ЖАР-ПТИЦА

ЖАР-ПТИЦА

Звонит мне моя хорошая знакомая, Лека, которая работает в Толстовском Фонде и занимается там всякой социальной помощью:

– Григорий Петрович, хотите дочку?

– Какую дочку?

– Восемнадцати лет. Сирота. Ведь вы живете один в трех комнатах. Вот и пустите к себе сиротку. И ей хорошо – и вам будет не скучно.

– А кто она такая?

– Окончила русскую гимназию на Парк-авеню, сейчас учится в колледже. Была приемной дочерью у митрополита Филарета. Но сейчас митрополит помер, и мы ищем для нее квартиру. Вот я и вспомнила про вас. Будете вместо митрополита. Сделайте богоугодное дело.

– А она давно в Америке?

– Лет пять или шесть.

– Так это еврейская третья волна. Она что – еврейка?

– Нет, что вы! Она в нашу церковь ходит. Большая церковница. Свечки ставит. И у нее целая куча икон. Толстовский Фонд платил ей за квартиру, но сейчас у нас с деньгами плохо. Так возьмите себе хорошую девочку.

– А как ее зовут?

– Даша Дегтерева. Хорошая русская фамилия.

На другой день Лека устроила смотрины: привезла Дашу ко мне, чтобы я посмотрел, что это такое. Девчушка производит очень хорошее впечатление: стройная фигурка, миловидное личико и дорогой свитер ангорской шерсти. Посмотрел я на пикантную сиротку и говорю:

– У меня дело обстоит так: сплю я в спальне, а весь день сижу на кухне. Кухня у меня самая большая, самая светлая и самая теплая комната. А гостиной я практически не пользуюсь. Если хотите, живите у меня в гостиной. На правах дочки.

– Это меня вполне устраивает, – улыбается Даша.

Так, в возрасте 68 лет я обзавелся 18-летней хорошенькой дочуркой. И сам себе говорю: "Эх, связался ты, старый черт, с младенцем".

Днем Даша ходит в Фордам-колледж, это строгий католический колледж, она окончила там первый курс и перешла на второй. А по вечерам, когда ей наскучит сидеть одной в своей комнате, она приходит ко мне на кухню, где я читаю газету, и заводит всякие разговоры. Так, спустя неделю, она стоит напротив меня и чистит ножом апельсин.

– Григорий Петрович, а что говорят про меня ваши знакомые старушки-церковницы?

– Говорят, что ты истеричка.

– Ах эти старушки-блядушки! – шипит Даша и с размаху швыряет в меня ножом, которым она чистила апельсин.

Это кухонный нож с черной ручкой и острым концом. Он пролетел рядом со мной и застрял в книжной полке так, что я его с трудом вытащил.

– Старушки правы. Ты не только истеричка, но и психопатка. Чтобы так швыряться ножами! – говорю я. – Пошла вон отсюда! Иди в свою комнату!

Даша послушно убежала в свою комнату. А я думаю: "Э-э-э, это девочка с фокусами. С такой скучать не будешь". Но спустя десять минут Даша, как ни в чем не бывало, опять приходит на кухню, улыбается и пританцовывает.

– Даша, если бы твой нож попал мне в живот, то тебе пришлось бы вызывать "скорую помощь". Вот, не забывай этот номер телефона.

– Григорий Петрович, я больше не буду. Честное пионерское! – Даша садится, как ребенок, мне на колени и обнимает меня за шею. И я, конечно, растаял. Да, это доченька с фокусами. Терпи, казак, – атаманом будешь.

Спустя несколько дней Даша приходит на кухню с большим пакетом фотографий. После окончания гимназии, где заправляет протоиерей Граббе, она летала на две недели в Париж и Рим. В награду за окончание гимназии.

Летала она с каким-то молодым человеком, а платил за все это его отец. Теперь она показывает мне фото этого путешествия. На фото видно, что ее спутник – это типичный молодой еврей. Даша отбирает свои фото в сторонку, а фото своего спутника рвет на мелкие кусочки и бросает в мусорное ведро.

Однажды вечером у нас зашел разговор насчет того, что значит по-английски слово "стриптизерши".

– Это женщины, которые дразнят мужчин. Дразнилки, – говорю я.

– Знаю, – говорит Даша, она задирает себе свитер на голову и показывает мне свои голые груди. В общем, у меня дома свой собственный стриптиз. Не нужно ходить по кабакам. Лифчик Даша принципиально не носит. Веселая жизнь.

Еще через неделю Даша показывает мне свой семейный альбом – еще одна пачка фотографий. Вот большое четкое фото: заросший травой задний двор и странная пара – симпатичный мужчина стоит на четвереньках, а у него на спине сидит верхом и улыбается женщина.

– Это папа и мама, – поясняет Даша. – Но они развелись.

– Почему?

– Папа алкоголик. Он геологоразведчик. Всегда в экспедициях. И там у них только водка да сало. Вот он и спился.

Я посмотрел на фотографию, где женщина сидит верхом на мужчине. Мне эта комбинация хорошо знакома: это мазохистичный мужчина и садистичная женщина. А потом эти игры кончаются алкоголизмом. Мне стало жалко папу-алкоголика, и я говорю:

– А может, это его мама довела?

И тут мою дочку взорвало. Она вскочила и кричит мне: "Вы мою маму не трогайте!". Потом она побежала к дверям, обернулась и обрушилась на меня целым градом самых утонченных ругательств:

– Вы негодяй, подлец и сволочь! Вы жлоб, злыдень, ублюдок! – она передохнула, набрала воздуха в легкие и продолжала: – Вы прохиндей, босяк и самый настоящий гад! Чтоб вас черти забрали!

Затем она побежала в свою комнату и при этом хлопнула дверью так, что весь наш дом задрожал. Мне это не понравилось, я захожу следом за ней в ее комнату и говорю:

– Ты не хлопай дверьми, как сумасшедшая. Ведь соседи могут вызвать полицию, и у меня будут неприятности. Что я скажу полицейским? Чтобы тебя забрали в сумасшедший дом? У тебя истерика. А знаешь, как лечить истеричек? Их бьют по морде. Но не кулаком, а ладонью. Хочешь этого?

Тут Дашка испугалась, побежала в уборную и заперлась там на ключ. А я пошел на кухню и читаю там мою газету. Посидев в уборной минут пятнадцать, Дашка выходит и с улыбочкой говорит:

– Григорий Петрович, а вы не боялись?

– Чего?

– Что я покончу самоубийством…

– Там ничего такого нет.

– О-о, вы не знаете… Я проверила вашу аптечку… Там можно наглотаться всяких гадостей…

– Ну, Дашка, ты и даешь людям жару – как настоящая жар-птица. Но с меня твоего жару хватит. В общем, завтра ищи себе другую квартиру.

Следующие два дня я с Дашкой не разговариваю – как будто ее вообще не существует. На третий день вечером она приходит ко мне и стонет:

– Ох, Григорий Петрович, я больше не могу… Я пришла в колледж и стукнулась лбом о колонну… Вот, смотрите, шишку набила, – она берет мою руку и кладет себе на лоб. – Потом, как дура, села в чужой класс и ничего не соображаю. Я больше не могу… Григорий Петрович, простите меня! Я больше не буду, даю слово, честное комсомольское! – жар-птица обнимает меня за шею и трется об меня своими грудями. Уже не как дочка, а как женщина.

Естественно, что я опять растаял. Ладно, говорю, хорошо, что ты извиняешься. Повинную голову не рубят. Но в дальнейшем учитывай, что ты шальная психопатка. Постарайся контролировать свои истерики.

– Но митрополит Филарет водил меня к психиатру – и психиатр ничего не нашел.

– Значит, митрополит тоже заметил, что ты ненормальная. Но не совсем сумасшедшая, а полусумасшедшая. Я в этих делах специалист – у меня жена сошла с ума, в форме климактерического помешательства.

– Вот это интересно. Расскажите!

Я коротко рассказываю, что моя жена Киса 20 лет была очень хорошим человеком, а потом вдруг лезет на меня с кухонным ножом. Человек на границе безумия, своего рода пограничник.

– Я бы вашу Кису убила! – заключает моя жар-птица.

– Все это не так просто, – говорю я. – Тогда надо перестрелять половину женщин.

– Про вас говорят, что вы профессор грязных дел, – улыбается Даша.

После этого мы живем с ней сравнительно мирно. Однажды у меня карандаш упал и закатился под стол. Чтобы достать карандаш, мне пришлось стать на четвереньки. И моментально Дашка вскочила на меня верхом, как это когда-то делала ее мать с отцом. Те же самые игры. Но она не только сидит у меня на спине, она еще ерзает у меня на спине и трется об меня своими, как говорят, гениталиями.

– Дашка, слезь, я сейчас встану – и ты упадешь! Но жар-птица продолжает свои детские забавы. А я

при этом думаю: "Боже, до чего ж сильна наследственность. Она в точности копирует то, что делала ее покойная мать! Инстинкт!". А наездница только смеется.

Мои книжки про дегенерацию, половые извращения и психические болезни лежат на полке в ее комнате. Но Даша их читать не стала, просто полистала и небрежно говорит:

– Я все это и без вас знаю…

Иногда я сажусь в машину и еду с моей новой дочуркой в соседний зоопарк или в ботанический сад неподалеку, или на озеро, где плавают дикие утки с утятами. Нью-Йорк – забавный город: однажды вижу я в гавани Нью-Йорка два колоссальных авианосца, а между ними плещутся дикие утки. А в нашем районном зоопарке есть прекрасный крытый птичник, где разгуливают царственные павлины с роскошными хвостами.

Во время этих прогулок Даша ведет себя как примерная девочка. Иногда она даже берет меня под руку. Но психиатры говорят, что когда дочь уж слишком ласкается к своему отцу, то это комплекс Электры. И действительно – это было у моей лесбийской невесты Наташи Мейер, которая любила ходить под ручку со своим отцом, и говорила мне, что люди принимают их за мужа с женой. А тут и Дашка чудит: как только вблизи появляются какие-то знакомые, она демонстративно вешается мне на шею, словно она моя любовница. Все это детские игры, но комплекс Электры связан с лесбиянством. И мне становится жалко Дашку. А она только смеется.

В нашем соседском ботаническом саду во Флашинге масса райских яблок, которые американцы почему-то не едят. Я поехал с Дашкой и нарвал целый мешок этих маленьких райских яблок, похожих на вишни, привез их домой и сварил из них прекрасное варенье. Дашка с величайшим удовольствием съела несколько банок моего варенья. И мне приятно, что покормил сиротку. Потом мы нашли в том же ботаническом саду несколько деревьев айвы, которую американцы тоже не едят. И опять я наварил прекрасного айвового варенья и кормил им мою сиротку. Почти семейная идиллия…

Из наших разговоров выясняется такая родословная Даши: ее дед был подполковником КГБ по фамилии Зубков, вроде русский, ее бабка была татаркой, а ее мать была русской, у которой второй муж был еврей, который сейчас живет в Бруклине и у которого сейчас вторая жена – еврейка.

– Почему же ты после смерти матери не жила с отчимом? – спрашиваю я.

– Он ко мне приставал. И я от него сбежала. Однако синодальные старушки, которые прекрасно

знают Дашу, говорят, что ее мать называла себя еврейкой. Какая-то еврейская путаница. По теории вероятности, вероятно, что ее мать была полуеврейкой, а Даша четвертьеврейка. Все это еврейская третья волна, осевшая на Брайтон-Бич.

Поскольку внешне Даша очень хорошенькая, у нее, конечно, есть кавалеры, тоже студенты. И она откровенно советуется со мной:

– Мой первый бойфренд глупенький, он даже не знает, как в постель ложиться. А насчет второго бойфренда я подумаю… Раньше как через две недели я ни с кем в постель не иду.

Постепенно выясняется, что сиротка не такая уж бедная. Ее мать перед смертью устроила дочке хорошую страховку. Да и митрополит нажал на своих прихожан и собрал для Даши солидное наследство. Вот она и живет на проценты с этого капитала.

Помимо кавалеров у Даши есть еще хорошая подружка – Вера Ефремова. У нее отец полуеврей, мать еврейка, а Вера, значит, на 3/4 еврейка. Тоже из третьей волны. Вера тоже окончила русскую гимназию и колледж.

– Кто там учится, в этой русской гимназии? – спрашиваю я.

– Все евреи и один негритенок.

– А ты?

– Я была единственная русская.

Родители Веры не работают, а учат английский язык и живут на велфэр, то есть специальную пенсию для всяких социальных паразитов. Вера тоже не работает, а чему-то учится и спит с американским парнем, который торгует сыром, как сообщила мне Даша.

Выглядит Вера довольно хорошо: этакая смазливая девица, немножко крупнее и немножко старше Даши. Ходит она в американских дангеризах, заправленных в русские сапоги.

– Она производит хорошее впечатление, – говорю я. – Не такая психованная, как ты.

– О-о, вы ее не знаете. Она дома ногой выбила окно и выбросила телефон в окно. Это чтобы ее мать не говорила долго по телефону. Так что не все то золото, что блестит. И спит она с каким-то дураком.

Вера остается ночевать вместе с Дашей. У меня в гостиной две кушетки. На одной спит Даша, и я предлагаю постелить для Веры на второй кушетке.

– Нет, нет, не нужно, – возражает Даша. – Мы будем спать вместе, – и две голые красотки уже валяются в постели и хихикают.

А я пошел на кухню читать мою газету. Пусть себе девчонки забавляются.

Подошел день рождения Даши, ей исполнилось 19 лет. Сидит она одна в своей комнате, и стало ей скучно. Приходит она ко мне на кухню, достает из буфета бутылку водки и говорит:

– Григорий Петрович, давайте выпьем!

Как хозяйка дома, она достала рюмки и разливает водку. Сидим мы и выпиваем. Тут я вспомнил, что у меня в спальне, среди запонок и пряжек, лежит красивый русский православный крестик – золотой с голубой эмалью. Когда-то я случайно увидел его в американском ломбарде и купил просто так, как красивую игрушку.

– Даша, вот тебе подарок, – говорю я. – Тут и хорошая надпись по-русски "Господи, спаси и сохрани". Может быть, это тебе поможет в жизни.

Даше этот крестик так понравился, что она пустилась в пляс. Завела кассету с музыкой Володи Высоцкого и танцует у меня по кухне. Потом разбила одну чашку, затем вторую чашку – и распевает песни "Эх, Володенька!". Я подметаю шваброй осколки разбитых чашек, а плясунья улеглась на полу и продолжает танцевать, лежа на спине. Я так растрогался, что говорю:

– Даша, у меня там валяются еще два обручальных кольца. Мне они не нужны. Хочешь, я их тебе тоже подарю?

– А какая у них история?

– Одна моя невеста, Наташа Кларксон, оказалась лесбиянкой и садисткой. А вторая, моя жена Киса, тоже оказалась дефективная. Ох, Господи, спаси и сохрани!

– Нет, такие обручальные кольца приносят только несчастье. Я боюсь.

Натанцевавшись вдоволь, Даша лежит на полу и вздыхает:

– Я подняться не могу. Григорий Петрович, возьмите меня и отнесите в постель.

Несколько дней спустя Дашке что-то не понравилось, она схватила тяжелую открывалку для консервов и замахнулась на меня. Я схватил ее за руку и вырвал у нее открывалку. Тогда она полезла со мной в драку и пытается стукнуть меня коленом между ног, как последняя босячка.

– Ведь этой открывалкой можно убить человека! – говорю я. – Ты опять даешь людям жару, как жар-птица. Так вот, завтра же ищи себе другую квартиру.

Жар-птица надула губы и ушла в свою комнату. На следующий день мне звонит Лека из Толстовского Фонда:

– Григорий Петрович, ко мне пришла Даша и просит, чтобы я нашла ей другую квартиру. Она говорит, что вы к ней пристаете…

– Она врет. Это она ко мне пристает: она задирает свитер на голову и показывает мне свои голые груди… Это как минимум…

– Даша никогда не выйдет замуж, – качает головой Вера.

– Почему?

– Я ее хорошо знаю, – уклончиво отвечает Вера. Судя по всему, обе эти девицы, как говорится, двуполые. Они лесбиянят друг с другом, но спят и с мужчинами. Однако психиатры говорят, что двуполых людей не существует. Есть просто лесбиянки, которые сожительствуют с мужчинами, хоть не любят их ни душой, ни телом. Статистика говорит, что среди проституток 75% – лесбиянки. Отсюда и все Дашины неврозы и психозы. Как говорят декаденты, в Даше сидит бес Инкуб, который превращает женщину в мужчину. А Верой командует женственный бес Суккуб, который тянет ее к женщинам. Есть еще лесбиянки латентные и подавленные, где и сам черт не разберется, и где даже психиатры путаются. А в общем, жалко мне Дашку, мою блудную дочурку.

Поехал я к моему хорошему знакомому, Косте Кострову. Он доктор-дантист, состоятельный человек и к тому же очень добрый, любит делать подарки. У него прекрасный дом на Лонг-Айленде, 50 миль от Нью-Йорка, очень милая жена и взрослый сын-студент. Несмотря на такое семейное счастье, Костя горький алкоголик: уже с утра, вместо чая, он пьет. Правда, не водку, а коньяк. И при этом матерится на чем свет стоит. Его жена Марина только морщится, а сын Кока не обращает на это внимания. У каждого свои фокусы.

Сидим мы с Костей и, конечно, выпиваем. Я хвастаюсь, что у меня теперь молоденькая приемная дочка. Естественно, я помалкиваю, что она полусумасшедшая психопатка, а расписываю ее как красавицу и умницу. Почти райская птица, хотя я этих птиц никогда не видел. Но когда хорошо выпьешь, то…

– Помнишь сказку про Иванушку-дурачка, который поймал жар-птицу? – говорю я. – Так вот, моя Дашка как эта жар-птица… Дает людям жару…

Костя так растрогался от моих рассказов про бедную сиротку, которая стала жар-птицей, что даже прослезился, побежал в подвал и тащит большую 5-фунтовую банку прекрасного засахаренного меду:

– На, это подарок твоей жар-птице!

Потом он побежал в соседнюю комнату и тащит радиокассетник в фабричной упаковке, ценой этак 100 долларов:

– Это тоже твоей жар-птичке!

Потом Костя жалуется на своего сына Коку:

– Ему уже 23 года. Пора б за бабами бегать, а он не бегает. Знаешь что, привези-ка ты свою дочку. Может быть, он ею заинтересуется.

от

Внешне Кока выглядит вполне прилично: хорошая фигура, больше 2 метров роста, и лицо интересное, и учится на дантиста. Но в душе он какой-то слишком мягкий и неуверенный в себе.

Знакомить его с Дашкой? Упаси Бог! Костя проклянет тот день и час, когда я подсунул ему эту гадюку. Ведь она испортит жизнь и ему, и его сыну.

Через неделю Костя приехал ко мне – посмотреть на невесту для своего сына. Привез целый мешок всяких вкусных вещей для невесты. И видно, что моя жар-птица ему очень понравилась, и он усиленно приглашает ее к себе.

Все вкусные вещи Дашка вместе с Верой с удовольствием сожрали. Но знакомиться с Кокой она не хочет.

Дашка живет со мной уже полгода. Пришел июль месяц и противная мокрая жара. Поехал я с Дашкой купаться в Си-Клиф. Весь день мы загорали на пляже, а к вечеру я решил проведать Костю. Он живет в новом поселке из богатых и красивых домов, которые сильно отличаются от обычных домов вокруг Нью-Йорка.

– Ох, какие здесь охуительные дома! – говорит Дашка.

– Я расписал тебя как принцессу, – говорю я. – А ты выражаешься как последняя советская босячка. Тебе язык отрезать надо.

Подъезжаем мы к дому Кости. Впереди стоят белый "линкольн" и новенький блестящий "шевроле".

– Ох, какие здесь охуительные машины, – говорит моя принцесса.

Посидели мы за столом все вместе. Костина жена Марина – прекрасная хозяйка, и все очень вкусно и уютно. Но вскоре Дашке стало скучно сидеть со стариками, и она бесцеремонно машет рукой Коке: "Пошли посмотрим телевизор!" – и уводит его в его комнату. И тихоня Кока покорно идет за нею. Здесь работает закон, что мягкого мужчину тянет к твердой женщине. Так когда-то Дашкина мать каталась верхом на ее отце. Так и Дашка теперь мгновенно оседлала бедного Коку, думаю я. Посмотрим, чем это кончится.

Через несколько дней по почте приходит большая и красивая открытка, где Кока объясняется Дашке в любви. Но Дашка только смеется и с наслаждением рвет любовную открытку на мелкие кусочки. Затем презрительно выбрасывает эти кусочки в ведерко для мусора, которое стоит у меня под письменным столом.

Как и все молоденькие девчонки, Дашка любит путешествовать, особенно если это на холяву. Так она побывала в Париже и Риме. Потом с группой церковников она летала в Иерусалим и Египет. А теперь ей открывается новая холява. Она признается мне, что Костя, чтобы сосватать ее своему сыну, обещает ей поездку в Рио-де-Жанейро, что будет стоить две с половиной тысячи долларов. И я вижу, что моя принцесса этим заинтересовалась. Она полезла под стол, достала там ведерко для мусора и выуживает оттуда любовную открытку Коки, которую она недавно порвала на мелкие кусочки. Теперь она раскладывает их на моем письменном столе и склеивает их клейкой лентой, как это было раньше. Когда-то Остап Бендер мечтал о Рио-де-Жанейро, а теперь мечтает Дашка.

Заходит ко мне мой хороший знакомый Виктор. Сидим мы вечерком и выпиваем. Виктор из вежливости спрашивает:

– Как там ваша приемная дочка?

– Она живет прекрасно. Социальный паразит высшего класса. Собирается в Рио-де-Жанейро. Как Остап Бендер.

Тут Дашка влетает на кухню. Волосы у нее распущены, глаза горят.

– Виктор, будьте свидетелем! Григорий Петрович опять надо мной издевается! Сплетничает про меня, что я советская босячка.

Дашка сидела у себя в комнате, дверь закрыта, и еще две стенки. А она сквозь стенки слышит. У некоторых невротиков и психотиков этакая сверхчувствительность. Они называют себя экстрасенсами.

– Забавно, – говорю я, – она сквозь стенки слышит.

– Я и в колледже вижу и слышу, что вы тут делаете, – заявляет Дашка.

На следующее утро она мне говорит:

– Григорий Петрович, вы думаете, что я стервочка? Я молчу.

– Григорий Петрович, вы думаете, что я ведьмочка?

– Ты сама знаешь, что ты такое, – говорю я примирительно.

– А скажите, почему Костя, когда пьяный, обзывает Коку жиденком?

– Не знаю, – говорю я.

Когда-то давно Костя был женат, и у него была дочка. Но он с той женой развелся и ничего про нее слышать не хочет. Может быть, и у его теперешней жены Марины это тоже второй брак, а сын Кока от ее первого брака. Ведь каждый второй брак кончается разводом, и получается такая путаница. Может быть, Костя подозревает, что первый муж Марины был евреем. Ведь и у Дашки тоже подобная путаница, где сам черт не разберется. Вот она и проговаривается, что она ведьмочка.

Однажды она мне задумчиво признается:

– Я мужчин не люблю… И целоваться я тоже не люблю…

Тут я невольно вспоминаю мою капризную невесту Наташу, которая когда-то говорила мне:

– Я собак люблю больше, чем мужчин…

А вот с Верой Дашка обнимается и шепчет:

– Мой котик, моя хорошая, – те же самые фокусы. Нашла Дашка у меня книжку профессора Свядоща

"Женская сексопатология", полистала ее и говорит:

– Все мужчины любят 69…

– Специалисты говорят, что это 69 способов быть несчастным, – добавляю я.

Потом Дашка признается, что она не может плакать. Странно, она истеричка, но никогда не плачет. Я достаю книжку про средневековых ведьм и показываю ей, что ведьмы не могут плакать, но доводят до слез других людей. То же самое говорят и современные психоаналитики.

Звонит мне мой приятель Виктор:

– Григорий Петрович, ваша дочка говорит, что вы жлоб, подонок и злыдень. Она вас так оскорбляет, а вы терпите. Я б ей давно морду набил и выгнал.

– Она психически больная, – оправдываюсь я. – Жалко мне девчонку.

Звонят мне церковные старушки, которые прекрасно знают Дашку. Оказывается, она жила уже во многих местах и отовсюду ее с треском выгоняли из-за ее невозможного поведения. Узнав, что она живет у меня уже почти год, старушки удивляются:

– Григорий Петрович, у вас, вероятно, железные нервы, если вы ее терпите!

Но у моей жар-птицы есть и хорошие стороны. На мой день рождения она купила мне букет цветов и две коробки шоколадных конфет.

– Вторую коробку продавали за полцены. Потому я и купила две, – поясняет она. – Кому эту вторую коробку подарить? Тете Ане? Вере? Тете Наде? Но все такие сволочи… Давайте лучше с вами сами сожрем… Тащите бутылку водки!

Выпив пару рюмок, моя блудная дочь начинает распевать детские песенки, которые учат в синодальной гимназии:

Вы знаете, друзья, Развратницу Марину? Проезжий офицер Сломал ее машину И кое-что еще, И кое-что другое, О чем не говорят, О чем не учат в школе!

Закусив шоколадом, она продолжает распевать синодальные песни:

В лесу родилась елочка, А рядом с ней рос пень. И пень просил у елочки Четыре раза в день. Ему сказала елочка: "Пошел ты на х… пень! Когда пойдешь на пенсию, Тогда хоть каждый день".

Закончив концерт, она говорит:

– А теперь отнесите меня в постель, сядьте рядом и рассказывайте мне сказки, пока я не засну…

Но Дашка не забывала и про свадебное путешествие в Рио-де-Жанейро. Ради этого она стала морочить голову бедному Коке и буквально околдовала его своими фокусами. Чуть не каждый день он приезжает к ней на папином белом "линкольне", ставит его против нашего дома, сидят они там и шушукаются. Как когда-то ее мать ездила верхом на ее отце, точно так же Дашка теперь оседлала мягкого и влюбчивого Коку. Потом она хвастается мне, что Кока вроде сделал ей предложение.

Я вижу, что дело принимает серьезный оборот. И я попадаю в неудобное положение. Ведь потом мой хороший друг Костя будет обвинять меня в том, что я подсунул ему в дом самую настоящую гадюку. Значит, я должен предупредить его об угрожающей опасности и сказать, что я умываю руки. Иначе эта жар-птица наделает там такого пожару, что мне будет плохо.

На следующий день, когда Дашка ушла в колледж, я звоню моему другу Косте и начинаю объяснять ему, что моя приемная дочурка не райская птица, а тяжелая психопатка, от которой его сыну лучше держаться подальше, так как она испортит ему жизнь.

– Самое главное, – говорю я, – запомни, что я тебя предупредил и за дальнейшее я не отвечаю. В общем, я умываю руки!

В этот момент дверь в квартиру с треском раскрывается и влетает Дашка. Обычно она приходит из колледжа после трех, а тут пришла раньше времени на несколько часов. Я, конечно, прервал мой разговор с Костей, но Дашка догадалась, о чем мы говорим, и обрушилась на меня с руганью:

– Опять вы про меня сплетничаете! Ведь я вам говорила, что я и в колледже вижу и слышу, что вы тут делаете! Хорошо, я вам покажу где раки зимуют!

И она начала разыгрывать обиду. Со мной не разговаривает. Уходит – не прощается. Приходит – не здоровается. Ведет себя так, как будто я вообще не существую. Даже ест у себя в комнате. Полный бойкот.

Так продолжалось несколько дней. Потом ей стало скучно от своего собственного бойкота, она приходит ко мне на кухню и кается в своих грехах:

– Когда мне было пять лет, я такие истерики закатывала, что мама запирала меня на ключ в уборной. Я сидела там полдня и выла волком. Хотите, я вам покажу, как я выла?

– Не нужно, – говорю я. – Я тебе и так верю. Приходит декабрь 1987 года, и Дашка сообщает мне, что скоро они с Кокой летят в Рио-де-Жанейро.

– Ты добилась того, о чем мечтал Остап Бендер. Это что – свадебное путешествие?

– Нет. Просто рождественские каникулы, – она задумчиво трет свой голый живот. – Я вот чего боюсь: у меня отец алкоголик и у Коки отец алкоголик. И какие же у нас будут дети?

Вернувшись из недельной прогулки в Рио-де-Жанейро, Дашка сделала мне хороший подарок: красивую малахитовую пепельницу. Бразилия славится своими камнями.

Вскоре она просит, чтобы я отдал ей бутылку церковного вина, которая стоит у меня в буфете. Когда она в прошлый раз с группой церковников летала в Иерусалим, она привезла мне в подарок бутылку этого святого вина.

– Но подарки назад не берут, – говорю я.

– Ах так! – взвыла Дашка.

Она схватила малахитовую пепельницу и замахивается, чтобы пустить ее мне в голову. Я вырвал у нее из рук ее новый подарок и говорю:

– Да этой пепельницей можно человека убить. Вон отсюда! Чтобы твоего духу тут не было! Забирай твой мешок с иконами и это церковное вино. С меня хватит!

Последующие две недели моя жар-птица жила у Коки, который снимал квартиру в Нью-Джерси рядом со своим колледжем, где он учился на зубного врача. А у меня наступила тишина. Иногда я перезваниваюсь с Костей и вижу, что он и его жена очень рады, что их сын спутался с Дашкой. Видимо, их серьезно беспокоило, что Кока мало интересовался женщинами. И вот теперь он, наконец, нашел свою райскую птицу. Недаром говорят, что любовь слепа.

Через две недели Дашка, как ни в чем не бывало, появилась у меня дома, пританцовывает и распевает песенки. Всю вторую половину января она ведет себя более или менее нормально. Даже попробовала испечь торт – и крестит при этом печку, и шепчет какие-то молитвы. Несмотря на все это, торт у нее не получился, и его пришлось выбросить.

– Это потому что мука хуевая, – заключает крестница митрополита Филарета.

Однажды вечером мы с Дашкой сидим и смотрим по телевизору интересный фильм "Три лица Евы" – про женщину, которая страдает своеобразной психической болезнью, когда в одном человеке как бы живут три разных человека: сегодня она хорошая жена, завтра – проститутка, а послезавтра – святая, которая бегает в церковь.

– Это фильм про тебя, – говорю я. – В тебе тоже сидят два человека. Но это психическая болезнь. Кстати – неизлечимая. Я в этих делах специалист.

– Ах, вы опять надо мной насмехаетесь.

– Смеяться лучше, чем плакать.

– Так вот, за ваши насмешки… Желаю вам в дальнейшем всего зла, которое только возможно… А если я чего-нибудь хочу, то так оно и будет! – она всерьез верит, что она ведьма. Бедная девчонка – и бедный Кока, который в нее влюбился. Эта жар-птица даст ему такого жару, что ему будет плохо.

– Григорий Петрович, а что это вы отмечаете на календаре? Какие-то странные знаки…

– Это я отмечаю, когда будет полнолуние.

– Зачем это?

– В полнолуние некоторые психи так психуют, что на них заранее надевают смирительную рубашку. По-английски "лунатик" – это сумасшедший.

– Ах вот оно что. Это вы опять про меня. Но теперь я буду все ваши знаки замазывать, – она действительно побежала и замазала мои пометки на календаре.

А я сижу и смеюсь. Когда-то ведьмы верили в луну и устраивали при луне свои пляски. И Дашка тоже верит в луну – так, что замазывает дату полнолуния.

В конце января моя блудная дочурка заявляет мне, что она скоро перебирается жить к Коке, который живет отдельно от родителей и хочет на ней жениться.

– Даша, ты жила здесь больше года, постарайся уехать по-хорошему, без скандалов, – говорю я. – Что подарить тебе на память? – И я подарил ей роскошный альбом "Большой театр оперы и балета", дорогую автоматическую ручку "Монтблан" и еще всякие мелочи.

Но не тут-то было. Жар-птица без скандалов жить не может. Я даже не помню причину этого последнего скандала. Так или иначе, она пошвыряла все мои подарки, взяла свой мешок с иконами и уехала, даже не попрощавшись.

Дальнейшее я узнавал от наших общих знакомых, которые хорошо знали Дашку. Первое, что она сделала, живя с Кокой, – это перессорила его с его родителями, которые сначала очень обрадовались, что их сын, который раньше никак не влюблялся, теперь наконец-то нашел свое счастье. Костя звонит мне и жалуется:

– Она приехала к нам и показывает мне вытянутый палец. Знаешь, что это означает?

Да, я знаю. На языке американской босотвы это означает "фак юу!". А по-русски это будет непечатное ругательство. Вроде матерщины.

– Я эту гадюку задушу! – бушует Костя.

– Я тебя предупреждал, – оправдываюсь я. – Ведь ты кубанский казак. Как говорится, терпи, казак, – атаманом будешь! И с нею ты скучать не будешь. Эта жар-птица вам всем даст жару.

Через полгода я узнаю, что моя бывшая дочурка женила на себе Коку и официально стала мадам Дарья Кострова. А отец Коки, услышав эту новость, только отплевывается. Судя по всему, это брак сугубо по расчету. Просто Дашка поняла, что ничего лучше она в жизни не найдет.

Если уж классифицировать женщин, то Дашка относится к классу женщин-разбойниц. И это типичный брак мягкого мужчины и твердой женщины. Такими были ее отец и мать, где мать – вроде в шутку – каталась верхом на отце. Так и Дашка оседлала Коку. И ничего вы тут не поделаете: это закон природы, где противоположности притягиваются. Да к тому же и дурная наследственность, которая сильнее хорошей наследственности. Так, капля яда сильней ведра здоровой крови. Над этим ломали себе голову уже библейские богословы и пришли к печальному выводу, что дьявол – это князь мира сего. А если кому этого мало, то богословы добавляют, что дьявол – это бог века сего (2 Кор. 4:4). Правда, это "бог" с маленькой буквы. Вот и подумайте сами, что это такое. Ведь Библия – это книга зашифрованная. И никто ее до сих пор не расшифровал.

Насчет женщин-разбойниц… В истории психологической войны между СССР и США, между КГБ и ЦРУ, где ключом является комплекс педерастии Ленина, наилучшим примером таких женщин-разбойниц является прославленная мадам Боннер, жена столь же прославленного академика Сахарова, изобретателя советской водородной бомбы. Эта разбойница утром брила себе усы, а потом лупцевала палкой своего мужа-академика. Или знаменитая революционерка Роза Землячка-Залкинд. Во время Гражданской войны эта Розочка расстреляла в Крыму 100000 (сто тысяч!) белых солдат и офицеров, которые не успели эвакуироваться. Так, что Черное море покраснело от крови.

А в доброе старое время Инквизиция называла таких женщин ведьмами и жгла их на кострах. И тут спорный вопрос: хорошо это или плохо? Ведь Инквизиция состояла из самых строгих монашеских орденов – францисканцев и доминиканцев, – которые, чтобы избежать мирских соблазнов, ходили босиком и подпоясывались веревкой. И эти монахи знали психоанализ лучше доктора Фрейда. Недаром Фрейда запрещали не только Ватикан, но и Кремль.

Но вернемся к моей жар-птице Дашке. Марина пожалела сына и предложила ему жить вместе с Дашкой в их большом доме, где больше шести комнат. А Дашка тем временем завела двух больших собак и притащила их с собой. Но собак нужно выводить гулять, а Дашка этого не делает, и собаки гадят в доме. Когда же Марина сделала Дашке замечание, та полезла на нее в драку. Как полагается в Америке, Марина позвонила в полицию. И кончилась эта история тем, что Дашку выкинули из дома с полицией – вместе с ее собаками и мужем.

Звонит мне мой давнишний друг Костя и удивляется:

– Гриша, скажи, как ты мог с такой гадюкой жить? Я с ней одного дня прожить не могу, а она у тебя больше года жила?!

– Костя, дело в том, что у меня был приемный сынишка, очаровательный арабчонок – Андрюшка. И я любил его больше, чем родного сына. А потом жена сошла с ума и украла Андрюшку. И с тех пор у меня раненое сердце. Сижу дома один и играю с муравьями и божьими коровками. А тут черт подбросил мне эту Дашку как приемную дочку. Ну вот… я и воспринимал ее как настоящую дочку. Тоже вроде божьей коровки…

– Тебе божья коровка, а мне змея подколодная, – заключает Костя.

Так или иначе, Дашка прожила с Кокой около десяти лет. Все это время она вместе с Кокой и за счет его родителей училась на зубного врача. Здесь нужно отдать ей должное, дурой она не была.

– Работать эта паразитка не будет, – говорит Костя. – Она хочет преподавать. Это лучше, чем ковыряться в гнилых зубах.

Получив диплом зубного врача, Дашка не успокоилась и пошла учиться дальше – на зубного хирурга, это высшая категория в зубоврачебном деле. А чтобы лучше было карабкаться вверх, она спуталась с профессором, который преподавал зубную хирургию – и бросила Коку. Это типично для женщины типа "разбойница".

Прошло еще два года. Моя жар-птица получила диплом зубного хирурга и моментально бросила своего хахаля-профессора, который помогал ей получить этот трудный диплом. На то она и женщина-разбойница. Бросив своего профессора, она пошла преподавать зубоврачебное дело в каком-то колледже – и сама стала профессором. А в Америке это не шутка, а серьезное дело.

Моему другу Косте она на прощанье опять показала – с улыбкой – вытянутый средний палец, что по-американски означает "фак юу!", а по-русски это будет непечатное ругательство вроде матерщины, которое я повторять не могу.

Ее бывший муж Кока вскоре женился на какой-то американке, и она родила ему дочку. Костина жена Марина после 30 лет брака вдруг заявила Косте, что она его ненавидит, и взяла развод. Явное климактерическое помешательство.

Та же самая история была и с моей женой Кисой: 20 лет была очень хорошим человеком, а потом вдруг лезет на меня с ножом. Это работает князь мира сего, и ничего вы тут не поделаете.

Мой друг Костя построил себе на заказ очень хороший дом около русского монастыря в Джорданвилле, живет там один в шести комнатах и в качестве развлечения варит самогон. По американским законам вы можете сколько угодно варить самогон и пить его сами, но только не продавать. Когда я с ним перезваниваюсь, он про Дашку даже ничего слышать не хочет и только ругается:

– Ух, подсунул ты мне гадюку!

Я же, когда вспоминаю мою блудную дочь, невольно улыбаюсь. Эта жар-птица всем давала жару. С такой скучать не будешь. А теперь, в 32 года, она настоящий профессор, красивая, умная – и опасная, как ядовитая змея. Для тех, кто ее не знает.

А в моей памяти она осталась как бедная сиротка, взбалмошная девчонка, которую я принимал как настоящую дочку. Все люди разные. И говорят, что чудаки украшают жизнь. Вот такой чудачкой была и моя жар-птица.

14 августа 2003г.

Григорий Климов. Откровение. Глава 42