I Священное копье

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

I

Священное копье

Эта загадочная реликвия, хранящаяся в числе других регалий императоров Священной Римской империи в сокровищнице венского дворца Хофбург, за прошедшие века имела множество имен: Священное копье, копье сотника Лонгина, копье Судьбы, копье Христа, копье императора Константина, копье святого Маврикия. В Средние века считалось, что это оружие делает его владельца непобедимым, с его помощью можно одержать победу в любом сражении и в итоге завоевать весь мир. Легенды рассказывают о нем самые невероятные вещи и приписывают ему огромную мистическую власть. На протяжении столетий копье переходило от одного правителя к другому, и каждый из них считал, что обладание этой святыней является гарантом его права на суверенитет и своеобразным благословением небес. В разных преданиях история Священного копья излагается по-разному; в одном легенды сходятся: это то самое копье, которым римский солдат пронзил бок распятого на кресте Иисуса Христа. Таким образом, копье Судьбы, омытое кровью Христа, сыграло свою особую роль в исполнении пророчеств Ветхого Завета…

Кто ты, сотник Лонгин?

…Понтий Пилат не сумел успокоить ярость пришедшей к его дворцу толпы, жаждавшей смерти Иисуса, и в конце концов поддался ее требованию. Римские солдаты повели Иисуса на казнь.

На вершине Голгофы солдаты прибили гвоздями к кресту руки и ноги Христа. Тело его обвисло под собственной тяжестью, доступ воздуха в легкие был затруднен, и, задыхаясь, он испытывал ужасные муки. Над головой Иисуса повесили дощечку с надписью: «Сей есть Иисус, Царь Иудейский» (Мф. 27: 37). Собравшиеся возле распятого Иисуса люди выкрикивали в его адрес различные оскорбления. «Если Ты Сын Божий, — кричали они, — сойди с креста» (Мф. 27: 40). «Других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть сойдет с креста, и уверуем в Него; уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему», — насмехались другие (Мф. 27:42–43).

Около 9 часов вечера началась агония. Из последних сил Иисус громко воскликнул: «Или, Или! Лама савахфани?», что по-арамейски означало: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27:46). Одни из солдат взял губку, намочил се в уксусе и, наложив на трость, поднес к устам Распятого. После этого Иисус опять громко возопил и испустил дух. В этот момент, как образно повествует Евангелие от Матфея, «земля потряслась; и камни рассеялись; и гробы отверзлись; и многие умершие воскресли».

Солдаты перебили ноги двум несчастным, распятым вместе с Иисусом, чтобы ускорить их смерть. Однако когда они подошли к Иисусу, то увидели, что тот был уже мертв. Чтобы удостовериться в этом, один из воинов взял копье и пронзил тело Христа: «…один из воинов копьем пронзил ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода» (Ин. 19: 34).

Сюжет с прободением тела Христа копьем присутствует только в Евангелии от Иоанна (19: 31–37), в синоптических Евангелиях этой сцены нет. Это следует объяснять тем обстоятельством, что из всех четырех евангелистов только Иоанн являлся непосредственным свидетелем смерти Христа. Что же касается имени римского воина, то его можно найти только в апокрифических текстах, одним из которых является, например, «Евангелие от Никодима»: Гай Кассий Лонгин. В этом же тексте говорится, что Лонгин был не простым солдатом, а центурионом — т. е. сотником, младшим офицером. Возможно, это был тот же самый comme, который, увидев смерть Иисуса на кресте, сказал: «Воистину, Он был Сын Божий» (Мф. 27: 54, Мк. 15: 39). Евангелие от Луки вкладывает в его уста другие слова: «Истинно человек этот был праведник» (Лк. 23:47).

В дальнейшем христианская традиция довольно прочно усвоила имя сотника Лонгина. Оно встречается уже на миниатюре «Евангелия Рабулы», сирийской рукописи, датируемой 586 годом и пыле хранящейся в библиотеке Лоренцо Медичи (Bibliotеca Mеdicco Laurcnziana) во Флоренции. На миниатюре имя ??????С написало греческими буквами над головой солдата, который вонзает свое копье в тело распятого Христа. Это одно из самых ранних свидетельств традиции, согласно которой имя римского воина было Лонгин (если эта надпись не позднее дополнение).

По любопытному совпадению имя Гая Кассия Лонгина фигурирует в списке заговорщиков, убивших Юлия Цезаря в 44 году до н. э. Позже он и его соратник по заговору Марк Юний Брут были побеждены Марком Антонием и Октавианом в сражении при Филиппах в 42 году до н. э. Видя поражение, Лонгин совершил самоубийство.

Согласно «Евангелию от Никодима», Гай Кассий Лонгин-младший был внуком убийцы Цезаря, а копье Судьбы он унаследовал от своего знаменитого деда. Гай Кассий Лонгин-старший, в свою очередь, получил копье в награду от Юлия Цезаря за военные подвиги во время завоевания Галлии. Каким образом копье попало к Цезарю — неизвестно, равно как и происхождение этого оружия. Если верить легендам, история копья уходит в непроглядную тьму далеких веков. Сирийский поэт и теолог Ефрем (Ефрем Сирин, IV в.) полагал, что Священное копье некогда охраняло Древо Жизни. Одно из преданий утверждает, что копье было изготовлено в 3061 году до н. э. легендарным библейским кузнецом Тувалкаином, седьмым в поколении Адама, который отковал копье из упавшего на землю железного метеорита. По другой версии, оно было создано древним еврейским первосвященником Финессом, сыном Елеазара и внуком знаменитого Аарона (или только принадлежало ему). Как повествует библейская книга Чисел, этим копьем Финесс поразил израильтянина-вероотступника и мадианитянку, с которой тот прелюбодействовал. Этим актом он отвратил от Израиля гнев Господень: «И вот, некто из сынов Израилевых пришел и привел к братьям своим мадианитянку, в глазах Моисея и в глазах всего общества сынов Израилевых, когда они лакали у входа скинии собрания. Финесс, сын Елсазара, сына Аарона священника, увидев это, встал из среда общества и взял в руку свою копье, и вошел вслед за Израильтянином в спальню и пронзил обоих их, Израильтянина и женщину в чрево ее: и прекратилось поражение сынов Израилевых» (Чис. 25: 6–8). Пройдя через века, легендарное оружие оказалось в распоряжении сотника Лонгина.

Одно из преданий рассказывает, что Лонгин был почти слепым (что кажется не очень вероятным, поскольку слепого солдата вряд ли оставили бы на военной службе). Когда он вонзил свое копье в тело Христа, капли истекшей из него крови и воды (лимфы) попали ему в глаза, отчего сотник сразу прозрел. Именно после этого, как считается, он воскликнул: «Воистину, Он был Сын Божий!»

Согласно тем же апокрифам, а также более поздним агиографическим сведениям, Лонгин обратился в христианскую веру, оставил ряды армии, примкнул к апостолам и в конечном счете стал монахом (хотя в то время еще не было монастырей) и перебрался в Цезарею Каппадокийскую, где выступил с горячей проповедью Благой Вести. Власти Цезареи обрушились на Лонгина с преследованиями. С этим событием связана еще одна апокрифическая легенда: римский наместник приказал вырвать Лонгину все зубы и отрезать язык, однако, несмотря на это, Лонгин продолжал говорить, причем отчетливо и ясно, а потом схватил топор и прямо на глазах наместника разбил им несколько языческих идолов. Демоны, обитавшие в идолах, выскочили наружу и напали на наместника. Его разум помутился, глаза перестали видеть… Но измученный пытками Лонгин сказал наместнику, что тот снова обретет зрение после его смерти. Тогда наместник приказал убить Лонгина. Когда его казнили, капли крови мученика брызнули в глаза наместника, и тот прозрел. Это чудо заставило римского наместника уверовать и обратиться в христианство. А останки святого Лонгина ныне покоятся в церкви Святого Августина в Риме. Копье же бывшего сотника стало религиозной реликвией. Уже дошедшие до пас записи X века называют копье, вонзенное в бок Иисуса, Священным.

Копье «размножается»

Широкое почитание реликвий, связанных со Страстями Христовыми, началось во времена Елены — матери императора Константина, основателя Восточной Римской (Византийской) империи. Обратившись в христианство, Елена стала одной из самых горячих сторонниц новой религии. Она совершила паломничество в Святую землю и пожертвовала средства на строительство здесь нескольких церквей. В 326 году по инициативе Елены в Иерусалиме были организованы поиски, приведшие к обнаружению креста, на котором был распят Иисус, и Гроба Господня. Раннехристианский писатель Евсевий Кесарийский, написавший «Жизнь Константина», подробно рассказывает о том, как но приказу Елены был снесен языческий храм Венеры, стоявший на месте погребения Христа, и срыта земля под ним. По счастью, сооружая храм, римляне не сровняли с землей скалы, в которых были высечены древние гробницы, а, привезя большое количество земли для засыпки, ограничились лишь выравниванием поверхности. Образовалась огромная земляная насыпь в виде террасы, спасшая таким образом могилы от разрушения. Раскапывая ее, рабочие обнаружили выступ природной скалы, в котором копавшие опознали Голгофу — место распятия Христа, нашли под ним и пустую гробницу, а неподалеку во рву — кресты Иисуса и двух разбойников, распятых вместе с ним. Вместе с крестом были обнаружены четыре гвоздя и табличка с латинской надписью INRI (первые буквы латинской фразы «Иисус Назарейский, царь Иудейский»). Подробности этого события можно прочесть у византийского историка Сократа Схоластика: «Сняв идола, откопав и очистив место, она (Елена. — Авт.) нашла в гробнице три креста: один — преблаженный, на котором висел Христос, а прочие — на которых распяты были и умерли два разбойника. Вместе с ними найдена и дощечка Пилата, на которой распятого Христа провозглашал он в разных письменах царем Иудейским. Но так как все еще неизвестен был крест искомый, то мать царя обуяла немалая скорбь. От этой скорби вскоре, однако, избавил ее иерусалимский епископ по имени Макарий. Он разрешил недоумение верою, то есть просил у Бога знамения и получил его. Это знамение состояло в следующем: в той стране одна жена одержима была долговременной болезнью и наконец находилась уже при смерти. Епископ вознамерился поднести к умирающей каждый из тех крестов, веруя, что, коснувшись креста драгоценного, она выздоровеет. Надежда не обманула его. Когда подносили к жене два креста не господних, умирающей нисколько не было лучше, а как скоро поднесен был третий, подлинный, умирающая тотчас укрепилась и возвратилась к совершенному здравию. Таким-то образом найдено древо креста».

Деятельность Константина и Елены (они позднее были канонизированы) в Святой земле лета в основу традиции почитания святых мест Палестины, связанных с именем Христа и первых апостолов.

Приблизительно к этому же времени относится и появление Священного копья — того самого, что пронзило бок Иисуса. Первые достоверные свидетельства о его физическом существовании относятся к VI веку. Предполагается, что копье было обнаружено на Голгофе вместе с другими реликвиями Страстей.

Св. Антоний из Пьяченцы, побывавший в 570-х годах на Святой земле в качестве паломника, описывая святые места Иерусалима, говорит, что видел в базилике горы Сион «Терновый венец, которым наш Господь был увенчан, и копье, которым Он был поражен в бок». Это самое раннее дошедшее до наших дней свидетельство существования Священного копья, причем полученное из уст очевидца. О существовании этой реликвии в Иерусалиме пишут также Кассиодор (жил ок. 485–578 гг.) и Григорий Турский (жил ок. 538–594 гг.), но ни тот, ни другой в Иерусалиме не были и пользовались сведениями других людей.

Копье в числе других христианских реликвий оставалось в Иерусалиме до 614 года; в тот год персидский царь Хосров II Парвиз напал на Иерусалим. Часть реликвий персы уничтожили, часть увезли с собой. С этого момента в истории Священного копья происходит решительный поворот: легендарное оружие… размножается! На свет появляются сразу несколько «копий сотника Лонгина», каждое из которых в большей или меньшей степени претендует на то, чтобы называться подлинным. До наших дней дошло по крайней мере три Священных копья, одно из которых самым тесным образом связано с историей Священной Римской империи. Впрочем, наполненная приключениями история каждого из этих Священных копий порой настолько переплетается, что иной раз невозможно определить, о какой именно реликвии идет речь.

По сообщению «Пасхальной хроники» («Александрийской хроники», VII в.), уже в том же 614 году византийский полководец Никита (двоюродный брат императора Ираклия), нанесший ряд поражений персам, сумел вернуть Священное копье. Он увез реликвию в Константинополь. Копье (строго говоря, речь идет только о стальном наконечнике) вернулось из плена поврежденным, разломанным на две части. Меньшая часть (собственно острие) была вставлена в икону, которая хранилась в соборе Святой Софии. В 1244 году латинский король Константинополя Болдуин II продал эту часть Священного копья (наряду с другими реликвиями) французскому королю Людовику IX, и с этого времени она хранилась вместе с Терновым венцом в знаменитой часовне Сент-Шанель в Париже. Во времена кровавой французской революции часовня — уникальный памятник средневекового искусства — была разгромлена, а реликвии перемещены в Национальную библиотеку, откуда впоследствии бесследно исчезли. И хотя Терновый венец был спасен (существуют, однако, сомнения в его аутентичности), все другие реликвии исчезли навсегда.

Что касается второй, большей части копья, то его видел в восстановленном храме Гроба Господня в Иерусалиме епископ Аркульпус, совершавший паломничество в Святую землю приблизительно в 670 году. После этого все известия о копье исчезают; святой Виллибальд, совершивший паломничество в Иерусалим в 715 году, даже не упоминает о нем. По-видимому, в начале VIII столетия это копье было вывезено в Константинополь, где поочередно хранилось в нескольких церквях; его присутствие в столице Византийской империи подтверждают свидетельства многочисленных паломников, в том числе приезжавших из Киевской Руси. Когда в 1204 году крестоносцы разграбили Константинополь, часть обширного собрания реликвий, принадлежавших византийским императорам, бесследно пропала. Наряду со многими другими ценностями исчезло и копье сотника Лонгина.

В 1355 году в Льеже появилась написанная на французском языке книга о необыкновенных приключениях английского рыцаря сэра Джона Мандевиля. Отправившись в сентябре 1322 года в путешествие из Англии, он посетил Византию, Сирию, Аравию, Египет, Эфиопию, Армению, Персию, Халдею, Татарию, Индию, Зондские острова, Китай и, якобы плывя «на восток» по морю, вернулся в Норвегию, а затем побывал еще в Брабанте, Германии, Чехии, Литве и Сарматии. Книга о путешествии Джона Мандевиля долгое время пользовалась необычайной популярностью в Европе, еще до изобретения книгопечатания она широко распространялась в рукописных списках и была переведена почти на все европейские языки. Позже исследователи пришли к выводу, что эта книга, судя по всему, является ловкой мистификацией и составлена из множества отрывков описаний подлинных путешествий, совершенных разными людьми в разные времена. И помимо прочих любопытных сведений в этой книге содержится упоминание о Священном копье.

Рассказывая о своем пребывании в Константинополе в 1327 году, сэр Джон Мандевиль утверждает, что видел оба фрагмента Священного копья — ив Париже, и в Константинополе — и что последний был намного больше первого. Поскольку вся книга Мандевиля построена на отрывках из сообщений других путешественников, к этому свидетельству следует отнестись со вниманием: несомненно, что кто-то в описываемое время действительно видел в Константинополе фрагмент Священного копья и имел возможность сравнить его с тем, что хранился с 1244 года в Париже.

Константинопольское копье сотника Лонгина окончательно объявилось на свет уже после падения Византии, в 1492 году, когда турецкий султан Баязид (Баязет) II отправил в дар папе Иннокентию VIII копье, которое, как считалось, было тем самым пропавшим много лет назад Священным копьем. В Риме, однако, отнеслись к реликвии с подозрением: се подлинность вызывала большие сомнения. К тому времени уже были известны три Священных копья: одно — в Париже (собственно, не само копье, а только наконечник), в Нюрнберге (копье императоров Священной Римской империи, речь о котором еще впереди) и в Эчмиадзине в Армении. Сегодня дар турецкого султана хранится в Ватикане, в соборе Святого Петра, но представляет скорее исторический интерес: ведь до сих пор в точности неизвестно, является ли это копье тем самым, что много веков назад хранилось в Константинополе, и тем же самым, что пронзило бок умирающего Христа… Во всяком случае, римско-католическая церковь не настаивает на подлинности «Ватиканского копья». Правда, в середине 1700-х годов папа Бенедикт XIV заявил, что получил из Парижа точный рисунок паконечпика копья, хранящегося в Сент-Шанель, и что при сравнении его с «Ватиканским копьем» оказалось, что оба эти фрагмента, малый и большой, первоначально представляли собой одно целое…

«Пойдем, и я покажу тебе копье…»

Существует, однако, еще одна версия судьбы легендарного копья: в начале VIII столетия оно не было вывезено в Константинополь, а было надежно укрыто в земле в окрестностях Антиохии во избежание захвата копья сарацинами. Вновь копье было обнаружено только в июне 1098 года, во время Первого крестового похода (1096–1099). В «Письме предводителей крестоносного рыцарства папе «Урбану II» от 11 сентября 1098 г. говорится: «На подмогу нам явилась высочайшая милость всемогущего Бога, пекущегося о нас: в храме блаженного Петра, князя апостолов, мы нашли копье Господне, которое, будучи брошено рукой Лонгина, пронзило бок нашего Спасителя; [это копье мы нашли] в месте, трижды возвещающим некоему рабу святым апостолом Андреем, который открыл ему также и место, где оно находилось. И мы были так ободрены и укрепились благодаря находке святого копья и многими другими божественными откровениями, что те, кто до того охвачен был страхом и поникли было [духом], теперь, охваченные готовностью отважно биться, один побуждал другого».

Историю находки копья в церкви Святого Петра в Антиохии 14 июня 1098 года подробно рассказывает Раймунд Ажильский в своей «Истории франков, которые взяли Иерусалим» (Historia Francorum qui ceperunt Iherusalem). Как непосредственный участник Первого крестового похода и связанных с ним событий, Раймунд Ажильский является одним из наиболее важных свидетелей обретения Священного копья, но, поскольку в его труде содержится множество подробных описаний связанных с этим видений и чудес, некоторые современные историки относятся к его свидетельству не очень серьезно. Тем не менее рассказ Раймунда Ажильского остается единственным подлинным описанием этого случая.

«Итак, как мы сказали, в то время когда наши люди были в панике и находились на краю отчаяния, божественное милосердие было явлено им; и это милосердие, которое привело в чувство детей, когда они были буйны, утешило их, когда они были печальны, следующим образом. Итак, когда город Антиохия был захвачен, Бог, по своему произволению и по своей доброте, избрал некоего бедного крестьянина, провансальца по происхождению, через которого Он утешил нас; и тот сказал такие слова графу и епископу Пюи:

«Андрей, апостол Бога и Господа нашего Иисуса Христа, недавно предупредил меня в четвертый раз и приказал, чтобы я пришел к вам и отдал вам, после того как город будет захвачен, копье, которым прободен был бок Спасителя. Помимо этого сегодня, когда вместе со всеми я вышел из города на брань и когда, зажатый между двумя всадниками, я был почти задушен при отступлении, сел я печально на некую скалу, почти безжизненную. И пока я колебался, удрученный страхом и горем, Святой Андрей явился мне с сотоварищем и строго пригрозил мне, чтобы я немедленно вернул вам копье».

И когда граф и епископ попросили его рассказать по порядку, как ему являлся апостол и что говорил ему, он ответил: «Во время первого землетрясения, которое произошло в Антиохии, когда армия франков осаждала се, такой страх напал на меня, что я ничего не мог выговорить, кроме как «Боже, помоги мне!». Поскольку была ночь, я лежал; и при этом не было никого в моей хижине, чтобы поддержать меня своим присутствием. Сотрясите земли между тем продолжалось, и страх мой все более возрастал, но тут двое мужчин в блистающих одеждах появились передо мной. Один был постарше, среднего роста, с рыже-белыми волосами, черными глазами и приветливым лицом, борода его была белой, широкой и густой; другой был моложе и выше, статью превосходя сынов человеческих.

Я был очень напуган, поскольку знал, что не было никого вокруг. И я спросил: «Кто ты?» Он ответил: «Восстань и не бойся; и внимай тому, что я скажу. Я — апостол Андрей. Пойди собери вместе епископа Пюи, графа Сент-Жиля и Пьера Раймунда Опуля и скажи им эти слова: «Почему епископ перестал проповедовать и увещевать и ежедневно благословлять своих людей крестом, который несет перед ними, ради их вящего блага?» И добавил: «Пойдем, и я покажу тебе копье нашего отца, Иисуса Христа, которое ты должен отдать графу, поскольку Бог предназначил это ему с той поры, как он родился».

Я восстал и последовал за ним в город, облаченный пи во что, кроме рубашки. И он привел меня в церковь Святого апостола Петра через северные ворота, перед которыми сарацины построили мечеть. В церкви были две лампады, которые пылали так ярко, как будто солнце светило. И он сказал мне: «Жди здесь». И приказал мне сесть на колонну, что была ближе всего к звездам, которые поднимались к алтарю с юга, а его компаньон стоял на некотором расстоянии перед ступенями алтаря. Тогда святой Андрей, сойдя под землю, принес копье и дал его мне в руки. И он сказал мне: «Воззри на копье, пронзившее Его тело, откуда спасение всего мира произошло». И, в то время как я держал это в своих руках, плача от радости, я сказал ему: «Господи, если будет на то Твоя воля, я возьму его и отдам графу!» Он же сказал мне: «Не теперь; это случится, что город будет взят, тогда приходите с двенадцатью мужчинами и ищите его тут, откуда я вынимал его и где опять скрою». И он скрыл его.

Проделал все это, он привел меня обратно по стене в мой дом; и там они оставили меня. Подумав, однако, о своей бедности и о вашем величии, я побоялся приблизиться к вам. После этого, когда я отправился за провиантом к некоей крепости близ Эдессы, в первый день поста, на рассвете, святой Андрей явился мне в той же самой одежде и с тем же самым спутником, с которым приходил прежде, и яркий свет наполнил весь дом. И святой Андрей сказал: «Бодрствуешь ли ты?»

Пробужденный таким образом, я ответил: «Нет, Господи; Господи, Боже мой, я не сплю». И мне было сказано: «Ты рассказал о том, что я тебе говорил в прошлый раз?» И я ответил: «Господи, разве я не просил Тебя послать к ним кого-нибудь еще, поскольку, стесняясь моей бедности, я смущаюсь предстать перед ними?»

И мне было сказало: «Разве ты не знаешь, почему Бог привел вас сюда, и насколько Он любит вас, и почему Он избрал именно вас? Он заставил вас прийти сюда, чтобы посрамить презирающих Его и отомстить за Его народ. Он любит вас настолько нежно, что святые души, обретшие покой, видя милосердие Божественного замысла, сожалеют, что сейчас они не в плоти и не сражаются в ваших рядах. Бог избрал вас из всех пародов, как зерна пшеницы отбирают от овса. Оказанные вам благоволение и награда превосходят все оказанное тем, кто приходил прежде или придет после вас, так же, как золото превосходит по ценности серебро».

После этого они ушли, и такой недуг напал на меня, что очи мои почти лишились света, и я уже был готов избавиться от моей жалкой участи. Тогда я подумал о том, что все это, наверное, происходит со мной из-за того, что я пренебрег приказанием апостола. Успокоенный таким образом, я снова стал думать о том, что бедность моя является препятствием и что если я приду к вам, то вы скажете, что я раб и говорю все это ради пропитания. Побоявшись, я опять решил промолчать. И в то время, когда в порту Святого Симеона в Вербное воскресенье мы с моим господином Вильямом Петером укладывались в палатке спать, святой Андрей вновь явился вместе со своим спутником, одетый в те же одежды, в каких он являлся прежде.

Он сказал мне: «Почему ты не сказал графу, и епископу, и другим то, что я тебе приказал?» И я ответил: «Господи, разве я не просил Тебя послать другого вместо меня, кто был бы более мудр и кого они послушаются? Кроме того, на пути турки, и они убивают всех, кто едет и идет». И святой Андрей сказал: «Не бойся, они не причинят тебе вреда. Скажите также графу, чтобы не входил в реку Иордан, когда прибудет туда, но пересек се в лодке; кроме того, когда он пересечет ее, пусть облачится в льняную рубашку и штаны, и пусть его окропят водой из реки. После того как его одежда высохнет, пусть ее сохранят и держат вместе с копьем Господа». И эти слова слышал мой господин, Вильям Петер, хотя он и не видел апостола.

Утешенный таким образом, я возвратился к армии. Я хотел рассказать вам все это, но не смог застать вас всех вместе. И тогда я отправился в порт Мамистра. Там, когда я собирался отплыть на остров Кипр за провиантом, святой Андрей вновь явился мне и грозил карой, если я срочно не вернусь и не расскажу вам то, что он мне приказал. Думая о том, как я буду возвращаться в лагерь — поскольку тот порт отстоял в трех днях пути от лагеря, — я горько плакал, поскольку не видел никакого способа для возвращения. Наконец, вместе с моим господином и моими товарищами мы если в судно и начали грести к Кипру. Мы плыли целый день до заката на веслах, подгоняемые попутным ветром, но внезапно начался шторм, мы в течение одного или двух часов возвратились в порт. Безуспешно попытавшись пересечь море во второй и в третий раз, мы возвратились в порт Святого Симеона. Там я очень тяжело заболел. Однако, когда город был взят, я пришел к вам. И теперь, если хотите, можете проверить мои слова».

Епископ, однако, решил, что все это пустая болтовня; но граф поверил этому и передал человека, который рассказал все своему капеллану Раймунду, чтобы тот оберегал его…

[…]

В это время очень много знамений было явлено нам через наших братьев; и мы созерцали изумительный признак в небе: ночью над городом появилась очень яркая звезда, которая спустя короткое время разделилась на три части и упала на лагерь турок. Наши люди, несколько успокоенные, ожидали пятого дня, о котором говорил священник. В тот день, после необходимых приготовлений и после того, как все вышли из церкви Святого Петра, двенадцать мужчин вместе с тем человеком, который рассказал о копье, приступили к раскопкам. Среди этих двенадцати мужчин, помимо прочего, были епископ Оранжский и Раймунд, капеллан графа, который написал эти строки, и сам граф, и Понтиус Баласун, и Феральдус Туар. II, по мере того как мы копали с утра до вечера, некоторые начали отчаиваться и уже не верили, что найдут копье. Граф уехал, потому что должен был охранять замок; но вместо него и тех, кто устал копать, мы призвали других, чтобы продолжить работу. Юноша, который рассказал о копье, видя пас совершенно измученными, разделся и, сняв свою обувь, спустился в яму в одной рубашке, искренне прося нас молиться Богу, чтобы Он дал нам копье ради утешения и победы Его людей. Наконец Бог по Своему милосердию соизволил явить нам копье. И я, писавший эти строки, поцеловал копье, когда еще только одно его острие показалось из-под земли. Какая великая радость и ликование наполнили тогда город, я не могу описать».

Бедного слугу, который указал крестоносцам местонахождение Священного копья, звали Пьер Бартелеми. Епископ Адемар ле Пюи, который с самого начала не верил в рассказанную им историю и даже сомневался в аутентичности найденного копья, приказал тщательно расследовать все события, связанным с чудесным обретением легендарного оружия. Расследование, в частности, показало, что Пьер Бартелеми был неграмотен и, следовательно, вряд ли мог сам придумать всю эту историю. Позже история обретения Священного копья обросла множеством недостоверных подробностей и слухов; говорили, в частности, что Шер Бартелеми был то ли монахом, то ли священником, а святой Андрей будто бы являлся не только ему одному, но и еще какому-то священнику-провансальцу. Логичнее, однако, считать рассказ Раймунда Ажильского — непосредственного очевидца событий и участника раскопок — наиболее достоверным свидетельством.

Между тем новость о том, что найдено Священное копье, мгновенно облетела весь город, вызвав небывалый подъем в лагере крестоносцев. «Вид священного железа воодушевил всех верой, надеждой, радостью и силой, — пишет известный французский историк Жозеф Мишо в своей «Истории крестовых походов». — Эти толпы людей, казавшихся призраками, помертвевшими от голода, превратились внезапно в непобедимый народ. Решено было вступить в бой с Кербогой,[1] шатры которого покрывали берега Оронта и возвышенности к востоку от Антиохии. Выступив из ворот Моста, христианская армия, разделенная на 12 корпусов, растянулась в боевом порядке таким образом, что заняла всю долину от ворот Моста до Черных гор, находящихся на один час расстояния к северу от Антиохии. Приняв такую позицию, христиане должны были воспрепятствовать неприятелю овладеть доступами к крепости или окружить их. Вскоре трубы подали сигнал к битве, и знаменосцы открыли шествие. Те самые христиане, которые только что изнемогали от голода, с истинно чудным рвением устремились на бесчисленные батальоны эмира Мосульского. Победа осталась за воинами Креста; никогда еще человеческое мужество не производило ничего подобного. По сказаниям историков, 100 000 мусульман пали мертвыми в долине, которая отделяет Антиохию от Черных гор, по обоим берегам Оронта и по Алеппской дороге. Кербога был обязан своим спасением лишь быстроте своего коня. Крестоносцев погибло 4000. Военная добыча этого дня была громадная. Понадобилось несколько дней, чтобы перенести в город все оставшееся после побежденных».

Итак, чудесным образом обретенная реликвия вдохновила крестоносцев, помогла им одержать решительную победу и надежно закрепить за собой Антиохию. Споры о подлинности Копья, однако, продолжались. Епископ Адемар ле Пюи, имевший множество сторонников, продолжал сомневаться в его аутентичности. Граф Раймунд Тулузский свято верил в подлинность копья, но другой предводитель крестоносцев, Боэмунд Тарептский, занимал более осторожную позицию. Под влиянием епископа Адемара многие рыцари начали сомневаться в достоверности видений Пьера Бартелеми и подлинности Священного копья. Стремясь защитить свою репутацию, бедняк предложил подвергнуть его испытанию огнем, чтобы подтвердить правдивость своих слов. Это варварское испытание привело к тому, что он получил смертельные ожоги и скончался. В результате вся история с обретением Священного копья породила в среде крестоносцев сильный скепсис, а престиж графа Раймунда Тулузского, безоглядно поверившего в чудо, был значительно подорван.

Некоторые ученые полагают, что копье, найденное в 1098 году в Антиохии, впоследствии попало в руки турок и что именно его султан Баязид II отправил в 1492 году в дар папе Иннокентию VIII. Однако более обоснованна точка зрения, согласно которой «Антиохийское копье» следует отождествлять с реликвией, ныне хранящейся в знаменитом монастыре Эчмиадзин в Армении. Ранее копье находилось в не менее знаменитом пещерном монастыре Гегард, основанном еще в IV столетии и первоначально именовавшемся Айриванк, что буквально означает «монастырь пещеры». В ХIII столетии, в связи с переносом сюда Священного копья, название обители было изменено на Гегардаванк — «монастырь копья». В последующие века копье перевезли в Эчмиадзин, где его можно видеть и сегодня. По мнению специалистов, в реальности эта реликвия представляет собой не копье, а скорее навершие римского штандарта. То обстоятельство, что во времена крестоносцев реликвия была укрыта в церкви Святого Петра в Антиохии, следует связывать с каким-то эпизодом из истории раннего христианства. Существует туманная легенда о том, что до эпохи арабского завоевания это копье почиталось христианами Антиохии как оружие, которым некие иноверцы в Бейруте ударили фигуру Христа, распятого на кресте; при этом из статуи чудесным образом истекла кровь.

Копье Константина Великого или копье германских королей?

Самая известная и самая таинственная реликвия, известная под названием Священного копья, копья Судьбы, копья сотника Лонгина или копья святого Маврикия, ныне хранится в Вепс в числе других регалий императоров Священной Римской империи. Легенды уводят начало его истории ко временам императора Константина Великого. По преданию, Константин хранил в наконечнике своего копья гвоздь или часть гвоздя — одного из тех, которые пронзили руки и ноги Христа во время казни (считается, что этот гвоздь был взят из гробницы святой Елены). Вероятно, именно поэтому копье получило наименование Священного.

Об истории создания копья подробно сообщает Евсевий Кесарийский, биограф Константина. По его словам, однажды императору Константину во сне явился Христос и повелел в войне с врагами иметь знамя, изображающее крест: «Константин находился однако же в недоумении и говорил сам себе: что бы значило такое явление? Но между тем как он думал и долго размышлял о нем, наступила ночь, тогда во сне явился ему Христос, Сын Божий, с виденным на небе знамением и повелел, сделав знамя, подобное этому виденному на небе, употреблять его для защиты от нападения врагов. Встав вместе с наступлением дня, Константин рассказал друзьям свою тайну и потом, созвав мастеров, умевших обращаться с золотом и драгоценными камнями, сел между ними и, описав им образ знамени, приказал, в подражание ему, сделать такое же из золота и драгоценных камней. Это знамя некогда случалось видеть и нам собственными очами. Оно имело следующий вид: на длинном, покрытом золотом копье была поперечная рея, образовавшая с копьем знак креста.

Сверху на конце копья неподвижно лежал венок из драгоценных камней и золота, а на нем — символ спасительного наименования: две буквы показывали имя Христа, обозначавшееся первыми чертами, из середины которых выходило «Р». Эти буквы василевс впоследствии имел обычай носить и на шлеме. Потом, на поперечной рее, прибитой к копью, висел тонкий белый плат — царская ткань, покрытая различными драгоценными камнями и искрившаяся лучами света. Часто вышитый золотом, этот плат казался зрителям невыразимо красивым, вися на рее, он имел одинаковую ширину и длину. На прямом копье, нижний конец которого был весьма длинен, под знаком креста, при самой верхней части описанной ткани, висело сделанное из золота грудное изображение боголюбивого василевса и его детей. Этим-то спасительным знаменем как оборонительным оружием всегда пользовался василевс для преодоления противной и враждебной силы и приказал во всех войсках носить подобные ему».

В тексте Евсевия Кесарийского речь все-таки идет скорее о знамени, а не о боевом копье. Однако молва связывает Священное копье с этим знаменем. С ним Константин Великий участвовал в сражении у Мульвийского моста в 312 году нашей эры. Предание утверждает, что именно обладание Священным копьем принесло ему победу, и это убеждение во многом повлияло на его обращение в христианство. Приняв святое крещение, Константин сделал христианство официальной религией Римской империи, и это событие имело масштабные и далеко идущие последствия для судеб всего человечества.

После смерти Константина история Копья Судьбы приобретает еще более легендарные черты. Считается, что оно передавалось по наследству и в итоге попало к племяннику Константина, императору Юлиану, вошедшему в историю под именем Юлиана Отступника (правил в 361–363 гг.). Юлиан предпринял попытку восстановить в Римской империи языческие культы, как это было до Константина Великого, но потерпел неудачу. Согласно малодостоверным преданиям, на какое-то время Священное копье оказалось в руках Алариха, короля вестготов, в 410 году захватившего и разграбившего Рим. Отправившись далее на завоевание Сицилии, Аларих оставил копье в Риме. Его поход потерпел неудачу, и спустя несколько месяцев король готов умер.

Далее историю копья молва связывает с именами римского полководца Аэция — «последнего римлянина» и предводителя гуннов Аттилы. Считается, что копье принадлежало и тому, и другому, хотя в действительности это невозможно: если Аэций в 451 году одержал победу над Аттилой на Каталаунских полях, обладая копьем Судьбы, то следовательно, этим копьем не мог обладать Аттила; если же Аттила обладал этим приносящим победу копьем до сражения на Каталаунских полях, то почему он потерпел такое сокрушительное поражение? В этом пункте концы с концами у творцов легенды о Священном копье явно не сходятся. Впрочем, возможно, копье, некогда пронзившее тело Иисуса Христа, просто «отказалось» помогать язычнику Аттиле: как повествует предание, в 452 году, когда оправившиеся от поражения гунны вторглись в Италию, Аттила прискакал на лошади к воротам Рима и швырнул копье под ноги римских сановников, уже готовых сдать город на милость грозного завоевателя: «Заберите свое Священное копье, — будто бы сказал им Аттила. — Оно бесполезно для меня, так как я не знаю Того, кто сделал его Священным».

21 сентября 454 года император Валептиниан III собственноручно убил Аэция, а в следующем году Рим был разграблен вандалами. Спустя еще два десятилетия Римская империя пала. Неисповедимыми путями Священное копье оказывается в руках византийского императора Юстиниана I (правил в 527–565 гг.), а после его смерти исчезает почти на два столетия.

Первые смутные указания на существование Священного копья (того самого или уже другого) появляются только в VII столетии в связи с деятельностью лангобардских королей. Германское племя лангобардов (ломбардов) в 568 году вторглось в Италию, завоевало северную часть страны и основало здесь собственное королевство, ставшее известным под названием Ломбардия. Согласно раннесредневековому историку Павлу Диакону (720–799), ломбардские короли вели свою родословную «от рода Гунгингов, который считался у них наиболее знатным». Некоторые современные исследователи связывают это имя с названием легендарного копья бога Одина — Гунгнир. Возможно, ломбардские короли, подобно большинству германских королевских домов, возводили свое происхождение к Одину. Павел Диакон отмечает также важную роль, которую королевское (Священное?) копье играло в обряде передачи власти: «В эти времена одна продажная девка родила разом семерых детей, и бросила их эта, превосходящая любого зверя своей жестокостью, мать в пруд, дабы оставить там умирать… И случилось, что король Агельмунд проезжал мимо этого пруда: он ошеломленно уставился на бедных детей, остановил своего коня, и, когда он своим копьем, которое держал в руке, поворачивал их туда и сюда, схватил один из них своей ручкой копье короля. Тот, исполненный жалости и в высшей степени удивившийся этому, молвил, что это будет великий муж, приказал вытащить его из пруда и передать одной кормилице и повелел ухаживать за ним заботливейшим образом; и поскольку тот был вытащен из пруда, который на их языке зовется Лама, то дал ему имя Ламиссио. Когда ребенок вырос, стал он настолько способным мужем, что был и самым воинственным и после смерти Агельмунда стал королем».

Милан, который был столицей Западной Римской империи во время Константина Великого, стал также резиденцией ломбардских королей Перкгарита (правил в 661–662 и 671–688 гг.) и его сына Кунинкперта (правил в 688–700 гг.), оба они были христианами. Возможно, что в VII столетии, в правление одного из этих королей, в стальной наконечник ломбардского королевского копья был вставлен один из римских гвоздей I столетия н. э., найденных императрицей Еленой на Голгофе и которыми, как предполагается, был пригвожден к кресту Христос. Таким образом, древняя языческая реликвия лангобардского королевского дома приобрела характер христианской реликвии и стала Священным копьем.

Последний ломбардский король Дезидерий (правил в 756–774 гг.) в 774 году сдался Карлу Великому после семимесячной осады Павии. Государство лангобардов было присоединено к франкскому. В том же году Карл Великий короновался в качестве короля Ломбардии; очевидно, что наряду с другими регалиями ломбардских монархов в его руки попало и Священное копье. С этого времени судьба копья становится навсегда связанной с судьбами Франкской, а позднее Священной Римской империи, фактическим основателем которой считается Карл Великий. Стоит добавить, что с этого времени в руки Карла попала и Железная корона Ломбардии, согласно поверью, так же как и копье, заключавшая в себе гвоздь, которым был некогда прибит к кресту Христос.

Впрочем, существует и иная версия происхождения Священного копья, не связанная с историей ломбардского королевского дома: Григорий Турский в своей «Истории франков» рассказывает о том, как в 585 году меровингский король Гунтрамн передавал власть своему племяннику и наследнику Хильдеберту: «…король Гунтрамн, вложив в руку короля Хильдеберга копье, сказал: «Это означает, что я передал тебе все мое королевство. Теперь ступай и прими под свою власть все мои города, как свои собственные. Ведь у меня, по грехам моим, никого не осталось из моего рода, кроме одного тебя, сына моего брата. Итак, будь наследником всего моего королевства, потому что другие не могут наследовать». Очевидно, что у франкских королей из династии Меровингов копье также являлось символом власти и королевского сана. Нельзя исключать (хотя достоверных сведений об этом нет), что в VII столетии в наконечник этого копья также был вделан гвоздь из числа Голгофских реликвий, и таким образом оружие получило статус Священного.

Средневековый английский автор Уильям Мальмсберийский приписывает Священному копью успех англосаксонского короля Этельстана в битве при Брунанбурге в 937 году. Объединенная армия шотландцев, валлийцев и норвежцев (викингов) значительно превосходила числинностью силы Этельстана, но тем не менее англосаксам с легкостью удалось одержать победу. Согласно легенде, переданной Уильямом Мальмеберийским, английский король получил из Франции легендарные реликвии — меч Константина Великого и копье Карла Великого (т. е. Священное копье), и это позволило ему взять верх над неприятелями. Большинство современных исследователей не склонно признавать этот факт достоверным; любопытно однако, что уже во времена Уильяма Мальмсберийского (оп жил ок. 1090–1143 гг.) считалось, что копье Карла Великого способно обеспечить военную победу.

От Габсбургов к Гитлеру

Согласно легенде, Карл Великий участвовал в 47 сражениях и во всех одержал победу; это обстоятельство молва приписывает Священному копью. В начале 920-х годов, уже после смерти Карла, копье принадлежало бургундскому королю Рудольфу. От него оно путем обмена перешло к германскому королю Генриху I Птицелову. После смерти Генриха I в 936 году копье унаследовал его старший сын, Оттон I, ставший первым императором Священной Римской империи. Таким образом Священное копье вошло в число императорских регалий и стало одним из главных символов Германской империи.

Императору Оттону удалось одержать несколько громких военных побед, которые молва связала с обладанием Священным копьем (об этом подробно рассказывает итальянский хронист X века Литупрапд Кремонский в своих «Деяниях Отгона»). Уже к концу X века Священное копье уверенно считалось тем самым, что пронзило бок Иисуса Христа, и почиталось как драгоценная реликвия. С начала XI столетия копье (строго говоря, речь идет только о наконечнике копья) было вмонтировано в поперечную балку Имперского креста, а в 1084 году император Генрих IV прикрепил к нему серебряную скобу с надписью: «Гвоздь нашего Господа». По прошествии двух с половиной веков другой император, Карл IV Люксембургский (правил в 1346–1378 гг.), приказал добавить к копью вторую, золотую, снобу с надписью Lancea et clavus Domini («Копье и гвоздь Господа»). Все это свидетельствует о том, что в эпоху Средневековья копье императоров Священной Римской империи действительно являлось религиозной реликвией. Подобный взгляд был основан на убеждении, что оно является подлинным копьем императора Константина Великого, а в его наконечнике хранится гвоздь, пронзивший тело Христа во время Его распятия на кресте. Неизвестно, на основании чего родилась подобная уверенность; можно сказать лишь, что это, безусловно, была ошибка. Однако эта ошибка явилась одной из причин соперничества между императорами Священной Римской империи и Византией — ведь византийские императоры тоже были уверены, что являются обладателями Священного копья…

В 1000 году император Оттон III на конгрессе в Гнезно подарил польскому королю Болеславу I точную копию Священного копья (по некоторым сведениям, другая подобная копия в то же самое время была отправлена в дар королю Венгрии). С 1200-х годов польское копье хранится в Кракове, в Вавельском соборе, и по крайней мере о нем известно, что это всего-навсего копия Копья Судьбы, хотя и имеющая весьма почтенный 1000-летний возраст. Обо всех других известных на сегодняшний день «Священных копьях» этого сказать нельзя — каждое из них имеет крайне запутанную историю.