13.

13.

Столы уж были накрыты снедью и яствами всякими, что услаждали взор да щекотали ароматом носы присутствующих.

Собралось народу видимо-невидимо – изо всех дальних мест и уголков Мирград-Земли. Каждый принёс с собой что-то. Было тут и племя красное и жёлтое, и люди с цветом кожи тёмной, да прочие народы из ирийского княжества. Немного людей из Белоречья[25], да племя асов светлое. Все ждали Емеля. Вот и он подоспел, и начался пир.

Иные ели от пуза да были те, что к еде и не прикоснулись, лишь пригубив мёды сладкие из заздравных кубков.

Музыканты играли на причудливых инструментах, тех, что не увидишь нынче. В многоголосии звона струн и прочих звуков был слышен шум веселья, и народ чувствовал себя радостно. Все перемешались в огромной толпе пляшущих и ликующих. Лишь одна старая женщина сидела не притронувшись ни к еде, ни к питью – была то мать одного из сподвижников Эдана, Адира.

Было лет ей уже не мало. Грустные раскосые глаза её выражали печаль, словно тёмное пятно на фоне общего веселья. Знал Емель, что это та самая женщина, которая поможет ему отыскать виновника бед на Мирград-Земле.

Пёрышко за пазухой зашевелилось, щекоча грудь, словно призывая его к действию. Юноша приблизился к старухе да налил чарку до краёв отваром из лепестков душистых цветов и протянул Адире.