БЕЗ СЛОВ

БЕЗ СЛОВ

Даг Яльмар Хаммаршельд, бывший генеральный секретарь Организации Объединенных Наций, однажды сказал: «Бог не умрет, если мы перестанем верить в него; но в тот день, когда из нашей жизни исчезнет немеркнущее сияние вечного удивления, истоки которого не поддаются объяснению, — в этот день умрем мы сами». Нет никакой необходимости ломать копья из-за различий в определениях, поскольку Бог — это не более чем слово, понятие. Действительность никогда не становится предметом наших споров; мы оспариваем лишь имеющиеся у нас взгляды, оценки и понятия. Перестаньте держаться за свои представления, взгляды и суждения — и вы увидите это собственными глазами.

«Quia de deo scire non possumus quid sit, sed quid поп sit, non possumus considerare de deo, quomodo sid sed quomodo non sit». Это цитата из предисловия к Sunima Theologica Св. Фомы Аквинского. В переводе с латыни она звучит так: «Поскольку мы не в силах постичь, что есть Бог, — мы знаем лишь, чем Он не является, мы не можем говорить о том, какой Он, а лишь о том, каким Он не является». В упоминавшемся ранее комментарии Фомы Аквинского к De Sancta Trinitate Аниция Северина Боэция наивысшей степенью познания Бога признается осознание непознаваемости божественной сущности. Предел человеческого познания Бога — это осознание того, что о Боге мы ничего не знаем, — утверждает св. Фома в книге Queslio Disputata de Potentia Dei. А ведь этот господин пользовался среди теологов прошлых веков огромным авторитетом. Он был мистиком, и уже в наше время католическая церковь его канонизировала. Мы с вами пришли на давно подготовленную почву.

В Индии подобные определения от противного передаются посредством санскритского выражения net! neti (не то, не это). Метод св. Фомы тоже сводится к via negativa, принципу отрицания.

Когда жена Клайва С. Льюиса была при смерти, он писал дневник, названный им впоследствии «Наблюдая горе». Льюис очень любил свою супругу-американку. «В шестьдесят лет я получил от Бога то, чего был лишен в двадцать», — говорил он друзьям. Он овдовел почти сразу после свадьбы: в страшных мучениях его жена скончалась от рака. И вся его вера, по словам самого Льюиса, рухнула как карточный домик. Если раньше он был страстным апологетом христианства, то после того, как в его дом пришло несчастье, он все чаще стал задаваться вопросом: кто же Бог — любящий Отец или непревзойденный вивисектор? У людей накопилось достаточно аргументов в пользу как первого, так и второго предположения! Когда у моей матери обнаружили злокачественную опухоль, моя сестра обратилась ко мне с вопросом: «Тони, почему Господь допустил, чтобы это случилось с нашей мамой?» «Дорогая, в прошлом году из-за засухи сотни тысяч китайцев умерли голодной смертью, — сказал я. — И ты не спрашивала, почему это произошло». Обретение чувства реальности иногда оказывается наилучшим из того, что может случиться: благодаря сильному потрясению человек обретает веру. Так случилось с Клайвом Льюисом. Он был уверен, что загробная жизнь действительно существует, однако смерть жены заставила его усомниться в этом. Почему? Потому что он очень хотел, чтобы его супруга не умирала. Вообразите, что кто-то спрашивает вас, показывая на веревку: «Выдержит она шестьдесят килограммов или нет?» «Выдержит», — отвечаете вы. «Дело в том, что по ней должен спускаться ваш лучший друг». «Проверю-ка я эту веревку еще разок», — говорите вы. Вашей уверенности как не бывало. В своем дневнике Льюис записал, что о Боге люди не могут знать ничего — абсурдны даже вопросы о Боге. Почему? Потому что по своей сущности они ничем не отличаются от такого, например, вопроса слепого от рождения человека: «Зеленый цвет теплый или холодный?» Neti, neti — не теплый и не холодный. Он длинный или короткий? — Ни то, ни другое. Кислый или сладкий? — Не кислый и не сладкий. Круглый, овальный или квадратный? — Не первое, не второе и не третье. У слепого нет слов, чтобы описать цвет, который он никогда не видел и который ни с чем в его мозгу не ассоциируется. Вам остается лишь подыскивать аналогии. Что бы он ни сказал, все будет не то. Подобные примеры К. Льюис сравнивает с вопросом о том, сколько минут в желтом цвете. К этому вопросу можно подойти очень серьезно — можно развязать целую дискуссию, устроить потасовку. Стоит одному сказать, что в желтом цвете двадцать пять морковок, а другому возразить: «Не двадцать пять, а семнадцать, — и не морковок, а картофелин», — и повод для драки найден. Ни то, ни другое!

Это и есть венец всех человеческих попыток узнать Бога: понимание того, что мы ничего не знаем. Мы слишком много знаем — и в этом наша трагедия: мы думаем, что много знаем. Поэтому мы ничего не находим. Вот почему Фома Аквинский (он ведь был не только богословом, но и выдающимся философом) так часто повторял: «Все потуги человеческого разума постичь сущность одной-единственной мухи тщетны и напрасны».