Говорит «Содружество Авалона»
Говорит «Содружество Авалона»
Кем был капитан Бартлетт и что связывало его с Бондом? Ни члены комиссии по раскопкам, ни попечители не знали, что Бонд с самого начала получал сведения из необычного источника информации. С детства интересовавшийся сверхъестественными силами и психическими возможностями, Бонд познакомился с Бартлеттом через Общество психических исследований, членами которого они являлись. Бартлетт, бывший военный моряк, сочинитель песен и ревностный любитель истории и старинных легенд, вступил в контакт с Обществом после случайного открытия, что он владеет «автоматическим письмом». Этот феномен стал наиболее популярным способом общения с духами в конце XIX века. Медиум держал карандаш над бумагой и ждал, когда к нему придут слова. Ключевое значение имела предпосылка, согласно которой медиум не имел осознанного контроля над процессом и не влиял на содержание получаемых сообщений.
Бонд вскоре осознал возможности природного дара Бартлетта. Если Бартлетт мог получать сообщения из прошлого, вместе они могли открыть новую главу не только в области психических исследований, но и в археологической методологии. Духовный центр в Гластонбери, где как раз начинались работы Бонда, был идеальным местом для эксперимента.
Бартлетт и Бонд начали свое первое «сидение» в 16.30, 7 ноября 1907 года в бристольском офисе Бонда. Бартлетт держал карандаш над чистым листом бумаги, а Бонд слегка прикасался пальцами к тыльной стороне пишущей руки Бартлетта. Первый вопрос был задан по существу: «Можешь ли ты рассказать нам что-нибудь о Гластонбери?»
Как ни удивительно, из эфира сразу же последовал ответ. Участники эксперимента старались не смотреть на карандашные каракули, выводимые рукой Бартлетта (Бонд читал какой-то роман, чтобы отвлечь их внимание), а на бумаге тем временем появлялись разные реплики. Первое, довольно смутное сообщение («Все знания находятся в эфире и доступны для симпатической мысленной связи») сменилось чем-то гораздо более конкретным: «У меня не было симпатической связи с монахами; я пока что не могу найти монаха».
Непосредственно вслед за этим был установлен контакт с монахом из Гластонбери. На бумаге появился чертеж аббатства с прямоугольной пристройкой к известному плану западной оконечности, которая была трижды обведена карандашной линией. По центру рисунка шла подпись: Gulielmus Monac-bus (монах Вильгельм).
Бартлетт и Бонд были поражены успехом своего парапсихологического эксперимента и решили продолжить его. Делая паузы для того, чтобы прочитать ответ каждый раз, когда карандаш останавливался, они сформулировали ряд все более конкретных вопросов в эфир, откуда в конце концов появились точные цифры размеров и аккуратные эскизы еще не обнаруженной часовни Эдгара. Их корреспондент закончил сеанс, подписавшись именем Йоханнеса Брайанта.
Эта информация, независимо от ее источника, была желанной для Бонда, поскольку она подтверждала его геометрическую теорию, согласно которой первоначальное аббатство имело большую длину, чем современное. Они с Бартлеттом продолжали сеансы автоматического письма на протяжении всего периода раскопок часовни Эдгара и получали постоянное ободрение успехов Бонда как на английском языке, так и на латыни. Их корреспонденты придерживались твердых взглядов по вопросу о реальности апсиды, что привело к роковому конфликту с Кэроу.
В последующие годы были установлены новые замечательные контакты с рядом индивидуумов, предоставлявших подробную информацию о руинах аббатства, а также о своей жизни и времени. Они даже позволили Бонду опознать скелет, найденный на раскопках, как останки несчастного аббата Уайтинга. Он передал кости бенедиктинцам, основавшим монастырь на Кэлди неподалеку от побережья Уэльса, которые почтительно приняли их как святые реликвии. Нам неизвестно, что думали об этом необычном соглашении члены попечительского совета или комиссии по раскопкам.
Выяснилось, что эфирные информаторы Бонда принадлежали к группе, называвшей себя «Наблюдателями» или «Содружеством Авалона». Их наиболее частым корреспондентом был монах и каменщик Йоханнес, яркий персонаж, который служил при аббате Бэре и аббате Уайтинге, хотя предпочел бы отказаться от своих обязанностей и жить в милой его сердцу сельской глуши.
Естественно, источник этих сообщений весьма заботил их получателей. Сам Бонд не верил, что традиционная интерпретация — в терминах общения с духами умерших — может объяснить специфическое содержание всех посланий. Стандартная точка зрения спиритуалов заключалась в том, что медиум, держащий карандаш и задающий вопросы, является каналом, через который души умерших могут передавать в мир свои послания. Но даже несмотря на ярко выраженный характер Йоханнеса, Бонд сомневался, что контакт действительно был установлен с личностью из прошлого:
«Является ли это результатом настоящего жизненного опыта, передаваемым реальной личностью? Или мы находимся в контакте с широким полем воспоминаний, архивом космических записей, который находится в латентном состоянии, однако действует и может найти выражение через проводника с помощью определенной силы или мысленной симпатии, позволяющей извлекать эти воспоминания и пользоваться ими?»
Бонд считал, что он и Бартлетт играют ключевую роль в процессе общения, причем слова каким-то образом извлекаются из их подсознания. Другие пришли к выводу, что источником сообщений является феномен телепатии. Преподобный Ф.Т. Фрай из Бата подготовил доклад на эту важную тему для Общества психических исследований:
«Я не склонен считать, что какие-либо идеи, существующие в разуме мистера Бонда, были устно переданы им (Бартлетту)… Судя по нашим нынешним знаниям и существующим гипотезам о феномене телепатии, который представляется весьма возможным, я пришел к выводы, что передатчиком сообщений является разум Бонда, а приемником и оформителем — разум Бартлетта».
Общество психических исследований, судя по всему, не высказало официального мнения о работе Бонда.
Сам Бонд отверг это объяснение как слишком упрощенное. Он не верил, что оно может объяснить сообщения, полученные от «Содружества Авалона», которое он рассматривал как группу духов, обитающих в раю и все еще желающих общаться с родственными душами на земле:
«Об этом нам поведало Содружество Авалона — общество душ, преданных идеалу веры, который был переведен на язык архитектурных символов монахами Бенедиктинского братства былых времен. «Избранные» Авалона объединились в мощном порыве, на который могут отреагировать те из нас, кто по собственной воле настроил свое сознание на их вибрации… Но, будучи сами большей частью сильно отдаленными от способов физического выражения истин, которые они стремятся сообщить, они выдвинули из своей среды глашатаев. Эти глашатаи, освобожденные в духе и не принадлежащие к Содружеству, обладают столь мощной симпатической связью с Землей и ее обитателями, что могут вступить с нами в контакт через «мост любви» и, войдя в наше состояние сознания, говорить с нами через посредничество людей, чей организм обладает повышенной психической чувствительностью».
Хотя сам Бонд не слишком ясно высказывался об источнике своей информации, местные церковные власти хорошо представляли, с чем они имеют дело. Летом 1918 года, когда Бонд наконец предложил результаты своих экспериментов на суд общественности после издания книги «Врата воспоминаний», у них не было сомнений в его намерениях. После массовых убийств Первой мировой войны спиритуализм приобрел необыкновенную популярность. Для многих представителей церкви он представлял опасную угрозу ортодоксальной вере.
Мощная реакция была неизбежной, хотя сперва люди были скорее просто озадачены. Благожелательные, хотя и неубедительные отзывы о книге появились в записках Общества археологии и естественной истории графства Сомерсет. Затем разразилась буря. Автор анонимного обзора в церковной газете «Вызов» хотя и не стал прямо нападать на возможность общения с духами, попытался подорвать доверие к Бонду, обвинив его в неоправданном присвоении должности «директора раскопок» и в реконструкции апсиды часовни Эдгара. Адвокаты Бонда заставили газету опубликовать подробное извинение, но ущерб уж был причинен. Сам Бонд попытался установить личность автора обзора, считая, что за этой атакой стоял Кэроу, однако не добился успеха.
Казалось, Бонд выдержал бурю, так как в августе 1919 года раскопки в аббатстве возобновились, и он снова возглавил их. Очевидно, мнение членов комиссии по раскопкам оказалось не столь враждебным, как многие считали. Начиная с 1916 года «Содружество Авалона» передало ряд подробных сообщений относительно местонахождения пропавшей часовни Богоматери Лоретто, построенной аббатом Бэром, в виде письменных выкладок и эскизных зарисовок. Не теряя времени, Бонд приступил к раскопкам, которые действительно выявили остатки старинного здания.
На этот раз Бонд более открыто высказывался о своих источниках информации. Преподобный Ф.Т. Фрай посетил раскопки в сентябре, чтобы лично убедиться в точности предсказаний «Содружества Авалона». Расхождение между их сообщениями и открывшимися фактами оставили у него чувство разочарования:
«В прошлый вторник я отправился посмотреть на раскопки, которые проводятся на предполагаемом месте часовни Лоретто. Мистер Фредерик Блай Бонд работал там уже несколько дней и успел откопать то, что он считает западной стеной фундамента часовни. Но эта стена расположена примерно в 10 футах ближе к трансепту — то есть восточнее того места, где она должна была находиться по его ожиданиям… Насколько я могу судить, не обнаружено еще ничего, что подтверждало бы полученные сообщения, если не считать примерных размеров стен».
В отчете Бонда о его работах, опубликованном Обществом археологии и естественной истории Сомерсета, нет упоминаний об «автоматическом письме», хотя во втором издании книги «Врата воспоминаний» содержалась обстоятельная дискуссия на эту тему.
В 1919 году Бонд опубликовал новую книгу о возможностях общения с духами. Эта книга под названием «Холм видения» тоже была основана на экспериментах капитана Бартлетта с «автоматическим письмом». Однако на этот раз вместо обращения к прошлому Бонд занялся пророчествами, связанными с «великой войной», которая якобы должна была покончить со всеми войнами и возвестить об эпохе всеобщего мира и духовного просветления. Бонд дожил до Второй мировой войны, но мы не знаем, показалось ли ему собственное пророчество жестокой и неудачной шуткой.
Как бы то ни было, публикация новой книги не принесла ему мира и покоя. И совет попечителей, и комиссия по раскопкам решили, что с них достаточно. В 1921 году Бонду сообщили, что доктор Себастьян Эванс, секретарь комиссий и историк, опубликовавший несколько работ о Святом Граале, был назначен совместным управляющим раскопок.
Этот сезон стал последним для Бонда. Он переместил древнюю каменную колонну, или пирамиду, которая якобы обозначала край священного пространства вокруг часовни св. Иосифа, и нашел под ней круглую каменную плиту. Бонд уже давно утверждал, что Гластонбери с самого начала было местом поселения св. Иосифа и одиннадцати его учеников, которые жили в отдельных круглых хижинах, расположенных по кольцу; он был уверен, что эта плита является одной из хижин. Успев расчистить новый участок на другой стороне кольца в надежде найти подтверждение своей теории, Бонд был отстранен от дальнейших раскопок;
«Когда мы убрали верхний слой почвы, обнаружились остатки тяжелого каменного монумента прямоугольной формы, а под ним — следы того, что выглядело как круглый фундамент, похожий на тот, что был обнаружен под колонной св. Давида. Увы! Кто бы мог подумать, что знание подобных вещей, обнаруженных слишком быстро, без обычных предварительных работ по рытью канав, окажется столь нежелательным для начальства! К несчастью, неприятие метода открытия, который был основан на обращении к дремлющим воспоминаниям из прошлого, скоропостижно положило конец исследованиям. Без предупреждения и прежде, чем мы успели предпринять какие-либо измерения, место раскопок было засыпано по указанию руководящих чиновников».
Деятельность Бонда до конца года ограничивалась сортировкой археологических находок из его раскопок на кухне аббатства.