Н

Н

Наблюдение — Watching

Истинное молчание случается, когда вы начинаете наблюдать шум своего ума. В вашем уме происходит постоянное движение — мысли, воспоминания, фантазии, тысячи желаний. Там всегда толпа, которая движется в тысячах направлений. Если вы можете стоять на обочине дороги и просто наблюдать, без всякой оценки, без суждения, ничего не осуждая и ничего не хваля — просто сидеть на берегу реки, наблюдая за течением, спокойно, отрешенно, просто оставаясь чистым свидетелем, — тогда случаются чудеса.

* * *

Осознавайте свое тело и его действие. Когда ходите, ходите бдительно, не ходите как робот, как машина. Когда вы думаете, наблюдайте — какие мысли движутся? Просто продолжайте смотреть; какие желания вьют свои гнезда в вас? Просто продолжайте наблюдать. Продолжайте наблюдать — какие тонкие сны движутся, как подводное течение, в глубине вашего бессознательного. Наблюдайте свои чувства, настроения, — как вдруг они возникают, будто из ниоткуда; еще мгновение назад вы были полны радости, а теперь вам так грустно. Просто наблюдайте, как это происходит, видьте мост… как радость становится грустью, как грусть становится радостью.

Я не говорю, что нужно что-то делать. Медитация — это совершенно не делание, это чистая осознанность. Но случается чудо, величайшее чудо в жизни. Если вы продолжаете наблюдать, начинают происходить поразительные, невероятные вещи. Ваше тело приобретает грацию, ваше тело больше не беспокойно, не напряжено; ваше тело становится легким, свободным от тяжести — вы видите, как страшная тяжесть падает с вашего тела. Ваше тело очищается от всевозможных токсинов и ядов. Вы видите, что ваш ум больше не так активен, как прежде; его деятельность становится все меньше и меньше, и возникают промежутки, в которых нет никаких мыслей. Эти промежутки — самый красивый опыт, потому что в этих промежутках вы начинаете видеть вещи такими, каковы они есть, без всякого вмешательства ума.

Со временем ваши настроения начнут исчезать. Вам больше не будет очень радостно или очень грустно. Разница между радостью и грустью будет становиться меньше. Вскоре будет достигнут момент равновесия, когда вам не будет ни грустно, ни радостно. И в этот самый момент ощущается блаженство. Это спокойствие, это молчание, это равновесие — есть блаженство.

Больше нет вершин и долин, больше нет темных ночей и лунных ночей — все полярности исчезают. Вы уравновешены ровно посередине. И все эти чудеса становятся все глубже и глубже, и, в конце концов, когда ваше тело полностью сбалансировано, ваш ум абсолютно тих и ваше сердце больше не наполнено желаниями, в вас произойдет квантовый скачок — неожиданно вы осознаете четвертое, то, что вы никогда раньше не осознавали. Можете назвать это душой, внутренним «я», богом или еще как угодно — подойдет любое имя, потому что собственного имени у него нет.

Лао-цзы говорит:

«Поскольку у этого нет имени, я решил назвать его дао».

Вы можете выбрать что угодно — X или У, но достижение его является высшей целью жизни. И в этот момент становится светло — ваш внутренний глаз открылся. Только с этим внутренним видением, в этом свете, человек осознает истину существования. Эта истина освобождает.

Награда — Rewards

Награда нужна в том случае, если, делая что-то, вы становитесь несчастным. Тогда необходима награда. Награда похожа на морковку, которая висит перед вашими глазами; чтобы заполучить ее, вы готовы подвергнуть себя всевозможным страданиям. Нобелевская премия, золотая медаль в университете, президентское кресло, портфель министра — это все просто вознаграждение, компенсация. Стремясь к ним, вы ведете себя инфантильно, потому что желать награды, желать поощрения — это детское желание.

По-настоящему зрелый человек живет так, чтобы для него каждое мгновение было само по себе наградой. Он не ждет, чтобы награда пришла когда-нибудь, впоследствии. В понимании зрелого человека путешествие и цель неотделимы друг от друга; каждый шаг путешествия — есть цель; каждый шаг настолько прекрасен, настолько экстатичен сам по себе; зачем думать о цели? Каждое мгновение — такое благословение, что достаточно просто наслаждаться им, не превращая его в средство для достижения какой-то цели.

Если человек подошел к такому состоянию, когда цель находится не где-то в будущем, но в каждом моменте, только тогда он по-настоящему живет, он становится по-настоящему взрослым человеком. Постареть — еще не значит вырасти. Старение не ваша заслуга и не проявление вашей воли. Каждый осел стареет; для этого не нужно много ума. Но для того чтобы вырасти, стать зрелым, необходимо величайшее понимание, величайшее мужество и сердце, готовое рискнуть и все поставить на карту.

Вы можете быть моим саньясином, только если вы готовы все поставить на карту и рискнуть, ни на что не оглядываясь. Трансформация возможна только тогда, когда вы готовы вовлечься, отдать себя целиком и полностью. Это дарит вам великое изящество духа, приносит в вашу жизнь праздник. Все существование ликует и радуется вместе с вами, и небо осыпает вас цветами.

Надежда — Норе

Надеются безнадежные люди. Слепые люди думают, что рано или поздно к ним вернется зрение. Когда наступает темная ночь души, вы цепляетесь за надежду, что когда-нибудь обязательно наступит рассвет. Для того чтобы как-то выносить страдания, которые вы испытываете в настоящем, вы создаете определенный оптимистичный настрой и начинаете надеяться на прекрасный завтрашний день — который никогда не наступает. Однако, продолжая надеяться, вы можете продолжать терпеть. По крайней мере, вам удается немного разбавить свое страдание и не чувствовать всей его глубины. Вам удается занять себя чем-то другим. Вам удается закрыть глаза на свои муки в настоящем.

* * *

Надежда — это завуалированная форма желания. Пока вы не отбросите желания в любой форме, завуалированы они или нет, вы не сможете прийти к своей реальности. Когда мы надеемся, мы проецируем что-то в будущее; когда мы надеемся, мы надеемся на будущее. Невозможно надеяться на настоящее. Вместе с надеждой появляется будущее, надежда и есть будущее. Под маской надежды ум непрерывно играет в тысячи игр и постоянно обманывает вас. Он снова и снова обещает вам: завтра, завтра, завтра… А завтра никогда не наступает, оно не может наступить по самой природе вещей. Наступает всегда сегодня.

Нет никакого другого времени, кроме «сейчас». Любое другое время — это порождение ума, фантазия ума. Находиться в медитации значит находиться в настоящем, а для того, чтобы находиться в настоящем, необходимо удалить сам корень желания, сам корень надежды.

Помните, удаляя корень надежды, вы не становитесь безнадежными, потому что, когда нет надежды, нет никакой возможности для существования безнадежности. Они исчезают одновременно. Безнадежность возможна, только если есть надежда; это побочный продукт надежды. Если нет надежды, нет также и безнадежности. И ваше внутреннее небо очищается от всех облаков — облаков надежды, безнадежности, желаний, разочарований, ожиданий. Все ваше внутреннее небо освобождается от облаков и заливается солнечным светом — светом истины, светом вашей сущности.

«Надо» — Should

Не надо никаких «надо». Стоит этому «надо» войти в вашу жизнь, вы уже отравлены. Не должно быть никакой цели. Не должно быть ничего правильного и неправильного. Это единственный грех: думать с позиций разделения, ценностей, осуждения, оценки.

…Нет, мы получаем наказание не за наши грехи, но самими этими грехами.

Грех сам по себе и есть наказание. Вы переедаете и страдаете, вы теряете чувство меры еще в чем-то и страдаете. Страдание наступит не впоследствии, не в виде последствия, нет. Страдание начнется в самом процессе совершения греха. Поэтому позвольте мне еще раз сказать: нас наказывают не за наши грехи, но сами эти грехи.

Слово «за» создало большие проблемы для человека, потому что «за» подразумевает «в будущем»; быть может, в следующей жизни. Кого волнует будущее? Когда это будущее наступит, тогда и посмотрим, что делать — наверняка удастся изобрести какие-то способы, чтобы избежать наказания. Мы всегда можем пойти к священнику и исповедаться; или пойти к Гангу, совершить омовение и освободиться от всех своих грехов; или мы можем пойти к святому и получить его благословение. Всегда можно изобрести какую-то стратегию. Но я говорю вам: вы наказуемы не за ваши грехи, но самими этими грехами. Поэтому, если вы их совершаете, избежать наказания невозможно.

Если вы переедаете, вы идете против природы, и сразу же — наказание. Наказание случается мгновенно, не откладывается на потом; оно случается тотчас. Поэтому никто не может его избежать. Если вы хотите его избежать, вы должны стать очень сознательными и не совершать грехи.

Грех — это бессознательность. Например, вы впадаете в гнев. Вы страдаете в самом этом гневе — не когда-нибудь позже. Гнев — это огонь, гнев — это яд. Он отравляет всю вашу систему, он разрушает ваше здоровье, разрушает ваш ум, нарушает ваш покой, ранит вашу душу; и еще несколько дней он окрашивает ваши вибрации. Несколько дней уходит на то, чтобы этот огонь погас, но к тому моменту, когда он угасает, вы снова впадаете в гнев. Явление становится хроническим. Вы не можете от него избавиться.

Мое видение таково, что наказание случается в сам момент совершения действия, точно так же, как в сам момент действия случается вознаграждение. Когда вы дарите любовь, вы в раю; когда вы ненавидите, вы в аду.

Назначение — нечто очень четкое; направление очень интуитивно. Назначение — нечто внешнее, оно больше похоже на вещь, объект. Направление — внутреннее чувство; не объект, а сама ваша субъективность. Вы можете почувствовать направление, вы не можете его знать. Вы можете знать пункт назначения, но не можете его чувствовать. Пункт назначения — в будущем. Однажды решив, вы начинаете манипулировать своей жизнью, приближаясь к нему, подталкивать свою жизнь к нему.

Как вы можете решить о будущем, решить за будущее? Кто вы, чтобы решать о неизвестном? Разве можно поставить будущее на место? Будущее — это то, что еще неизвестно. Будущее это открытая возможность. Когда есть определенный пункт назначения, ваше будущее перестает быть будущим, потому что оно больше не открыто. Теперь вы выбрали одну альтернативу из многих, потому что, когда все альтернативы были открыты, это было будущее. Теперь все альтернативы отброшены; выбрана только одна. Это больше не будущее, это ваше прошлое.

Когда вы определяете себе пункт назначения, все решает прошлое. Решает ваш прошлый опыт, ваше прошлое знание. Вы убиваете будущее. После этого вы продолжаете повторять собственное прошлое — возможно, немного измененное, кое в чем улучшенное для вашего удобства, комфорта; подкрашенное, подновленное; но все же оно порождено прошлым. Так человек лишается будущего: определяя пункт назначения, человек остается без будущего. Он становится мертвым. Он начинает функционировать как механизм.

Направление — нечто живое, настоящее, мгновенное. Оно ничего не знает о будущем, оно ничего не знает о прошлом, но оно трепещет, пульсирует здесь и сейчас. И из этого пульсирующего мгновения создается другое. Не каким-то решением с вашей стороны, но просто потому, что вы живете этим мгновением, и живете так тотально, и ваша любовь к этому мигу так полна, что из этой наполненности рождается следующий миг. В нем будет направление. Это направление не дано вами, не навязано вами; оно спонтанно.

Напряжение — Tension

Есть одна красивая история из жизни Будды.

Один великий принц получил посвящение и стал последователем Будды. Всю жизнь он жил в величайшей роскоши, и он был прекрасным музыкантом, мастером ситара, известным всей стране. Но он был очарован внутренней музыкой Будды — может быть, эта глубокая музыкальность помогла ему понять Будду.

Будда посетил его столицу, и он впервые услышал Будду и влюбился с первого взгляда, и он отрекся от своего королевства. Даже Будда не хотел, чтобы он принимал такое решение, повинуясь минутному порыву. Он сказал:

— Подожди. Подумай. Я буду здесь четыре месяца, — потому что в сезон дождей Будда обычно не путешествовал, в сезон дождей он оставался на одном месте. — Я буду здесь четыре месяца, торопиться незачем. Обдумай все. Потом ты можешь принять саньясу, ты можешь стать посвященным.

Но юноша сказал:

— Решение уже принято, и мне нечего обдумывать. Сейчас или никогда! Кто знает, что будет завтра? Ведь ты всегда говоришь: «Живите в настоящем». Зачем же мне ждать четыре месяца? Может быть, я умру; может быть, ты умрешь; что-то может случиться. Кто знает о будущем? Я не хочу ждать даже одного дня!

Он настаивал, и Будде пришлось уступить; он дал ему посвящение. Будда не был уверен, сможет ли он жить жизнью нищего. Будда знал это из своего собственного опыта, он сам однажды был великим принцем. Он знал, что такое роскошь, что такое комфорт, и каково быть нищим на улице. Это было большое и очень трудное дело, но у Будды было время. Чтобы стать просветленным, ему потребовалось шесть лет; постепенно он привык жить без крова, иногда без пищи, без друзей, среди всеобщей враждебности — враждебности совершенно беспричинной, потому что он никого не обижал. Но люди так глупы и живут в такой лжи, что когда они видят человека истины, они сами себя обижают — чувствуют себя задетыми, униженными.

Будда знал, что этому юноше будет слишком тяжело. Ему было жаль его; все же он дал ему посвящение. Но он был удивлен, и все саньясины были удивлены — потому что этот человек просто впал в другую крайность. Все буддийские монахи ели раз в день, а этот новый монах, бывший принц, стал есть раз в два дня. Все буддийские монахи спали под деревом, он же спал под открытым небом. Монахи ходили по дороге, он же ходил не по самой дороге, а по обочине, где были шипы и камни. Он был красив; за несколько месяцев его тело почернело. Он был очень здоровым; он стал больным, худым и изможденным. Его ноги были изранены.

Многие саньясины приходили к Будде и говорили:

— Нужно что-то сделать. Этот человек впал в другую крайность: он истязает себя! Он убивает себя.

Однажды вечером Будда подошел к нему и спросил его:

— Шрона, — его звали Шроной, — Шрона, могу я задать тебе один вопрос?

— Разумеется, мой господин, — сказал тот. — Ты можешь задать любой вопрос. Я твой ученик. Я готов рассказать тебе все, что ты хочешь знать.

Будда сказал:

— Я слышал, когда ты был принцем, ты был прекрасным музыкантом, ты играл на ситаре.

— Да, но с этим покончено. Я совершенно забыл об этом. Но это правда, я играл на ситаре. Это было моим увлечением, единственным увлечением. Я занимался по восемь часов каждый день, и так я прославился во всей стране.

— Я должен задать тебе один вопрос, — сказал Будда. — Если струны твоего ситара слишком сильно натянуты, что произойдет?

— Что произойдет? Это просто! Играть будет нельзя — струны порвутся.

Будда сказал:

— Другой вопрос: если они слишком слабо натянуты, что тогда?

— Это тоже просто. Если они слишком слабо натянуты, нельзя будет извлечь звука, потому что не будет нужного напряжения.

Будда сказал:

— Ты разумный человек, и мне не нужно говорить тебе больше ничего. Помни, жизнь тоже музыкальный инструмент. Необходимо определенное напряжение, — но точно определенное, ни меньше, ни больше. Если твоя жизнь натянута слишком слабо, в ней нет никакой музыки. Если напряжение слишком большое, твои струны рвутся, ты начинаешь сходить с ума. Помни это: сначала струны в твоей жизни были натянуты слишком слабо, и ты упускал внутреннюю музыку; теперь же они натянуты слишком сильно, перенапряжены — и снова ты упускаешь музыку. Неужели нельзя натянуть струны ситара так, чтобы натяжение было точным, не слишком слабым и не слишком сильным, и чтобы напряжения было ровно столько, сколько требуется для музыки?

— Да, это возможно, — сказал он.

Будда сказал:

— Именно в этом и состоит мое учение: будь точно посередине между двумя полюсами. Напряжение не должно полностью исчезнуть, в противном случае ты будешь мертв; напряжение не должно быть слишком большим, в противном случае ты сойдешь с ума.

Но именно это случилось со всем миром. Восток стал слишком расслабленным, — отсюда смерть и голод. Запад стал слишком напряженным, — отсюда безумие и невроз. Запад надрывается под тяжестью своей напряженности. А Восток стал инертным и ленивым из-за неумения напрягаться.

Определенное напряжение необходимо, но бывает такое состояние напряжения, которое также является состоянием равновесия. И в этом и заключается все искусство дао.

Наркотики — Drugs

Все, что я стараюсь здесь сделать — это дать нечто большее, чем могут дать наркотики, и это решающий фактор. Если в медитации, в саньясе, в группах может случиться что-то, что дает вам проблеск лучшего, и бесплатно… Вы не платите за это своим здоровьем, своей химией, разрушением своего тела или чем-то еще. Вы ничего не должны платить, и это происходит! Вы хозяин: вы ни от чего не зависите. Вы можете сделать это доступным в любой момент, когда захотите. Стоит вам узнать ключ, и вы можете отпереть дверь, когда захотите. Для вас нужно открыть что-то более сильное, высокое.

Во все века, во всем мире это было проблемой: люди пытались помочь другим выйти из наркотического опьянения, но почти всегда неудачно, — потому что вы не можете предложить ничего лучшего.

Насилие — Violence

Несколько тысяч лет мы работали над тем, чтобы сделать из Земли большой сумасшедший дом — и, к сожалению, с успехом. Не только в Италии, везде: люди убивают друг друга. Везде существует насилие, по той простой причине, что при помощи тонких уловок человеческой энергии не дают быть творческой, а когда творческим энергиям препятствуют, они становятся разрушительными.

Насилие не является истинной проблемой. Истинная проблема в том, как помочь людям стать творческими. Творческий человек не может быть насильственным, потому что его энергии движутся к Богу. Мы называем Бога творцом. Всякий раз, когда вы создаете, творите, вы соучаствуете в божественном существе. Вы не можете быть насильственными, вы не можете быть разрушительными; это невозможно.

Но тысячи лет мы разрушали все двери к творчеству. Вместо того чтобы помогать людям быть творческими, мы тренируем их в том, чтобы быть разрушительными. Воин, солдат — мы всегда их слишком уважали. По существу, воин — это человек, которого должны осуждать, а не уважать; он разрушителен. Солдатское ремесло не должно быть в почете.

Нам нужны саньясины, а не солдаты. Нам нужны любящие, а не борющиеся. Но любовь осуждают, а насилие хвалят…

Силой легче всего «доказать» свою правоту. «Кто сильнее, тот и прав». Этот закон все еще в ходу — закон джунглей.

И мы называем человека цивилизованным? Ему только предстоит стать цивилизованным. Цивилизация — это всего лишь идея, которая еще не воплощена в жизнь. Цивилизованность человека только на поверхности, не глубже кожи. Стоит его немного оцарапать, и вы увидите, что наружу выйдет зверь — свирепый зверь, гораздо более свирепый, чем любой дикий зверь, потому что даже дикие звери при всей своей дикости не бросают бомб — атомных бомб, водородных бомб. В сравнении с человеком и с человеческой жестокостью все звери остаются далеко позади.

В прошлом это было правилом. Будды являются исключением.

Существование не знает будущего времени, не знает прошлого времени, оно знает только настоящее время. Сейчас — единственное время, здесь — единственное место. Удаляясь от здесь-и-сейчас, вы погружаетесь в безумие. Вы становитесь расщепленным, и ваша жизнь становится адом. Вас разрывает на части: прошлое тянет вас в одну сторону, а будущее — в другую. Вы становитесь шизофреником, раздвоенным, разделенным человеком. Ваша жизнь превращается в глубокое терзание, муку, напряжение, страх. Познать блаженство, познать экстаз становится невозможно, потому что прошлого не существует.

Люди непрерывно живут воспоминаниями, хотя эти воспоминания — лишь следы на песке; или же люди проецируют свою жизнь в будущее, которого, так же, как и прошлого, не существует. Прошлого уже нет, будущего еще нет. Разрываясь между прошлым и будущим, они теряют реально существующее, настоящее, сейчас.

Я не против науки, я совершенно не противник науки. Я бы хотел, чтобы в мире стало больше науки, чтобы у человека появилась энергия для чего-то большего, чего-то, что в бедности человек не может себе позволить.

Религия — это наивысшая роскошь. Бедному человеку приходится думать о хлебе: ему не хватает даже хлеба. Он вынужден думать о крыше над головой, об одежде, лекарствах, о том, чтобы прокормить детей, потому что ему не всегда удается обеспечить себя всеми этими вещами. Вся его жизнь уходит на решение этих тривиальных проблем; у него нет ни времени, ни места, чтобы посвятить себя Богу. Даже если он идет в церковь или храм, он идет только за тем, чтобы попросить чего-то материального. Его молитва — не настоящая молитва, она исходит не из благодарности; это требование, желание. Ему нужно одно, ему нужно другое — и мы не можем его осуждать, мы должны его простить. Он обременен нуждой, он постоянно несет на плечах эту ношу. Как он может найти несколько часов для того, чтобы сидеть в молчании, ничего не делая? Его ум постоянно думает. Он вынужден думать о завтрашнем дне…

Я бы хотел, чтобы мир стал богаче, чем он есть. Я не верю в бедность и считаю, что бедность не имеет ничего общего с духовностью. На протяжении многих веков считалось, что бедность — это что-то духовное. Это было просто утешением…

Для меня духовность принадлежит к совершенно другому измерению. Это наивысшая роскошь — теперь у вас есть все, и внезапно вы осознаете, что, хотя у вас и есть все, глубоко внутри существует вакуум, который необходимо заполнить, пустота, которую необходимо трансформировать в наполненность. Осознать внутреннюю пустоту можно только тогда, когда снаружи у вас уже все есть. Это чудо может осуществить наука. Я люблю науку, потому что она способна создать возможность для того, чтобы случилась религия…

Я бы хотел, чтобы эта земля была раем, — но этого не может случиться без участия науки. Как я могу быть против науки?

Я не против науки. Однако наука — это еще не все. Наука может создать только периферию, центр же создается религией. Наука создает внешний мир, религия — внутренний. И я бы хотел, чтобы человек стал богатым и во внешнем мире и во внутреннем. Наука не может обогатить вас в вашем внутреннем мире, на это способна только религия.

Если наука говорит, что внутреннего мира не существует, я безусловно против таких утверждений — но это не значит, что я против науки, я только против подобных утверждений. Такие утверждения глупы, потому что люди, которые их делают, ничего не знают о внутреннем.

Карл Маркс утверждает, что религия — это опиум для народа, но у него нет никакого опыта медитации. Он потратил всю свою жизнь, сидя в Британском музее, размышляя, читая, делая записи, подготавливая свой великий труд, «Капитал». Он так упорно собирал все больше и больше знаний, что неоднократно падал в обморок в Британском музее! Его увозили домой в бессознательном состоянии. Почти что каждый день его приходилось так или иначе выгонять из музея — потому что музей должен когда-то закрыться, он не может работать круглые сутки.

Он никогда даже не слышал о медитации; он знал только мышление и мышление без конца. И тем не менее, в каком-то смысле он прав, прав в том, что религиозность прошлого была своего рода опиумом. Она помогала бедным оставаться бедными, она помогала им довольствоваться тем, что есть, и надеяться на лучшее лишь в следующей жизни. В этом смысле он прав. Но он не прав, если мы примем во внимание Будду, Заратустру, Лао-цзы, — тогда он не прав. Это и есть по-настоящему религиозные люди, основная масса людей нерелигиозна. Толпа ничего не знает о религии.

Я бы хотел, чтобы вас обогатили Ньютон, Эдисон, Эддингтон, Резерфорд, Эйнштейн, и хочу также, чтобы вас обогатили Будда, Кришна, Христос, Магомет. Я хочу, чтобы вы обогатились в обоих измерениях — и во внешнем и во внутреннем. Наука хороша только до определенных пределов, и эти пределы очень невелики, они не могут быть великими. Я не говорю, что она может выйти за эти пределы, но не выходит. Нет, она не может пересечь эту границу; внутренний мир — не ее сфера. Сама научная методология не позволяет науке двигаться во внутренний мир. Она может двигаться только во внешний мир и изучать только объективное. Она не может исследовать субъективность. Субъективность — это сфера религии.

Обществу нужна наука, обществу нужна религия. Если вы спросите меня, что более приоритетно, я скажу, что приоритетом является наука. Сначала необходимо уделить внимание внешнему, периферийному, а затем уже внутреннему, потому что внутреннее более тонко, более неуловимо.

Невроз — Neurosis

Невроз — это глубокая жажда внимания, и если это внимание предоставляется, то невроз получает пищу. Именно поэтому психоанализ не добился никакого успеха.

В дзенских монастырях человека лечат в течение трех недель, — фрейдистский психоанализ не может его вылечить и за тридцать лет, потому что упускает самое главное. В дзенских монастырях невротику не уделяют никакого внимания; никто не считает, что он важная персона. Его просто оставляют наедине с собой — в этом, собственно, и заключается лечение. Ему приходится самому разбираться в себе; никто не обращает на него внимания. Через три недели он выходит абсолютно нормальным.

Уединение обладает исцеляющим действием, исцеляющей силой. Всегда, когда вы чувствуете, что в чем-то запутались, не пытайтесь тут же решить проблему. На несколько дней, по крайней мере на три недели, удалитесь от общества и просто будьте в безмолвии, наблюдайте за собой, чувствуйте себя; просто будьте с собой, и к вам придет огромная исцеляющая сила…

Помните, никто не несет ответственность за вашу жизнь, кроме вас самих. Если вы безумны — вы безумны. Вам самим придется в этом разобраться, это ваше творение! Именно об этом говорят индуисты: «твоя карма». Значение очень глубоко. Это не просто какая-то теория. Они говорят: «Все, что с вами происходит, — ваше собственное творение, поэтому вы сами в этом и разбирайтесь! Никто не несет за вас ответственность, ответственность несете только вы».

Поэтому попробуйте одиночество, изоляцию — для того, чтобы разобраться в себе, медитировать над своей жизнью и своими проблемами. И красота в том, что, если вы можете несколько дней просто быть в молчании, быть наедине с собой, жизнь налаживается автоматически, потому что «разлаженность» — это неестественное состояние. Разлаженность неестественна, она не может длиться слишком долго. Для того чтобы это состояние продолжалось, нужно прикладывать дополнительные усилия. Просто расслабьтесь, предоставьте вещи самим себе, наблюдайте и не прилагайте никаких усилий, чтобы что-то изменить. Помните, если вы попытаетесь что-то изменить, все останется, как было, потому что само ваше усилие будет создавать напряжение…

Так что не нужно перекладывать свои проблемы на других, не нужно перекладывать свои болезни на других — просто будьте одни; болейте ими безмолвно, наблюдайте их безмолвно. Просто сядьте на берегу реки собственного ума. Все наладится! Когда все налаживается, к вам приходит ясность, ощущение проникновения в суть вещей.

He-выбор — Choicelessness

Человек чистого понимания открыт для всех противоречий, не выбирая. Он остается невыбирающим, безмолвно осознанным, он знает: это противоречия, но, в конце концов, они где-то встречаются. Жизнь встречается со смертью, любовь встречается с ненавистью, да встречается с нет. Для человека, который за пределами всяких мнений, «да» так же пристрастно, как «нет». По сути, когда они встречаются и растворяются одно в другом; когда «да» перестает быть «да» и «нет» перестает быть «нет»; когда они абсолютно неопределимы, потому что там, где «да» и «нет» встречаются, они выходят за пределы вообразимого — это трансценденция, выход за пределы ума.

Негативный человек очень активен, его видно и слышно издалека. Один-единственный негативный человек поднимает столько шума из ничего, что создается впечатление, что вокруг множество негативных людей.

Почему негативный человек поднимает столько шума, так яростно спорит? Почему его слышно везде?

Обычно считается, что негативный человек скрытен. Считают, что это больше соответствует представлению о негативности. Но это не так. И этому должно быть какое-то объяснение.

Объяснение заключается в том, что негативный человек боится собственной негативности. Когда он остается в тишине, его пожирает пламя собственной негативности.

Негативность — это часть смерти, разрушения; если он будет оставаться в тишине, он сгорит и умрет.

Чтобы избежать этой смерти, он носится туда-сюда, он громко кричит, поднимает шум, заводит споры и протестует. Его одного оказывается достаточно, чтобы у окружающих сложилось впечатление, что вокруг много негативных людей. Он просто пытается спастись от собственной негативности. Он не может удержать ее внутри и извергает наружу — это огонь.

Нежность — Tenderness

Именно нежность делает вас уязвимыми, делает вас открытыми, делает вас чувствительными к таинственному, которое окружает вас. Люди, которые не нежны, которые тверды как камень, продолжают упускать жизнь. Жизнь проходит мимо, она не может проникнуть в них, они непроницаемы.

Человек должен быть подобен цветку розы, очень нежным; тогда человек познает таинственное и чудесное. Жизнь полна удивительного, — но только для тех, у кого нежное сердце.

Но нас всех воспитывали таким образом, что мы стали твердыми, потому что нам говорили, что жизнь — это борьба, это конфликт; постоянная борьба за выживание, так что человек должен быть очень твердым. Если вы не тверды, вы не сможете победить в соревновании. И это верно: вы не сможете соревноваться. Но соревнование никуда не ведет. Это чистая растрата. Человек должен жить без соревнования, только тогда он познает, что такое бог.

Иисус говорит: «Тот, кто последний в этом мире, станет первым в моем Царстве Божием». Он учит несоревновательности. «Тот, кто последний в этом мире, станет первым в моем Царстве Божием». Но помните, не будьте последним ради того, чтобы быть первым, иначе вы упустите всю суть.

Наслаждайтесь тем, что вы последний. И быть первым в Царстве Божием — это следствие, а не цель.

Жизнь — такая радость для тех, кто умеет быть нежным, мягким, любящим, сострадательным, чувствительным.

Тогда жизнь сама по себе является доказательством. Тысячью и одним способом она доказывает, что бог есть. Но для твердого, для каменного человека нет доказательства существования бога. Ему невозможно доказать существование бога, потому что у него нет чувствительности, нет способности чувствовать. Он потерял все чувствование. Он живет только думаньем. Он потерял свое сердце, от него осталась только голова. А в голове — только мусор! Будьте сердцем. Даже если вам придется потерять голову — потеряйте голову, она того заслуживает. Быть без головы прекрасно, но быть без сердца уродливо.

Незащищенность — Insecurity

Жизнь по сути своей небезопасна. Это присущее ей качество, которое невозможно изменить. Абсолютно безопасна смерть. Как только вы выбираете безопасность, вы бессознательно выбираете смерть. В тот момент, когда вы выбираете жизнь, вы, не сознавая того, выбираете небезопасность… Постарайтесь это понять.

В безопасной ситуации вам становится скучно, потому что в ней нет никакой возможности исследования. Именно поэтому в браках столько скуки. Тот же самый любовный роман, который когда-то был таким увлекательным приключением, утрачивает всю свою радость, поэтичность и живость, когда узаконивается как брак. Он становится чем-то очень приземленным, чем-то очень привычным — но зато безопасным…

Настоящая жизнь всегда двигается из известного в неизвестное. Небезопасность — это перекресток, на котором известное переходит в неизвестное. Как только вы пересекаете эту границу, вы чувствуете себя в небезопасности. В безопасной, знакомой ситуации вам становится скучно и уныло. В небезопасности, в неизвестном, неизведанном вы чувствуете себя восхитительно, экстатично, как ребенок, — ваши глаза снова горят от восторга, а ваше сердце снова способно удивляться.

Незрелость — Immaturity

Во времена Первой мировой войны, а затем снова в период Второй мировой войны психологи осознали один удивительный факт — что средний умственный возраст человека составляет не более двенадцати или тринадцати лет. Даже семидесятилетнему старику психологически не больше десяти или тринадцати лет. Что это означает? Это просто означает, что в десять лет он перестал расти; его тело продолжало расти, но ум остановился в своем развитии.

Зрелый ум не приемлем ни для какого общества. Почему? Зрелый ум опасен для социальной структуры, потому что он мятежен. Зрелый ум опасен для социальной структуры, потому что он видит всю ту глупость, которая совершается во имя культуры, общества, нации. Посмотрите: земля едина, но человек продолжает оставаться разделенным. Все проблемы человечества могут быть решены, если исчезнут нации. Проблемы нет, на самом деле проблемы нет; главная проблема — это национальные границы. Современная технология позволяет накормить всех людей земли, избежать голода. Но это невозможно, этому мешают границы.

Если нации исчезнут, проблемы будут решены. Но если проблемы будут решены, тогда зачем будут нужны политики? Политик нужен только для того, чтобы решать ваши проблемы. Он существует и является такой важной персоной, потому что у вас есть проблемы — потому что существует голод, война и тому подобное. Если все эти проблемы будут решены… а они могут быть решены усилиями современной науки. В действительности политика устарела. Политика больше не нужна, наука настолько повзрослела, что может решить все эти проблемы. Но тогда исчезнут политики — исчезнут вместе с этими проблемами. Поэтому они продолжают говорить о том, как решить проблемы и продолжают создавать ситуации для того, чтобы эти проблемы не решались. Решению проблем мешают нации и их границы.

Зрелый человек способен увидеть всю эту чушь. Зрелый человек для этого достаточно проницателен. Зрелого человека невозможно свести к положению раба.

Неизвестное — Unknown

Неизвестное никогда не может вызывать страха. Как вы можете бояться неизвестного? Вы же не знаете, что это такое, а потому не можете и бояться. Боятся не неизвестного, боятся потерять известное. Мы ошибочно полагаем, что боимся неизвестного — тогда как мы всегда боимся потерять известное. Известное известно, и нам есть, что терять: комфорт, устойчивость, защищенность, нашу привязанность к известному, наши инвестиции в известное. И мы боимся потерять его, мы боимся отойти от него. Вот чего мы боимся — потерять известное. Мы называем это «страхом неизвестного»; это неправильно.

Неизвестное может только увлечь вас, неизвестное может только бросить вам вызов. Неизвестное может только подтолкнуть вас и соблазнить к странствию. Оно может вас позвать, но не может внушить страха. Страх всегда идет от известного, потому что вам придется потерять его, если вы пойдете в неизвестное. Как только вы правильно понимаете проблему, она практически решена.

Точно понять проблему — значит решить ее. Но если вы будете оставаться в неправильном понимании проблемы, тогда решение будет очень и очень далеко. Тогда оно практически невозможно, потому что вы идете в неверном направлении.

Если же вы говорите: «Я боюсь неизвестного», — вы создаете ложную проблему, и вы никогда не сможете ее решить. Измените проблему! Проблема в том, что вы боитесь потерять известное. Как только правильно обозначена проблема, все становится просто.

И второй вопрос, который нужно себе задать: что особенного в известном, что вы так боитесь потерять? Что оно дало вам? Что оно сделало для вас? Поищите в этом направлении — и вы ничего не найдете; оно ничего вам не дало. Тогда зачем бояться потерять то, что ничего вам не дает? Оно только обещает, но никогда не сдерживает обещаний. Оно продолжает откладывать, пока не придет смерть.

Прошлое ничего вам не дало. Даже хорошо от него избавиться. Хорошо изучить пути неизвестного, потому что известное уже известно. Даже если оно дало вам что-то и вы цепляетесь за это, все только повторится, а повторение никогда не может удовлетворить. И каждое повторение дает вам все меньше, и меньше, и меньше. Оно следует закону сокращения прибыли!

Вы посмотрели фильм; он очень хорош. Вы хотите посмотреть его снова — он уже не будет таким хорошим на этот раз. Это будет повторение. Он был хорош своей неизвестностью. Первый раз, когда вы смотрели его, он был неизвестным. Красота шла из неизвестного. Теперь вы хотите посмотреть его снова, вы хотите повторить — вы стали жадным. Это был такой экстаз! Вы идете смотреть его снова. Теперь в нем ничего нет, потому что теперь все известно, главное отсутствует. Именно неизвестное придавало ему такой экстатический аромат. Теперь все известно, так что экстаз невозможен. А если вы посмотрите его в третий раз, он сведет вас с ума! И четвертый, пятый и шестой и седьмой… и вы окажетесь в психиатрической больнице!

Вот как люди сходят с ума, практически все человечество сошло с ума — от повторения. Одно и то же, — один и тот же секс, — снова и снова повторение в надежде получить тот первый проблеск, первую радость. Напрасная надежда! Первая радость была из-за неизвестного.

Коль скоро вы понимаете, что все блаженство возникает из неизвестного, можете ли вы его бояться? Вы будете им очарованы! Вы будете постоянно искать неизвестное — и постоянно отбрасывать известное.

Немцы — Germans

Все умы — немцы. Вот почему у всех столько проблем, вот почему каждый находит свой собственный фашизм, свой нацизм, своего Адольфа Гитлера. Каждый. Ум — это фашист, и ум постоянно ищет лидера, кого-нибудь, кто его поведет.

Для всего мира было неожиданностью, когда Германия попалась в ловушку Адольфа Гитлера. Никто не мог в это поверить; это случилось вопреки всякой логике. Такая прекрасная нация с такой замечательной традицией учености, ученых, великой философией — Кант, Гегель, Фейербах, Маркс… Такая великая культура с таким утонченным интеллектом; культура великих ученых, музыкантов, писателей и поэтов; страна философов и профессоров… Слово «профессор» никогда не было таким уважаемым ни в одной стране, кроме Германии. Что же случилось с такой разумной нацией, что она попала в руки такому глупому человеку, почти идиоту, Адольфу Гитлеру?

Но нужно понять вот что: вся ученость, если она поверхностна, если она от ума, не поможет. Ученость остается на поверхности; в глубине вы остаетесь инфантильны. Эти профессора, и даже такой человек, как Мартин Хайдеггер — великий философ, можно сказать, величайший из философов этого столетия, — он тоже стал последователем Адольфа Гитлера. Что случилось с этими гигантами, которые пошли за почти сумасшедшим человеком?

Это нужно понять; такое может случиться, так всегда бывает. Эти великие умы велики только на поверхности, в глубине своего существа они в самом детском возрасте; вырос только их интеллект, но не они сами.

Ум Мартина Хайдеггера очень взрослый, а его существо — совсем детское. Его существо ждет кого-нибудь, кто поведет его. Действительно взрослый человек не перекладывает свою ответственность ни на кого; он становится ответственным за свое собственное существо.

И вот вся эта страна ученых, философов, профессоров, поэтов, интеллектуальных гигантов пала жертвой самого обычного, посредственного человека. И он управлял ею.

Это должно помочь каждому понять глупость интеллекта. Интеллект поверхностен. Необходимо расти в своем существе, иначе человек всегда склонен, всегда имеет тенденцию стать жертвой таких людей. Они есть всегда.

Неожиданное — Unexpected

Был один борец, самый знаменитый борец в тех местах, и он был побежден. Он должен был стать чемпионом, чемпионом в своей местности, но его победил совершенно неизвестный человек! Вся толпа смеялась и улюлюкала, люди наслаждались от души! Я был удивлен, все были удивлены, и через несколько секунд все умолкли, потому что он тоже аплодировал и смеялся… Человек, которого победили! Он смеялся так неистово, что вся толпа замолчала в смущении: что случилось с этим человеком? А когда они все замолчали, он засмеялся еще громче!

Позднее я пошел к нему, он остановился через дорогу от моего дома, в храме. Я сказал: «Это было странно… мне понравилось! Это было так неожиданно!»

Он ответил: «Потому я и засмеялся, что это было неожиданно! Это было совершенно неожиданно! Я никогда не ожидал, что меня победит обычный человек, о котором никто никогда не слышал! Это было абсурдно, вот почему я засмеялся!»

Но я никогда не смогу забыть его лица, и как он смеялся и аплодировал, и как вся толпа молчала. Этот человек победил всю толпу и все насмешки… он присоединился! Но для этого необходимо мужество!

Для меня именно он был победителем, и я сказал ему: «Я маленький мальчик и мое мнение не значит много, но для меня именно ты победитель, и я запомню тебя». Через двадцать лет я посетил его город, и он пришел повидаться со мной. Теперь он был очень стар, и он сказал: «Ты помнишь меня? Я тоже не смог забыть твоего лица — маленький ребенок подошел ко мне и сказал: „Ты настоящий победитель, побежден другой. Ты победил всю толпу“. Мне тоже не удалось, — сказал он, — забыть твое лицо».

Неосознанность — Unawareness

Люди действуют бессознательно, механически, неосознанно; они не знают, что делают. Как они могут знать, что делают? Ведь они не знают, кто они. Если вы не знаете свое существо, вы не можете быть осознанными; это невозможно.

Непознаваемое — Unknowable

Необходимо помнить эти три слова: познанное, познаваемое и непознаваемое.

Познанное было непознанным вчера. Познаваемое — это непознанное сегодня, но завтра оно может стать познаваемым, познанным. Наука верит только в две категории, в познанное и непознанное. Но непознанное значит познаваемое, до нынешнего момента нам не удалось познать, но рано или поздно мы познаем. Наука верит, что в истории наступит момент, когда-то в будущем наступит момент, когда ничто не останется непознанным, когда все непознанное станет познанным. Но в религии есть также и третья категория — непознаваемое, которое всегда останется непознаваемым. Оно было непознаваемым вчера, оно непознаваемо сегодня и оно останется непознаваемым завтра.

Наука думает, что существование можно лишить тайны, религия знает, что невозможно лишить его тайны, потому что непознаваемое всегда останется тайной. И это непознаваемое также называется богом, истиной, нирваной — существует столько имен: дао, дхамма, логос, — но одно качество неизменно присутствует во всех этих словах: непознаваемость, абсолютная тайна. Вы можете в него войти, можете стать его частью, но не можете познать.

Вы можете его прожить, но не можете познать, вы можете испытать его вкус, но ничего не можете сказать. Вы можете ощутить его у себя в животе, но будете абсолютно немы. И это самый ценный опыт. Он переживаем, но не выразим. Вот почему он не может стать частью познанного.

Многие люди пережили этот опыт — его пережил Будда, его пережил Лао-цзы, его пережил Патанджали, его пережил Кабир, — но никто никогда не мог ничего о нем сказать. Говорят лишь о том, как его найти — но никогда о том, что именно вы найдете.

Лао-цзы так начинает свою книгу «Дао-де-Цзин»: «Истина — то, что не может быть выражено. Сначала запомните это, — говорит он, — потом читайте мою книгу. Не забывайте — потому что в словах вы не найдете истины. Возможно, она будет найдена в промежутках между словами, между строк, но не в самих словах, не в самих строках».

Таков поиск — поиск непознаваемого. И единственный способ искать его — раствориться в целом, подобно тому, как капля растворяется в океане и становится океаном.

Непорочное зачатие — Virgin birth

Непорочное зачатие никак не связано с биологической девственностью; это полная чушь. Иисус не был рожден биологически девственной матерью. Но что имеется в виду, когда Марию называют «девой»? «Дева» просто значит «совершенно чистая» — чистая настолько, что в уме нет сексуальности. Это не вопрос тела, но вопрос ума — такая чистота, в которой нет идеи сексуальности.

И в глубочайшем центре каждый девственен. Девственность означает чистоту любви. Иисус, должно быть, родился из великой любви. Любовь всегда девственна. Любовь трансцендирует секс — вот в чем смысл девственности.

Но дураки есть везде; и они упорно настаивают: «Нет, Иисус родился от девственной матери». Они сделали из него посмешище. И из-за этой глупости великая притча, великая метафора теряет все свое значение.

Мать с дочерью пришли к врачу. Мать попросила осмотреть дочь.

— У нее какие-то странные симптомы, и я беспокоюсь за нее, — сказала она.

Доктор тщательно осмотрел дочь и в конце концов объявил:

— Мадам, я полагаю, что ваша дочь беременна.

— Какой вздор! — воскликнула потрясенная мать. — Моя маленькая девочка не имеет ничего общего с мужчинами.

Она повернулась к девочке:

— Не правда ли, дорогая?

— Нет, мамочка, — сказала девочка. — Ты же знаешь, что я никогда даже не целовалась с мужчиной.

Доктор перевел взгляд с матери на дочь и обратно, потом, не говоря ни слова, встал и подошел к окну. Он высунулся в окно и замер в такой позе. В конце концов мать не выдержала:

— Доктор, там что, что-нибудь случилось?

— Нет, мадам, — ответил доктор. — Просто когда в последний раз случалось что-то подобное, на востоке появилась звезда — вот я и смотрю, не покажется ли еще одна?

Наверное, Мария глубоко любила, именно поэтому она «дева Мария». Наверное, Мария любила так глубоко, что секс был совершенно не важен.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.