Алхимик Трофим Лысенко

Алхимик Трофим Лысенко

В XX веке большинство из фокусов алхимиков были разоблачены, а самой алхимической практике была дана соответствующая оценка и в академических кругах, и в научно-популярной литературе.

Тем не менее говорить о том, что с наступлением просвещенной эпохи алхимики исчезли, как динозавры, несколько преждевременно. Хорошее образование и твердые материалистические взгляды не являются надежной защитой от алхимических приемов обмана публики. Как говаривал лейтенант Коломбо, для того чтобы разоблачить фокус, нужно быть твердо уверенным, что это фокус. А как быть с "уверенностью", если алхимика поддерживает само государство?..

Невзирая на подчеркнуто материалистическую идеологию, Советское государство периодически превозносило самых отъявленных алхимиков, давая им славу, деньги и власть. Одним из них был печально известный "мичуринец" Трофим Лысенко.

Крестьянский сын Трофим Денисович Лысенко (1898 года рождения) приложил немало сил, чтобы "выбиться в люди", то есть избежать тяжелого и неприбыльного крестьянского труда. Перед мировой войной он уже учился в Полтавской садоводческой школе, а в начале 1920-х мы находим его на Белоцерковской селекционной станции Сахаротреста Украины. Две краткие публикации 1923 года (в "Бюллетене" управления по сортоиспытаниям Сахаротреста), посвященные селекции томатов и прививке сахарной свеклы, демонстрируют его стремление освоить приемы научной работы, но также и зародыши его будущих фантастических теорий.

Во второй половине 1920-х он - сотрудник Центральной опытной селекционной станции в Гандже (Азербайджан). Ему была поручена работа по проблеме проращивания бобовых в зимнее время, но Лысенко не довел ее до конца. Он стал "алхимиком от зерновых".

Первый толчок новому виду деятельности Лысенко был придан в 1927 году, когда станцию посетил Виталий Федорович - маститый публицист, печатавший свои очерки в "Правде". Корреспонденту понадобился прототип на роль героя из рабоче-крестьянской среды, и заезжему журналисту представили Лысенко. Два дня тот занимал Федоровича рассказами, водил по полям, показывал посевы. Увиденное воодушевило корреспондента, и он попытался создать вокруг первого опыта, интересного по замыслу, но скромного по результату, настоящую сенсацию. В газете "Правда" появилась его большая статья "Поля зимой". В ней начинающий агроном, импонировавший автору крестьянским происхождением, был всячески расхвален. В полном согласии с веяниями времени корреспондент умилился даже тем, что его герой не блистал образованностью: "…университетов не проходил, мохнатых ножек у мушек не изучал, а смотрел в корень".

Корреспондент писал о Трофиме восторженно и даже величал его "босоногим профессором". Интересно, что как человек Лысенко произвел впечатление неважное, и Федорович дал ему удивительную характеристику:

"Если судить о человеке по первому впечатлению, то от этого Лысенко остается ощущение зубной боли - дай бог ему здоровья, унылого он вида человек. И на слово скупой, и лицом незначительный, - только и помнится угрюмый глаз его, ползающий по земле с таким видом, будто, по крайней мере, собрался он кого-нибудь укокать". Но о его многообещающей работе с горохом журналист отозвался с завидным уважением:

"Лысенко решает (и решил) задачу удобрения земли без удобрений и минеральных туков, обзеленения пустующих полей Закавказья зимой, чтобы не погибал скот от скудной пищи, а крестьянин-тюрк жил зиму без дрожи за завтрашний день… У босоногого профессора Лысенко теперь есть последователи, ученики, опытное поле, приезжают светила агрономии зимой, стоят перед зелеными полями станции, признательно жмут ему руку…"

После появления статьи в "Правде" Лысенко тут же охладел к бобовым, перестал работать с ними, но за такое вольничанье его не выгнали со станции, а благосклонно разрешили переключиться на новую тему - влияние температуры на развитие растений.

Материалы, полученные в ходе исследовательской работы, дали основу одному из приблизительно 300 узкоспециальных сообщений на грандиозном (2000 участников) съезде по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству, прошедшем под руководством Николая Вавилова в январе 1929 года в Ленинграде. "Ленинградская правда", освещавшая пленарные заседания в духе сенсаций, дала однажды материал, озаглавленный "Можно превратить озимый злак в яровой". Речь шла о работах крупного физиолога растений Максимова. Лысенко же (выступившего на секционном заседании) там никто особенно не заметил, кроме Максимова, раскритиковавшего низкий уровень его работы. (Через пять лет, после ареста и высылки, Максимов будет тщательно выбирать выражения, говоря о новом любимце номенклатуры).

Крах ожиданий заставил Лысенко сменить ориентацию с академической карьеры на поиск успеха среди партийных и государственных чиновников. Для быстрого взлета ему требовалась сенсация. Но такую же сенсацию искали партийный руководитель Украины Постышев и украинский нарком земледелия Шлихтер: две зимы подряд, 1927-28-го и 1928-29-го, вымерзали громадные посевы озимой пшеницы. После двух неурожаев резонно было ожидать повышенного урожая. Но местному начальству требовалось чудодейственное средство решения всех проблем - для победного рапорта Кремлю.

По официальной версии, в феврале 1929 года Лысенко написал отцу, чтобы тот зарыл в снег семенную озимую пшеницу и затем высеял наклюнувшиеся семена. (В середине 1960-х была в ходу циничная, но правдоподобная версия: Лысенко-отец прятал от продотрядов пшеницу; зерно промокло и проросло; по жадности он и засеял поле этим зерном и получил некоторый урожай). 1 мая Лысенко-старший засеял полгектара; о контрольном посеве речи не было. В разные годы по поводу этого случая сообщалось об удвоении и утроении урожая, об увеличении его на 10 или на 15 процентов. Летом 1929 года наркомзем Украины объявил о решении проблемы зерновых. В награду Лысенко был направлен для работы в одесский Институт селекции и генетики.

Летом сенсация прокатилась по центральным газетам. Никаких научных сообщений об "опыте" отца и сына Лысенко в печати не появилось. Информацию для них могли поставлять лишь сами Лысенко.

Осенью Лысенко получил весомую поддержку со стороны только что назначенного наркома земледелия СССР Яковлева (который позже стал заведующим сельхозотдела ЦК и последовательным гонителем генетиков). Чудодейственная яровизация (вместо кропотливой селекционной и агротехнической работы) пришлась ко времени: Сталин требовал получать в каждой конкретной области угодные ему результаты, невзирая ни на какие известные науке пределы возможностей.

Вообще же история с мгновенным признанием открытия Лысенко могла бы показаться какой-то мистификацией или крупномасштабным помутнением рассудка сразу у сотен начальников, если бы не существовало простого объяснения: под ними горела земля, и они готовы были подписаться под любым бредом, лишь бы продемонстрировать вышестоящему руководству заботу о сельском хозяйстве. Только этим можно объяснить странную, даже парадоксальную ситуацию, при которой руководители сельского хозяйства Украины и страны в целом не видели никаких трудностей в использовании на практике несостоявшегося открытия. Они разом уверовали в чудо Лысенко и решили, что жар-птица у них уже в руках.

В начале 1935 года Лысенко удостоился высочайшей похвалы. Его выступление на 2-м съезде колхозников-ударников с демагогическими призывами к классовой бдительности было прервано на психологически точно выдержанном заявлении: "Сталин: "Браво, т. Лысенко, браво!" В зале аплодисменты".

После этого советский алхимик почувствовал, что у него развязаны руки. Генеральное сражение состоялось на сессии ВАСХНИЛ СССР (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина) в декабре 1937 года. Основным на дискуссии был вопрос: "С чем должны идти биологи-материалисты на строительство сельского хозяйства: с генетикой или ламаркизмом?"

Тут следует отметить, что наименование "ламаркизм" получила излюбленная теория романистов конца XIX века, основанная на гипотезе об унаследовании видами внешних влияний.

Ламарк, Жан Батист (фр.: Lamarck, 1744-1829), французский естествоиспытатель, предшественник Чарльза Дарвина, основоположник зоопсихологии. Создал учение об эволюции живой природы (ламаркизм). Основным заблуждением Ламарка принято называть его убежденность в том, что появление новых видов связано с влиянием факторов внешней среды.

Именно на ламаркизме базировалась доктрина Лысенко о возможности переделки природы растений и животных в направлении и масштабах, угодных советской номенклатуре. Известно, что и сам Сталин верил в идеи ламаркизма, а алхимик новейшего времени верно уловил тайное желание вождя уничтожить принцип изначальности гена.

В своем докладе на сессии ВАСХНИЛ Лысенко сосредоточился на двух вопросах. Первый - "повышение качества посевного материала растений-самоопылителей путем внутрисортового скрещивания", второй - "переделка природы растения путем воспитания". И вновь бредовейшие, совершенно алхимические по своей сути, теории находят поддержку у властей предержащих.

Следующим шагом властей стал арест в 1940 году Николая Вавилова и других замечательных ученых. Сталин уже наметил "окончательное решение" генетического вопроса, а для этого следовало вывести из игры всех влиятельных генетиков.

Известный генетик Иосиф Рапопорт вспоминал: "А. Р. Жебрак, профессор генетики Тимирязевской академии, рассказывал, что после применения к нему после сессии (август 1948-го, - А.П.) мер он попал на прием к одному очень ответственному лицу, которое начало беседу с ним неслыханным утверждением: "Вас, генетиков, спасли немцы. Если бы не война, мы вас уничтожили бы еще в 1941 году".

Но и после войны ситуация мало изменилась. В августе 1948 года состоялась очередная сессия ВАСХНИЛ СССР, на которой сторонники Лысенко при молчаливом одобрении высшего руководства ЦК КПСС устроили решительный бой генетикам. Об этике можно было не думать, и за словом лысенковцы в карман не лезли:

"…Додуматься до представлений о гене как органе, железе с развитой морфологической и очень специфической структурой может только ученый, решивший покончить с собой научным самоубийством. Представлять, что ген, являясь частью хромосомы, обладает способностью испускать неизвестные и ненайденные вещества, - значит заниматься метафизической внеопытной спекуляцией, что является смертью для экспериментальной науки…"

"…История развития менделевской науки о наследственности с необычайной наглядностью демонстрирует связь науки при капитализме со всей растленной идеологией буржуазного общества…"

"…Загнивающий капитализм на империалистической стадии своего развития породил мертворожденного ублюдка биологической науки - насквозь метафизическое, антиисторическое учение формальной генетики…"

Теперь известно, что текст доклада Лысенко на сессии ВАСХНИЛ 1948 года был предварительно просмотрен, отредактирован и одобрен лично Сталиным.

Самое унизительное было на последнем, десятом, заседании сессии. Накануне вечером раздались телефонные звонки в квартирах некоторых "менделистов-морганистов". Им позвонили из "инстанций". И три человека - выдающийся ботаник профессор П. М. Жуковский, генетик, доцент Московского университета С. И. Алиханян и профессор И. М. Поляков выступили с заявлениями об изменении своих взглядов и "переходе в ряды мичуринцев".

Разгром был полный. Когда Совмин СССР постановил ввести в состав ВАСХНИЛ 35 новых действительных членов - академиков, среди них не было ни одного генетика - все были ставленниками Трофима Лысенко.

Немедленно заработал репрессивный аппарат. Закрывались кафедры, генетики изгонялись с занимаемых постов и лишались званий.

По приказу министра высшего образования Кафтанова около 3000 ученых, имеющих отношение к генетике, были уволены с работы.

В мае 1949 года был арестован Владимир Павлович Эфроимсон - один из основателей медицинской генетики в нашей стране.

Интересно, что он требовал, чтобы в обвинительном заключении было указано, что его арестовали за борьбу с Лысенко. Но такой статьи в уголовном кодексе не было, и Эфроимсону присудили "антисоветскую агитацию".

В лагеря ГУЛАГа потянулась вереница "вавиловцев" и "менделистов". Их судили в основном по обвинению в "преклонении перед Западом" и "восхвалении американской демократии". Многие из них так и сгинули в снегах Сибири.

Нередко они добровольно уходили из жизни. Так, не выдержав травли, покончил с собой защищавший генетику физиолог Дмитрий Анатольевич Сабинин. Покончили с собой еще два генетика - А. Н. Промптов и Л. В. Ферри.

В атмосфере торжества алхимии стали появляться настоящие чудовища. Так, безграмотная 80-летняя старуха Ольга Борисовна Лепешинская заявила, что ею давно открыто образование клеток из бесформенного "живого вещества" (например, сенного настоя, сока алоэ и так далее). Более 70 профессоров, протестовавших против этого бреда, были изгнаны из научных учреждений и университетов. Ее дочь - тоже Ольга (Пантелеймоновна) Лепешинская и зять Крюков публиковали в самых престижных научных журналах фантастические статьи о превращении клеток в кристаллы и кристаллов в клетки.

А вскоре некто Бошьян опубликовал книгу "О происхождении вирусов и микробов". В ней он сообщил, что вирусы превращаются в бактерии, а бактерии и низшие грибы могут превращаться в… антибиотики. Из пенициллина же образуется пенициллум - плесневый гриб!

Чем не опыты по получению "спиритов"?..

Только время все расставило на свои места…