Глава 3 У истоков «подземной реки»

Глава 3

У истоков «подземной реки»

Прагматичный Дедал. — Пример Адонирама. — Во что верят масоны? Тройное имя. — Латы под фартуком. — Рыцарский бизнес.

О людях мы судим по их делам, а не по тому, что они сами о себе говорят. Это верно и в отношении сообществ, подобных тому, о котором идет речь.

Уже находясь в «бегах», разыскиваемый Интерполом «почтенный магистр» ложи «П-2» Личо Джелли, принимая тайком журналистов, не переставал играть роль беспричинно оклеветанного отца и учителя своих подопечных, силился представить себя и свою ложу средоточием масонских добродетелей.

Его спрашивали: «Что Вы считаете главным для масона?» Он отвечал: «Моральную чистоту и культуру». Вопрос ставился в другой плоскости: «Говорят, магистр, у вас много денег?» Хитро улыбнувшись, Джелли прижимал палец к губам: «Тсс! Уши фиска неисповедимо чувствительны…» И, демонстрируя свою моральную чистоту и культуру, пояснял: «Скажем, у каждого столько денег и столько вшей, сколько у него их имеется».

Вскоре после этого интервью, данного итальянскому еженедельнику «Панорама», Джелли с подложным аргентинским паспортом был схвачен швейцарской полицией в Женеве при попытке изъять миллионы долларов со своего потайного счета в местном банке.

Морально-этический багаж этого человека предельно ясен. И все же он считает для себя возможным ссылаться на масонские добродетели, прикрываться престижем движения, его традициями. Больше того, его покровители до последнего момента не сомневались в способности Джелли выражать масонские идеалы. Ведь быть приглашенным в Белый дом подряд тремя американскими президентами на элитную процедуру инаугурации — это что-нибудь да значит! На торжества введения в должность хозяина Белого дома приглашается лишь отборный цвет мира бизнеса и политики. Само приглашение на церемонию является сертификатом, удостоверяющим принадлежность к высшему классу, а тут бывший «матрасник»…

Все это заставляет серьезно задуматься над тем, каковы идейно-этические корни масонства, побудительные мотивы его возникновения и развития, если наряду с фигурами действительно заметного культурного и научного диапазона, личностями, чьи благородство и самоотверженность нельзя отрицать, в нем получают права гражданства, мало того— позиции лидерства люди, подобные Личо Джелли?

Может быть, обращение к истокам «подземной реки» масонства поможет нам уяснить, каким образом можно совместить понятия «свобода, равенство и братство», пропаганду прав человека с попранием всех этих понятий, с поразительной тягой к обогащению, в том числе преступными путями, с милитаризмом?

Читая об очередных скандалах, к которым причастны масоны, об организованных людьми Джелли заговорах, провокациях, убийствах, порой хочется воскликнуть: «Да полноте, господа! Масоны ли они вообще? Не видим ли мы карикатуру на то, что известно по высоким образцам литературы и истории? Нет ли тут подмены? Либо они просто самозванцы, узурпаторы древних знамен, либо мы плохо знаем историю масонства, его истоки, которые могли привести к столь разительным результатам?»

Но отправляясь в путешествие к истокам «подземной реки», мы не раз рискуем споткнуться о камни неопределенности. Достоверных сведений мало. Мы можем приблизительно сказать, когда масонство вышло наружу. Есть свидетельства создания масонских лож в начале XVII века. Можно предполагать связь этих структур с культурно-научно-религиозными брожениями XVI века, века Реформации, «ересей», бюргерского свободомыслия и крестьянских волнений. Но уже здесь связь становится все более гадательной, уловимой лишь в сходстве тех или иных доктрин, организованных структур «братств» и «цехов».

Понятно стремление утверждающего себя гуманитарно-политического течения, которое взламывает феодальные стены, придать себе ореол седой древности, владения сокровенными тайнами, которые были «забыты». Чтобы завоевать положение и влияние, приходилось опираться сразу и на знание и на суеверия, характерные для этих эпох.

Но чем дальше в глубь истории, тем меньше шансов найти подтверждение наличия секретного общества «каменщиков» в цепи времен. Последней вариацией «братства» могут рассматриваться рыцарские ордена начала тысячелетия. Масоны «шотландского обряда» утверждают, что «тамплиеры», «иоанниты», крестоносные ордена, завоевывавшие «святую землю», были предтечей современного масонства и связаны с ними неразрывными узами. Не станем полностью отвергать эту гипотезу, оставив ее рассмотрение на последующие страницы.

За крестоносцами, однако, над реалиями все более начинают господствовать легенды и мифология. Отделить правду от вымысла, фантазию от реальности здесь уже или почти невозможно.

И по мере того как все менее определенным становится мир достоверного, все более всеохватывающими выглядят претензии «каменщиков» представить себя самым мощным и плодотворным течением седой древности. Начиная с Адама, «первого масона», который обладал «божественным знанием», все библейские персонажи, включая старца Ноя, Немврода, царя Соломона, причисляются к древним «мастерам». К иудейским персонажам добавляются египетские, греческие. За ними возникают мудрецы Востока, от Вавилонии и Персии до Индии и Китая. Масонство выдается за универсальное учение, вобравшее всю «мудрость» мира, все его верования. Как ступени, ведущие к вершинам «каменщичества», представляются древние секты, куда посвящали «избранных», чтобы они овладевали там представлениями о строении мира и его божественной иерархии.

Причем приобщение к высшим истинам связывается с особым развитием личности, которое доступно через овладение тайнами «посвящения», через мистерии и ритуалы. Многие из них сохраняются и в закрытых ритуалах современных лож — от древнеегипетских до каббалистически-иудейских. Причем сокровенность истины, доступность ее только высшим интеллектам и «очищенным душам», в которых разожжен утерянный ранее светоч высшего присутствия, выдвигаются как объяснение, почему-де невозможно посвятить в такие тайны «неотесанные» души, грубые «камни», какими представляются большинство людей. Им, людям невоспитанным, необузданным, испорченным животными инстинктами, корыстолюбием, не умеющим владеть собой, остается удел толпиться у стен «храма».

Но и те, кто допускаются в «храм», получают истину не сразу, а поднимаясь от ступени к ступени. И лишь немногие удостаиваются чести войти в синедрион высшего ранга, который напрямую общается с «высшим существом» и посему рассматривается как высший авторитет для неквалифицированной массы человечества.

Принцип эзотеризма, посвящения через таинства схож с религиозным. Но если к религиозной доктрине может иметь доступ основная масса людей, то масонские и иные эзотерические доктрины остаются уделом немногих. Их скрывают от внешнего мира.

Масонские писатели, каждый, правда, по-своему, перечисляют имена реальных и мистических персонажей, названия тайных сообществ, сект, от которых ведется генеалогия «каменщичества». Гуидо Франкоччи, масонский авторитет Италии, опубликовал в 50-х годах книгу «Масонство и его исторические и идеальные ценности».[23] Она прошла апробацию Великого магистра Великого Востока Италии Уго Ленци. Стало быть, этот труд соответствует современным канонам масонства. Вот пантеон «светочей», которые взяты в качестве учителей древности, — Рама и Заратустра, Кришна, Будда, бог торговли и тайн Гермес, Орфей, Пифагор, Платон, Лао Цзы, Конфуций, Моисей, Иисус, Магомет. Иными словами, пророки чуть ли не всех религий и верований работали на «каменщиков», готовили их приход.

Франкоччи перечисляет мифы, которые масоны считают для себя базовыми. В мифах этих, как правило, главенствуют личности, развившие свои способности почти до сверхъестественных.

Это, прежде всего, умелец Дедал. На Крите он построил знаменитый лабиринт, куда запустили свирепого Минотавра. Дедал с Икаром создали и крылья для человека. На Крите изобретатель оставил о себе двойственную память. Он потакал развращенным правителям, и затея с Минотавром не могла быть отнесена к числу благодеяний. Желая отдаться быку, царица заказала Дедалу изготовить корпус коровы, внутри которой она и расположилась. От совокупления с быком и появился Минотавр — человеко-бык. «Дедал, — оправдывает его Франкоччи, — представляет собой научную технику, холодную и безразличную к целям добра и зла. Она является самоцелью и не дает труду человека воспитательного и морально-этического содержания».[24]

Дедала сменяет Геракл. Именно ему предстоит справиться с Минотавром, но и в его подвигах автор не выделяет морально-этического заряда, подчеркивая в основном «силу и физическое здоровье» полубога.

Далее идет миф об аргонавтах — символе предприимчивости, воли при достижении цели, которая была связана с добычей золотого руна. Франкоччи затем называет Орфея, устремившегося за Эвридикой, Тезея с Ариадной и ее волшебной нитью, Алфея, превратившегося в подземную реку Аркадии и пошедшего в погоню за любимой Аретузой, и т. д. Этот миф особенно дорог масонам: «подземная река» стала одним из символов движения, его скрытности и целеустремленности. Перечисляется родственный масонам набор мистерий — орфических, элевзинских, дионисийских, Озириса — Изиды, Кибелы, секты гностиков, эссенов, манихейцев.

Перечисляя «светочей», Франкоччи отмечает, что их— единицы. Они как звезды на небе, освещающие будущее. Но отсутствие морально-этического, прометеевского, начала делает их свет каким-то холодным, отрешенным. Не светят ли светочи лишь сами для себя?

Франкоччи не особенно скрывает, что главное для масонов — держать накопленное богатство при себе.

«Глубокие доктрины посвящения, — пишет он, — могут быть постигнуты и с пользой использованы и применены лишь теми, кто, пройдя внутри себя посредством медитации путь, проделанный человеческим прогрессом за тысячелетия, смог открыть и преодолеть трудности и решить для себя, используя собственное сознание посвященного, проблемы, которые затрудняют и делают неопределенной дорогу, по которой направляется Свободный Каменщик, исполненный волей, вооруженный знаниями и учением, к цели».[25]

К какой? Пока мы видим, что совершенствование человечества мыслится лишь как совершенствование самого себя. Важно лишь быть оснащенным, вооруженным, сильным. А цель? Об этом редко кто скажет прямо. Выходит, она может быть любой, лишь бы служила твердому шагу Свободного Каменщика. Но и тот шагает не сам по себе, а куда направляют те, что выше. Причем мы имеем в виду не Верховное Существо, на которое ссылаются масоны, объясняя свои верования, а тех, кто от имени этого Существа решает земные дела и задачи. Выходит, что даже такие, как Джелли, могут считаться Дедалами современных хозяев Минотавра. Неясность, зашифрованность конечных целей движения — обычное дело, когда изучаешь масонские тексты.

Впрочем, такой же «технократический» подход содержится и в главном, базовом мифе, который обосновывает особое место «каменщиков», — истории о строительстве «храма Соломонова». Таинственный архитектор из Тира, которого в масонских текстах называют по-разному — Адонирам, Хирам, Хирам Абифф, — строит в Иерусалиме храм бога Яхве для царя Соломона. Храм нужен для утверждения власти духовной и светской царя Соломона на «земле обетованной», отвоеванной у коренных обитателей.

Не будем спорить о совершенствах храма с его семью ступенями, двумя колоннами у входа, алтарем Яхве, местом для жертвоприношений, включая человеческие. В конце концов времена были древние, вкусы еще не утончались. Но так или иначе Адонирам железной рукой руководил армией в 130 тысяч строителей (по другим сведениям, 144 тысячи), разделенных по профессиям, на «цеха». Во главе стояли отобранные им мастера. Они получали повышенную плату за свой труд, называя «потайное слово», доверенное им архитектором. А подмастерья и ученики довольствовались более скромным жалованьем. Демонстрируя царице Савской (Балкис-Балкиде) ход строительных работ, Соломон и сам был поражен слаженностью и беспрекословной дисциплиной каменщиков, видевших в Адонираме не только руководителя работ, но и своего духовного предводителя.

Правда, система разделения по привилегиям обернулась интригой трех завистников. Подмастерья — сириец Фанор, финикиец Амру и еврей Мафусаил — сперва испортили Адонираму плавку металла и вынудили его обратиться к сверхъестественной силе. Выяснилось, что в глубине земли у него скрывается предок, который положил начало роду сверходаренных людей. Цепочка тянется от Каина, Ламеха, Вулкана, Тувалкаина (Каин в первоначальном значении — кузнец). Можно догадаться, что данный персонаж был существом, которое любезно подсказало Еве вкусить от древа познания и угостить тем же яблоком Адама. Сам же змей-искуситель, видимо, имел какое-то отношение к появлению на свет первенца Евы. С помощью своего прапрапредка Адонирам быстро решил возникшие трудности. Но интриганы убивают его за то, что он не пожелал посвятить их в категорию мастеров, открыть им «тайное слово» мастера.

После смерти архитектора Соломон решает взять на вооружение принципы организации Адонирама. Они нужны для создания всемирной организации строителей символического «храма Соломонова». По книге Франкоччи, Соломон поручил возглавить орден главе мастеров со словами: «Сегодня учреждаю корпорацию избранных, которая, всегда оставаясь на службе у бога и царя, явится инструментом порядка и исполнения справедливости».[26]

В этом мифе господствует примат организации корпорации избранных как самоцели. Она воплощает стремление к высшей духовной и земной власти. На первое место выступает отбор и подготовка специально выделенных по интеллекту, характеру, профессиональным способностям и особенно положению, влиянию, богатству людей, способных возглавить, подчинить себе человечество.

Цели и средства здесь предстают в противоречии. Казалось бы, за века общество обогатилось знаниями. Проблемы, которые мучили лучшие умы, теперь можно решать с большей степенью уверенности в успехе. Зачем и далее копить в тайне лож свою отдельную «мудрость», свои «освободительные замыслы»? Но чем дальше шагает масонство, тем очевиднее для него, что мир и впредь должен делиться на ведущих и ведомых, избранных и неспособных постичь. Словом, человечество предстает по-прежнему неким стадом, ждущим своих пастырей, поводырей. Но куда идти, зачем?

Как быть с тем, что уже в процессе руководства обществом «каменщиками» за последнее столетие разрыв между кучкой сверхбогачей и остальным человечеством не сократился, а наоборот, возрос? Как можно добиться справедливости, если делить мир и людей на иерархические этажи?

Оно, это противоречие, сквозит во всем, в том числе в самом названии «каменщиков». Ведь среди них нет ни одного, способного своими руками возвести дом. В том, что под фартуками сверкают «рыцарские» латы «высших посвящений», а над «мастерами», принятыми в высший разряд, вздымаются мечи. Могут сказать, что это чисто внешние черты, дань ритуалам. Но не коренится ли сей контраст в самом генезисе «братства»? В том, что талант, интеллект, умение, знания, порой незаурядные, подчинены здесь цели властвования над остальными, власти и богатства во имя власти и богатства. А тайны, ритуалы, эзотеризм, техника обработки адептов служат лишь монополии на власть? Следует отметить, что эстафета методов и градаций ценностей, воспринятая современным масонством от секретных обществ прошлого, рассчитана на то, чтобы оказывать могучее воздействие на психику, настроения общества.

Нет спора, еще жрецы накапливали и хранили знания, имевшие огромное значение. Астрономические наблюдения помогали угадывать дни солнечных и лунных затмений, предвидеть урожайные и голодные годы, подсказывали властителям, когда надо увеличивать зерновые запасы. Освоение геометрии, законов строительства, архитектуры позволяли возводить культовые здания, пирамиды и дворцы, и поныне поражающие величием. Однако реальные знания о Вселенной и Земле жрецы окутывали покровом тайны. А своими высшими открытиями делились только с узким кругом посвященных. Монополия знаний оборачивалась влиянием и богатством, стремлением к абсолютной власти.

Общество, основанное Пифагором в VI веке до нашей эры в городе Кротоне (Южная Италия), использовало методы египетских жрецов, которые совмещали серьезные занятия наукой с мистификацией. Пифагорейское наследие прочно вошло в исторический багаж масонства. (Этому способствовало то, что уроженец города Самос, бежавший от тирании Поликрата в Италию, по профессии был геометром. Верховное существо, которому поклоняются масоны, Великий архитектор Вселенной, тоже был геометром своего рода и все сущее вокруг себя «создал гениальным движением своего циркуля». Недаром циркуль, которому подчинено все окружающее, является высшим символом масонства. На нем обычно начертана и буква «Г», одно из значений которой «геометрия». Но есть и другие, зашифрованные значения — сила, власть, слава, богатство. А глазок циркуля изображает одновременно глаз Яхве и солнце.)

Пифагор привлекает современных масонов прежде всего тем, что ввел суровые и трудные правила приема в свое общество, которое приняло особо элитарный и замкнутый характер. Высокомерие пифагорейцев, их слишком явное презрение к простому народу и его нуждам вызвали к ним глубокую неприязнь. Вспыхнуло восстание, и диктатуру, хотя ее возглавляли рафинированные ученые, севшие на шею народу, толпа развеяла.

Владение тайной позволяло занять особое положение, оказывать большое влияние, получать доступ к богатству. В глазах основной массы людей те, кто владели тайной, непосредственно общались с небесами, божествами. На них лежал отблеск избранности. Монополия знаний рождала почитание, питала религию. Картину выделения привилегированного слоя из шаманов, знахарей, жрецов можно проследить в разных типах общества, разного уровня народах и племенах.

Зашифровка знаний, их кодирование, передача в мистическом виде, как откровение свыше, практиковались секретными обществами с незапамятных времен и служили средством достижения высот власти и богатства. Нельзя отрицать, что здесь присутствовал и исследовательский, творческий момент. Но это не было постижением истины ради самого знания или его бескорыстного распространения. Интеллект, ум, способности обращались на занятие выдающегося положения, на возвышение по иерархической лестнице, на обогащение. А средством было использование науки в мистической оболочке.

Сильные мира сего, хотя и побаивались конкуренции жречества, духовенства, тем не менее нуждались в них. Власть, основанная на одной лишь силе, не была столь прочной, если ее не дополняли материальная зависимость и власть над душами подданных. Так складывался в веках симбиоз политической, экономической, военной и духовной власти. Секретные спиритуалистские общества играли отнюдь не второстепенную роль, поражая фантазию, воображение людей знаниями тайн и ритуалов, богатством декора и пышностью театральных действ-мистерий.

Перечисление сект и обществ, рождавшихся и умиравших на перевалах истории, заняло бы много страниц. Но если сегодня общество «каменщиков» занимает влиятельное положение, не означает ли это, что оно удовлетворяло каким-то долговременным потребностям, по целому ряду причин оказывалось притягательным на разных этапах человеческого пути?

Чтобы понять это, задумаемся сперва над внешней, ритуальной стороной. Достаточно посмотреть на убранство масонских залов, чтобы убедиться в его эклектичности: иудейский семисвечник и Библия соседствуют с греческими колоннами и символами Египта. Инструменты «каменщического» ремесла перемежаются с геральдикой рыцарства. Обстановка чем-то напоминает театральные подвалы, где в одну кучу свален реквизит нескольких, совершенно различных, спектаклей. Можно даже представить, что по отдельности куда большее впечатление оставили бы только символика фараоновского Египта или прекрасная гармония античной Греции.

Но остается фактом: с этим реквизитом «братья» не расстаются веками, уверовав в его успех, так как в своих рядах масоны стремятся объединить людей различных верований и вкусов. Если для того, чтобы почувствовать Христа «своим», новообращенные африканцы изображают его на своих фигурках черным, то и здесь почти каждый может отыскать «свое». Всеядность, таким образом, способствует всеобщности, космополитичности. Реквизит масонства нарочито условен, абстрагирован, символизирован. Он даже может показаться упрощенным и наивным.

Но главное, видимо, состоит в том сплаве образов и идеологий, который был способен объединить столь противоречивые силы, как те, что мы наблюдали в составе ложи «П-2». А это значит, что символика «братства» рассчитана и на неоднозначное толкование, двусмысленна, как Янус, как белая и черная невеста масонских обрядов, как пол из черно-белых квадратов или чередование черных хвостиков горностая на белом меху.

В этом мире условностей каждый неофит, оглядывающий предлагаемый ему путь совершенствования и возвышения по семи ступеням «храма Соломонова», может глядеть на лестницу масонства как бы с двух противоположных ракурсов — вневременного, благородного, продиктованного заботой о человечестве, или же сиюминутного, продиктованного стремлением обзавестись в ложах связями, чтобы способствовать своему «делу», профессиональному и иному успеху, карьере.

Один может ощущать чувства «братства», другой видеть в «братьях» соучастников. Ну, а третьи будут стараться совмещать и то и другое.

Такой декорум открывает ворота для «черных» и «белых», либералов и консерваторов, эгоистов и альтруистов.

Сортировка происходит позже. Нужны и благородные, чтобы «облагораживать», и «деловые», чтобы продвигать «каменщиков», «распространять свет» во все пределы.

Может быть, кому-то такое совмещение высокого и низкого покажется произвольным. Но в этом и секрет жизненности. Исторически масонство оказалось способным вобрать в свои ряды немало людей благородных, самоотверженных, талантливых, гениальных. Это особенно важно в период антифеодальных революций, войн за независимость, ломки старого, приобретения сторонников. Но для будущности масонства такая шахматная его природа, двуликость, многозначность имели и иное значение. Здесь были запрограммированы как светлые, так и темные стороны, причем этим последним также могло быть найдено объяснение, оправдывающее низкие поступки «братьев», их средства к достижению успеха как диктуемые высшими соображениями. Масонский идеолог Дж. С. М. Уорд отмечал программное значение «двусторонних» символов масонства. «Масонство, — пояснял он, — не однозначно, временами в нем есть несколько значений, заключенных одно в другом».[27]

В Париже на книжном развале у Сены мне довелось найти несколько книг для «посвященных». Военные бури перемешали книжные пласты. И то, что, видимо, не предназначалось для глаз «профанов», все-таки оказалось в другой стране и в досягаемости для немасона. Я взял несколько книжек в синих и красных обложках из чистого любопытства, памятуя о том добром и чудаковатом образе масона, который создал Лев Толстой, описывая в «Войне и мире» Пьера Безухова. И вот годы спустя я читаю их с напряженным вниманием, чтобы осознать цепь масонских воззрений. То, что, по словам профессора Уорда, в одном и том же символе может заключаться несколько значений, матрешка в матрешке, важно для исследования масонской символики. Профессор предупреждал, что каждое значение подготавливает следующее, по мере продвижения «ищущего» в масонской науке. И одно будто бы не противоречит другому.

Я решил проверить это утверждение на вопросе, который в доктрине масонства никак не назовешь второстепенным, — на проблеме сходства и различия религиозных представлений масонства с другими религиями. Что составляет суть, сердцевину масонских верований? Как мыслится главное божество «каменщиков» — «Великий Архитектор Вселенной»? В каком отношении состоит он к христианству, наиболее распространенному в Европе, и другим религиям?

Что говорит по этому поводу Уорд, писавший для «своих»? Толкуя триединство человека и Бога, Уорд ставит в один ряд триаду христианства — отец, сын и святой дух, триаду Каббалы — Иегова, Шекина и Мессия и триаду индуизма — Брахму, Шиву и Вишну. Это уже нарушало принцип соответствия. Ведь в Индии божества имеют различные функции: если Брахма — творец, то Шива — разрушитель.[28]

Неоднозначно христианству по системе взглядов и иудейство. Отсюда вывод: утверждения Уорда, а вместе с ним и других масонских авторитетов, будто их символы, толкования этих символов на всех этапах «совершенствования» гармонично вытекают одно из другого, весьма сомнительны.

Можно предположить, что на низших ступенях посвящения масонам, обычно весьма добропорядочным христианам либо верующим других обрядов, сознательно дают облегченное толкование символов масонства и особенно его основного понятия — «Великого Архитектора Вселенной». Уорд, например, стремится совместить символику масонства с христианской. 12 знаков Зодиака, которые опоясывают ритуальный зал, он приравнивает к 12 апостолам, и т. д.

Но в его интерпретации последующих ступеней среди сияния облегченного знания вдруг возникают черные символы. Испытуемого при посвящении опускают в «ад подземного мира», «замок отчаяния». «Он чувствует, что забыт даже Богом». А затем внушают, что «свет» мастера мастеров — это лишь видимая тьма».

По мере продвижения по масонским ступеням христианское толкование мира все более отодвигается назад и на первый план выходят атавистические верования, свойственные древним сектам гностиков и манихейцев, а позже катаров (альбигойцев).

Мани, основатель секты, родился в 216 году н. э. в Персии. Попал в рабство, был выкуплен богатой вдовой. Вернувшись на родину, проповедовал теорию, что мир состоит из царств добра и зла, в одном царствует Бог, в другое — дьявол. Их борьба завершится катастрофой, в результате которой материя погибнет, но дух станет свободным. Человек двойствен. Его душа — порождение света, тело — тьмы. Он должен стремиться помочь победе света над тьмой. Казнен в 277 году. Его последователи называли себя «детьми вдовы». Так называют себя и масоны. Катары (альбигойцы) населяли Юго-Восточную Францию и часть Пиренеев. Их движение охватывало XI–XIII века. Разделяли взгляды манихейцев на двойственность человека, отрицали почитание креста и власть папы. Папа Иннокентий III в 1202–1204 годах предпринял против альбигойцев крестовый поход. В 1244 году пал их последний оплот — замок Монсегюр.

Многие взгляды и организационные принципы альбигойцев отражаются и в масонстве, где творец и разрушитель, свет и тьма находятся на одном уровне. А таинственная фигура Великого Архитектора оказывается окутанной мраком.

Толстой описывает, как побывавшему на Западе Пьеру Безухову «открыли» имена создателя мира Адонаи и властителя Элоима, но не назвали третье имя — «неизрекаемое, имеющее значение Всего».

Своим сторонникам опытные масоны лишь слегка приоткрывают завесу над существом «Архитектора». Они делают это, например, внося коррективы в библейские тексты, давая им свое, порой совершенно неожиданное толкование. Библию они читают как бы с обратной стороны. (Недаром постоянной заботой Великих магистров Италии было издание «обновленной», исправленной Библии.) Легенда об Адонираме — Хираме, строителе «храма Соломонова», содержит намеки на то, что «существо», которое внушило Еве мысль вместе с Адамом вкусить яблоко познания, и было силой, могущей обеспечить величие человека, в то время как библейская версия творения отводила человеку растительно-животное существование, в полном неведении добра и зла, окружающего мир. Утверждается, что благодаря этому «существу» Каин научил людей ремеслам, построил первый город на земле — Баальбек, Авель же был обречен лишь пасти овец. Поэма Байрона «Каин» и отражает подобную версию. В заключительной части Ева признается, что до сих пор ощущает у себя на груди зубы Змея, то есть дьявола. Характерно, что в своем романе «Братья Тургеневы», посвященном масонской деятельности семьи Тургеневых писатель Виноградов относит Байрона к «сатанистам».)

Дается понять в масонской интерпретации, что, ревнуя к Каину, будучи недовольно его самостоятельностью, другое всемогущее существо (Бог) вызвало у Авеля враждебность к брату. И тот, защищаясь, был «вынужден» стать братоубийцей. Последовали новые кары против Каина и его рода, которые в толковании с «обратной стороны» были несправедливыми.

Даже ниспосланный свыше потоп не истребил каинова племени, и через несколько колен, как мы уже упоминали, родился Великий Архитектор храма бога Яхве Хирам, свойства которого были связаны с его происхождением и поддержкой противостоящего Богу «озаренного», «несущего свет» существа, иными словами Люцифера, или попросту Сатаны. Эта легенда, разумеется, дается не как официальная версия.

Обвинения «храмовников», возглавлявшихся Великим магистром де Молэ, в богохульственном поклонении чудищу с рогами и женско-мужским торсом Бафомету, в попрании и оплевывании креста оцениваются масонской литературой как фальсификация, состряпанная французским королем Филиппом IV Красивым, который позарился на несметные богатства «храмовников» и погубил их из корысти. Показания сообщников де Молэ были вырваны под пытками и не могут быть приняты во внимание. Процесс над «храмовниками» длился с 1307 по 1314 год, и до сих пор историки не пришли к его однозначной оценке. Отметим лишь, что имя де Молэ и ныне почитаемое масонами, украшает названия престижных лож. Тем не менее в ряде закрытых масонских святилищ стоят статуэтки козлоподобного Бафомета с жезлом Гермеса в том месте, где находится детородный орган. Булгаков в «Мастере и Маргарите» не раз отталкивался от масонской символики и его шаржированный Бегемот-Кот смахивает на Бафомета.

Однако вернемся к имени, «имеющему значение Всего». Будучи «неизрекаемым», оно так и оставалось для Безухова нераскрытым. Возможны различные версии его толкования. Вспомним о доктрине «избранности»: те, кто происходит от «озаренных», обладают «лучезарными» свойствами, должны узнавать друг друга и объединяться, образуя всемирное братство «строителей храма». Они способны вести за собой человечество, ибо именно их ветвь будто бы способна порождать великих строителей, полководцев, мыслителей, финансистов, техников, и если продолжать нить далее — промышленников, представителей бизнеса.

Стоит ли исключать сатанинское происхождение их талантов? Теме «сатанизма» посвящено немало литературных произведений, в том числе и литераторов, принадлежавших к «братству». Гёте в 1780 году в Веймаре вступил в ложу «Амалия», считался в своей среде «озаренным». Некоторые постулаты масонства получили отражение в ряде его произведений, особенно в «Фаусте».

Гёте в то же время дорожил репутацией человека благонамеренного и не мог, разумеется, прямо излагать в «Фаусте» отрицательное к христианству кредо. Для близких он был «грек», «Антиной», сторонник античности. Но отрицание христианских догм все же отразилось в стихах, изданных много лет спустя после его смерти, хотя стихи и не предназначались для публикации (В своих венецианских эпиграммах, написанных в 1790 году и опубликованных полностью лишь в 1914 году, Гёте, в частности, писал: «Только четыре предмета мне гаже змеи ядовитой: дым табачный, клопы, запах чесночный и крест».[29]

Крест ему был столь антипатичен, что он не захотел даже назвать его, ограничившись графическим символом. Тем не менее многие сходные откровения присутствуют и в «Фаусте».

Весь сценарий испытаний, выпадающих на долю «ищущего» доктора Фауста, разрабатывается Мефистофелем. «Дух отрицания» пользуется особой симпатией господа Бога, и тот без колебаний вручает в его руки Фауста с предписанием:

…Ты можешь гнать,

Пока он жив, его по всем уступам.

Кто ищет — вынужден блуждать.

Он отдан под твою опеку!

И, если можешь, низведи

В такую бездну человека,

Чтоб он тащился позади.[30]

И это после высокой оценки доктора Фауста из тех же уст!

Мефистофель в свете отношения к Фаусту со стороны Всевышнего выглядит даже более заботливым и… человечным, если это применимо к дьяволу. Он терпеливо выполняет капризы и желания, идефикс ученого, дожидаясь, правда, фразы: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно», чтобы душа Фауста стала его добычей. Впрочем, сам Фауст своеобразно использует возвращенную ему чертом молодость. От его страсти гибнут родные Маргариты, ее ребенок, а затем и она сама. А во второй части «Фауста», которую многие не успели прочитать, Фауст вознамерился во чтобы то ни стало обладать Еленой Прекрасной из Трои. Ради удовлетворения этого каприза Мефистофель влезает в мозг мифического существа, способного соединять времена и совместить с гибелью Трои пагубные страсти Фауста. Тут уже не поймешь, кто кого тащит в бездну — Мефистофель Фауста или ученый черта. Впрочем, обычно зритель удовлетворяется сценическими версиями, сдобренными сентиментальными музыкальными версиями. Сам же смысл эксперимента с душой доктора Фауста, произведенного будто бы с согласия Всевышнего, как бы остается за рамками здравого смысла или за границами добра и зла. Впрочем, сама версия принадлежала предшественникам Гете, а в его обработке была уже четвертой или пятой…

Словом, понятно, почему Мефистофель отнюдь не считает себя злодеем. В свете финала работы Гёте, где Мефистофель так и не помешал переходу Фауста в рай, дьявол как бы оправдывает слова о том, что он «часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла».

Прислушаемся, однако, к философской мысли, которая развита несколько далее:

«Я — части часть, которая была

Когда-то всем и свет произвела.

Свет этот — порожденье тьмы ночной

И отнял место у нее самой».[31]

Сравним «неизрекаемое» имя, «имеющее значение Всего», и гётевскую «части часть, которая была когда-то всем и свет произвела», и мы будем близки к тому, чтобы отыскать «неизрекаемое имя», которое масоны высших степеней не захотели (и опасались) открыть простодушному христианину Пьеру Безухову.

Вопрос об установлении «неизрекаемого имени», которое принадлежит, как можно догадываться, самому Архитектору Вселенной, выходит за рамки чисто академического или филологического спора. Он затрагивает проблему, кому же поклоняются, во что верят строители «храма Соломонова». Из них лишь немногие знают зашифрованный вариант этого имени.

Стивен Найт, который так подозрительно быстро умер после опубликования своего «Братства», попытался отыскать корни данного имени. Главу «Дьявол под маской?» он начинает с вопроса, совместимо ли масонство с христианством. Автор припоминает: в 1952 году в Англии была выпущена книга Уолтона Ханна «Видимая тьма». В ней говорилось о несовместимости религиозных взглядов масона и христианина. Книга Ханна вызвала резкую реакцию прелатов англиканской церкви, разделяющих масонские убеждения. В ответ на «Видимую тьму» вышел «Невидимый свет», написанный англиканским викарием, скрывавшимся за псевдонимом Виндекс.

Споря с Ханном, он все же подтвердил если не противоположность, то различия масонских и христианских верований. Во всяком случае, он не отрицал, что масонская система взглядов имеет религиозную основу.

«Это древнейшая из религиозных систем, происхождение которой уходит в незапамятные времена, — утверждал Виндекс. — Сама по себе она не является отдельной религией, но вмещает в себя все фундаментальные истины и древние мистерии, на которых основывается любая религия. Разница в том, что мы поклоняемся и верим в качестве первостепенного принципа полноте божественного, тогда как другие религии воспринимают это божественное лишь частично».[32]

Итак, масонские взгляды на мироздание это не религия, а религиозная система. Их отличие от любых религий подобно разнице между частным и общим. Но частное, неполное — ущербно. Именно так выглядит каждая религия в свете претензий масонства на верование в тотального, всеобъемлющего бога. А это — непростая претензия. Последствия ее могут быть самые различные, в зависимости от того, каким же все-таки им видится супербог?

Две трети масонов не могут ответить на вопрос об истинном характере собственного бога, Великого Архитектора, отмечал Найт. Лишь пятая часть «мастеров» допускается к посвящению на уровне привилегированного этажа — «Королевской арки». В отличие от массовых лож, включающих лиц попроще по положению и званию, профессии, лица, достигшие «Королевской арки», составляют уже элиту масонства. Если первые три степени масонства — «ученик», «подмастерье» и «мастер» подчинены Великой ложе (речь идет о Великобритании), то верхние этажи масонства уже не подвластны ложе, а руководятся Высшим советом — верховным штабом масонской армии страны. Лицам, достигшим верхних этажей, предоставляется право знать несколько более о сути и дальних горизонтах движения.

При посвящении в степень «арки» кандидату дается право взглянуть и на «неизрекаемое имя». Конечно, ему раскрывается не все, теперь он обитатель той части масонского дома, которая возвышается с 4-го по 18-й этаж, от ступени, именуемой «секретным мастером», до «Рыцаря Пеликана и Орла», который в то же время и «Суверенный принц Розового креста». А там новые ступени — с 19-й до 30-й — от «Великого папы» и «почтенного великого мастера» до «великого избранного Рыцаря Кадоша», «Рыцаря черного и белого орла», где есть свои, еще более черно-белые тайны, не говоря уже о 31-й, 32-й и 33-й (соответственно — «великий инспектор, инквизитор, командующий», «высший принц королевского секрета» и «великий генеральный инспектор»). Тут уже на каждой ступеньке свои еще более скрываемые и не подлежащие внешнему обозрению секреты.

Найт «добрался» лишь до 4-й — 18-й ступеней «Королевской арки». Но и это немалое достижение. Ведь открылось «неизрекаемое имя». Оно оказалось синтетическим, составным. Имя Великого Архитектора взято от трех имен богов. Вот оно, как его приводит Найт:

ЯХ — БУЛ — ОН.

В нем зашифрованы имена трех богов: еврейского — Яхве, ханаанского — Баала и египетского — Озириса. Яхве более знаком нам в силу распространения иудаизма. Ему посвящена на многих масонских ритуалах надпись на иврите, это его всевидящий глаз в треугольнике. Два других менее известны, поскольку относятся к не дошедшим до нынешних дней религиям. Озирис вместе с супругой Изидой и сыном Гором встречаются чаще. Озирис — бог подземелья, загробного мира. А вот Баал… Баал скорее известен лишь тем, кто читал средневековые трактаты о ведьмах и нечистой силе. Демонолог Джон Вейр в XVI веке открыл, что ханаанский бог был дьяволом, которому поклонялись, как самому «сильному» существу. Имея тело паука и три головы — человека, жабы и кота, он будто бы обладает характерным хриплым голосом, учит быть хитрым и при случае — невидимым. Это Вельзевул или Вельзебул, сокращенно — Бул.

Найт заметил замешательство масонов «Королевской арки», когда попросил их объяснить значение Яхбулона или просто называл его имя. Некоторые дешифровали первую частицу, но никто не пошел далее.

Но, может быть, Найт что-то напутал? Может быть, кто-то из масонов подсунул ему то, что он сам называл «организованной дезинформацией»? И вся «дьявольская» часть божественной триады является выдумкой и клеветой на масонство? Ведь нелепо предполагать, чтобы одно из имен бога было именем… дьявола? Не будем торопиться с выводами. Обратимся к профессору Уорду, английскому авторитету в масонской «работе», знатоку индийских и каббалистических систем, китайского секретного общества Хун и, кроме того, члену Королевского антропологического института. В книге «Объяснение степени Королевской арки», опубликованной задолго до нынешних бурь вокруг масонства, а точнее, в Лондоне в 1925 году, мы встретим некоторые проясняющие дело моменты.

Во-первых, объяснение мистического значения «арки». «Высшая ступень[33] вдохновляет своих членов самыми возвышенными идеями бога», говорится в эпиграфе. Но восприятие их возможно лишь мистически. «Мистицизм является жизненной силой, стоящей за всеми религиями, тем, что делает их вашим личным делом». «Истинная цель ступени — открытие названия бога внутри человека». А ритуал помогает кандидатам «достигнуть видений — познания сути бога внутри собственного сердца». Уорд называет это «блаженное видение».[34]

Особенно осторожным профессор Уорд становится, когда в завуалированной манере (понятной, разумеется, лишь «посвященным») переходит к «словам». Так он называет «имена», из которых состоит «составное слово», оно же «утерянное имя» верховного существа. До конца он их не называет, чтобы не раскрыть масонскую тайну. Но и сказанного достаточно, чтобы проверить догадку Найта. «Первое имя, — предупреждает он, — никоим образом не может считаться масонским секретом». Нежелание исследователей, открывших имя, называть его Уорд объясняет существовавшим у иудеев убеждением, что тот, кто правильно назовет имя бога, обретет власть над видимым и невидимым миром. Отсюда и вариации имени иудейского бога, которого вместо Иеговы называли Яхве. По сути, Уорд называет здесь первую составную часть «утраченного имени».

«Что касается другого имени, то тут необходима определенная степень осторожности, — приступает профессор Уорд к самой деликатной части пояснений. — Вавилонская концепция бога никоим образом не совпадала с той, которой придерживались иудеи. И иудейские пророки никогда не уставали энергично обличать любого среди своих, кто осмеливался почитать Его под вавилонским именем».[35]

Итак, второе «слово» или имя — название древнего бога вавилонян, ассоциируемое у иудеев с богохульством. Профессор Уорд продолжает: «Прибавление этого имени к иудейскому имени вызвало бы у них (сторонников иудаизма) яростное негодование, поскольку они сочли бы его идолопоклонническим и самым богохульным». Разъяснение хотя и не содержит имени, но не вызывает сомнений в аутентичности того, которое дает Найт. Это Ваал, или Баал, Вельзевул, видоизмененный под Бул.

Остается третья часть «составного имени». Оно тоже не вызвало бы одобрения у представителей иудейской религии по тем же причинам, что и вавилонская прибавка. Это слово является, по признанию Уорда, «египетским», имеющим «большое историческое значение» для масонства. Озирис? Скорее всего. Но откуда такое странное сокращение — ОН? Уорд дает понять это в конце своей книги. «Общей задачей степени «арки», — пишет он, — является научить нас понимать существо натуры Бога. Оно постигается в виде аллегории и драматического представления великого посвящения истинно мистического значения и представляет собой блаженное видение.

Это поистине ат-оне-мент (искупление, англ.)».

Почему Уорд подчеркивает и делит последнее слово? Уорд указывает — под таким именем Изида оплакивала Озириса, добиваясь его возрождения из мертвых. Стало быть, оне — частичка имени Озириса.[36]

Профессор Уорд недаром так долго, хотя и околично, разъясняет включение в составное имя Озириса под частичкой слова «атонемент», в английском произношении «этоунмент». Это слово имеет важное символическое, ритуальное толкование и часто встречается в масонских текстах, в том числе страшных клятвах, запрещающих масонам разглашать свои секреты. Культ похорон и возрождения Озириса, старинный и в разных видах встречающийся у других народов, говорящий о вечном возвращении жизни через смерть, об искуплении через смерть, сходен с ритуалом похорон Великого мастера на посвящении в одну из масонских ступеней. Он частично воспроизводится в «Волшебной флейте» Моцарта, который, как известно, был поклонником масонства и вместе с тем обвинялся в том, что раскрыл в своем произведении слишком многое из сокровенного.

Но вернемся к теме составного имени Высшего существа. Итак, все становится на место. Яхве (ях), Баал (бул), Озирис (оне или он) дают в итоге Ях-Бул-Он, «составное имя» «Великого Архитектора Вселенной», тотального масонского божества. Всемирным и надмирным владыкой масонов является иудейско-вавилонско-египетский бог.

В какой функции выступает здесь Яхве с его всевидящим глазом? Какую нагрузку несет «богохульственный» идол Вавилона Баал? Не он ли синтезирует группу? А что остается богу загробного мира, Озирису? Кто здесь, если следовать предыдущей интерпретации троицы Уорда, создатель, кто разрушитель, кто мессия?

Уорд предлагает постичь это «сердцем», путем озарения, «блаженного видения». Но такого рода троица трудно глядится вместе и во всяком случае не выглядит очень уж «блаженной». Не напоминает ли она совмещение мужского и женского начала плюс дьявола в Бафомете, в поклонении которому обвиняли «храмовников»?

На этой градации адептам «Капитула Королевской арки» объясняют, что свет Мастера из Мастеров является лишь «видимой тьмой». А что же им говорят на более высоких степенях посвящения? Кому и чему предлагают служить, проводят ли грани между добром и злом, любовью и ненавистью, светом и тьмой?

Когда был сконструирован масонский бог? Уорд полагает, что еще задолго до «уставов», или «конституций», Джеймса Андерсона (1723 г.) и, видимо, «розенкрейцерами». «Я полагаю, что именно на истинное масонское «слово» ссылается X. Адамсон в стихотворении, написанном в 1638 году:

Поскольку мы братья Розового Креста,

У нас есть масонское слово и второе зрение».[37]