Беседа 7. ОТ «КРЕСТИАНСТВА» ДО ДЖОНСТАУНА

Беседа 7.

ОТ «КРЕСТИАНСТВА» ДО ДЖОНСТАУНА

5 ноября 1984 года

Бхагаван,

Меня снова и снова спрашивают журналисты и политики: «Возможно ли повторение Джонстауна в Вашей коммуне?»

Это абсолютно невозможно. Даже думать об этом абсурдно, поскольку вся моя философия жизни совершенно противоположна философии Джима Джонса.

То, что произошло в Джонстауне, может произойти где угодно в мире, — но не здесь.

Одну вещь совершенно забыли: Джим Джонс был христианским священником. Он был преподобным, священником, и никто не попытался найти корни его философии в христианстве, — а где им еще быть! Если он и связан с кем-то, он связан с Иисусом, а не со мной.

Поскольку вы обусловлены христианством... Для меня христианство — это не христианство, а «крестианство». Его символ — крест, а не Христос. Крест используется при распятии. Если бы не было распятия, не было бы и христианства; никто не запомнил бы даже имени Иисуса. Это было глупостью евреев — то, что они распяли его и создали христианство. Если бы он был просто проигнорирован этими людьми… и ничего в нем такого не было. То, что он говорил, было очень простыми истинами, известными на протяжении тысяч лет. В этом не было ничего нового, в этом не было ничего опасного.

Распинать его было абсолютно бессмысленно. Но похоже на то, что сам Иисус хотел этого, поскольку до распятия он осознавал, что его собираются схватить, если он пойдет на праздник; если он пойдет в Иерусалим, его схватят и предадут распятию. Он полностью осознавал это, это было известно всем. Идти туда не было необходимости. Но его тянуло в Иерусалим, как магнитом, непреодолимо. Он был полон идеей: «Распятие докажет мое мессианство».

Вам нужно понять, на каком фоне происходили те события. У иудеев есть определенные каноны, которым должен следовать мессия; один из них — распятие и воскресение. Но воскресение возможно только в том случае, если произойдет распятие. А Иисус объявил себя мессией, ожидаемым, человеком, которого евреи ждали веками, который спасет их от их страданий и несчастий и который откроет им врата небесные. Они не могли поверить в то, что сын бедного плотника, совершенно необразованный, есть мессия, что «Он спасет нас, он избавит от страданий все человечество».

И вот почему они настаивали на том, что единственным испытанием должен быть крест. Евреи настаивали на кресте, поскольку это доказало бы достоверность или недостоверность мессианства Иисуса. И Иисус страстно желал креста и распятия, поскольку без распятия невозможно воскресение. После распятия воскресение может случиться, может не случиться, но без распятия оно не случится — это совершенно точно. Поэтому, когда он услышал новость о том, что его собираются распять на этом ежегодном празднике, он направился к Иерусалиму. Он был фанатиком.

На самом деле все старые так называемые религии фанатичны, поскольку их вера не основывается на разуме, на науке.

Их вера основывается на абсолютно недоказуемых верованиях.

Вера требует, чтобы вы не спрашивали «почему».

Но вопрос «почему» совершенно естественный. Поэтому, чтобы силой убрать это «почему» в подсознание, чтобы полностью разрушить свой разум, вы должны быть фанатиком - крайне упрямым.

В противном случае эти вопросы будут возникать снова и снова. Если вы нестойки, эти «почему» будут приходить, и они разрушат вашу веру.

Что имел Иисус для доказательства того, что он мессия? У него не было никакого удостоверения от Бога... Из-за того, что он просто утверждал это, евреи хотели привести этого глупого молодого человека в чувство. Если бы у него было побольше разумности и здравого смысла, он не пошел бы туда — в этом не было необходимости. Но тогда не было необходимости, и объявлять себя мессией или сыном Божьим — все это глупость.

Вы не можете доказать, что вы сын Божий; никто не может.

Никто не может доказать, что Бог существует, что же говорить о сыне!

Бог — это бездоказательная гипотеза. На одной недоказанной гипотезе строится другая недоказанная гипотеза — сын.

Требуется фанатичный ум, почти безумный. Он по-настоящему верил, что он мессия. Вы можете пойти в любой сумасшедший дом... Когда Уинстон Черчилль был премьер-министром Англии, в сумасшедших домах Англии было восемь Черчиллей — и каждый был абсолютно в этом уверен, невозможно было разубедить их в том, что они не Уинстоны Черчилли. Как разубедить их? Человек говорит: «Я знаю, что я Уинстон Черчилль».

Известен такой странный инцидент, произошедший во время войны. Тогда после шести вечера все должны были быть уже дома; никто не мог оставаться на улице. После шести действовал строгий приказ о комендантском часе. Однажды Черчилль пошел прогуляться и забыл, что должен вернуться точно в шесть. Когда он услышал Биг Бен, он испугался. Дом был еще далеко, он не успевал добраться до него — и если бы его схватили!.. Поэтому он подумал, что лучше постучаться в первый же дом, чем оказаться в полицейском участке. А вы знаете склад британского ума: они потащили бы его в полицейский участок. Если бы даже человек узнал в нем Уинстона Черчилля, это не помогло бы в Британии. Черчилль должен был бы доказывать, что он Черчилль в полицейском участке, и без доказательства он не был бы освобожден. Он подумал, что лучше постучаться в первую же дверь и попросить: «Могу ли я остаться на ночь?»

Он постучал в дверь. Дверь открыли, и он спросил: «Могу ли я остаться на ночь?»

Человек, открывший дверь, спросил: «Кто вы?»

Он сказал: «Я Уинстон Черчилль, премьер-министр Англии. Вы, должно быть, слышали обо мне».

Человек просто схватил его и втащил внутрь. Он сказал: «Входите. Я слышал о вас».

Черчилль не мог понять, почему он так ведет себя. Он сказал: «Что вы делаете? Я на самом деле Уинстон Черчилль».

Тот сказал: «Я знаю. Другие трое уже здесь. Это сумасшедший дом».

Уинстон Черчилль вынужден был оставаться там всю ночь. Он просил снова и снова: «Позвольте мне позвонить и проинформировать ваше начальство, что я настоящий Уинстон Черчилль».

Но человек говорил: «Они все говорят, что они настоящие Уинстоны Черчилли, и все они хотят позвонить начальству. Кого нам слушать? Вы вчетвером обсуждайте, спорьте и решайте».

Всю ночь Уинстон Черчилль вынужден был жить с тремя другими Уинстонами Черчиллями, которые были абсолютно, также абсолютно уверены, как и он. Он начал даже подозревать: «Может быть, я сошел с ума, может быть, эти люди правы».

И это не единичный случай, так случалось много раз. Так произошло в Индии, когда премьер-министром был Джавахарлал Неру. Самый большой сумасшедший дом в Индии находится в Бареилли. Джавахарлал Неру собирался посетить этот сумасшедший дом, и в администрации этого дома решили: «Будет хорошо, если мы сможем выпустить кого-нибудь, как выздоровевшего. Психолог и психиатр нашли, что один человек совершенно поправился». Поэтому они подумали, что вот так будет хорошо: этот человек выпускается из сумасшедшего дома, здоровым, самим Джавахарлалом. Он будет счастлив - и он определенно был счастлив. Джавахарлал крепко обнял его и сказал: «Я счастлив, что вы поправились».

Он сказал: «Да, я тоже счастлив. И поверьте мне, если вы побудете здесь года три, вы тоже поправитесь. Когда я поступал сюда, я тоже думал, что я Джавахарлал Неру — совсем как вы».

Эти мессии в основном душевно больные люди. Иисус целиком и полностью верил, что распятие послужило бы доказательством того, что он прав. Вот почему я говорю, что было, должно быть, потаенное желание самоубийства, которое никто не удосужился рассмотреть. Он пошел на крест, и на кресте он все еще просил Бога: «Теперь самое время. Неужели ты оставил меня?» Он просил о чуде, о воскресении, так он мог бы доказать евреям, что был их мессией. Если кто-то и был ответственен за это распятие, то это он сам. Он хотел его.

И ни один еврейский источник не говорит о том, что было воскресение, ни один источник того времени не говорит об этом. Только Новый Завет, четыре ученика Иисуса, говорят, что воскресение было. Это вымысел. Если было воскресение, то, что же произошло? Если Иисус воскрес, то когда он умер?

Где он умер? Где лежит его тело? У христиан на это нет ни одного ответа.

Воскресения не было.

Но из-за воскресения и распятия крест стал символом христианства. Поэтому я называю его «крестианство». Оно стало ориентированным на смерть. Оно стало антижизненным.

На самом деле, все религии были антижизненными. Они ищут лучшей жизни после смерти.

Вы знаете еврейскую и христианскую историю, вы знаете, почему Адам и Ева были изгнаны из Божьего рая. В чем было их преступление? За что они были наказаны? Бог сказал, что им нельзя есть плодов двух деревьев. Обычно христиане упоминают только одно дерево. Это не так. Бог велел им не есть плодов двух деревьев. Одно дерево, упоминаемое христианами, — это древо познания. А другое дерево, которое христиане не упоминают, боятся упоминать, — это древо жизни, вечной жизни.

И что же это за Бог — он запрещает своему сыну, своей дочери... велит оставаться невежественными, не есть от древа познания и оставаться безжизненными, без сока жизни, вечной жизни? Этот Бог больше похож на врага, чем на отца. И вот почему так легко удалось змию уговорить Еву. И вас бы удалось уговорить, любого удалось бы уговорить.

Аргумент, который предъявил Еве дьявол, был такой:

«Бог хочет, чтобы вы оставались невежественными, и он хочет, чтобы вы оставались неосознающими возможности вечной жизненной энергии. Поскольку, если вы познаете эти две вещи, вы сами станете равными Богу; а он ревнив...» И это имеет смысл, поскольку еврейский Бог действительно очень ревнив. Он не хочет, чтобы Адам и Ева становились равными ему. Они должны оставаться зависимыми. В мудрости, в жизни они должны оставаться зависимыми от него.

Нет, это не любовь. Это не сострадание. Это не похоже на отцовское отношение. Вы видите, он отделяет их от двух вещей: знание — то, что сегодня мы называем наукой, наука означает знание... Все, что вы имеете сегодня, весь ваш комфорт, ваша роскошь, ваше здоровье, ваша долгая жизнь - все это благодаря науке. Удалите все, что дала вам наука, и где вы будете? Чем вы будете? Просто голым животным, намного более слабым, чем любое животное. Вы не сможете выжить.

Познание — это не грех.

И чувствовать жизнь и жить жизнью во всех ее проявлениях, жить ею с таким напряжением и страстью, что каждое мгновение становится мгновением вечности, — вот что должно быть целью религии.

И это то, чему я учил вас: ешьте от древа познания. Становитесь знающими.

Вся невежественность и темнота должны исчезнуть из вас. Вы должны становиться более сознательными, более знающими, более осознающими; вот чему я всегда учил.

И живите так страстно, так любовно, так полно, чтобы вы смогли ощутить вкус жизни вечной.

И когда вы живете каждым мгновением, забывая прошлое, забывая будущее, это мгновение дает вам вкус вечности.

Я говорю вам совершенно противоположное тому, что сказал Бог Адаму и Еве: вы должны искать эти два дерева и есть их плоды.

Если бы мне пришлось писать Библию, то я не смог бы заставить в ней Бога говорить: «Не ешьте плодов познания, плодов жизни». Тогда что же останется? Жить растительной жизнью, жить, как животные? В чем тогда разница между животными и человеком? Но Бог очень разгневан. Он вывез Адама и Еву из рая. Я не знаю, автомобиль какой марки он использовал — должно быть, «форд», модель Т. Он вывез их прочь!

В чем было их преступление? Непослушание. Но дело стоило того.

Я учу вас этому непослушанию.

Если бы Адам и Ева оставались послушными, не было бы человечества. Вы все еще были бы в джунглях, голыми животными. Вы не могли бы создать мир, который создали.

Преподобный Джим Джонс — христианский священник. Он против познания, он против жизни — как и все христиане, осознают они это или нет. Можете посмотреть на всю традицию папства. Папы боролись с каждым шагом, с любым прогрессом науки. Они пытались изуродовать науку, разрушить ее. Это та же история: нельзя есть плодов познания.

Все папы — преступники, поскольку останавливать познание, останавливать развитие науки гораздо более преступно, чем убить человека... Не может быть ничего преступнее этого. Даже теперь любой прогресс в науке… и предпринимаются все усилия, чтобы остановить его. Потому что он опасен для кровных интересов политиков и священников, он должен быть остановлен. Человек не должен становиться слишком мудрым; иначе невозможно будет заставить человечество пребывать в рабстве.

В малых вещах папы соглашались с большой неохотой... в малых вещах. Библия говорит, что Земля плоская. Конечно, она выглядит плоской, потому что так обширна, что невозможно видеть ее округлость. Просто стоя на Земле, можно видеть, что она плоская. Не верьте своим глазам, они много раз обманут вас. Когда впервые было сказано, что Земля — шар, что она круглая, папы немедленно воспротивились: это идет против Библии. Ну и что?

Если это идет против Библии, выбросите Библию прочь! Это доказывает, что Библия неверна. Это доказывает, что Библия не написана Богом, иначе он должен быть настолько глуп. Бог, сидя на небесах, по крайней мере, мог бы видеть округлость Земли. Человеческие создания не могут видеть ее; они стоят на самой Земле, их видение не так обширно. Но Бог, сидящий на седьмом небе... Можно видеть округлость Луны, округлость других планет — мог ли Бог не видеть округлости Земли? Это планета.

Если бы люди слушали Библию, Америка не была бы открыта. Она открыта вопреки Библии, запомните; она стоит как доказательство против Библии. Этот человек, Колумб, не слушал священников, пап, не слушал разных советчиков, он бросился на риск и рисковал всей своей жизнью. «Поскольку, — спорил он, — если Земля круглая, то не имеет значения, сколько потребуется дней; если я буду все время двигаться в одном направлении, то вернусь в ту же самую точку — если Земля круглая». Он открыл Америку благодаря потрясающей смелости, мятежности, непокорности. Он думал, что это Индия, — отсюда краснолицые индейцы; он думал, что открыл Индию. Только позднее он обнаружил, что это не Индия, что это другое место, новый мир.

Библия говорит, что Солнце ходит вокруг Земли. Да, так кажется, поскольку мы находимся на планете Земля, и Земля движется так неукоснительно, что мы не чувствуем ее движения. Чтобы почувствовать движение, вы должны смотреть на что-то неподвижное; только в сравнении можно почувствовать движение. Когда вы едете в поезде, вы знаете, что едете, поскольку по сторонам стоят деревья, станции, и вы проезжаете мимо них. Но иногда, когда два поезда движутся в одном и том же направлении, с одинаковыми скоростями, вы на мгновение можете засомневаться, едет ваш поезд или стоит, стоит или едет другой поезд, если только не посмотрите на что-то неподвижное для сравнения. Поскольку мы находимся на планете Земля, и все вокруг движется вместе с нами — деревья, горы, океаны — все движется вместе с нами с огромной скоростью, мы не чувствуем этого.

Но Галилея заставили изменить свое утверждение. Папа продиктовал ему: «Вы должны написать в ваших открытиях, что Солнце ходит вокруг Земли, а не наоборот», — поскольку если Земля ходит вокруг Солнца, то это доказывает, что Библия не права. Это такой идиотизм. Как будто мы здесь только для того, чтобы доказывать, что в Библии все правильно. До истины никому нет дела; христиане должны доказать, что права Библия, мусульмане должны доказать, что прав Коран, индусы должны доказать, что права Гита. В истине не заинтересован никто.

Весь мой интерес — в истине.

И истина каждый день расширяется, открывает новые измерения. И, конечно, старые книги и старые мессии обязаны уходить, как отжившие, — но они не уходят.

Мертвое продолжает править живым.

Все они учили, что жизнь — это наказание. Индусы говорят, что жизнь — наказание, буддисты говорят, что жизнь - наказание, христиане говорят, что жизнь — наказание. Индусы, джайны, мусульмане — все они говорят, что жизнь - наказание. А если она — наказание, если вы заключены в жизнь, как в тюрьму, то, естественно, самоубийство не должно осуждаться. Это способ выхода из жизненной безысходности.

Я говорю вам, что жизнь — это награда, а не наказание.

Вы награждены жизнью и сознанием - Вы уникальны в этом существовании.

У дерева есть жизнь, но нет сознания. У животных есть мозги, но нет способности к осознаванию. Человек — самое высшее во всем существовании.

Как я могу учить вас разрушать себя? Преподобный Джим Джонс может говорить это: жизнь — наказание. Если она - тюремное заключение, выходите из нее — любым путем! Путь не имеет значения. А после жизни есть «настоящий» рай. Все эти религии были антижизненными, они направлены против жизни. Тогда, естественно, так или иначе, они учили вас: «Принимайте нищету, принимайте страдание. Скоро придет смерть, и все закончится, и вы будете на небесах».

Вам нужно всмотреться в их противоречия. Иисус говорит: «Блаженны нищие, поскольку они наследуют царство Божье». Вы видите противоречие? Блаженны нищие — по какой причине? Нищета — источник всех преступлений, несчастии, страданий. Но блаженны нищие — хорошее утешение, чтобы удержать нищих в наркотическом состоянии. Это утешение гораздо эффективнее, чем любое ЛСД, поскольку ЛСД истощается за какие-то часы. Этот же наркотик не уходит из системы человека тысячи лет: блаженны нищие.

И по какой же причине они блаженны? Потому что они собираются наследовать царство Божье.

Я хотел бы, чтобы вы увидели противоречие: если царство Божье — причина, делающая их блаженными, то нищета — не благословение.

Она — просто средство попасть в царство Божье, где будут доступны все удовольствия, будут исполняться все ваши фантазии.

Иисус говорит: «Скорее верблюд пройдет через игольное ушко, чем богатый войдет во врата небесные». Девяносто девять процентов людей на земле были бедными. И у Иисуса, или Будды, или Мухаммеда не было понятия о том, как уничтожить эту нищету. Только наука способна уничтожить ее, и только научный ум может справиться с задачей, как сделать землю богатой, как сделать землю благословенной. Но ненаучный религиозный ум продолжает вмешиваться.

Папа вмешивается постоянно. Он не допускает контроля над рождаемостью; это грех — грех против Бога. И что же это за Бог, который не видит, что земля чрезмерно отягощена населением? Люди голодают и умирают, а он продолжает посылать людей. С каждым человеком он должен бы посылать маленький кусочек земли и другие вещи тоже — он же посылает их голыми. Здесь и папа, и шанкарачарья, и джайнские монахи, и мусульманские имамы — все против контроля над рождаемостью, потому что это против Бога.

Эти люди... Если однажды земля погибнет от взрыва народонаселения, эти люди будут отвечать за это. Они против абортов. Сейчас, без контроля над рождаемостью, без абортов, невозможно земле стать богатой. А все эти религии продолжают восхвалять бедность. Если вы восхваляете бедность, как вы собираетесь уничтожать ее? Если вы уважаете и восхваляете бедность, конечно, вы будете защищать ее. Это нечто, достойное уважения. Они не осуждают ее. Они не могут осуждать ее, потому что они живут за ее счет, эксплуатируя ее.

Возьмите Мать Терезу... где бы она была, и кто дал бы ей Нобелевскую премию, если бы сироты не умирали на улицах? Эти сироты нужны Матери Терезе. Эти сироты абсолютно необходимы, иначе Нобелевская премия прошла бы мимо Матери Терезы. Поэтому она против абортов, против контроля над рождаемостью. Пусть появляются сироты; пусть их будет больше и больше — ведь это люди, которые будут обращаться в христианство.

Вы будете удивлены... в Индии я наблюдал это в течение тридцати лет: ни один богатый человек не был обращен в христианство. Я был изумлен. Не обратился в христианство ни один богатый человек, ни один человек даже среднего класса; ни один образованный человек, культурный человек; ни один брамин, ни один джайн. Кто обращается в христианство? Сироты, аборигены, живущие, словно пять тысяч лет назад, - обратить их в христианство так просто.

Мне вспомнился один инцидент, произошедший у меня на глазах. В центральной Индии есть штат Бастар — он полностью населен аборигенами: нет школ, нет больниц, нет образования, нет ничего. Они живут голыми. С большим трудом они добывают себе пищу на один раз в день, и что это за пища? Немного риса и рыбы, вот и все. Этих людей обращают в христианство. Для них не нужна особая аргументация. Как обращают этих людей? Я пошел посмотреть на одно обращение. Мне пришлось пройти двадцать пять миль, чтобы добраться до места, поскольку дорог там нет, поездов там нет.

Как было организовано обращение? Христианский священник говорил с аборигенами. Я слушал, сидя позади: холодная зимняя ночь, поэтому костер, и в этом свете — то был единственный источник света и единственный источник тепла — эти люди, обнаженные и дрожащие. И христианский священник достает из своей сумки две статуи, одну — Иисуса, другую — Рамы. Эти аборигены верят в Раму, индусского аватару, воплощение Бога, согласно индуизму.

Рядом со священником ведро с водой, и он говорит: «Посмотрите, я делаю для вас одну простую вещь. Это Рама, а это Христос». Обе статуи совершенно одинаковые, он опускает обе статуи в ведро с водой. Статуя Рамы, конечно, тонет, поскольку Рама никогда не ходил по воде. Статуя Иисуса остается плавать, и все аборигены аплодируют, они говорят:

«Невероятно!»

И миссионер говорит: «Иисус спасает. Может ли Рама спасти вас? Он не может спасти себя. Вы видите это своими собственными глазами...»

Я вынужден был встать и сказать: «Подождите». Я спросил аборигенов: «Вы слышали когда-нибудь об испытании водой?»

Они сказали: «Нет».

«Вы слышали когда-нибудь об испытании огнем?»

Они сказали: «Да». Испытание огнем — это единственное настоящее испытание. Когда Раме нужно было испытать свою жену, она должна была пройти испытание огнем.

Я сказал: «Хорошо, вот костер, положим в него обе статуи». Священник заколебался. Я сказал: «Постойте и не пытайтесь сбежать отсюда. Испытание огнем должно быть пройдено», — ведь я видел, что статуя Иисуса деревянная, а статуя Рамы стальная. Я бросил обе статуи в огонь. Конечно, Иисус, бедный Иисус, сгорел; Рама вышел из огня живым. И аборигены очень рассердились; они были готовы побить священника. Я сказал: «Нет, не нужно бить его».

Но бедных людей, необразованных людей, людей, не знающих аргументации, обращают. И им говорят производить больше и больше детей, поскольку это политика, основанная на количестве.

Сколько католиков, сколько христиан, сколько мусульман — это решает, кто будет править миром. Они не интересуются человечеством. И все они обещают этим людям, что в будущем, в другой жизни, они получат все, что у богатых есть сейчас. Это странно... все, что богатые люди имеют сейчас, возможно сейчас для каждого. Зачем ждать смерти? И какое у вас есть основание считать, что после смерти вы получите все это? Разве кто-нибудь возвращался и рассказывал?

В Индии есть одно место, Сурат, и в этой области есть мусульманская секта. Здесь живет их высший священник. Это очень богатая секта, бохары. И высшие священники эксплуатировали этих бедных и богатых бохаров веками.

Когда умирает бохара, он должен пожертвовать высшему священнику большую сумму денег. И высший священник дает ему удостоверение и обещает ему — совсем как долговое обязательство — обещает ему: «Вы получите в тысячу раз больше, когда покажете это обязательство Богу». И люди получали эти удостоверения и отдавали за них миллионы рупий. Эти удостоверения кладутся им в карман, и они отправляются в могилу, веря, что когда они покажут их Богу...

Я был в доме у друга - бохара. Как раз, за несколько дней до этого умер его отец, и они пожертвовали много денег. Они были по-настоящему богатыми людьми, и он сказал, что им дали подобное удостоверение.

Я сказал: «Сделайте одну вещь. Проводите меня к могиле вашего отца вечером, и я посмотрю, там ли еще удостоверение или нет».

Он сказал: «Но какой в этом смысл?»

Я сказал: «Я расскажу вам о смысле позже. Сначала давайте посмотрим». Конечно, удостоверение было там. Я сказал: «Посмотрите. Ваш отец ушел, это лишь мертвое тело. И он не взял с собой это удостоверение. Что теперь он будет показывать Богу? И вы, образованный человек, кладете в карман мертвого человека удостоверение...!» Но это продолжается, продолжается все время.

Я встречался с высшим священником, он доктор философии, доктор литературы из Оксфорда — очень образованный человек.

Я сказал: «По крайней мере, человек вашего образования мог бы не допускать такой эксплуатации». Он не мог смотреть мне в глаза.

Он сказал: «Всякий раз, когда вы приходите ко мне, вы нарушаете мой сон. На несколько дней мне становится трудно спать, вы задаете такие неудобные вопросы».

Я сказал: «Не я создаю эти вопросы, а вы. Выбросите всю эту чепуху. Образованный, культурный человек, нужно выйти, нужно сказать людям: «Вас обманывали»».

После смерти нет жизни, какой вы ее знаете. А если есть какая-нибудь жизнь, вы должны учиться жить сейчас. И вы должны учиться жить так полно, так интенсивно, что, если и есть какая-нибудь жизнь после смерти, вы сможете жить и там. Если нет, нет вопроса. Вот каким всегда должен быть подход рационального человека.

Я ничего не говорю о небесах и аде, о наказании и вознаграждении. Я просто говорю вам: все время умирайте для прошлого, чтобы оно не было грузом в вашей голове. И не живите будущим, которого еще нет. Концентрируйте всю свою энергию здесь и сейчас. Изливайте ее в это мгновение, полностью, с той интенсивностью, на которую вы способны. И в это мгновение вы будете чувствовать жизнь. Для меня такая жизнь эквивалентна Богу. Кроме этой жизни нет другого Бога.

Конечно, если вы выживете после смерти, вы будете знать искусство жить, и вы будете продолжаться. Если не выживете, проблемы нет.

Поэтому, в моей коммуне абсолютно невозможно, чтобы произошло что-либо, подобное Джонстауну.

Но журналисты продолжают выискивать сенсации. Вся их деятельность основывается на сенсациях. Они эксплуатируют низшие инстинкты человечества. Журналистика еще не вошла в возраст. Она еще не стала зрелой. Поэтому для нее изнасилование — новость. Убийство — новость. Самоубийство - новость. Все мерзкое, отвратительное, преступное — новость, а все прекрасное — не новость. Если человека укусила собака, это не новость, это естественное дело; но если человек укусил собаку, тогда это новость. Тогда журналист не интересуется, правда это или нет. Достаточно слухов.

Есть старое определение философа: философ — это слепой человек, который в темном доме, без света, темной ночью, ищет черную кошку, которой там нет. Это старое определение философа. Позвольте мне добавить к нему еще кое-что. Журналист — это человек, который находит ее. Тогда это новость.

Это коммуна, которая знает только любовь, жизнь и смех; это коммуна, которая не верит ни в какие небеса, ни в какой ад; это коммуна, которая не верит в служение, в верование, в веру; какой Джонстаун может быть здесь?

Это единственное место, где это невозможно. Это может быть где угодно, поскольку повсюду поклоняются смерти, прославляют ее, постоянно говорят о загробном мире: вы должны пожертвовать этой жизнью для той жизни, которая придет после смерти.

Я говорю прямо противоположное: жертвуйте той жизнью для этой. Жертвуйте всем для этого мгновения. Наслаждайтесь этим мгновением. И если вы способны наслаждаться этим мгновением, вы сможете полностью стереть из своего сознания инстинкт самоубийства.

Если вы можете полно наслаждаться этой жизнью, вы не будете беспокоиться о том, что случится после смерти — ведь так много случится сейчас, что вы не сможете представить, что же еще возможно.

И вы говорите, что журналисты и политики спрашивали вас. Журналисты — бедные люди, живущие за счет эксплуатации низких инстинктов человека, низменного любопытства человека. Они не так вредны, они не опасны. Самое большее, они создают забавные вещи, и люди радуются. Они не могут насиловать сами; они получают удовольствие от историй об изнасилованиях. Они хотели бы быть убийцами, но они не могут убивать, это слишком рискованно; они получают удовольствие от историй об убийствах.

Они много раз думали совершить самоубийство. Запомните, трудно найти человека, который ни разу в жизни не думал бросить все и покончить со всем этим. Но они не могли набраться смелости. Чтобы совершить самоубийство, не нужна большая смелость — просто небольшая смелость, не так много. Настоящая смелость нужна, чтобы жить. Чтобы совершить самоубийство, нужна лишь небольшая смелость — мимолетная эмоциональная смелость, на одно мгновение, как вспышка. Но они не могли совершить этого сами. Кто-то другой сделал это; они получают удовольствие от этой истории.

Люди получают удовольствие только оттого, что хотели бы совершить сами, но не способны — обстоятельства не позволяют, разные причины, — но, по крайней мере, они могут получать удовольствие. Их можно узнать — в кино, на телевидении, в рассказе, в романе, в газете — их можно узнать в тех людях, которыми они хотели бы стать, но не могут. Их можно осуждать, это их маски; глубоко внутри они получают от этого удовольствие.

Иначе, зачем такой большой интерес к Джонстауну? Джонс — сумасшедший. А кто были его последователи? Все необразованные, в большинстве своем чернокожие, люди, не понимающие ничего, — что за конгрегация была у него? Но он смог привлечь внимание целого мира, совершив самоубийство. Иначе никто бы и не знал преподобного Джима Джонса и его людей. Совершив самоубийство, он создал себе хорошую рекламу. И это все, что он хотел: стать известным.

Один университет провел исследование в моей коммуне. Шестьдесят процентов людей получили образование в университетах. Двадцать процентов имеют ученые степени: один магистр гуманитарных наук, два магистра гуманитарных наук, три магистра гуманитарных наук. Десять процентов людей имеют степень доктора философии: один доктор философии, два доктора философии, три доктора философии. Три процента людей имеют степени доктора литературы, бакалавра наук, доктора образования, доктора права. И таких людей сравнивают с Джонстауном?

Людей такого калибра невозможно найти нигде, ни в одной коммуне. Эти разумные люди собрались здесь не для того, чтобы совершать самоубийство — это они могут сделать где угодно. Они собрались здесь, чтобы разделить со мною жизнь, получить что-то от вечного, почувствовать его вкус.

Вот политики — это опасные люди. О журналистах можно не беспокоиться, но политики — опасные люди.

Эта коммуна никогда не сможет стать Джонстауном, но политики могут превратить ее в Дахау, Освенцим, Бухенвальд. Политики могут сделать это, они уже начали делать это. Они объявили этот город вне закона. Город, в котором живут семь тысяч человек без всяких преступлений, без каких-либо наркотиков, без каких-либо проблем, без вреда кому-либо - этот город вне закона. Не совершено ничего незаконного - город вне закона. А незаконные города, в которых совершаются все виды беззакония, они законны.

Они хотят, чтобы этот город был снесен из-за их законов об использовании земли. И ни один из идиотов не пришел сюда, чтобы увидеть, как мы используем землю. Смогут ли они увидеть более созидательное использование, чем у нас. И в течение пятидесяти лет никто не использовал эту землю; можно только радоваться такому хорошему использованию. Теперь мы создаем все это, мы самодостаточная коммуна. Мы производим свою пищу, свои овощи, свои фрукты; мы предпринимаем все усилия, чтобы сделать ее самообеспечивающейся.

Эта пустыня... представляется, что она является местом назначения таких людей, как я. Моисей стремился в пустыню. Я устремился в пустыню, и мы стараемся сделать ее зеленой. Если вы обойдете вокруг моего дома, то не подумаете, что это в Орегоне; вы подумаете, что это в Кашмире. Когда я прибыл сюда, здесь не было ни единого деревца. Не было зелени. Я был просто шокирован, когда Шила привела меня сюда; дом стоял голым. А я всегда жил в прекрасных садах; где бы я ни жил, я создавал прекрасные, сады.

Мы с великими трудами преобразовали это место в изобильное. Наши люди работают двенадцать, четырнадцать часов в день, а они не приходят посмотреть, что происходит здесь. Просто сидя в Капитолии, они решают, что это плохое использование земли, а это против законов об использовании земли. Если это против законов об использовании земли, то эти ваши законы фиктивны и должны быть сожжены. Но сначала придите и посмотрите, докажите, что это против законов об использовании земли. Но они боятся прийти сюда.

Они хотели бы прийти сюда в тот день, ради которого стараются... Округ запросил план города, он зарегистрировал план города — затем давление сверху, и план отклоняется. Он отвергнут. Но на плане их собственного округа есть много мест, где упоминается Раджнишпурам, они забыли про них. Два дня назад они снова стали становиться поперек дороги, потому что не хотят, чтобы существовало такое место.

Семь тысяч человек живут здесь, и чтобы такого места не существовало! Сначала они должны вычеркнуть его из своих книг, из своих карт, поскольку он вошел в их карты — ведь в течение двух лет он был законным городом, и правительство оказывало всяческую поддержку, в которой город нуждался. Но теперь внезапно он стал незаконным. Теперь будут удалять его наименование с карт. Будут удалять его наименование из географических книг. Будут удалять его наименование с дорожных указателей.

Я слышал, что так бывало в Советской России... Сталин удалял наименования, которые ему не нравились. Когда произошла Русская революция, Троцкий был вторым человеком после Ленина, не Сталин. Сталина не было нигде. Но Троцкий был убит, здесь, в Мексике, поскольку он должен был быть устранен. Кроме того, есть большая вероятность того, что Ленин был отравлен... И тогда Сталин начал переписывать всю историю заново. Тогда исчезли портреты Троцкого, второго человека после Ленина, и на их месте начали появляться портреты Сталина — все трюки с фотографией. Были изменены все исторические книги.

Когда к власти пришел Хрущев, он сделал то же со Сталиным — его имя было удалено, его книги были изъяты, сожжены. Не только это, его могила, которая была устроена рядом с Лениным, около кремлевской стены, была удалена. Его кости были вынуты и отосланы в деревню, где он родился.

Я слышал: Хрущев обращался к президиуму и говорил им, что Сталин совершил величайшее преступление против коммунизма. Он убил миллионы людей. Один человек сзади сказал: «Но вы все это время были со Сталиным, почему вы ничего не говорили?»

Хрущев сказал: «Пожалуйста, встаньте и назовите свое имя». Никто не встал. Хрущев сказал: «Теперь вы знаете, почему я молчал?»

Я всегда уважал Америку, как страну демократии. Я всегда ценил уважение к личности, к свободе, к свободе выражения. Я всегда любил американскую конституцию. А теперь я чувствую, что лучше было бы не приезжать сюда, поскольку я чувствую себя абсолютно разочарованным. Эта конституция фиктивна. Эти слова: личность, свобода, капитализм, свобода выражения — все это просто слова. За вывеской все тот же политик, все то же безобразное лицо, все тот же посредственный ум — поскольку, по моему мнению, политика притягивает только самых посредственных людей в мире, самых посредственных, самых низких, ведь они знают, что могут сделать что-то, только имея власть. Власть нужна, чтобы делать что-то вредное. В противном случае достаточно любви, достаточно сострадания. И для сострадания не нужно быть президентом страны. Для любви не нужно быть премьер-министром. Так что я говорю вам: эта коммуна сама по себе никогда не станет Джонстауном — это невозможно. Но эти политики могут взорвать ее, могут ее разрушить. Они говорят точно такими словами: нас нужно выбросить из Америки, мы должны быть вырезаны. Это возможно, поскольку для политика - возможно все, поскольку политик — это потенциальный Адольф Гитлер, Иосиф Сталин, Бенито Муссолини.