Глава 6 Камни и вода жизни
Глава 6
Камни и вода жизни
Я только первый год работал священником, когда ко мне явился человек и рассказал такую историю: прежде он имел обыкновение каждый вечер выкуривать косячок и засиживаться за кухонным столом до рассвета, делая наброски. И однажды ночью он, как всегда, сидел один за столом, курил травку и рисовал, как вдруг кухня наполнилась присутствием тепла и всепокоряющей любви. Настолько сильным, ощутимым было это присутствие, что тот человек не мог усидеть на стуле – он рухнул на пол, распростерся в ночи на полу своей кухни и почувствовал – более того, в ту минуту он знал наверное, – что Бог говорит ему о своей безусловной и безграничной любви, и единственный мыслимый путь для него был с той ночи – принять эту любовь и последовать за Иисусом.
Так он и сделал.
Полностью изменив свою жизнь.
Одни люди, услышав такой рассказ, восхитятся и скажут: «Велики дела Господа!» Другие, склонные к мистике, загадочно улыбнутся: «Неисповедимы пути Господни». И есть люди вроде меня, у которых первая мысль будет:
«Ничего себе траву чувак покурил!»
Кто-то и вовсе сочтет эту историю безумной, скажет, что вот и видно, как к вере тянутся странные и шаткие умом, чтобы не сказать слабоумные, – у этих людей как раз и случаются видения, с помощью которых они оправдывают свои патологии, маргинальность.
Включи лампу – какой только мошкары не налетит!
Но дело в том, что подобных историй я наслушался немало. Странных, нелепых, чуть ли не извращенных – и все они подлинные.
От той или иной истории удастся отмахнуться, но на одну «выдумку» приходится десяток, от которых так легко не отделаешься. Несуразные истории, в которых спрятана странная истина.
Через несколько лет после того, как выслушал эту историю, я поехал в больницу к человеку, с которым во время работы произошел несчастный случай: он чинил потолок склада, и подъемник, в котором он находился, наклонился, зажав его между самим подъемником и балкой. Он висел там, полураздавленный, в тридцати метрах над землей.
По словам этого человека, прежде чем он вырубился, он увидел свет.
(Все видят. Расскажи нам что-то новенькое!)
Он тут же понял, что этот яркий свет – добрая и справедливая сила, и вместе с тем, заглянув в свою душу, увидел, что сам он не добр и не праведен. Этот свет выявил в нем то, что он не хотел видеть, и, теряя сознание, этот бедолага твердил, твердил очень быстро, будто слова выталкивались сами собой: «Прости меня, прости меня, прости меня»
– и очнулся в больнице.
Что же это за мир?
Надежен он или опасен?
Есть ли в нем сила – энергия – существо, многоязыко окликающее нас, всячески пытающееся привлечь наше внимание?
Или мы тут одни?
Следует ли считать ничтожными эти приходящие невесть откуда видения, любовь, которая вторгается в нашу жизнь в самый неподходящий момент, эту тихую благодать, которая может обнять человека посреди одинокой ночи и внушить ему, что с ним все будет хорошо?
И какое отношение все это имеет к Иисусу?
Прежде чем ответить, вспомним еще одну странную историю.
На этот раз – старая история, из Библии. Книга Исход, глава 17. Моисей вывел евреев из Египта, и они идут по незнакомым местам, повинуясь велениям Господа.
Путешествие проходит не гладко: люди хотят пить, воды нет, все винят Моисея, твердят, что он вывел их из Египта лишь затем, чтобы уморить жаждой и взрослых, и детей, и даже домашний скот.
Моисей взывает к Богу:
«Что делать мне с этими людьми?»
Бог велит Моисею на глазах у всего народа ударить посохом в скалу.
Моисей повинуется,
И из скалы бьет…
Струя воды.
Странная история.
Странная скала.
Рассказ продолжается: народ шел дальше, преодолевал те ли иные препятствия, Бог терпеливо учил их, Моисей на собственном горьком опыте понял, как трудно вести за собой людей и не спятить по дороге.
Но об этой скале мы больше ничего не узнаем.
Пока не пройдет тысяча с лишним лет.
В Первом послании к Коринфянам апостол Павел припомнит ту историю со скалой и скажет, что люди, вышедшие из Египта, «пили из духовного последующего камня; камень же был Христос» (10:4).
Камень был… Христос? Иисус?
Иисус – камень?
Как это возможно? В той истории Иисус ни словом не упоминался. Моисей ударил посохом в скалу – оттуда пошла вода – люди напились.
Вот и все.
Но Павел вчитывает в этот сюжет иной, настаивая, что там присутствовал Христос, что это он дал людям воду и утолил их жажду – Иисус дает, спасает, поддерживает жизнь.
Иисус и есть камень, говорит он.
Павел утверждает,
Что Иисус был там.
Хотя его имя в этой истории не упоминается.
Никто не заговаривает о нем.
Никто не знает, что – точнее, кто – есть этот камень.
Но если Павел утверждает, что Христос участвовал в Исходе, напрашивается вопрос:
А где еще присутствовал Христос?
Где и когда?
С кем?
Каким образом?
Павел нашел Иисуса там,
В той скале,
Потому что Павел находит Иисуса повсюду.
Чтобы понять это, нужно объяснить, как первые христиане представляли себе мир.
–
Мир полон энергии. Из некоего источника расходится животворящая все сила. Греки именовали ее zoe, мистики «Духом», Оби-Ван – «Силой».
Как может Солнце отдавать столько тепла и постоянно возрождаться?
Откуда пчелы знают, с какого цветка снять пыльцу и на какой ее отнести?
Почему на моей лужайке остаются коричневые пятна, где трава отказывается расти, а в двух шагах трава пробивается даже сквозь щели в бетоне подъездной дорожки – та самая трава, которую я хотел бы заманить на пролысины моей лужайки?
Энергия, искра, электричество пронизывает все творение, поддерживает его, питает, не дает жизни угаснуть. Все растет, развивается, размножается, воспроизводит себя.
Во многих традициях эта энергия остается безличной. Как Сила в «Звездных войнах», она лишена имени, лица и характера и равнодушна к нам. Смысл нашей жизни, наши радости и печали для нее ничего не значат. Сила занята своим делом, мы своим.
Но в песне творения, с которой начинается Библия, эта Сила выглядит совершенно иначе. Здесь животворящая энергия именуется «Словом Божьим», и трудится она ради нас.
Бог рек… и свершилось.
Бог сказал… и так стало.
Пока не прозвучало Слово, – лишь хаос, пустота и тьма. Но Слово Божье порождает в темноте и хаосе активную, пульсирующую жизнь со всеми ее чудесами, разнообразием, движением.
Из хаоса – порядок.
Жизнь и свет из темноты и пустоты.
Вот на что ссылались первые христиане.
Они верили, что в конкретный исторический момент жизнедающее Слово Божье облеклось плотью и кровью. Иисус, говорили они, и есть это Слово, божественная дающая жизнь энергия, благодаря которой возникла и существует вселенная. Это Слово дало жизнь всему и продолжает давать всему жизнь. В Иисусе, настаивали его ученики, Слово раскрылось «во всей полноте».
Иоанн начинает свое Евангелие с утверждения, что через Иисуса «все сотворено». В Послании к Евреям сказано, что «через Него Бог сотворил мир» (1:1), в Послании к Колоссянам «Он есть прежде всего, и все Им стоит» (1:17); «восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все» (Еф 4:11); «один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им» (1 Кор 8:6).
Сильные, серьезные слова, и многих людей они оттолкнули от христианства. Очень уж это мистично, несовременно, суеверно – как принимать такое всерьез в нашем-то современном мире? Мы вроде бы развитые люди, далеко ушли от подобной чепухи. Чтоб Бог стал человеком!
Возражение известное и вполне понятное.
Но никуда не денешься.
В этом – суть истории Иисуса.
Если сейчас вы собираетесь закрыть книгу, потому что не желаете читать про божественного Иисуса, учтите: как раз сейчас речь идет о том, в каком мире мы живем, как мы себе представляем вселенную. Открыта она или закрыта? Сводится к тому, что мы в состоянии помыслить и понять, или же существуют реальности за пределами нашего разума? И нам ли выносить окончательное суждение о том, что может и что не может существовать?
Или вселенная открыта, полна чудес и неожиданностей, далеко превосходит все, что мы можем постичь?
Вы сами – открыты или замкнуты?
Первые христиане утверждали: встретив Иисуса (еврейского равви I века, который наставлял, исцелял, собирал вокруг себя учеников и дразнил власти, пока те с ним не расправились), вы видели самого Бога – в человеческих костях и коже – вы видели Слово во плоти.
А значит, Иисус не был чем-то новым.
Бог не создал Иисуса в последний момент, пытаясь как-то спасти нас, поскольку мы злоупотребили своей свободой и все запутали.
По мнению первых христиан, Иисус – окончательное осуществление изначального замысла.
Это, конечно же, тайна – так они и говорили.
В Послании к Ефесянам Павел пишет, что это тайна: Господь усыновил нас в Иисусе Христе «по благоволению воли Своей» (1:5). Дивное слово – «благоволение»!
Тайна начинается с благой воли Бога, с Его замысла «все небесное и земное соединить под главою Христом» (1:10).
Объединить.
Все небесное и земное.
Бог восстанавливает единство всех вещей,
Бог делает это через Иисуса.
В Послании к Колоссянам Павел пишет: «Благоволил Бог показать, какое богатство славы в тайне сей для язычников» (1:27).
Обратите внимание и на слово «язычникам»: многие евреи, одноплеменники Павла, считали, что Бог делает все только через них и для них.
Для их племени,
Их народа,
Их веры.
Для тех, кто верит и живет, как они.
Для «нас», а не для «них».
«Мы», а не «вы».
Однако Павел настаивает: то, что Бог делает во Христе, он делает для всех, для каждого народа, для каждой этнической группы, каждого племени. Павел использует очень широкое по значению слово «язычники» – в I веке оно означало «всех остальных».
Скрытое прежде, ныне будет явлено.
Давний замысел Бога теперь станет известен всем.
Об этой тайне заговаривает Павел и в Послании к Римлянам, не желая оставить читателей «в неведении о тайне сей» (11:25), и в Послании к Колоссянам выражает желание печься о «познании тайны Бога и Отца и Христа, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения» (1:2 сл.).
Павел совершенно ясно дает понять, что эта тайна существовала изначально прежде всех времен. В Послании к Римлянам Павел пишет: «Откровение тайны, сокрытой много веков, ныне же открытой» (16:25)[1]. В Послании к Ефесянам он уточняет: «Разумение тайны Христовой, которая не была возвещена прежним поколениям сынов человеческих, как ныне открыта» (3:4 сл.).
Тайна.
Нечто, скрытое в Боге,
Что существовало всегда,
Что было истиной и пребывало в Боге до начала временем,
И эта тайна – не «что», а «кто»…
Христос.
Иисус.
–
И значит, Иисус – больше любой религии.
Он пришел не затем, чтобы положить начало новой вере, он постоянно ниспровергает любые системы, условности, институты своего времени. Он вырывается из любых клеток, срывает все ярлыки, придуманные, чтобы удержать его и ограничить каким-то именем – в особенности именем «христианства».
И сам Иисус вновь и вновь подтверждает, что пришел искупить и спасти не только все, но и каждого в отдельности.
В Евангелии от Иоанна он говорит: «Когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (12:32).
В этом он уверен, на это рассчитывает твердо.
Всех людей —
К себе.
В том же Евангелии он говорит о своей жизни, о собственном теле: «Я есмь хлеб жизни… который сходит с небес и дает жизнь миру» (Ин 6:35, 33).
Для него это непреложно.
За это он готов умереть —
Чтобы дать «жизнь миру».
Иисус – над водоразделами культур.
Он присутствует в каждой культуре
И выходит за пределы любой культуры.
Он для всех людей,
Но не позволит никакой культуре присвоить себя.
Никакой – в том числе и христианству. Ни христианству в целом, ни отдельным деноминациям.
Никакая церковь. Никакая богословская система. Никто не присвоит его. Мы говорим о нем, стараемся следовать за ним, чтить его, верить в него – но мы не можем присвоить его, и никто не может.
Чем доступнее для той или иной группы людей Иисус, тем более неожиданные это может иметь последствия.
Представьте себе школьницу-старшеклассницу, чья семья усердно посещает церковь. Девочка занимается в воскресной школе, окружена друзьями-христианами, читает только христианские книги и не пропускает ни одной службы, поскольку учится в христианской школе.
В итоге она может получить такую прививку христианства, что перестанет воспринимать Иисуса подлинно – как динамичную, тревожащую, покоряющую, все опрокидывающую реальность. Она спела уже столько духовных гимнов, что имя Иисуса перестало вдохновлять и удивлять.
Из такой «близости» возникает отчуждение.
А бывало и так, что миссионеры собирали средства, отправлялись за тысячи километров от дома в дальние уголки земли, несли благую весть об Иисусе «непросвещенным народам», и те, выслушав их рассказ, отвечали: «Значит, так вы его зовете? Мы давно уже знаем о нем».
«Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора», – предупреждал Иисус (Ин 10:16).
Для нас это едва ли станет неожиданностью. В Послании к Колосянам Павел пишет: «Слово благовествования, которое пребывает у вас, как и во всем мире» (1:5–6).
Слово,
Которое
Во всем
Мире.
Охватывает все творение.
Всех и каждого.
Весь мир.
С этой точки зрения следует оценивать нынешнее состояние мировых религий, непрерывно возрастающее число вер, а в них – всевозможных направлений, течений, сект, деноминаций, подразделений, истолкований.
Само по себе это неудивительно. Мы нуждаемся в порядке и пояснениях. Каждый хочет принадлежать чему-то большему, чем он сам. Это не ново. Иисус знал об этом. И живя в мире противоречащих и враждующих религий и обрядов, он утверждал, что через него Бог творит нечто новое в человеческой истории – нечто новое и для всех.
Иоанн запомнил слова Иисуса: «Я есмь путь, и истина, и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин 14:6).
Трудно представить себе нечто более широкое и всеохватывающее.
Иисус не говорит, как, когда, каким образом функционирует «механизм», приводящий людей к Богу через него. Он даже не утверждает, что пришедшие к Отцу через него обязательно поймут, что пришли исключительно через него. Он говорит попросту, что все, что Бог творит в мире, даруя знания, искупление, любовь, восстанавливая этот мир, – все происходит через него.
В этом смысле его притязания эксклюзивны: Иисус утверждается как единственный путь к Богу. Но эта эксклюзивность по ту сторону инклюзивности.
Начнем с эксклюзивности.
Иисус – единственный путь. Иисус – единственный путь. Тот, кто не уверует в него и не последует за ним определенным путем, который определяет группа, тот не будет спасен, не будет искуплен, не попадет на небеса, и так далее. Вот уж эксклюзивность так эксклюзивность. Либо ты принадлежишь к спасенным, либо – к черту. Две раздельные группы.
А теперь инклюзивность.
Открытость всем религиям. Все добрые люди «войдут». Гора одна, но тропинок много. Инклюзивность, которая утверждает: лишь бы сердце твое было в правильном месте, или пусть поступки соответствуют – и все у тебя будет в порядке.
А вот эксклюзивность по ту сторону инклюзивности: Иисус – единственный путь, но всеохватывающая спасительная любовь Иисуса Христа (единственного и исключительного) принимает самых разных – никогда бы не подумали! – людей из всевозможных культур.
Но когда врата рая раскрываются перед мусульманами, индуистами, буддистами и баптистами из Кливленда, многим христианам становится не по себе: имя Христово утратило значение, о кресте никто и не вспоминает, выходит, неважно, во что верить и так далее.
Да нет же!
Это – неправда. Абсолютная и безусловная ложь.
Иисус утверждает, что он и только он один спасает всех.
И при этом он оставляет дверь широко открытой. Единственную дверь – очень широко. Он узок, он весь сводится к самому себе, он велик, как вселенная.
Он эксклюзивен – он и только он, он инклюзивен – он вбирает каждую частичку творения.
Важно уточнять, в каком смысле люди говорят об Иисусе. Кто он для них?
Укрощенный, одомашненный «Иисус», знак их принадлежности к клану, знамя, под которым они будут защищать ценности своего народа или племени?
Предполагаемый источник превосходства, право их группы покорять все остальные «во имя Иисуса»?
Слоган, логотип политической, экономической, военной системы, освящающий их алчность и жажду власти?
Или источник жизни всей вселенной, который ходил среди нас и который поныне поддерживает все своей любовью и властью, благодатью и силой?
Иисус и близок, и личностен, и исключителен – и огромен, всеохватен, трансцендентен.
Церковь помогает людям дать этой тайне имя. Почтить ее и как-то сориентировать вокруг нее свою жизнь.
Церковь – сообщество людей, исполняющих особые ритуалы, создающих определенный опыт, который помогает им удержать Слово Живое в своих сердцах. Это собрание верующих, находящих слова, символы, переживания для этой тайны.
Когда человека крестят, его погружают в воду, а затем вынимают из воды.
Вода означает смерть,
Вынырнуть из воды – обрести жизнь.
Человек погружается в воду, как Христос погрузился в смерть,
И восстает из воды, как Христос воскрес из мертвых.
Принимая причастие, мы окунаем кусочек хлеба в вино,
Вспоминая, как Иисус принес самого себя в жертву и в дар,
Свое тело,
Свою кровь,
Ради жизни мира.
Наши тела, наши жизни —
Ради жизни мира.
Этот ритуал для нас – истина,
Ибо он истинен для каждого.
Эти ритуалы объединяют нас,
Потому что они объединяют всех.
Это знак, символ, прозрение того, что истинно для всех людей,
В любом месте, в любое время – мы лишь даем имя той тайне, что присутствует во всем мире. Благая весть уже проповедана каждому существу под небесами.
Иисус держит в своих объятиях вселенную.
Он во времени и вне времени.
Он – воплощенная в плоти и крови вечная реальность.
Он – священная сила, присутствующая во всяком творении, во всех измерениях творения.
–
Как все это – кто есть Иисус и что он делает – связано с вопросом о рае, аде и о судьбе каждого жившего и живущего?
Во-первых, перестанем удивляться тому, что люди натыкаются на ту тайну в самых неожиданных местах и самым неожиданным образом. Не будем возмущаться тем, что они говорят об этой тайне иным языком, нежели привычный нам, и не будем смущаться тем, что их опыт встречи с Христом столь же глубок и существен, как наш, пусть они и приобрели его вне нашей группы или собрания.
Люди приходят к Иисусу разными путями.
Иногда люди
Натыкаются на Иисуса,
Иногда проходят прямо по тайне,
Не замечают слова,
Пьют воду из скалы,
Не понимая, что и кто есть эта скала.
Так произошло во время Исхода,
Так происходит и ныне.
Ни в коем случае нельзя отрицать или умалять подлинные, настоящие встречи с живым Христом.
Он – камень, и там вода для всех жаждущих, где бы ни оказалось это «там».
Нас его вездесущность не должна задевать,
Смущать
Или пугать.
Одни люди поминают его имя,
Другие нет.
У некоторых накопилось столько предубеждений по поводу «Иисуса», что, встречаясь с тайной, разлитой во всем творении – с милостью, миром, любовью, принятием, исцелением, прощением, – они менее всего склонны связывать это с «Иисусом».
Во-вторых, никто из нас не владеет контрольным пакетом акций «Иисуса» и никогда не будет владеть.
Вновь и вновь мы видим, как Иисус, постоянно призывая ввериться ему, следовать за ним, жить как он, расширяет размах и охват своей спасительной миссии.
Его ученики пытались остановить самозванца, исцелявшего его именем, но Иисус запретил им: «Кто не против вас, тот за вас» (Лк 9:50). Он похвалил веру римского центуриона и грешницы, потратившей все свои сбережения, чтобы умастить ему ноги – это он назвал выражением благочестия, – и он согласился пообедать со сборщиком налогов, которым все гнушались.
Он последовательно отвергает, разрушает, отбрасывает любые категории, всяческие предрассудки, туманом висевшие в воздухе, все ярлыки, все давно нуждавшиеся в пересмотре заведомые мнения.
В-третьих, нужно очень внимательно следить за собой и остерегаться решительных и негативных суждений по поводу посмертной участи тех или иных людей. Иисус сказал: «Я пришел не судить мир, но спасти мир» (Ин 12:47). Именуя Иисуса, строя свою жизнь по нему, прославляя его как путь, истину и жизнь, мы в то же время можем и должны сохранить уважение к его огромной, щедрой, всевмещающей тайне.
Небеса ведь полны чудес.
Мир искуплен.
Гробница пуста.
Новое творение прорывается из недр старого.
В главе 13 Евангелия от Матфея Иисус уподобил новое творение закваске, которая тихо, почти незаметно, но упорно поднимает, преображает тесто. В главе 25 того же Евангелия он говорит, что тайна спрятана в нагих, голодных, больных и отверженных. В Мф 13 уподобляет Царство также горчичному зерну, которое вырастает в величайшее на свете дерево.
Не каждый видит это,
Не каждый признает,
Но все живут им.
Он – ответ,
Но он же и вопрос,
Вечное преследование,
Поиск,
Исследование, открытие.
Он – камень,
А внутри камня – вода жизни.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.