена.

— Забудьте об этом, — ответила она. — Хоть бы уж нам удалось вспомнить, что мы собирались сделать тогда.

Кэртис, нахмурившись, смотрел на Майю.

— Если мне не изменяет память, вы имеете какое-то отношение к исцелению. — Он взглянул на меня. — Ведь вы мне об этом говорили?

— Не думаю, — возразил я, — но так оно и есть.

— Я врач, — объяснила Майя. — Я использую в работе положительные образы и веру.

— Веру? Значит, вы подходите к людям с религиозных, позиций?

— Ну, только в самом общем смысле. Употребив слово «вера», я подразумевала силу энергии, порождаемой ожиданием. Я работаю в клинике, где мы стараемся смотреть на веру, как на мыслительный процесс, как на способ содействовать построению будущего.

— И как давно вы этим занимаетесь?

— Вся жизнь подготовила меня к тому, чтобы заняться изучением целительства. — И она рассказала ему историю своей жизни — ту же самую, что рассказывала мне, не забыв о склонности своей матери подозревать у себя рак.

Мы оба внимательно слушали Майю. Это придало ей энергии: с её лица исчезли признаки усталости, глаза заблестели. Кэртис спросил:

— Вы считаете, что беспокойство вашей матери и отрицательное восприятие будущего повлияли на её здоровье?

— Да. Похоже, люди сами способствуют тому, чтобы в их жизни происходили два типа событий: положительные, когда в нас живёт вера, и отрицательные, когда нами владеет страх.

Но мы делаем это бессознательно. Как врач, я считаю, что можно многого достичь, если сделать этот процесс полностью сознательным.

Кэртис кивнул:

— Но как?

Майя не ответила. Она вдруг встала и уставилась перед собой. На её лице отразилась паника.

— Что-то не так? — спросил я.

— Я… я вот только что… я вижу, что произошло во время той войны.

— Что? — коротко спросил Кэртис.

Она перевела взгляд на него:

— Я помню… мы были там, в лесу. Я всё вижу — солдат, пороховой дым…

Кэртис задумался — видимо, погрузился в глубины памяти.

— Я был там, — наконец пробормотал он. — Почему я был там? — Он взглянул на Майю. — Это вы привели меня туда! Я ничего не знал, я был просто наблюдателем от Конгресса. Вы сказали мне, что мы сумеем остановить эту бойню!

Она отвела глаза, пытаясь вспомнить, понять.

— Я думала, что нам удастся… что есть способ… Погодите! Мы же были там не одни. — Она повернулась и сердито воззрилась на меня. — Вы тоже находились там, но покинули нас. Почему вы нас бросили?

Ее слова заставили меня вспомнить виденное прежде, и я рассказал то, что видел тогда, описав всех присутствовавших на совете: старейшин различных племён, себя самого, Чарлин.

Я объяснил, что один из старейшин был всем сердцем на стороне Майи, но считал, что время ещё не пришло, что племена ещё не обрели нужного видения. Поведал и о другом вожде, буквально кипевшем гневом при виде злодеяний белых солдат.

— Я не мог остаться, — сказал я и, в качестве объяснения, изложил историю моего общения с францисканцами. — Я не мог преодолеть стремления бежать. Я должен был спастись. Мне жаль, что так вышло.

Майя глубоко задумалась; я коснулся её руки:

— Старейшины знали, что это не сработает, да и Чарлин подтвердила, что мы ещё не вспомнили мудрость предков.

— Тогда почему один из вождей остался с нами? — спросила она.

— Он не хотел, чтобы вы умирали одни.

— Мне совсем не хотелось умирать! — воскликнул Кэртис, сверля глазами Майю. — Это вы ввели меня в заблуждение!

— Мне очень жаль, — проговорила она. — Я не помню, в чём заключалась наша ошибка.

— Зато, я знаю, — отрезал он, — Вы полагали, что можете остановить войну уже одним тем, что хотите её остановить.

Она долго смотрела на него, потом на меня.

— Он прав, — произнесла она, наконец. — Во время визуализации мы видели, что солдаты должны остановить свою агрессию, но у нас не было отчётливой картины того, как это должно произойти.

Это не сработало потому, что мы не располагали всей информацией. Видения каждого были порождены не верой, а страхом. А это ведь происходит точно так же, как когда речь идёт об исцелении тела.

Когда мы вспоминаем, что должны делать в жизни, это помогает восстановить наше здоровье. Когда нам удастся вспомнить, что предстоит сделать всему человечеству, — вот прямо сейчас, начиная с этого самого момента, мы сумеем исцелить мир.

— Очевидно, — принялся размышлять я, — Видение рождения содержит не только то, что конкретный человек собирался совершить в физическом измерении, но включает в себя и более широкое видение того, что пытались совершить люди на всём протяжении истории, а также и какие-то подробности относительно того, куда мы направимся отсюда и как добраться туда.

Нам просто нужно расширить свою энергию и поделиться друг с другом своими изначальными намерениями. Тогда мы сумеем вспомнить.

Прежде чем Майя успела ответить, Кэртис вскочил на ноги и выглянул наружу.

— Я слышу что-то, — пояснил он, оборачиваясь к нам. — Там кто-то есть.

Мы с Майей прижались к стенам пещеры, силясь разглядеть что-нибудь среди деревьев и кустов. Мне послышался шорох листьев под чужой ногой.

— Пойду выясню, в чём дело, — шепнул Кэртис, осторожно выбираясь из пещеры.

Я взглянул на Майю.

— Пожалуй, я пойду с ним.

— Я тоже, — шепотом ответила она.

Вслед за Кэртисом мы вскарабкались на каменный выступ, откуда можно было обозреть всё ущелье внизу. Среди подлеска мелькали две фигуры — мужская и женская. Они двигались в западном направлении.

— Эта женщина в беде! — прошептала Майя.

— Откуда вы знаете?

— Просто знаю, и всё. Вроде бы я видела её раньше.

Женщина оглянулась, и мужчина грубо толкнул её. В правой руке у него был пистолет. Майя подалась вперед:

— Вы видели? Нужно что-то делать!

Я всмотрелся в женщину внизу. У неё были светлые волосы, одежду её составляли футболка с длинными рукавами и зелёные рабочие брюки с большим количеством карманов. Обернувшись, она сказала что-то своему церберу, потом взглянула наверх, и тут я отчетливо увидел её лицо.

— Это Чарлин, — сказал я. — Куда, по-вашему, он её ведет?

— Кто знает, — отозвался Кэртис. — Слушайте, я сумею выручить её, но я должен пойти один. Мне нужно, чтобы вы оба остались тут.

Я запротестовал, но Кэртис был непреклонен. Мы смотрели, как он, вернувшись немного назад, тихо спускался по склону, прячась за кустами. Потом он беззвучно взобрался на другой каменный выступ, футах в десяти над тропой.

— Они пройдут как раз под ним, — шепнул я Майе. Мы с беспокойством наблюдали за Чарлин и её спутником. Точно в тот момент, когда они оказались под выступом, Кэртис ринулся вниз, навалился на мужчину и, сбив его с ног, схватил за горло.

Он не ослаблял хватки, пока тот не перестал шевелиться. Испуганная Чарлин отскочила в сторону и уже готова была обратиться в бегство, когда Кэртис окликнул её по имени. Она остановилась, сделала осторожный шаг вперед.

— Я Кэртис Уэббер, — проговорил он, тяжело дыша. — Мы вместе работали в «Делтеке», помните? Я здесь, чтобы домочь вам.

Узнав его, Чарлин подошла ближе. Мы с Майей осторожно спустились с холма. Чарлин, увидев меня, остолбенела, потом бросилась было мне на шею, но Кэртис рывком пригнул нас обоих к земле.

— Не высовывайтесь! Нас могут увидеть.

Я помог ему связать конвоира Чарлин шнуром, моток которого находился у него в кармане, и мы потащили его вверх по склону, в лес.

— Что вы с ним сделали? — спросила Чарлин.

— Лёгкий нокаут, — ответил Кэртис, обшаривая его карманы. — Он будет в полном порядке.

Майя склонилась над лежащим, чтобы пощупать пульс. Чарлин повернулась ко мне, взяла за руку:

— Как ты попал сюда?

Переведя дух, я рассказал о звонке её коллеги, сообщившего мне о её исчезновении, о найденной в её офисе записке и о том, что я пришёл в долину искать её.

Она улыбнулась:

— Я начертила этот план, собираясь позвонить тебе, но пришлось уехать так срочно, что у меня просто не было времени… — её голос затих; она взглянула мне в глаза: — По-моему, я видела тебя вчера — в другом измерении.

Я отвел её в сторону:

— Я тоже видел тебя, но войти в контакт не смог.

Мы смотрели друг на друга, и вдруг я почувствовал, что мое тело становится легче; меня захлестнула волна любви, доходящей до оргазма, но каким-то странным образом я ощутил его не там, где это случается обычно, а словно бы всей поверхностью кожи.

Я погружался в глубину глаз Чарлин и понимал, что она испытывает то же самое. Движение Кэртиса прогнало это наваждение, и я отдал себе отчёт, что они с Майей пристально смотрят на нас.

Я снова взглянул на Чарлин:

— Я хочу рассказать тебе, что произошло за это время. — И поведал, как снова встретился с Уилом, как узнал о поляризации Страха, о возвращении семёрки и о Видении мира. — А ты-то каким образом оказалась в Афтерлайфе?

Её лицо помрачнело:

— Это всё — моя ошибка. Я и не подозревала об опасности — до вчерашнего дня. Это я рассказала Феймэну об Откровениях. Вскоре после того, как пришло твоё письмо, я узнала о существовании другой группы, знающей о Девяти откровениях, и стала практиковаться вместе с ней.

Я испытала многое из того, о чём ты сейчас рассказывал. Потом, я пришла сюда, в долину, вместе с одной подругой, потому что мы слышали, что здешние священные места имеют какое-то отношение к Десятому откровению.

Моя подруга испытала не так уж и много, а я — да, поэтому, я осталась и занялась исследованиями. Тогда-то я и познакомилась с Феймэном. Он предложил мне работу — научить его тому, что знаю сама.

С этого момента он всё время находился рядом со мной. Он настоял, чтобы я не звонила к себе на фирму — из соображений безопасности, так что я написала несколько писем, чтобы отложить все назначенные встречи, но, судя по всему, он перехватил их. Потому все и решили, что я пропала.

С Феймэном я исследовала большинство энергетически заряженных мест, особенно Коддерс Ноул и водопады. Сам он не мог ощущать энергию, но позже я узнала, что он отслеживал наш путь с помощью электроники и составлял что-то вроде карты энергетического профиля местности.

На основе этого, ему ничего не стоило вычислить точное расположение источника энергии.

Мы с Кэртисом переглянулись. Глаза Чарлин наполнились слезами:

— Он попросту дурачил меня. Он говорил, что работает над созданием очень дешёвого источника энергии, который освободит всех и каждого.

Часто во время проведения эксперимента он отсылал меня подальше в лес. Только позже, когда я всерьёз схлестнулась с ним, он признал, насколько опасно то, чем он занимается.

Кэртис повернулся к Чарлин:

— Феймэн Картер был главным инженером «Делтека», помните?

— Нет, — покачала головой Чарлин. — Но весь этот проект — в его руках. Сейчас там задействована другая корпорация. У них там вооруженная охрана — Феймэн называет их оперативниками.

В конце концов, я сказала ему, что ухожу, и тогда он приставил ко мне охранников. Когда я сказала, что вся эта история не сойдёт ему с рук, он только рассмеялся. Он хвастался, что у него есть свой человек в Службе леса.

— Куда он отправил вас с этим охранником? — поинтересовался Кэртис.

— Понятия не имею, — покачала головой Чарлин.

— Думаю, он не собирался отпускать вас живой, — заметил Кэртис, — после того, как столько рассказал вам. На несколько минут воцарилось тяжёлое молчание.

— Вот чего я не могу понять, — вновь заговорила Чарлин. — Почему для него так важен именно этот лес? Что он собирается делать с этими источниками энергии?

Мы с Кэртисом опять переглянулись, потом он пояснил:

— Феймэн экспериментирует, чтобы найти способ собрать воедино энергию источников этой долины. Вот почему это так опасно.

Тут я заметил, что Чарлин и Майя смотрят друг на друга и улыбаются.

— Когда я была у водопадов, — сказала Чарлин, — я вдруг оказалась в другом измерении, и там на меня буквально обрушились все эти воспоминания. — Она взглянула на меня:

— После этого, я возвращалась туда несколько раз — даже вчера, когда меня уже взяли под стражу. — Она снова посмотрела на меня: — Там я и увидела вас…

Чарлин обвела взглядом всех присутствующих:

— Я увидела, что мы все находимся здесь, чтобы остановить этот эксперимент, если нам удастся вспомнить всё.

Майя внимательно смотрела на неё.

— Вы поняли, что мы хотели сделать тогда, во время сражения с солдатами, и поддержали нас, — проговорила она. — Даже зная, что это не сработает.

Улыбка Чарлин сказала мне, что она вспомнила.

— Мы вспомнили большую часть того, что случилось тогда, — сказал я, — но пока ещё не вспомнили, как планировали, что на этот раз поступим иначе. Ты помнишь?

Чарлин покачала головой:

— Только какие-то части этого. Я знаю, что мы должны идентифицировать наши бессознательные чувства друг к другу и только после этого сможем идти дальше. — Она посмотрела мне в глаза и чуть помедлила, прежде чем продолжить:

— Всё это является частью Десятого откровения… только оно ещё нигде не записано. Оно приходит к человеку интуитивно.

Я кивнул:

— Да, мы знаем.

— Часть Десятого откровения является, как бы, углублением Восьмого. Только группа, в полной мере реализовавшая Восьмое, может справиться с этой задачей.

— Я не совсем понимаю, — сказал Кэртис.

— Восьмое откровение посвящено тому, как способствовать духовному подъёму других, — продолжала Чарлин, — умению передавать им энергию, сосредоточиваясь на красоте и мудрости этого человека.

Этот процесс может весьма ощутимо поднять энергетический уровень и творческие способности группы. К сожалению, у многих групп с этим проблема, даже если входящие в них люди способны делать это в других случаях.

Это особенно верно там, где всех членов группы объединяет одно и то же дело, как, например, людей, работающих совместно над каким-нибудь уникальным проектом, потому что эти люди часто находились вместе раньше и потому прежние эмоции могут всплыть на поверхность.

Допустим, нас знакомят с человеком, с которым нам предстоит работать, — и вдруг мы автоматически начинаем испытывать к нему сильнейшую антипатию, сами не зная почему. А то бывает наоборот: мы сами не нравимся кому-то — опять же по причинам нам непонятным.

А ими могут являться эмоции, таящиеся в глубинах памяти: ревность, раздражение, зависть, негодование, горечь, обида — что угодно.

Я очень ясно ощутила, что никакая группа не сможет достичь своего высшего потенциала, если все её члены не постараются понять эти эмоции и отделаться от них.

Майя подалась вперед:

— Как раз этим мы и занимаемся: освободиться от этих тайных эмоций, от обид, запавших в память с того времени, когда мы были вместе.

— Тебе было дано Видение рождения? — спросил я.

— Да, — кивнула Чарлин. — Но я видела немного — мне не хватило энергии. Собственно, я увидела только, что образуются такие группы и что мне надлежит быть здесь, в долине, в качестве члена одной из них, состоящей из семи человек.

С севера снова послышался шум мотора.

— Нам нельзя тут оставаться, — сказал Кэртис, вставая. — Мы чересчур на виду. Давайте вернёмся в пещеру.

* * *

Чарлин доела остатки супа и передала мне тарелку. Лишней воды не было, поэтому, я сунул её в рюкзак немытой. Кэртис вошёл и уселся напротив меня, рядом с Майей, которая едва заметно улыбнулась ему. Охранника оставили снаружи пещеры — по-прежнему связанного, с завязанным ртом.

— Снаружи всё в порядке? — спросила Чарлин.

Кэртис, похоже, нервничал:

— Думаю, да, но с северной стороны доносится ещё какой-то шум. Думаю, нам следует остаться здесь до темноты.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга; каждый явно старался повысить свой энергетический уровень.

Потом я рассказал всем о процессе достижения Видения мира, который наблюдал вместе с сонмом душ Феймэна. Закончив, я спросил Чарлин:

— А что ещё ты восприняла насчёт процесса освобождения от отрицательных эмоций?

— Только одно, — ответила Чарлин. — Он не может начаться, пока все мы не вернёмся полностью к любви.

— Легко сказать, — усмехнулся Кэртис, — а вот, как это сделать?

Мы все опять посмотрели друг на друга и вдруг одновременно поняли, что вся энергия направляется к Майе.

— Суть заключается в том, чтобы признать существование данной эмоции, полностью осознать её и затем, честно рассказать о ней другим, сколь неловко бы это ни было.

А когда о ней знаешь, понимаешь её, это позволяет отодвинуть её в прошлое, которому, собственно, она и принадлежит.

Поэтому, иногда долгий процесс изложения и открытого обсуждения эмоции очищает нас, и мы становимся способны вернуться к состоянию любви, являющейся высочайшей из эмоций.

— Погодите минутку, — вмешался я. — А как обстоит дело с Чарлин? Ведь по отношению к ней тоже могут существовать какие-то остаточные эмоции. — Я взглянул на Майю: — Я знаю: вы ощутили что-то.

— Да, — согласилась Майя, — но только хорошее. Это было чувство благодарности. Она осталась и хотела помочь… — Майя помедлила, изучая лицо Чарлин. — Вы ведь пытались рассказать нам что-то… нечто касающееся предков. Но мы не слушали.

Я наклонился к Чарлин:

— Тебя тоже убили?

Майя ответила за неё:

— Нет, не убили. Она отправилась к солдатам, чтобы ещё раз попытаться уговорить их.

— Верно, — кивнула Чарлин. — Но их уже не было.

— Кто ещё испытывает что-нибудь к Чарлин?:— спросила Майя.

— Я — ровным счетом ничего, — покачал головой Кэртис.

— А ты сама, Чарлин? — спросил я. — Что ты испытываешь по отношению к каждому из нас?

Она внимательно посмотрела на всех по очереди:

— К Кэртису, похоже, ничего… К Майе — только положительные эмоции, — её глаза встретились с моими, — А вот с тобой, пожалуй, не всё гладко.

— Почему?

— Потому, что ты оказался таким практичным, таким отстранённым. Тот независимый человек, который не хотел ни во что ввязываться, раз время ещё не пришло, — это ведь, был ты.

— Чарлин, мне уже досталось за эти Откровения в мою бытность монахом. Я чувствовал, что жертва окажется напрасной.

Похоже, мои оправдания подействовали на неё раздражающе, и она отвела глаза. Майя, наклонившись, коснулась моей руки:

— Вы сейчас оправдывались, защищались. Когда вы отвечаете таким образом, другой человек чувствует, что его не услышали.

Затаившаяся эмоция задерживается, не уходит, потому что он продолжает думать, как заставить вас понять, убедить вас. Или же она уходит в подсознание и остаётся там, а это понижает уровень энергии между вами.

В любом случае, отрицательная эмоция остаётся проблемой, мешающей вам. Я бы посоветовала вам признать, что у Чарлин есть все основания упрекать вас.

Я посмотрел на Чарлин:

— О да, я признаю это. Жаль, что я не помог тогда. Может, мне удалось бы сделать что-нибудь, если бы я не струсил.

Чарлин кивнула и улыбнулась.

— А вы сами? — спросила Майя, глядя на меня. — Что вы испытываете по отношению к Чарлин?

— Пожалуй, некоторое чувство вины, — ответил я. — Не столько из-за того случая, сколько из-за теперешней ситуации. Я на несколько месяцев отдалился. Думаю, если я поговорил бы с ней сразу же по возвращении из Перу, мы сумели бы остановить эксперимент раньше и ничего из того, что происходит сейчас, не произошло бы.

Никто не возразил мне.

— Есть ещё какие-нибудь другие чувства? — спросила Майя.

Мы с Чарлин только посмотрели друг другу в глаза. После этого, все мы, под руководством Майи, сосредоточились, чтобы повысить свою энергию насколько возможно.

Сосредоточившись на красоте того, что меня окружало, я ощутил, как во мне поднимается волна любви. Приглушённые цвета стен и пола пещеры стали ярче, чуть ли не засветились. Все лица казались свежее, энергичнее. Вдоль позвоночника у меня пробежал озноб.

— Теперь, — сказала Майя, — мы готовы к тому, чтобы представить себе, как собирались поступить на этот раз. — Она задумалась, потом проговорила:

— Я… я знала, что это произойдёт. Это было в моём Видении рождения. Мне предстояло руководить этим процессом. Мы не умели этого делать, когда пытались остановить ту войну.

Пока она говорила, я заметил позади нее, на стене пещеры, какое-то движение. Сперва я подумал, что это пробежал отблеск света, но потом понял: этот яркий, насыщенный зелёный цвет точно такой же, как там, где я видел Майю посреди её сонма душ…

Я сосредоточился, и световое пятно развернулось в целую голографическую картину, заполнившую всю стену. Я взглянул на остальных: похоже, никто, кроме меня, не видел её. Я понял, что вижу сонм душ Майи, и тут же начал воспринимать интуитивную информацию.

Я снова наблюдал её Видение рождения, её возвышенное намерение родиться именно в данной семье, болезнь её матери, порождённый ею интерес к медицине, — особенно к связи между разумом и телом, а затем — и всех нас, сидящих в этой пещере.

Я отчётливо услышал: «Никакая группа не сможет достичь своего высшего творческого потенциала, пока все её члены не освободятся сознательно от отрицательных эмоций и не повысят свой уровень энергии».

— Освободившись от эмоций, — говорила тем временем Майя, — группе легче пройти мимо борьбы за власть, проблем, связанных со стремлением контролировать ситуацию, и достичь своего полного творческого потенциала.

Но мы должны проделать это сознательно, найдя в лице каждого то, что является высшим выражением его «я».

Кэртис, судя по всему, не понял, поэтому Майя продолжала объяснять:

— Из Восьмого откровения следует, что, присмотревшись к лицу другого человека, мы можем под его, так сказать, защитным выражением разглядеть подлинное выражение его истинного «я».

Большинство людей, обычно, не знает, на что нужно обращать внимание, когда говоришь с кем-то. На глаза? Но сосредоточить внимание сразу на обоих трудно. Тогда на котором из них? Или следует смотреть на самую выдающуюся часть лица — на нос или рот?

На самом деле, нужно охватить взглядом всё лицо. В его уникальной игре света и теней, в совокупности его черт, можно отыскать его истинное выражение, свет души этого человека, проглядывающий сквозь них.

Когда мы сосредоточены на любви, её энергия направляется, как раз, на это высшее выражение его личности; тогда человек меняется на наших глазах, и проявляются все его высшие способности.

Все великие учителя всегда посылали своим ученикам энергию именно такого рода. Потому-то они и были великими учителями.

Но этот эффект ещё более усиливается в группах, все члены которых взаимодействуют друг с другом таким образом, потому что каждый посылает энергию другим, и все они поднимаются на новый уровень мудрости, дающий ещё больше энергии, которая потом направляется на всех остальных — на каждого из них.

В этом заключается эффект расширения или роста, — закончила она.

Я смотрел на Майю, стараясь уловить её высшее выражение. Куда девались её усталость, её внутреннее сопротивление? Теперь все её черты выражали уверенность, целеустремлённость.

Я заметил, что и остальные таким же образом сосредоточили своё внимание на лице Майи. Я снова взглянул на неё и различил вокруг неё то же зелёное сияние, окружавшее её сонм душ. Она не просто впитывала их знание: между ними и ею, похоже, существовала глубокая гармония.

Закончив говорить, Майя сделала глубокий вдох. Я почувствовал, как энергия уходит от неё.

Тут заговорил Кэртис:

— Я всегда знал о том, что в группах достигается, более высокий уровень функционирования, особенно, при совместной работе, но самому никогда не доводилось испытывать этого — до сегодняшнего дня…

Я знаю, что пришёл в это измерение, чтобы способствовать преобразованию бизнеса, изменению наших представлений о его творческом потенциале, а в конечном итоге — обретению возможности правильно использовать новые источники энергии и осуществить автоматизацию производства, как о том говорится в Девятом откровении.

Он на мгновение задумался, потом продолжал:

— Я имею в виду вот что. Бизнес часто сравнивают с алчным, без чести и совести злодеем, творящим произвол. Думаю, что в прошлом дело обстояло именно так Но я чувствую, что он также идёт к обретению духовности и что нам необходима новая этика бизнеса.

В этот момент опять я уловил игру света, на сей — раз за спиной Кэртиса, и, понаблюдав несколько секунд, понял, что речь идёт о его сонме душ.

Сосредоточившись на них, я, как и в случае с Майей, смог воспринять их коллективное знание. Кэртис появился на свет в разгар промышленной революции, последовавшей сразу же за Второй мировой войной.

Овладение ядерной энергией явилось высочайшим триумфом и худшим кошмаром материалистического мировоззрения, и Кэртис вступил в этот мир с видением того, что отныне технический прогресс может стать сознательным и именно на этой основе проложит человечеству дорогу к выполнению его предназначения.

— Лишь теперь, — продолжал Кэртис, — мы готовы к пониманию того, как сознательно развивать бизнес и складывающуюся новую технологию; теперь всё встало на свои места.

Не случайно одной из важнейших статистических категорий в экономике является индекс производительности: сколько товаров и услуг производится каждым индивидуумом в нашем обществе.

Производительность постоянно увеличивается благодаря открытиям в области технологий и более широкому использованию природных ресурсов и энергии. С течением времени индивидуум находит всё более эффективные способы создавать что-то.

Пока он говорил, мне в голову пришла одна мысль. Я было решил не делиться ею ни с кем, но тут все взгляды обратились на меня, и я сказал:

— Разве вред, причиняемый окружающей среде развитием экономики, не создаёт естественного ограничения бизнесу? Нельзя, чтобы всё шло, как раньше, потому что иначе, от окружающей среды просто ничего не останется.

Многие виды морской рыбы уже просто нельзя употреблять в пищу. Число раковых заболеваний растёт просто угрожающими темпами.

Даже Ассоциация американских врачей признаёт, что беременным женщинам и детям не следует есть покупные овощи из-за наличия в них остатков пестицидов. Если всё это будет продолжаться, вы можете себе представить, какой мир мы оставим в наследство нашим детям?

Произнеся эти слова, я вспомнил, что говорил Джоэл о крахе окружающей среды. Мною овладел тот же Страх, и мой энергетический уровень снизился.

И вдруг ко мне хлынул целый поток энергии; остальные всматривались в моё лицо, стараясь снова увидеть моё истинное выражение. Я быстро восстановил свой уровень.

— Вы правы, — сказал Кэртис, — но наш ответ на эту проблему уже в пути. До сих пор мы развивали технологию, как бы, бессознательно, забывая, что живём на органической планете, планете энергии.

Но, одна из наиболее творческих областей бизнеса — это контроль над загрязнением окружающей среды.

Наша проблема заключалась в том, что мы надеялись на правительство: дескать, это оно должно принимать меры против тех, кто наносит ей вред.

Загрязнение окружающей среды уже давно является нарушением закона, но правительство никогда не сможет справиться с нелегальным сбросом химических отходов или ночной продувкой дымовых труб.

Биосфера так и будет загрязняться, пока обеспокоенные граждане сами не возьмутся за свои видеокамеры и не начнут ловить виновных на месте преступления.

В определённом смысле, бизнес и занятые в нём служащие должны регулировать сами себя.

Майя выпрямилась:

— А я вижу другую проблему, порождённую развитием экономики. Я имею в виду всех тех, кто теряет работу по мере того, как производство всё более автоматизируется. Как они могут выжить? У нас всегда был многочисленный средний класс, а теперь он быстро сокращается.

Кэртис улыбнулся, глаза у него заблестели. За его спиной ещё ярче проявился коллективный образ его сонма душ.

— Эти люди сумеют выжить, научившись прислушиваться к «окликам внутреннего голоса». Нам всем следует понять, что дороги назад нет. Мы уже вступили в век информации.

Каждому придётся самому заняться собственным образованием и сделать это как можно лучше, чтобы стать специалистом в той или иной области и оказывать другим соответствующие услуги.

Чем больше техники у нас на службе, чем быстрее изменяется мир, тем больше у нас потребность получать информацию именно от нужного человека и именно в нужный момент.

Для этого, необязательно формальное образование: каждый сам создаёт себе нишу посредством самообразования.

Для того чтобы устроить всё оптимальным образом, бизнес должен измениться, обрести высшее понимание.

Вместо того чтобы задаваться вопросом: «Выпуском какой продукции или оказанием каких услуг мне заниматься, чтобы заработать побольше?» — мы уже начинаем спрашивать себя:

«Что я могу создавать такого, что освобождало бы людей, давало им информацию, делало бы мир лучше и, вместе с тем, сохраняло такое зыбкое равновесие окружающей среды?»

К свободному предпринимательству уже прибавляется новый этический кодекс. Все мы, где бы мы ни находились, должны пробудиться и задаться вопросом:

«Что мы создаём и сознательно ли это служит той главной цели, ради которой, прежде всего, и была изобретена технология?»

А цель эта такова: облегчить ежедневное существование, чтобы важнейшим ориентиром жизни стало не просто выживание и достижение возможного уровня комфорта, а обмен информацией чисто духовного порядка.

Каждый из нас должен стремиться к участию в эволюции в сторону всё большего снижения стоимости жизни, пока основные средства выживания не окажутся фактически бесплатными.

Мы можем приблизиться к действительно просвещённому капитализму, если вместо того, чтобы взвинчивать цены настолько, насколько выдержит рынок, будем следовать новой этике бизнеса, основанной на снижении цен на определённый процент, как сознательное подтверждение избранного нами курса в развитии экономики.

Это будет нечто вроде церковной десятины, добровольно уплачиваемой в интересах реализации Девятого откровения, — закончил Кэртис.

Чарлин с сияющим лицом повернулась к нему.

— Я поняла! Если все бизнесмены понизят свои цены на десять процентов, стоимость жизни каждого, включая и самих бизнесменов, привязанных к закупкам сырья и оборудования, тоже понизится.

— Верно, хотя, при этом, некоторые цены могут временно возрасти, поскольку каждый: будет принимать во внимание стоимость переработки отходов и других мер, связанных с охраной окружающей среды. Однако, в общем и целом, цены будут систематически снижаться.

— А разве это не случается, время от времени, — спросил я, — в результате взаимодействия рыночных сил?

— Конечно, — подтвердил Кэртис, — но этот процесс можно ускорить, если сделать его сознательным, хотя, как предсказывает Девятое откровение, его значительно усилит открытие чрезвычайно дешёвого источника энергии.

Похоже, Феймэн уже сделал это. Но для того чтобы это открытие действительно способствовало освобождению человека, доступ к энергии должен быть, как можно менее дорогим.

Говоря об этом, он всё больше вдохновлялся. Глаза его были обращены на меня:

— Я пришёл в земное измерение, чтобы продвигать эту экономическую идею. Я никогда ещё не видел её так ясно. Вот почему я хотел испытать в жизни всё то, что испытал: я хотел подготовиться к передаче этого послания.

— Вы на самом деле думаете, что достаточно большое число людей пойдёт на добровольное снижение цен? — спросила Майя. — Особенно имея в виду, что от этого пострадает их собственный карман? По-моему, это противоречит человеческой натуре.

Кэртис не ответил. Вместо этого он, как и остальные, устремил взгляд на меня, как будто именно у меня был ответ на этот вопрос. Почувствовав приток энергии, я начал говорить:

— Кэртис прав. Так или иначе, мы сделаем это, даже если придётся пойти на кратковременное сокращение собственных прибылей.

Всё это бессмысленно до тех пор, пока мы не усвоим Девятое и Десятое откровения.

Если человек считает, что вся жизнь сводится только к выживанию в абсурдном, недружелюбном мире, то вполне логично посвятить все свои умственные способности лишь тому, чтобы устроиться в этой жизни с наибольшим комфортом и обеспечить такие же возможности своим детям.

Но если он усвоил первые Девять откровений и смотрит на жизнь, как на духовную эволюцию, сопряженную с духовными же обязанностями, тогда его представления полностью меняются.

А начав понимать Десятое откровение, мы видим процесс рождения в перспективе Афтерлайфа и отдаём себе отчёт, что все мы находимся здесь, чтобы связать земное измерение с небесной сферой.

Кроме того, возможности и успех — процессы крайне таинственные, и, организуя нашу экономическую жизнь с ориентировкой на высший, главнейший план, мы одновременно входим в контакт с другими людьми, делающими то же самое, и тогда для нас внезапно начинается процветание.

Мы сделаем это, — продолжал я, — потому что именно к этому приведут каждого из нас интуиция и совпадения. Мы вспомним больше о своих Видениях рождения, и станет ясно, что мы собирались сделать что-то хорошее для мира.

А важнее всего вот что: мы будем знать, что, если не будем следовать интуиции, то прекратятся волшебные совпадения, исчезнет ощущение вдохновения и самой жизни, и, в итоге, нам придётся созерцать свои действия из Афтерлайфа, в рамках Обзора жизни. И нам придётся увидеть собственное поражение.

Я оборвал сам себя, заметив, что Чарлин и Майя воззрились широко раскрытыми глазами в пространство позади меня. Я обернулся: там смутно виднелся мой сонм душ. Их были многие десятки — столько, что они терялись вдали, а стены пещеры как будто растворились.

— На что это вы все смотрите? — поинтересовался Кэртис.

— Это его сонм душ, — ответила Чарлин. — Я видела их, когда была у водопадов.

— Я видел сонмы также за спиной у Майи и Кэртиса, — сказал я.

Майя быстро обернулась. Коллективный образ сонма позади нее померцал раз-другой, затем стал совсем отчётливым.

— Я ничего не вижу, — сообщил Кэртис. — Где они там?

Майя продолжала смотреть всё так же широко распахнутыми глазами. Она явно видела все сонмы.

— Они ведь помогают нам, да? Они могут дать нам то видение, которое мы ищем.

Едва она произнесла эти слова, как все сонмы душ резко отдалились и стали видеться менее ясно.

— Что случилось? — удивилась Майя.

— Это из-за вас — точнее, из-за ожиданий, которые вы на них возлагаете, — объяснил я. — Если вы рассчитываете на их энергию, как на замену вашей собственной внутренней связи с Божественной энергией, они уходят. Со мной было то же самое.

Чарлин кивком дала мне понять, что согласна с моими словами:

Данный текст является ознакомительным фрагментом.