Глава XIII

Глава XIII

Различные категории человеческих действий — Правильное и ошибочное применение триад — Изучение человеческой деятельности — Помнить об исходном пункте — Внутреннее отделение — Как учиться видеть ложную личность — Маски — Буфера и слабости — Изучение методов — Будильники — Невозможность изучения настоящей системы с утилитарной точки зрения — Философский, теоретический и практический языки. — Три категории школы — Правильное мышление — Длинные и короткие мысли — Роль интеллекта — Различные ценности — Правильное и ошибочное любопытство — Критическое отношение — Влияние других людей — История хитрого человека и дьявола.

Я ХОЧУ ДАТЬ ВАМ НЕКОТОРЫЙ НОВЫЙ МАТЕРИАЛ ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ. Помните ли вы исходный пункт, когда была объяснена идея триад? Я говорил, что каждое действие, каждое проявление есть результат сочетания трех сил. Это принцип, и мы должны теперь попытаться понять, как начать изучать его. В изучении триад и трех сил человек должен быть очень внимательным и неторопливым, применяя принципы, данные в настоящей системе, пытаясь применить и расширить их, когда это возможно. Особенно нужно избегать поспешности и выдумывания.

Первое, что необходимо помнить, говоря о значении триад, это то, что проявления энергии, любой вид действия — в мире, в человеческой деятельности, внутри человеческой машины или во внешних событиях — всегда состоит из триад. Мы говорили о шести различных триадах, доступных человеческому уму, каждая из которых представляет различную комбинацию сил. Чтобы ограничить вопрос, не делая его слишком сложным с самого начала, мы будем рассматривать только человеческую деятельность. Но здесь мы приходим к затруднению. Мы никогда не думали о различных видах деятельности. Мы знаем разницу между деревом и металлом, например, и мы не спутаем их. Но мы не понимаем, что одно действие может быть столь отлично от другого, как два различных предмета. Для нас, в обычном мышлении, действия являются одинаковыми, только одно начинается с одной целью и имеет один результат, а другое начинается с другой целью и имеет иной результат. Мы думаем только о мотивах, целях и результатах, но не о самих действиях.

В. Разве мотив менее важен, чем мы думаем?

О. Мотив не определяет действие. Действие может быть несоответствующим поставленной цели. Это случается очень часто. Люди начинают делать что-либо, имея в виду некоторую цель, но их действия таковы, что эта цель не может быть достигнута даже случайно. Необходимо координировать цель с действием, иначе вы никогда не достигнете цели, которую вы хотите достичь.

Это есть то, что мы должны понять в отношении к нашим действиям, и мы должны пытаться найти различные категории действий. Когда мы начнем рассматривать человеческую деятельность с этой точки зрения, помня, что имеются различные виды действий, независимо от результатов, намерений, эмоций, материала и т. д., мы начнем видеть это. Недостает не способности видеть, но знания этого принципа, который является новым для нас.

Мы не можем сразу увидеть все шесть триад, которые можно найти в человеческой деятельности, так как они смешаются в наших умах. Мы должны найти стандарты для двух, трех или четырех, стольких, сколько мы сможем увидеть. Взгляните на ваши собственные действия и на действия людей вокруг нас, и вы увидите определенные различия. Это хороший материал для размышления. Все нелепости жизни зависят от того факта, что люди не понимают, что определенные вещи могут быть сделаны только с одним видом триады. Они применяют ошибочную триаду, ошибочный род действия и удивляются, что результаты не те, которых они хотели. Например, нет никакой пользы пытаться учить побоями или пытаться убеждать пулеметами. Найдите ваши собственные и лучшие примеры ошибочного применения триад и вы увидите, что определенные результаты могут быть получены только путем подходящего действия. Наблюдайте самих себя и жизнь вообще; если вы обращаете это изучение на самих себя, вы увидите, например, что, если вы хотите знать или изменить что-либо в себе и если вы подходите к этой проблеме формирующим путем, вы никогда ничего не достигнете, формирующее Мышление есть пример действия, которое не ведет к пониманию.

В. Можете ли вы дать пример различной человеческой деятельности?

О. Возьмите два простых примера, чтобы понять эту идею. Чтобы построить дом, необходимо делать усилие в каждый момент, каждый отдельный кирпич должен быть положен на место с некоторым усилием; никакая триада не переходит в другую триаду без усилия. Наконец, дом построен и обставлен мебелью. Затем, если вы хотите сжечь его, вы просто чиркаете спичкой и бросаете ее на что-то легковоспламеняющееся — и дом сожжен. Вы видите, что это два различных вида деятельности. Вы не можете построить дом при помощи действий, которые вы используете при поджигании дома. Во втором случае одна триада переходит в другую без всякого усилия, автоматически, после первого усилия зажигания спички.

Примеры третьего вида триады в нашем случае могут быть найдены только в сознательной, неотождествленной работе или в некоторой деятельности, которая имеет особое качество, свое собственное, которое не может быть имитировано другими, такое, как художественное творчество. Усилия в самовоспоминании и неотождествлении относятся к этой категории. Если вы подумаете об этом, вы поймете, что для того, чтобы написать хорошую картину, человек должен применить триаду, отличную от той, которая применялась в строительстве дома, или от той, которая применялась для сжигания дома, — требуется что-то другое.

Другая триада может быть названа изобретением, открытием, мастерством.

Если вы подумаете об этих четырех различных видах деятельности, они дадут вам материал для наблюдения и сравнения. Пытайтесь увидеть, почему и в чем они различны.

В. Я не вижу различия между мастерством и строением дома.

О. В одном случае необходима только энергия, только усилие; в другом необходимо нечто большее, некоторое знание или способность к изобретению.

В. Сопоставите ли вы усилия при самовоспоминании с искусством?

О. Да, это одна и га же триада. Простое, слепое усилие, как усилие в физической работе, не поможет в самовоспоминании. Так же, как и усилие в смысле изобретения, приспособления помощи не окажет.

В. Мне трудно отыскать примеры этих видов деятельности.

О. Естественно, так как вы не привыкли думать таким образом. Это совершенно новый способ мышления. Вы пытаетесь думать обычным, логическим, формирующим путем, а этого не достаточно. Необходимо думать не о словах, но о фактах. Если вы находите четыре различных вида, чем они различаются? Они различаются формой усилий.

В. Является ли формирующая деятельность разрушительной?

О. Она не разрушительна сама по себе, только недостаточна. Но деятельность, которая начинается с отрицательной эмоции, всегда разрушительна, она не может быть ничем иным. Очень часто люди не сознают этого.

В. Я не понимаю, как можно точно определить вид деятельности?

О. Вы знаете достаточно для того, чтобы начать. Для достижения некоторого результата требуется определенный метод. Различные методы приводят к различным результатам. Если у вас есть деревянный чурбан, вы будете обращаться с ним не так, как с больным человеком. Вопрос не стоит о помещении их в различные категории. Пример есть начало целого. Мы пытаемся доказать, что вещи труднее, чем они есть на самом деле, но в действительности мы знаем о них все. Мы знаем, что убийство есть одна деятельность, а сочинение стихов есть иная деятельность. Мы не можем успешно убивать, используя энергию, применяемую в сочинении стихов.

В. Существуют ли различные типы мышления параллельно различным типам деятельности?

О. Да, конечно. Каждый вид деятельности имеет свой собственный способ мышления, хотя мы не сознаем этого. Но случается, что люди действуют одним путем, а мыслят другим. Иногда то и другое совпадает, но часто мышление и действие находятся в неправильном отношении друг к другу.

В. Но разве действие не есть результат мысли? Разве правильная мысль не всегда означает правильное действие?

О. Нет, нисколько. Человек может мыслить правильно и действовать ошибочно. Понимание — это одно; желание и намерение, усилие и решение — это другое: это две разные категории. Можно сказать, что правильное мышление есть ступень к правильному действию, но это еще не значит, что действие правильно.

В. Как можно приступить к применению правильной триады?

О. В моменты усилия или немного позже вы можете осознать, что усилие является ошибочным, что вы не можете от этого усилия получить то, что вы хотите. Для каждой определенной цели имеется соответствующее усилие. Если вы ловите себя в момент применения ошибочного усилия, это значит, что это ошибочная триада. Вы можете быть не способны применить правильную триаду, но вы можете остановить применение ошибочной.

Что является новым в этой идее, так это то, что действия различны в самих себе. Для нас действие есть действие. В настоящее время достаточно понять, что результаты действий, которые мы видим в жизни — особенно если мы недовольны ими или находим в них недостатки, — часто относятся к ошибочным триадам, применяемым для достижения данной цели. Если мы поймем это, то мы поймем, что с данной деятельностью мы обязательно прибудем только туда, куда мы прибываем, и никуда больше. Чтобы попасть в некоторое другое место, мы должны применить иную деятельность. Но в настоящее время мы не можем выбирать, так как мы не знаем, что применить.

В. Можно ли научиться правильным действиям?

О. Да, конечно. Вы можете научиться этому из работы. Школьная работа может быть выполнена только одним способом. Поэтому вы пробуете один способ, другой способ, третий способ и, рано или поздно, вы приходите к правильному способу. В обычных условиях вы не можете видеть результаты ваших действий, имеется слишком много возможностей самообмана; но в школьной работе вы не можете обманывать себя. Либо вы получаете что-нибудь, либо не получаете. А получить вы можете только одним путем. Существуют другие методы получения знания о различных видах действий, например, путем интеллектуального понимания, но это мы отложим. Мне хотелось бы, чтобы сначала вы лучше поняли общий принцип.

Вы видите, что усилие, цель, мотив, все входит в слово «действие» и идею действия, поэтому действия являются связанными с мотивами, но только не так, как вы думаете. Определенный результат может быть получен только путем подходящего действия; в то же самое время мотив также определяет действие. Мотив является иногда важным, но с наилучшими мотивами человек может делать наихудшие вещи, так как мы применяем неправильное усилие, а неправильное усилие будет производить неправильный результат. Допустите, что вы хотите построить нечто и применяете вид усилия, который может быть применен только для разрушения; тогда вместо построения вы будете только разрушать вещи — с наилучшими намерениями.

Я дал вам некоторые примеры. Пытайтесь найти параллели. Пытайтесь думать, например, что ни действие, которое строит дом, ни действие, которое сжигает его, не может написать картину; в то же самое время действие, посредством которого вы пишете картину, не является необходимым для построения дома — для этого требуется значительно более простое усилие. Только немногие люди могут писать хорошие картины, но каждый может участвовать в построении дома. Затем, то же самбе усилие, которое необходимо для построения дома, является недостаточным, чтобы изобрести, скажем, новый тип электрического звонка. А действие, посредством которого вы изобретаете электрический звонок, не создаст хорошей картины. Различные виды действий означают различные триады, но в настоящее время лучше оставить триады и не думать, какое действие означает какую триаду, ибо это приведет вас к потере смысла идеи. Вы только должны пытаться увидеть различия. Из-за незнания или нетерпения люди часто применяют неправильные триады и объясняют свою неудачу плохой судьбой, или дьяволом, или случайностью.

В. Когда мы выполняем некоторое действие, должны ли мы пытаться сравнивать его с примерами, о которых вы говорили?

О. Мы должны думать с эмоциональным пониманием, соответствует ли действие нашей цели. Тогда, частично умом, частично эмоционально, мы осознаем, может или не может тот путь, которым мы идем, вести к желаемому результату. Иногда мы можем чувствовать это. Тогда мы можем либо остановить это, либо пытаться делать это другим путем.

Например, вы пытаетесь убедить какого-то человека в том, что вы правы, а он ошибается. Чем больше вы спорите, тем больше он убеждается, что он прав. Остановитесь, и вы можете внезапно увидеть, что этот человек понимает вас. Это случается очень часто. Чем больше вы спорите, тем более трудно ему понять. Или вы можете даже притвориться, что вы соглашаетесь с ним и таким образом заставить его понять, что вы хотите. Это только пример, но вы можете сами найти много других примеров.

В. Я полагаю, что в случае, подобном этому, мы должны быть способны знать — спорить или соглашаться?

О. Если вы не отождествляетесь, вы увидите. Спорить — это один путь убеждения, соглашаться — другой. Это отождествление обычно мешает нам видеть, какой метод применить. Это вопрос подхода. Некоторые подходы правильны, а другие ошибочны. Если вы продолжаете наблюдать, вы увидите.

В. Что касается Закона Трех, можно ли наблюдать его в повседневной жизни?

О. Да, в самоизучении вы можете, но это требует терпения. Вы увидите, что настоящая система всегда играет роль третьей силы между желанием измениться и инерцией. Если мы имеем достаточный запас третьей силы, мы преуспеваем. В этой работе первая сила — это желание учиться и решение работать, вторая — это сопротивление. Чем больше мы работаем, тем больше растет сопротивление. Только с помощью настоящей системы можем мы победить сопротивление. Это вопрос сознания и воли.

Ну, поговорим о чем-нибудь еще. Не будем спешить с вопросом различия в действиях. Фактически он находится вне наших возможностей понимания в настоящее время, но если мы идем медленно, мы сможем получить кое-что из него. Почти всякая идея в настоящей системе есть испытание. Если человек может пройти одно испытание, он может идти дальше.

* * *

Пожалуйста, задавайте любые вопросы, и я попытаюсь ответить на них. Многие идеи становятся забытыми и скучными, так как мы забываем исходный пункт. Но в момент, когда мы вспоминаем начало, мы видим, зачем мы пришли, куда мы идем и что мы хотим получить. Тогда мы сознаем, что мы получили от настоящей системы, и видим, что мы не можем ждать большего, так как материал, который мы имеем, не достаточно усвоен. Мы всегда должны помнить исходный пункт, помнить, что он связан не просто со словами, но с поисками чудесного. Настоящая система не имела бы никакого смысла, если бы в ней не было никаких поисков чудесного.

Например, я удивлен, что вы не задаете больше вопросов о разделении между «я» и (для меня) «Успенским», так как должно быть много вещей, которые еще не совсем ясны для вас. В разговоре, в размышлении о работе, в любой деятельности человек должен всегда спрашивать себя: «Кто говорит?», «Кто пишет?», «Кто мыслит?». Если вы делаете это, тогда, спустя некоторое время, вы будете способны различать, кто говорит, и начнете распознавать различные голоса. Вы должны знать вашу ложную личность и находить ее черты, ее лица, проявления и голоса. Вы должны знать, из чего она состоит. Иногда вы можете на самом деле слышать, когда говорит ложная личность. Продолжать работу без этого различения мало пользы, ибо вы будете только вращаться по одному и тому же кругу и всегда возвращаться к одной и той же точке. Когда вы можете быть уверены, что это действительно «вы», вы можете говорить. Вы должны уже знать и не доверять вашей ложной личности.

В. Если мы делаем это, увеличит ли это наш прогресс в данной работе?

О. Ничто не может быть гарантировано. Важно делать это без вопроса о будущей награде, так как идея разделения достаточно важна сама по себе.

В. Как я могу вложить большее усилие в мою работу, чтобы пробудить мое желание бороться с ложной личностью?

О. Ловите момент, когда ваша ложная личность хочет или не хочет что-нибудь делать, и остановите ее. Когда вы обнаружите конфликт между вами и ею, от вас будет зависеть, как вы будете действовать. Если она начинает бороться, то это создает эмоциональный шторм. Если нет никакой борьбы, эмоции спят. Все веши происходят через трение, трение между местом, где «я» может расти, и ложной личностью. Работа над собой начинается с того момента, когда человек чувствует это деление между тем, чему он доверяет в самом себе, и тем, чему он не может доверять. То, чему человек может доверять, это целиком создается работой. Прежде это было просто пустым местом, но если человек начинает работать, что-то начинает затвердевать. Но, я повторяю, человек может знать это лучше и доверять этому больше, только если он знает свою ложную личность, иначе ложная личность смешивается с этим и будет претендовать быть истинным «Я» или началом истинного «Я».

В. Является ли ложная личность родом маски?

О. Люди носят тот или иной род маски и считают, что они в точности похожи на эту маску, когда в действительности они совершенно иные. Каждый из нас имеет несколько масок, не одну. Наблюдайте ваши собственные маски и маски других людей. Пытайтесь осознать, что в различных обстоятельствах вы имеете различные маски, и замечайте, как вы меняете их, как вы подготавливаете их и т. д. Каждый имеет маски, но начинайте с ваших собственных. Мы никогда не изучаем маски, поэтому мы должны изучать их; это весьма полезно. Очень часто мы начинаем приобретать маски в весьма раннем возрасте; даже в качестве школьников мы носим одну маску с одним учителем и другую маску с другим учителем.

В. Это род самозащиты или это подражание?

О. Это род самозащиты и, однако, не только это. Иногда, как вы говорите, это связано с подражанием. Вы можете увидеть пятьдесят или, иногда, пятьсот человек, носящих одну и ту же маску.

В. Если бы мы сняли маску, то что бы мы нашли под ней?

О. Это не так легко. Вы найдете, что за этой маской имеется другая маска. Или, если вы не работаете, она не может быть снята — она прирастает к лицу. Но если вы работаете, она не является необходимой, без нее жизнь становится значительно более легкой, — уменьшается количество лжи.

В. Не является ли иногда маска идеалом, которым человек живет? Иногда она заставляет вас казаться лучше, чем вы есть в действительности.

О. Иногда лучше. Вот почему я сказал, что это не только защита. Мы хотим знать самих себя. Когда мы находим в себе что-то, чего мы не знаем, мы должны изучать это. Мы думаем, что мы знаем себя, а теперь мы находим, что все, что мы знаем, есть маски и что маски меняются. Чем они являются, как они появляются, какова их цель — это другой вопрос. Мы должны изучать сами маски — не теорию масок. Мы всегда пытаемся заниматься теорией — это безопасно.

В. Возможно ли видеть ложную личность как целое?

О. Возможно, но не сразу. Необходимо работать, изучать ее в самих себе и в других людях, тогда постепенно вы увидите ее как целое, но в течение длительного времени вы будете видеть ее только с одной стороны или с другой стороны. Но это лучше, чем ничего. Вы должны осознать и никогда не забывать, что она находится здесь. Это первая цель школ. Если ложная личность остается сверху, вы ничего не можете иметь, — она будет брать все себе.

В. Относительно различных голосов: я замечаю, что мой голос меняется с различными эмоциями и с различными людьми.

О. Кто имеет уши, чтобы слышать, может слышать разные изменения голоса. Каждый центр, каждая часть центра, каждая часть/ части центра имеет различный голос. Но немногие люди имеют уши, чтобы слышать их. Тем, кто может их слышать, легко различить многие вещи. Например, если вы говорите правду — это один голос, если вы лжете — это другой голос; если вы основываете вещи на воображении — снова другой. Это совершенно точно.

В. Имеете ли вы в виду интонацию?

О. Да, а также звук голоса. Если вы учитесь прислушиваться, то эмоциональный центр может различать различные голоса.

В. Вы говорили о возможности неправильного разделения. Что вы подразумевали под этим?

О. Допустите, что я называю все, что мне нравится, — «Я», а все, что мне не нравится, — «Успенский»; это было бы ошибочное разделение. «Я», из которого я наблюдаю, есть точка, оно не имеет пока никакого материального существования, оно только зародыш, из которого «Я» может расти. Если я даю ему материальное существование, это ошибочно.

В. Разве ему не должен быть дан некоторый вес?

О. Да, но только в отношении к работе. Кто помнит цель и хочет работать — есть «Я», остальное есть «Успенский».

В. Я чувствую, что во мне нет ничего, чему я могу доверять. Если я испытываю момент понимания, ложная личность, по-видимому, берет его, а та часть меня, которая поняла, уходит. Чему я могу доверять?

О. Чувство, что человек не может доверять самому себе, приходит в различные моменты в настоящей работе: как иллюзия, как оправдание, или это приходит в реальной форме. Но это позднее; в настоящее время это есть осознание механичности. Для работы необходимы некоторое время и некоторая настойчивость. Сейчас вы должны делать то, что вы можете; со временем вы будете способны оценить результаты вашей работы.

В. Является ли тщеславие сутью ложной личности?

О. Это одна из черт ложной личности в том или ином смысле. В некоторых людях тщеславие может быть главной чертой, и тогда оно очень явно и заметно, но очень часто эти черты скрыты за другими вещами и не показывают себя.

В. Если работа против ложной личности есть процесс, значит ли это, что человек может подниматься и опускаться?

О. Да. Вы должны понять в самих себе силу и величину ложной личности; тогда вы поймете, что очень часто люди не имеют ничего другого, или, даже если они имеют некоторую возможность, она полностью перевешивается ложной личностью. Ложная личность решает все. В обычной жизни ложная личность контролирует каждый момент, за исключением, может быть, моментов, когда человек читает или думает о чем-то. Но когда человек работает и магнетический центр начинает расти, то ложная личность может исчезнуть на десять или пятнадцать минут и дать магнетическому центру удобный случай проявить себя. Вот как исчезает ложная личность. Она исчезает не полностью, она только уходит на время. Это то, что мы должны пытаться делать — заставлять ее исчезать на некоторое время.

В. Разве только путем разделения человек может работать над отождествлением?

О. Да. Без осознания различия между «я» и ложной личностью все усилия делают только сильнее более слабую сторону. Как я сказал, это разделение есть основа всей работы над собой. Если эта идея не понята, ничто не может быть достигнуто; во всем человек должен начинать с этого. В этом различие между людьми в настоящей работе и вне работы. Люди, которые не находятся в настоящей работе, считают, что они являются тем, что они есть. Люди в настоящей работе уже понимают, что они не то, чем они кажутся. Это разделение должно пройти через многие фазы, но оно должно начаться.

В. Когда я вижу, что я являюсь сосудом ложной личности, то должен ли я пытаться понять, как я стал таким?

О. Вы должны изучать себя. Только одна вещь может помочь вам и изменить вашу позицию, это — знать себя лучше. Это заключает в себе многие вещи. Имеются различные степени и глубины осознания и понимания. Когда человек понимает достаточно, он будет что-то делать, он не будет способен сидеть и позволять вещам происходить самим по себе. Попробуйте поставить ваш вопрос более конкретно: что вы пытались делать и что, как вы находите, вы не можете? Тоща мы можем обсудить его. Быть может, вы начинаете с ошибочной вещи, ошибочным путем.

В. Может ли человек найти ответственность в самом себе?

О. Конечно. Но в отношении к чему? Вы начинаете определенную работу; вы ответственны за эту работу — по крайней мере, вы должны быть ответственны. Но кто? Если вы называете словом «я» все, вы должны знать к этому времени, что имеются многие «я»; некоторые имеют ответственность, другие не имеют никакой ответственности, так как они не имеют ничего общего с этой работой. Это вопрос наблюдения.

В. Я вижу, что все это возвращается назад к вопросу о большем понимании.

О. Я стараюсь сначала объяснить, как вы должны изучать себя. Вы должны находить ваше личное препятствие, которое удерживает вас от понимания. Когда вы находите это, вы должны бороться с этим. Это требует времени, это не может быть найдено сразу, хотя в некоторых случаях это так ясно, что человек может почти сразу увидеть это. Но в других случаях необходимо работать, прежде чем человек сможет увидеть свое препятствие.

В. Поможет ли в этом групповая работа?

О. Вы не должны возлагать слишком много надежд на групповую работу, так как, хотя она и полезна для показа многих вещей, один голос, если вы лжете — это другой голос; или вы основываете вещи на воображении — снова другой. Это совершенно точно.

В. Имеете ли вы в виду интонацию?

О. Да, а также звук голоса. Если вы учитесь прислушиваться, то эмоциональный центр может различать различные голоса.

В. Вы говорили о возможности неправильного разделения. Что вы подразумевали под этим?

О. Допустите, что я называю все, что мне нравится, — «Я», а все, что мне не нравится, — «Успенский»; это было бы ошибочное разделение. «Я», из которого я наблюдаю, есть точка, оно не имеет пока никакого материального существования, оно только зародыш, из которого «Я» может расти. Если я даю ему материальное существование, это ошибочно.

В. Разве ему не должен быть дан некоторый вес?

О. Да, но только в отношении к работе. Кто помнит цель и хочет работать — есть «Я», остальное есть «Успенский».

В. Я чувствую, что во мне нет ничего, чему я могу доверять. Если я испытываю момент понимания, ложная личность, по-видимому, берет его, а та часть меня, которая поняла, уходит. Чему я могу доверять?

О. Чувство, что человек не может доверять самому себе, приходит в различные моменты в настоящей работе: как иллюзия, как оправдание, или это приходит в реальной форме. Но это позднее; в настоящее время это есть осознание механичности. Для работы необходимы некоторое время и некоторая настойчивость. Сейчас вы должны делать то, что вы можете; со временем вы будете способны оценить результаты вашей работы.

В. Является ли тщеславие сутью ложной личности?

О. Это одна из черт ложной личности в том или ином смысле. В некоторых людях тщеславие может быть главной чертой, и тогда оно очень явно и заметно, но очень часто эти черты скрыты за другими вещами и не показывают себя.

В. Если работа против ложной личности есть процесс, значит ли это, что человек может подниматься и опускаться?

О. Да. Вы должны понять в самих себе силу и величину ложной личности; тогда вы поймете, что очень часто люди не имеют ничего другого, или, даже если они имеют некоторую возможность, она полностью перевешивается ложной личностью. Ложная личность решает все. В обычной жизни ложная личность контролирует каждый момент, за исключением, может быть, моментов, когда человек читает или думает о чем-то. Но когда человек работает и магнетический центр начинает расти, то ложная личность может исчезнуть на десять или пятнадцать минут и дать магнетическому центру удобный случай проявить себя. Вот как исчезает ложная личность. Она исчезает не полностью, она только уходит на время. Это то, что мы должны пытаться делать — заставлять ее исчезать на некоторое время.

В. Разве только путем разделения человек может работать над отождествлением?

О. Да. Без осознания различия между «я» и ложной личностью все усилия делают только сильнее более слабую сторону. Как я сказал, это разделение есть основа всей работы над собой. Если эта идея не понята, ничто не может быть достигнуто; во всем человек должен начинать с этого. В этом различие между людьми в настоящей работе и вне работы. Люди, которые не находятся в настоящей работе, считают, что они являются тем, что они есть. Люди в настоящей работе уже понимают, что они не то, чем они кажутся. Это разделение должно пройти через многие фазы, но оно должно начаться.

В. Когда я вижу, что я являюсь сосудом ложной личности, то должен ли я пытаться понять, как я стал таким?

О. Вы должны изучать себя. Только одна вещь может помочь вам и изменить вашу позицию, это — знать себя лучше. Это заключает в себе многие вещи. Имеются различные степени и глубины осознания и понимания. Когда человек понимает достаточно, он будет что-то делать, он не будет способен сидеть и позволять вещам происходить самим по себе. Попробуйте поставить ваш вопрос более конкретно: что вы пытались делать и что, как вы находите, вы не можете? Тоща мы можем обсудить его. Быть может, вы начинаете с ошибочной вещи, ошибочным путем.

В. Может ли человек найти ответственность в самом себе?

О. Конечно. Но в отношении к чему? Вы начинаете определенную работу; вы ответственны за эту работу — по крайней мере, вы должны быть ответственны. Но кто? Если вы называете словом «я» все, вы должны знать к этому времени, что имеются многие «я»; некоторые имеют ответственность, другие не имеют никакой ответственности, так как они не имеют ничего общего с этой работой. Это вопрос наблюдения.

В. Я вижу, что все это возвращается назад к вопросу о большем понимании.

О. Я стараюсь сначала объяснить, как вы должны изучать себя. Вы должны находить ваше личное препятствие, которое удерживает вас от понимания. Когда вы находите это, вы должны бороться с этим. Это требует времени, это не может быть найдено сразу, хотя в некоторых случаях это так ясно, что человек может почти сразу увидеть это. Но в других случаях необходимо работать, прежде чем человек сможет увидеть свое препятствие.

В. Поможет ли в этом групповая работа?

О. Вы не должны возлагать слишком много надежд на групповую работу, так как, хотя она и полезна для показа многих вещей, экспериментов, испытаний и т. д., в групповой работе человек находится в искусственной атмосфере, искусственных условиях. В момент, когда он выходит из группы, он находится в естественных условиях. Поэтому групповая работа может показывать путь, но работа должна происходить в обычных условиях. Какая польза в том, что вы очень хороши в группе, но становитесь отождествленными с машиной в тот момент, когда вы уходите из группы? Это совершенно бесполезно.

В. Если кто-либо здесь, в школе, имеет очень плохую черту, например, плохой характер, дается ли ему специальная помощь, чтобы преодолеть ее?

О. Только когда человек изучил и применил все общие методы, он приходит к специальным характеристикам. Необходимо определить место этой черты, найти причину. Причины могут быть различны. Плохая черта может быть столь сильна, что исчезнет последней, — заранее ничего сказать нельзя. Если вы начинаете бороться с препятствиями в неправильном порядке, вы не получите никаких результатов. Это необходимо иметь в виду.

В. Если есть отрицательная эмоция, и вы наблюдаете ее и сопротивляетесь ей, то изменяется ли она?

О. Это зависит от эмоции. В большинстве случаев она просто задерживается. Мы не знаем, как сопротивляться. Имеется специальный ключ для каждой эмоции. Мы должны найти отмычку, а для этого необходимо сначала знать машину.

В. Что можно предпринять против подавленности и раздражения?

О. Сначала человеку нужно вспомнить себя, а потом понять, что подавлен не он сам, но его воображаемый образ самого себя. Развитие начинается с момента, когда человек сознает, что то, чем он является, — это одно, а его воображаемый образ самого себя — другое. Коща он видит, что он меньше, слабее, чем он думал, что он весь притворство, он находится на пути к развитию. Он ничего не имеет, но он имеет достаточно, чтобы развиваться.

В. Так как у меня нет никакого постоянного «Я», то если я не отождествляюсь с одним «я», отождествляюсь ли я с другим?

О. Вы должны понимать, что вам были даны некоторые идеи точно таким же образом, как их объяснял Гурджиев, то есть постепенно, аспект за аспектом. Многое объясняется сначала в общем виде, а затем добавляется больше деталей. Когда мы говорим о человеке, который не находится в настоящей работе, мы говорим, что он не имеет никакого «я». Если человек начинает думать и делать усилия, это уже имеет в виду некоторое состояние; он имеет магнетический центр, а магнетический центр — это начало «Я». Поэтому он не имеет больше права говорить, что у него нет никакого «Я». Естественно, он не может сказать, что его «Я» полное и постоянное, но он должен уже иметь линию действия, и это должно иметь в виду «Я». Оно не вполне сознательно, но оно растет.

В. Как можно отделить ложную личность от остальной части себя?

О. Необходимо понять черты ложной личности — что составляет ее. Вы можете быть! в состоянии видеть ее в проблесках, которые вы помните из того возраста, которому вы можете приписать начало ложной личности.

Имеются две вещи, которые постоянны в нас — буфера и слабости или черты ложной личности. Каждый имеет одну, две или три особенных слабости, и каждый имеет определенные буфера, которые особенно важны, ибо они входят во все его решения и в его понимание вещей. Это все, что является постоянным в нас, и наше счастье, что нет ничего более постоянного, потому что они могут быть изменены. Буфера искусственны, они неестественны, они приобретены, главным образом, путем подражания. Дети начинают подражать взрослым и создают буфера, а некоторые другие создаются непроизвольно путем воспитания. Черты или слабости иногда могут быть раскрыты, и если человек знает черту и помнит о ней, он может найти некоторые моменты, когда он может действовать не из этой черты. Человек имеет много черт, но две или три особенно важны, так как они входят в каждую субъективно важную ситуацию в его жизни; все проходит через них, все восприятия и все реакции. Очень трудно осознать, что это значит, так как мы столь привыкли к этому, что не замечаем; мы находимся слишком много в этих чертах, мы не получили достаточной перспективы.

В. Должна ли главная черта быть всегда плохой?

О. Это главная слабость; к сожалению, нельзя сказать, что нашей чертой является сила, так как мы не имеем никакой силы.

В. Как она может быть слабостью, если нет никакой неслабости?

О. Она означает механичность. Мы механичны во всех вещах, но в одной или в двух вещах мы особенно механичны и особенно слепы; вот почему они являются главными слабостями, ибо мы не можем видеть их. Другие вещи, которые не являются слабостью, мы можем видеть.

В. Что вы назвали бы слабостью? Судите ли вы по этическим стандартам?

О. Нет. Как я сказал, слабость есть вещь, в которой вы наиболее механичны. Вещи, относительно которых вы абсолютно беспомощны, где вы наиболее спящи, наиболее слепы, являются вашей главной слабостью. Но во всем есть различные степени. Если бы не было никаких степеней в наших качествах и проявлениях, было бы очень трудно изучать. Мы можем изучать самих себя только благодаря этим степеням. Даже черты не всегда одни и те же; иногда они более определенно выражены, а иногда, в редких случаях, они показывают себя нам немного, и только таким путем они могут быть найдены. Но черты трудно видеть в самом себе. Вы осознаете лучше, что значит быть более механическими или менее механическими, если мы возьмем другой пример, скажем, болезнь. Если мы больны, мы сразу становимся более механичными; мы не можем сопротивляться внешнему миру и вещам даже так, как обычно.

В. Вы говорите, что мы не имеем ничего, кроме слабостей. Но желание быть свободным не является слабостью?

О. Может быть тот или иной род желания. Допустите, что человек осознает свою слабость и хочет отделаться от нее, и в то же самое время он не желает учиться методам освобождения от этой слабости. Это была бы вторая слабость, помогающая и защищающая первую слабость.

В. Но если человек делает постоянные усилия?

О. Опять-таки, это будет относиться к другой стороне вас, к тому, что я называю «вы». Это «вы» не есть власть или сила, это просто комбинация определенных желаний, желаний отделаться от чего-то. Если вы сознаете, что нечто является ошибочным, и вы формулируете желание отделаться от этого, тогда, если вы можете сконцентрировать ваш ум на этом достаточно долго, это становится некоторым планом действия; и если эта линия действия достаточно продолжительна, она может достичь результатов. Только необходимо добавить, что для того, чтобы достичь результатов, необходимы несколько различных линий действий, но не одна линия. Мы должны работать в одно и то же время над одной вещью, другой вещью, третьей вещью. Если мы работаем на одной линии, мы никуда не придем.

В. Однажды вы сказали, что мы ничего не можем изменить, но мы должны действовать по-иному.

О. Пытайтесь подумать: пока мы все еще остаемся такими, как мы есть, мы должны действовать по-иному. Мы не можем измениться сразу, изменение является медленным. Но вы должны делать много вещей, и если вы делаете их неправильно, вы никогда не изменитесь. Быть машиной не есть оправдание, хотя люди используют его: «Я машина, я не могу ничего изменить», и поэтому они делают все, как прежде. До того, как вы пришли к настоящей работе, вы объясняли все случайностью. Теперь вы приходите к заключению, что завтра будет таким же, как и сегодня, если вы не меняетесь. Вы не можете измениться, но вы должны «делать». Поэтому необходимо понять, на каких линиях вы должны делать вещи по-другому. Каждый имеет две или три особых вещи, где он привык действовать определенным путем и где он должен пытаться действовать по-иному. Эти вещи не одинаковы для различных людей. Вы помните, что я сказал о знании и бытии? Идея заключается в том, чтобы изменить бытие в том, что является самым трудным для человека. Один человек должен понять определенные черты и избегать их, другой должен понять, чего недостает в нем, и пытаться приобрести это и т. д. Вот почему необходима школа. Мы постоянно нуждаемся в напоминании о многих вещах.

В. Как я могу лучше использовать моменты, когда я чувствую чудесность настоящей системы?

О. Делайте более регулярные усилия, не случайные усилия. Почему я всегда говорю об этом? Потому что это самообман думать, что человек может пробудиться без специальной и длительной работы. Мы должны осознать, насколько это трудно. Думать, не думая, говорить, не говоря, чувствовать, не чувствуя, — все удерживает нас во сне. Сейчас мы говорим об этом теоретически, но работа не может быть теоретической. Тот факт, что человек спит, должен сделаться постоянным осознанием, человек должен чувствовать это эмоционально. Но само по себе это осознание не делает никого пробужденным: необходимы специальные усилия, чтобы пробудиться на момент.

В. Разве не обязательно быть совершенно пробужденным, чтобы формулировать свою цель?

О. Это другое дело. Осознание и понимание возможны в некоторого рода полусне; точно так, как человек может найти свой путь домой, так и мы можем найти путь к нашей цели. Пробуждение есть длительный процесс.

В. Является ли колебание между двумя целями признаком сна?

О. Частично сна и частично неполного понимания. Когда человек знает, что является наиболее важным, он не колеблется. Мы должны думать теперь о методах — как пробудиться, какие формы работы являются наилучшими. Но какая польза говорить о методах к пробуждению, если нет полного осознания факта сна? Что вы думаете об этом, что вы чувствуете по поводу состояния, в котором вы находитесь, имеете ли вы какие-либо наблюдения? Это очень важно, так как существует много вещей, о которых мы можем говорить серьезно, только если мы не имеем никаких сомнений по их поводу. Поэтому необходимо думать об этом состоянии, его различных результатах, следствиях. Если вы возьмете один день вашей жизни и попытаетесь изучить его во всех деталях, вы увидите, что если бы вы не спали, вы не сделали бы многих вещей, так как они были или не нужны, или ошибочны, или что вы сделали так много вещей вместо одной особенной вещи, для которой необходимо было быть пробужденным. Все эти разговоры, системы, теории могут помочь только, если при этом вы работаете над собой.

В. Человек сознает опасность сна, но что может компенсировать страх перед неприятностями пробуждения?

О. Если я сплю и не знаю этого, опасности являются теми же самыми. Поэтому, если я начинаю видеть опасности, это лучше, чем не видеть их, так как я могу избежать их.

В. Я нашел, что когда я обнаруживаю метод для самовоспоминания, то он действует в течение короткого времени, а затем исчезает.

О. Вы всегда должны менять эти методы; они не действуют долго — это часть нашего состояния. Принимайте это как факт; нет никакой необходимости анализировать его. Чем более новыми и неожиданными являются вещи, тем лучше они будут действовать. Это связано с основным принципом всей умственной и физической жизни. Обычно мы наблюдаем только изменения в наших ассоциациях. Мы не ощущаем постоянных ассоциаций; мы замечаем только изменения. Поэтому, когда вы привыкли к ним, вы должны создавать некоторый род боевой тревоги; скоро вы привыкнете к этой боевой тревоге, и это больше не будет действовать. Если вы заставляете ваш будильник звонить постоянно, вы заметите его только тогда, когда он кончит звонить.

В. Создает ли осознание спящего состояния свою собственную силу для пробуждения?

О. Если человек осознает, что он спит, то он должен изучать средства и методы к пробуждению, но это должно перестать быть словом; это должно стать фактом, основанным на наблюдении. Только тоща возможно говорить об этом с большей точностью и более практически. Когда человек осознает, что он спит, в этот момент он уже наполовину пробужден, но это не достаточно долго; в следующий момент что-то начинает происходить в его голове, и он снова проваливается в сон. Вот почему никто не может пробудиться сам по себе, вот почему необходимы тщательно разработанные методы — человека надо трясти и трясти.

В. А кто должен трясти?

О. Это вопрос. Некоторое число людей, которые хотят пробудиться, должны согласиться между собой, что когда один из них спит, кто-то другой может быть пробужденным и будет делать встряску. Но выполнение такого соглашения требует искренности; эти люди должны действительно хотеть пробудиться и не должны раздражаться или обижаться, когда они получают встряску.

В. Какого рода встряску имеете вы в виду?

О. Обычную встряску. Один находит один способ, другой — иной способ. Будильники также необходимы, но даже более необходимо помнить, что нужно изменять их так часто, как возможно. Если человек чувствует себя удобно, он спит, но если он ставит себя в неудобную позицию, это помогает ему пробудиться. Приятные вещи помогают только сну.

В. Можно ли найти свои собственные будильники?

О. Можно пытаться, но необходимо иметь постоянное изменение и вариант и выбирать вещи, которые будут пробуждать. Иначе мы можем пробудиться на секунду, решить удерживать пробуждение и воображать, что мы пробуждены, тоща как в действительности мы делаем все это в сновидении, а будильники нам снятся. Вот почему необходим постоянный контроль и постоянная проверка того, действительно ли эти будильники пробуждают человека, или просто создают новые сновидения, или человек не слышит их больше. Нет никакого смысла брать слишком крупную вещь; но если кто-либо пытается брать какую-то небольшую привычку и сдерживать ее, это может служить будильником, но только в течение, примерно, недели. На следующей неделе должно быть найдено другое желание, быть может, нечто в связи с людьми, с которыми он живет, или что-то подобное этому. Он должен отыскать много будильников.

В. Я нахожу, что я сознаю себя лучше, когда я один, поэтому я стараюсь видеть как можно меньше людей.

О. Нет, вы должны пытаться вспоминать себя во всех условиях. Если вы вспоминаете себя наедине, вы будете забывать себя, когда вы находитесь с людьми, а если вы вспоминаете себя среди людей, вы будете забывать себя наедине. Если вы ограничиваете себя рядом обстоятельств, вы сразу теряете. Наилучшее время пытаться вспоминать себя, — это когда обстоятельства наиболее трудны, а наиболее трудные обстоятельства имеют место не тогда, когда вы можете выбирать быть наедине или не наедине, но когда вы не имеете никакого выбора. А почему наиболее трудные обстоятельства являются наилучшими? Потому что тоща самовоспоминание дает наилучшие результаты. В легких обстоятельствах, если вы решаете быть наедине или не наедине, вы можете получить некоторые результаты; но если вы оказываетесь в наиболее трудной ситуации, и все же ухитряетесь вспоминать себя, результаты будут совершенно несоизмеримы.

В. Имеется ли какое-нибудь действие, которое можно было бы предпринять, кроме самовоспоминания, чтобы перестать внутренне учитывать?

О. Вспоминайте себя, и это покажет вам. Это одна и та же вещь: если вы учитываете, вы не можете вспоминать себя. Если вы хотите остановить учитывание, вы должны вспоминать себя; без самовоспоминания вы не можете это остановить.

В. Помогает ли самовоспоминание преодолеть плохое здоровье?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.