Глава XX. Есть ли у гор Хозяин?
Глава XX. Есть ли у гор Хозяин?
Виктор потянулся, упершись руками в кузов машины. Первые мгновения он вспоминал, где находится, рассматривая низкий потолок Нивы. Сквозь щелку в окне пробивался в салон студеный воздух. Продрогший физик завел машину и погнал автомобиль к деревне по петляющей в утренней дымке полосе. Дорога была никчемная: объезжая один валун, автомобиль вскакивал на другой, иногда царапая днищем какой-нибудь ухаб. Когда показалась черепичная крыша первого домика, Миллер облегченно вздохнул. Притормозив, Виктор окликнул подходящего к калитке старика в синей куртке:
— Здравствуйте! Извините, вы не подскажете, где здесь можно остановиться?
Усатый старик, чем-то похожий на дикого кота, взглянул сурово:
— Здесь есть пара гостиниц. Ниже, в центре.
— Я до какой-нибудь из них доеду по этой дороге? — спросил Миллер.
— Другой все равно нет, — буркнул старик и пошел восвояси.
«Недружелюбный народ», — пожал плечами Виктор. Единственная дорога с перевала круто спускалась к более пологому участку деревни, в самом центре которой красовалась невысокая кирпичная гостиница, устроенная по лучшим европейским стандартам. Декоративная ограда, вымощенные дорожки и ухоженные клумбы резко контрастировали с халупами прямо за речкой. Невероятной величины ржавый бак красовался в десяти метрах от туристического великолепия.
Дверь в гостиницу была заперта, пришлось ждать у порога, пока кто-нибудь ответит на звонок. Виктор нажал на кнопку еще раз, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Наконец, в дверях показалось сонное лицо, оживившееся при виде посетителя с набитым рюкзаком за плечами.
— Здравствуйте! Проходите, пожалуйста, — распахнулась перед Миллером дверь. И он очутился в небольшом полутемном холле.
— Скажите, — обратился он к администратору, поспешившему за стойку, — у вас случайно не остановился Денис Соболев или Сергей Русланов?
— Минутку, я посмотрю, — сказал работник гостиницы. После недолгой паузы он произнес:
— Оба у нас проживают. Господин Соболев в 3-м номере, а Русланов в пятом.
— Четвертый свободен? — уточнил Виктор.
— Да, вечером наши гости из четвертого выехали.
— Что ж, тогда я его займу.
— Вы надолго к нам? — поинтересовался администратор.
— Как получится, — ответил хмурый Миллер.
С ключом в руках он пошел по коридору, слегка прихрамывая, вглядываясь в номерки на дверях.
Увидев золотистую тройку, Миллер без церемоний кулаком постучал по лакированному дереву. Дверь поддалась под его натиском. Виктор зашел в номер. Заспанный Денис показался из-под одеяла:
— Кто тут?! Ты?! Привет… Приехал-таки?
— Привет, — напряженно ответил физик, опуская на пол рюкзак. — Я не мог тебя послушать, уж извини…
— А где твой гипс? — спросил Соболев, садясь на кровати.
— Я же говорил, что скоро выберусь из больницы…
— А-а. Может быть и хорошо, что ты здесь. Мы все равно в тупике пока: ни сестры, ни бандитов, — развел руками Денис, — меня на работу вызывают, а я уехать не могу — обшариваю горы каждый день. Уволят скоро, наверное… Знать бы, куда идти… Голова раскалывается — тут такой бардак творится!
Виктор присел на кресло:
— Ну, так просвети меня.
Денис пальцами взъерошил и без того лохматую голову:
— Все местные жители странные… Ну, или почти все. Знаешь, мне кажется, что они ходят со стеклянными глазами. Рожи такие дурацкие. Довольные. А как увидят меня или Серегу Русланова, злыми становятся или совсем стеклянными. И никто ничего не видел. Пара пацанов только показала, где Дина жила. А потом еще бабка одна тощая. Тоже злая, но не стеклянная. Наплела такого!
Виктор недоверчиво посмотрел на друга:
— Чего, например?
— Да чушь всякую… я тебе честно признаюсь — не понимаю, как реагировать: то ли тетка эта с головой не дружит, то ли я совсем не знаю свою сестру, — Денис потянулся за кружкой на тумбочке.
— Продолжай, — нетерпеливо бросил Миллер.
— Давай чайник поставлю? — предложил Денис.
— Потом. Ты рассказывай.
— Ладно, — нехотя сдался Соболев, — одним словом, Дину нашел где-то в горах старик один, Булкин, Егор Палыч. Сам старик упрям, не прошибешь. Говорит, мол, что было, то было, а вам какое дело… Даже корочка следователя не помогает. Он только еще больше злится и молчит вообще. Короче говоря, поселил он сестру в домике, типа сторожить, рядом с хозяйством той самой бабки, Зои Ивановны. Соседка из Дины вышла неспокойная. По словам бабки, напивалась сестра до бессознательного состояния, и на полу валялась, и скандалила, и по деревне…мм… нагишом бродила…, - Денис прокашлялся, взглянув на побледневшего Виктора, — но это враки, наверное. Потому что больше никто из деревни ни словом об этом не обмолвился. Нет, ты видел, чтобы о таком и не болтали? Особенно в деревне?
Денис кашлянул еще раз, глотнул чего-то из кружки и добавил:
— После этого старуха вообще бред принялась рассказывать. Вроде бы она подслушала разговор Дуськи с попом, как та каялась, что она — убийца… Потом и вовсе Дина пропала. Думай тут что хочешь!
— Ерунда это все, — рассердился физик, по лбу его легла глубокая складка, — не может такого быть! А насчет бессознательного состояния, даже если оно и было — не факт, что она была пьяна. Я же рассказывал тебе, как тот маг выключил меня одним движением руки.
— Ну да, — подтвердил Денис. — Я вот и думаю, не может быть это правдой! Даже боялся тебе говорить…
— И потом мы не знаем, что за эксперименты проводил над ней этот мерзавец, — стиснул кулаки Виктор, — что ей пришлось пережить: наркотики, психологическую атаку или еще какие-нибудь ужасы.
— Угу, — понурил голову Денис. — Ты знаешь, я запасся пистолетом. Травматическим. Хоть какое оружие под рукой.
— Я тоже не с пустыми руками, — заявил Миллер.
— Ты имеешь в виду свою трость? — усмехнулся Соболев.
— Не только, хотя вчера она очень помогла мне, — сказал физик.
Парень встал, поднес руку к уху и исчез… Через секунду он снова предстал перед ошарашенным другом.
— Шайтан! — воскликнул Денис, подскочив с кровати. — Ты что у нас — человек-невидимка?
— Да нет. Все дело в этом, — Виктор постучал пальцем по гарнитуре на ухе.
— Гм… Как ты это делаешь?
— А вот кнопочку эту нажимаю, — Виктор снова коснулся пальцем края гарнитуры. — И все. Я как-то подумал после нашей встречи, что похититель считывает мысли, и незаметно к нему подобраться будет трудно. Разве только из гаубицы по нему издалека шарахнуть. Но, как понимаешь, пушки у меня нет… поэтому я стал думать в другом направлении. Тебе не надо объяснять, что восприятие человека — частотно-волновое. Звук-волна, оптика — отражение и преломление световых волн, даже запах — волна. Если еще помнишь из нашего факультатива, мыслящий мозг и тот излучает волны. Я решил, что любую волну можно преломить или отразить. Вот, зеркало, к примеру, — оно отражает, а стекло позволяет видеть сквозь него, не обращая внимания на материал, через который мы смотрим. Мой прибор заставляет изменять скорость и направление распространения света, вынуждая лучи огибать предмет. Но небольшая помеха все же есть. Посмотри внимательно, — сказал Виктор и, коснувшись пальцем заветной кнопки, снова испарился.
Денис внимательно вгляделся в пустое пространство — туда, где только что стоял его друг, — и заметил, что оно и впрямь немного «кривое», будто кто-то неаккуратно наложил одну картинку на другую. Физик материализовался в гостиничном номере и, как ни в чем не бывало, сел в кресло:
— Заметил что-нибудь?
— Есть немного, — пробормотал озадаченный Денис.
— Я на самом деле не становлюсь невидимым. Мой прибор передает картинку так, будто препятствия нет. Получается иллюзия невидимости и только. Я постарался сделать несколько волновых настроек, то есть меня не видно, не слышно, и, надеюсь, моих мыслей тоже никакой экстрасенс не уловит. По крайней мере, я учитывал длину и частоту волн мыслящего мозга. Я ведь в каком-то смысле перфекционист…
— Скорее иллюзионист, — перебил его Соболев.
— Ладно тебе! — усмехнулся Виктор. — Всего лишь научный подход…
— Уверен, — буркнул Денис, — никому другому такое бы и в голову не пришло, маньячина ты наш. Покажи еще раз.
— Хорошо, — сказал друг и опять растворился в комнате.
Денис протянул руку и наткнулся ею на свитер Виктора. Потом Соболев обошел его с другой стороны и хлопнул по спине:
— Мда, а король-то голый! Недоделана одежка. Сзади тебя и, правда, видно.
— Я же говорил…, - повернулся к нему лицом Виктор, испаряясь в искаженном прозрачном воздухе.
— Давай обратно, — сказал Денис, — я так не могу. Это ты у нас — физик-шизик, а мне еще мой мозг пригодится. Глядя на твои фокусы, крыша едет.
— Окей.
Виктор вернулся. Соболев оглядел его еще раз со всех сторон, снял с уха Миллера «чудо техники»:
— А на вид — обычная гарнитура к мобильнику. Вот тут даже бренд есть — Нокиа.
— Конечно, я изменил только начинку. Зачем изобретать велосипед, если есть подходящая форма?
Денис плюхнулся на кровать и спросил:
— А с тростью что не так? Ты ей не просто хромаешь?
— Не-ет, — Миллер, довольный реакцией первого своего зрителя, взял в руки трость. — Помнишь, как Никола Тесла делал искусственные молнии с помощью металлического шара? Я его идею позаимствовал, только мне хватило этого вот набалдашника. Я бы показал, но, боюсь, что устрою пожар.
— А в чем суть? — не понимал Денис.
— Вспомним обычное природное явление, — пальцы Виктора принялись чертить в воздухе все, что он говорил, — в грозовом облаке есть конвективная ячейка, в ней скорость восходящих потоков постепенно растет от 5 метров в секунду до 25. Сначала нисходящий поток минимален. Потом испаряются частицы воды и охлаждают воздух вокруг, нисходящие потоки тоже усиливаются, постепенно захватывая все облако. Оно как бы созревает. Температура воздуха понижается. Величина электрического заряда скапливается в облаке, пока между противоположно-заряженными областями облака не происходит разряд. Вот тебе и молния!
— Да, но этот процесс идет достаточно долго, — вспомнил школьный курс физики Денис, — и на высоте километров эдак с восемь. А у Теслы катушки были громадные. Неужели возможно такой шпендюлечкой молнию выпустить?!
— Еще как! — кивнул Виктор. — Причем направленную.
— Покажешь? — загорелся Денис.
— Обязательно. Только где-нибудь подальше, чтобы людей не напугать.
— Что? Сильно шарахнет?
— Вполне.
— Обалдеть! — покачал головой Денис. — Это все хорошо, но что ты планируешь дальше делать?
— Искать Дину, — сказал Виктор.
— Каким образом?
— Сначала народ поспрашиваю, осмотрюсь, а там видно будет.
— Ладно, теперь мы в команде. Если что надо, будем делать вместе, — протянул руку Денис.
Виктор поколебался немного:
— Надолго ли?
— Да брось! Русланов — нормальный мужик. Делает свою работу, как надо! Чего ты обижаешься, как девочка?! Ну? Мир?
— Окей, — Миллер пожал протянутую ладонь. — Пойду, умоюсь к себе в номер. Я в четвертом остановился.
На выходе Виктор задержался и спросил:
— А где живет этот Булкин?
— Первый дом на въезде в деревню. И Зоя Ивановна там же, рядом.
— Не выключай телефон!
— Хорошо.
* * *
Егор Палыч поправлял покосившийся сарай, то и дело вытирая пот со лба. Переходящее в день утро распарило жарой. Сырой, банной. Не спасала и тень от яблони. Палыч засучил рукава и взялся за топор. Скрипнула калитка. «Что, Дружок, нагулялся?», — повернулся Булкин, ожидая увидеть своего пса, но там стоял молодой мужчина. Высокий и очень городской он, будто старик, опирался на палку и прикрывал тонкими пальцами глаза от солнечных лучей.
— Егор Павлович, если не ошибаюсь? — спросил незваный гость.
— Не ошибаетесь, — буркнул Булкин.
— Позвольте представиться, Виктор Миллер, — подошел поближе мужчина.
— Чем обязан?
— Я ищу одну девушку, Дину Соболеву, — сказал Виктор, — мне сказали, что это вы ее в горах нашли.
— Ну, нашел, и что? — фыркнул в усы старик. — Вам-то что?
Несмотря на отсутствие расположенности к беседе местного жителя, Виктор зашел под сень деревьев и, наконец, перестал прятать лицо от солнца.
— Я хотел поблагодарить вас, — вдруг сказал Миллер, — кто-то прошел бы мимо незнакомого человека в беде, а вы помогли Дине.
Торчащие, как у кота перед боем, усы опустились. Егор Палыч взглянул в ничего не скрывающие глаза посетителя. «Какой необычный цвет… Как у нее», — подумал Палыч, и отпустившая было тяжесть в груди навалилась на него снова.
— Вы — Виктор, — отвел взгляд старик.
— Да-да. Виктор Миллер.
— Знаю я, на фотографии видел. Она показывала, — Булкин ссутулился и пригласил жестом в дом. — Пойдем, пообщаемся, Виктор Миллер.
Не спрашивая, хочет ли гость, старик налил чаю и поставил кружку в красный горох перед ним. Виктор жадно рассматривал нехитрую обстановку, пытаясь увидеть все так, как представилось это Дине. Казалось, он различал в запахах старых вещей, трав и древесины ее едва уловимый аромат. Она тоже здесь сидела? Пила чай? Беседовала с этим неразговорчивым, хмурым дедом? Был ли он с ней также жёсток?
— Боюсь, опоздал ты, братец. Сгинула девочка, — вдруг сказал хозяин, — любила она тебя. Любила… Раз ты здесь, значит, тебе это важно.
— Конечно! Но почему…
— Потому что готова была сама умереть, считая, то ты погиб, — перебил старик и без особых предисловий рассказал Виктору, как нашел брошенную девушку в горах, как привел ее к себе, о том, как она боялась своего преследователя, играющего с ней, как с кот с мышью.
По мере того, как Булкин рассказывал о решимости Дины не навредить близким и бороться самой, несмотря ни на что, Виктора охватывал жгучий стыд из-за ревности, охватившей накануне. Угрюмого старика и самого раздирало гнетущее чувство: он не отправил девушку домой, хотя мог. Не отговорил. И пусть Палыч не произносил этого вслух, горечь сквозила в каждом его слове, будто бы виноват был в чем-то. Наконец, Булкин замолчал.
— Спасибо вам за все! — сказал Миллер. — Вы не знаете, куда Дина могла пойти?
— Знал бы, давно сам за ней пошел, — ответил старик, — только думаю, не сама она ушла, а забрали ее снова. Черт этот черный с компанией тоже из деревни пропал.
— Я все-таки думаю, что она жива, — с надеждой сказал Виктор, — и буду искать ее. Жаль, только мест этих не знаю.
— А у меня нехорошо на душе, — возразил дед. — Доброго ничего они не затеяли.
Он прошелся из угла в угол, будто искал чего, и вдруг добавил:
— Как подумаю, что ее, может, на свете уж нет, так все в душе и заходится…
В комнате повисло тяжелое молчание. Наконец, Виктор поднялся из-за стола:
— Егор Павлович, вы не могли бы мне показать, где она жила?
— Рядом совсем, через улицу. Только там не найдешь ничего, — ответил Булкин.
Уже по дороге он добавил:
— Ты Зойке, соседке, не верь. Она врет, как дышит, а дышит часто. Ей было б кого грязью облить.
Маленький домик, затерявшийся в лопухах и одуванчиках, встретил пустой сыростью. Виктор обошел комнаты, всматриваясь в каждую деталь. Вещи и стены молчали.
— Что, Палыч, опять сдаешь комнату? — послышалось из входных дверей.
Оба мужчины обернулись и увидели сухую пожилую тетку, переступающую через порог:
— Или это еще один следователь по поводу той потаскухи?
Виктор метнулся к соседке, испугав разъяренным взглядом:
— Не смейте!
— Тише, тише. Злой какой, — попятилась Зоя Ивановна. — Я просто, я ничего.
— Вот и иди! — крикнул на нее Палыч. — Не звали тебя сюда.
Бабка проворно выскочила во двор и через секунду оказалась за калиткой. С улицы понеслось: «Ой, да это заразное! Все тут с ума посходили! Нет, вы только посмотрите на них! Угрожать мне вздумали…». Раскатистый лай прервал тираду. Издалека слышалось: «И собака злая, что хозяева, на людей кидается!».
Косматая морда пса показалась и застыла в дверях. Пес сел на крылечке, выжидая. Смышленые глаза изучали незнакомца на расстоянии.
— Нашел меня, Дружок? — обрадовался Палыч. — Иди сюда. Здесь свои.
Ньюфаундленд завилял хвостом. Он подбежал к Виктору, осторожно обнюхивая чужака.
— Привет, собака, — усмехнулся Миллер.
— Дружок умный, — сказал старик, — он всегда людей распознает, кто с добром, а кто нет. И Дину признал сразу. Он — спасатель со стажем. Сколько раз людей в лавинах находил…
— А здесь есть хоть одна Динина вещь? — оживился Виктор.
Палыч задумался:
— Я не уверен. Погоди-ка, вон сумочка вязанная на вешалке висит. Вон та, из-под платья выглядывает. Мне кажется, Дина с ней ходила.
Миллер снял котомку с крючка и вытряхнул на стол содержимое. Из шерстяной сумки выпал карандаш и альбом для рисования, пара сухариков, и последней выпорхнула газетная вырезка, где на фото к статье Виктор узнал себя с матерью. Булкин заметил, как дрожат руки, держащие фотографию. Миллер оторвался от изображения и сказал:
— Сумка принадлежала Дине. Сможет ли ваш пес по запаху выйти на ее след?
Булкин стукнул себя по лбу:
— Эк я, старый дурак, сам не догадался! Конечно! Иди сюда, Дружочек, — присел он на корточки, протягивая под нос собаке цветастую котомку и альбом. — Давай, хороший, поищем нашу Дину. Нюхай, нюхай.
Пес вопросительно посмотрел на хозяина.
— А теперь ищи! — скомандовал тот.
Дружок залаял и выскользнул на улицу. Булкин и Миллер кинулись вслед за ним. Принюхиваясь к воздуху, собака, не мешкая, выбрала дорогу. Несколько минут спустя они оказались перед запертой церквушкой. Пес покружил возле входа и снова побежал. Мужчины едва поспевали за ним, углубляясь по дороге в лес. Дружок свернул на широкую тропу, вдоль которой из земли торчали невесть откуда взявшиеся прогнившие шпалы. Собака остановилась, услышав шорох в кустах, но через секунду, не давая людям отдышаться, припустила к ручью, спускающемуся с гор. Виктор и Палыч поднимались по каменистому устью, поросшему мятой, все выше и выше.
Преодолев очередной холм, пес замедлил шаг: лесные запахи смешивались и путали след. Дружок внимательно водил большим мокрым носом по-над тропой, разгадывая собачью головоломку. Какая-то ветка ударила Виктора по плечу. Он отвел ее рукой и только сейчас обратил внимание на желтые цветы рододендрона, усыпавшие роскошный куст, растущий прямо на его пути. В пальцы упал маленький золотистый цветок. Виктор поднес его к глазам. Знакомый аромат коснулся носа. «Вот тебе и сон!» — вспомнил физик странное видение. Он аккуратно положил цветок в рюкзак и догнал старика. Огибая необъятные стволы буков и огромные камни, следопыты взобрались на почти ровную площадку.
Пес помчался вдоль устремляющейся ввысь скалистой стены. Из-под черных лап взметалась желтая пыль и камешки, тут же осыпающиеся бисером в подпирающую дорожку пропасть. Дружок скрылся за высоким каменным выступом.
Послышался призывный лай. Виктор и Палыч поспешили туда и оказались в странном месте, чем-то похожем на выбитую в скалах комнату. В дальнем углу виднелось закопченное пятно. Луч солнца падал из расщелины прямо на обугленные поленья, посеребренные пеплом. Дружок подскочил к пепелищу и, обнюхав камни вокруг него, заволновался, заметался и вдруг, остановившись на краю обрыва, отчаянно завыл. У Миллера оборвалось сердце. Он подбежал ко псу, скорбно рыдающему над бездной, и заглянул вниз. Там не видно было ничего, кроме зеленой гущи сплетающихся друг с другом кустов и деревьев. Палыч положил руку ему на плечо, не зная, что сказать. Обоим хотелось только одного: чтобы пугающий до холодного пота вой собаки ничего не значил.
* * *
Виктор пробирался сквозь колючие ветки под скалами, как медведь по бурелому. Ежевика гибкими щупальцами задерживала его, цепляясь за рюкзак и рубаху, царапая кожу. «Тут не только люди недружелюбны», — думал Миллер, с отвращением обрывая крупные листья какого-то куста. Ему не хватало привычной для горожанина дозы выхлопных газов. Физику все вокруг казалось нереальным своей первобытной натуральностью: скалы, мощные деревья, самшит, растущий не маленькими стрижеными кустиками на газоне, а вымахавший куда выше человеческого роста…
Тростью и руками раздвигая заросли, мрачный Миллер внимательно всматривался в землю под ногами. Поведение пса заставляло думать о худшем. Если Дина не сорвалась, значит, что-то совершенно невообразимое висело в воздухе над пропастью и стало причиной настоящей собачьей истерики. А если сорвалась?…
Мысль о том, что он может вот-вот наткнуться на ее мертвое тело, просто не могла быть правдой. «Моя — не моя, только б живая, только б живая была», — как заклинание повторял про себя физик.
Вдалеке слышался треск сухостоя и глухое ворчание — то с другой стороны ломал ветки Егор Палыч. Справа и слева прочесывали участок под пропастью подоспевшие на помощь Денис и Сергей. Не прошло и получаса, как все четверо встретились на маленьком пятачке под той самой скальной комнатой, глядя друг другу в невеселые лица.
— Ничего, — сказал Виктор.
— Ничего в этом случае тоже хорошо, — ответил Русланов.
— Да уж, — согласился Палыч, побивая самшитовой палкой по прошлогодней листве.
Миллер задрал голову, высчитывая траекторию падения. Нет, никуда больше со скалистого выступа над ними человек упасть не мог.
Пятна неба над головой проглядывали сквозь кроны деревьев. Денис присел на корточки под тенистый куст фундука. Послышалась разудалая кавказская мелодия. Соболев выудил из кармана джинсов телефон и приложил к уху:
— Я слушаю. Да. Да. Немного позже. Обязательно встретимся, — кивал он незримому собеседнику.
Отводя еще светящийся неоновым светом экрана мобильный телефон, он пояснил товарищам:
— Дилер наш из Майкопа. Встретиться хочет, — и махнул рукой, — у нас, как всегда, планы, бонусы и прочая ерунда…
Русланов вдруг воскликнул:
— Постой-ка!
— Ты чего? — не понял Денис.
Следователь поманил остальных:
— Смотрите!
— Куда?
— Денис! Включи опять экран! Ну?! Ага, и поверни его. Вот-вот. Так. Теперь смотрите сюда, на камень!
Под искусственным, почти флуоресцентном светом экрана мобильного на большом сером камне вырисовался рисунок, непонятно чем нанесенный: пылью или песком. Мужчины наклонились над находкой.
— Да это пепел! — сообразил Виктор. — Осторожно, не сдуйте!
— Опять портрет, — заметил Русланов. — Я уже почерк твоей сестры, Денис, узнаю, как этот, как его — искусствовед!
— Парень какой-то, — сказал Денис, всматриваясь в изображение, — но на этот раз не ты, Витя.
— Кто-нибудь знает его? — спросил Виктор, оборачиваясь на остальных. Все молчали, пока Егор Палыч не произнес:
— На Дину нашу похож чем-то… Вроде как она, только мужеского роду.
— Я сфотографирую картинку, — достал телефон Миллер, но фотографию сделать не успел. В тот же момент, откуда ни возьмись, выскочил из кустов ньюфаундленд и, виляя хвостом, подлетел к компании.
— Уйди, Дружок! — крикнул было Палыч, да поздно: массивными лапами собака уже топталась по камню, сминая рисунок из пепла.
— Вот, шайтан! — разозлился Денис.
— Считайте, это был просто привет от вашей Дины, — пожал плечами Русланов, — в любом случае рисунок из пепла нас никуда дальше не ведет. Возвращаемся?
* * *
На подходе к деревне, Русланов сказал:
— Мне жаль покидать вас, ребята, но меня вызывают обратно, в город. Моя командировка закончилась.
— А как же поиски…? — растерялся Денис.
— Не знаю, — сказал Сергей, — я отрапортовал, что девушку видели свободной, без похитителей. И хотя она снова исчезла, начальству не объяснишь. Говорят, можно дело закрывать. Тем более, там у нас маньяк какой-то завелся, все на ушах. Вот и меня обратно вызывают.
Соболев окончательно поник духом:
— И что теперь делать?
— Ты не один остаешься, — сказал Миллер, — мы справимся сами.
Русланов похлопал Дениса по плечу и произнес с легкой долей иронии:
— Видишь, у тебя какая подмога?!
Виктор смолчал, борясь с накатывающим раздражением, а насмешник продолжил:
— Данные о похитителях мы передаем местным органам, но если что, звоните!
Прозрачная голубизна небес скрылась под темным дымом туч, навалившихся на горы.
— Сколько времени? — спросил Егор Палыч.
— Три, — посмотрел на часы Денис. — Вы куда-то торопитесь?
— Я должен быть дома к пяти, — сказал дед.
Небо разверзлось над головами, когда четверо мужчин подходили к крошечному рынку возле сельского центра, где под деревянным навесом в ряд сидели бабушки, выставив на ящиках деревенскую снедь. Колючий ливень в считанные секунды облепил прохожих мокрой тканью одежды, отхлестывая градом тяжелых капель, заливая глаза и уши.
Виктор не выдержал еще одной насмешки этого дня и взорвался:
— А-а-а! К че-е-ерту! — заорал он не своим голосом. — Прекрати!
Казалось, его криком старушек подбросило в воздух, и по земле потекли белые струйки молока, смешиваясь со скорлупой и желтками перебитых яиц. Но, будто повинуясь, водопад с небес стал реже, и за пару секунд дождь прекратился совсем. Сельчанки с испорченным товаром и спутники Миллера посмотрели на него испуганно. А Виктор, выплеснув гнев, успокоился.
Денис пробормотал:
— Ну, ты псих…, - и, взглянув на озадаченных торговок, в панике собирающих вещи, Соболев разразился смехом. — Во даешь! Ты чего, Вить?
— Сам не знаю, — пожал он плечами. — Достало все. Я иду спать.
Миллер стянул с себя насквозь вымокшую рубаху и, выжимая из нее литры дождевой воды, побрел в сторону гостиницы.
* * *
Проспавшись в номере, Виктор поднялся с кровати. Разбитый и помятый, он спустился вниз в поисках еды. Столовая пустовала. За спиной послышались шаги. Виктор обернулся и увидел невысокого мужчину, чинно спускающегося по лестнице. Незнакомец кивнул ему, как старому знакомому, и крикнул куда-то в холл:
— Андрюша! Ты где?
Все тот же администратор, который утром встречал гостя, показался в пятне света и поспешил к ним.
— Отужинаете со мной? — улыбнулся господин в серой кофте Миллеру. — Знаете ли, не люблю есть один.
Виктор обрадовался первому, проявившему к нему любезность человеку, и ответил:
— Да, конечно. Я, собственно, и пытался найти здесь что-нибудь съедобное.
— Андрюша. Накрой нам покушать на двоих скоренько, — велел незнакомец администратору, а постояльцу протянул руку. — Иван Сергеевич Берищагин. Можно просто Иван.
— Виктор Миллер, — пожал ее физик, — приятно познакомиться.
Они разместились за круглым столиком возле окна, пока администратор суетился за барной стойкой.
Виктор потер лоб, пытаясь отогнать неприятные ощущения, и спросил:
— Вы давно здесь, в Денебе?
— И да, и нет, — улыбнулся собеседник. — Бываю тут наездами. А вы только сегодня приехали?
— Да.
— Как вам гостиница?
— Нормально. А вам нравится?
— Мне да, — засмеялся Иван, — Она ведь моя.
— Да?
— А вы, молодой человек, какими судьбами к нам?
— Долгая история, — нахмурился Виктор.
— Наверняка без женщины не обошлось, — подмигнул собеседник.
Виктор промолчал.
— Что, если нам выпить по рюмашечке? — предложил Иван. — У вас, похоже, был трудный день.
— Наверное, не стоит…
— Ну-с, никто не предлагает вам надраться до неприличия, — развел руками обаятельный хозяин, — так, по глотку для снятия напряжения.
— Давайте, — кивнул Виктор.
— Андрюша! Неси нам водочки! Давай-ка, поторапливайся! — скомандовал шеф.
— Сейчас, сейчас, Иван Сергеич, — отозвался служащий, — уже несу.
— Может, лучше вина… — засомневался Виктор.
— Ну что вы! Водка — самый что ни на есть мужской напиток. Вино оставьте объекту ваших переживаний, а мы — по стопочке беленькой. Лучшее лекарство от проблем!
Виктор, усмехнувшись, согласился.
Андрей поспешно выставил перед ними заиндевевший хрустальный графинчик, соленые огурчики одинакового размера, со вкусом разложенную колбасу и прочую закуску. В углу уютно затрещал поленьями камин.
Иван Сергеевич заметил:
— Горы коварны. Днем жара, ночью — холод да сырость. Вам, небось, трудно с непривычки в нашем климате?
— Да уж, — ответил Миллер, принимаясь за салат. — Я — городской житель. Все эти кущи не по мне…
— Тогда у меня есть тост! — поднял рюмку собеседник. — За то, чтобы вы полюбили это место, как люблю его я!
— Сомневаюсь, — сказал Виктор и осушил одним глотком стопку.
— А вы не торопитесь. Горы не всякого принимают, а уж, приняв, заставляют полюбить навечно. Лучше гор могут быть только горы. Местные поговаривают о том, что у гор есть Хозяин. Его, мол, надо приветствовать и задабривать, если рассердится…, - сказал Иван и рассмеялся, — вот только не следует его к черту посылать…
— Вы видели…? — физику стало неловко.
— Занятно было. Порхающие бабушки…. Я смеялся от души, честное слово! Готовьтесь стать очередной местной легендой. О вас, молодой человек, теперь будут рассказывать пущие небылицы, но так мастерски, что вы и сами неделю спустя не поймете, было так или не было. Давайте за новую легенду нашего Денеба?
— Давайте.
Одна стопка стукнулась о другую, издав тонкий хрустальный звон. Виктор почувствовал, как по жилам потекло горячее расслабление, и признался:
— Я не часто путешествую, но ваш поселок — самое недружелюбное из всех мест, где я когда-либо был. Вы, пожалуй, — единственное исключение.
— На то есть причина.
— И вам она известна? — поднял бровь Миллер.
— Да здесь нет никакого секрета, — улыбался Иван, — как вы относитесь к гипнозу?
— Никак.
— А зря, интересная вещь, скажу я вам. А в умелых руках — хорошее оружие. Сколько у нас времени? Десять минут шестого. Так-так, — хозяин гостиницы потянулся к радиоприемнику на окне.
Он покрутил ручки. Из динамика полилась расслабляющая музыка и мужской голос: «… даю установку на здоровье. Три. Слушай внимательно, и ни одна болячка не пристанет к тебе. Четыре. Ты слышишь правду в моем голосе, твое тело слушается меня и становится здоровее, моложе. Пять. Слушай только себя… и меня. Ни один посторонний не испортит тебе жизнь. Все проблемы уходят. И вы становитесь новым человеком. Шесть. Итак, я расстаюсь с вами на сегодня. Завтра будет новый день. Он будет хорошим. Наш сеанс окончен…»
— Что за бред? — не понял Виктор.
— Кому бред, кому нет, — развел руками Иван. — Судя по всему — на моих односельчанах срабатывает безотказно. Особенно, если прослушать с начала и до конца этот профессиональный, до глупости действенный массовый гипноз, тем более что крутят его в нашем районе уже где-то с недельку. Эффект, как вы сами заметили, налицо!
— На вас не действует, — отметил Миллер.
— У меня прививка, — хихикнул собеседник.
— Но кому это надо?
— Это загадка номер два, — хитро подмигнул Иван и взялся за графинчик снова.
— Я пас, — накрыл ладонью рюмку Виктор, — мне нужна свежая голова.
— Да бросьте! — возразил собеседник. — Сейчас вечер, а от трех рюмок ничего не будет хорошему человеку. Вы, кстати, не попробовали селедочки. У меня такой посол — пальчики оближешь! Царский. Ну, давайте! К селедочке!
Виктор хотел отказаться, но ему было неудобно, и он выпил снова.
В столовую зашли туристки, хохоча обсуждающие недавний дождь. Пять симпатичных див с шумом уселись за другой столик. Одна из них с интересом взглянула на Миллера. Ее лицо показалось молодому человеку знакомым, но он не смог вспомнить, откуда, и вернулся к теме разговора:
— Так, говорите, оружие массового гипноза…?
— Несомненно.
Виктор кивнул, думая, что догадывается, чьи это могут быть проделки.
— Знаете, — пощелкал пальцами Иван, — мне за народ обидно. Любой мастер гипноза или НЛП проплачивает вот так радиостанциям и впаривает населению все, что хочет. Вам, к примеру, неприятно, что вас здесь встречают, как врага, а мне — то, что совершенно милые люди сами на себя не похожи. Вы понимаете, к чему я веду?
— Конечно. Это настоящий беспредел! Вы не пробовали с этим бороться?
— Бороться можно. Но…любое действие рождает противодействие, — сузил глаза хозяин гостиницы, — если подумать, потребуется писать заявление на саму станцию, в администрацию, может быть, даже в суд подавать, де, мол, массово используются противозаконные средства. Однако подумайте сами, сколько времени это займет, и достигну ли я результата, если народ влюблен в этого целителя Вольфа, который, на первый взгляд, всего лишь вещает об оздоровлении каждый день по пятнадцать минут. Вроде бы не преступление?
— Смотря как посмотреть, — поджал губы Виктор.
— Мне тут в голову пришло, что, может быть, есть какие-нибудь способы просто помешать трансляции именно этой передачи?
— Вы имеете в виду радиолокационные помехи?
— А вы, молодой человек, разбираетесь в этом?
— Кое-что в радиоволнах смыслю, — сказал Миллер. — В целом, современные устройства не только могут мешать другим сигналам, но даже умышленно искажать их.
— Ох, да мне повезло с собеседником! — расцвел Иван. — Вы — электронщик?
— Нет, я — физик.
— А представьте, если вы…, мы с вами соорудим что-нибудь эдакое, чтобы жителей поселка из анабиоза целебного вывести, а?
Виктор покачал головой и потянулся за следующей рюмкой:
— Я здесь не за этим…
— А вы подумайте хорошо, молодой человек! Знаете, как в сказках, за добро добром… Поможете рыбке из сети выбраться, а она потом золотое колечко из моря-океана достанет?
— А вы понимаете, что это противозаконно? — усмехнулся физик. — Мне еще проблем с ФСБ не хватало!
— Ну что вы! Это же пустяк! — откинулся на спинку стула Иван Сергеич. — Тем более, ФСБ уже уехало, когда еще нагрянет…
— Нет, — сказал Виктор, — увольте. Сколько я должен за ужин?
Хозяин гостиницы махнул рукой:
— Оставьте! Я угощаю.
— И все же?
— Нет-нет.
— Благодарю вас, — Виктор встал из-за стола и покачнулся, — пойду, подышу свежим воздухом.
Миллер вышел на мощеную дорожку, еще влажную после дневного разгула стихии. Деревня жила своей жизнью за оградой гостиницы. Молодежь подтягивалась к одноэтажному зданию, откуда слышались звуки прошлогодних хитов. Какая-то хозяйка в резиновых сапогах хворостиной гнала перед собой подгулявшую корову. Мальчишки остервенело лупили по мячу на небольшом стадионе. Где-то совсем рядом шумно катила воды река. В окружении огненно-рыжих облаков пламенело над убегающим вдаль ущельем солнце.
Кто-то коснулся плеча молодого человека.
— Привет, Витя!
Вздрогнув от неожиданности, он обернулся. Рядом стояла молодая женщина, лицо которой показалось физику знакомым еще в гостинице.
— Привет, — ответил он, пытаясь выудить из памяти ее имя.
— Не помнишь…, - она скорчила разочарованную мину и подсказала. — Таня Мальцева. Мы с тобой учились в одном классе.
— А! — блеснуло воспоминание в его глазах. — Таня? Да. Ты сидела на первой парте.
— Слава Богу, Миллер, — засмеялась она, — я сама-то тебя узнала с трудом. Подумать только! Из нескладного мальчишки с одуванчиком на голове ты превратился в такого интересного мужчину…
— Спасибо, — он смутился. — Ты тоже прекрасно выглядишь.
Татьяна и впрямь была хороша: загорелая, стройная, ухоженная. В школьную пору она выбирала, кто из мальчишек понесет ей домой портфель, относясь к зубриле-отличнику не лучше, чем рублевская красотка к метущему улицы таджику. Тем удивительнее Виктору показалось, что она сама с ним заговорила, а еще необычнее был ее кокетливый, оценивающий взгляд.
— Слушай, Витька, я никогда не замечала, какие у тебя глаза красивые! — игриво воскликнула Таня. — Зачем ты прятал их под теми ужасными очками?
Миллер не нашелся, что сказать, но приосанился и покраснел.
— Обалдеть, что время с людьми делает! — продолжила она. — А мы с девчонками приехали отдохнуть сюда для разнообразия. А то все Турция, Европа, острова всякие… А ты тоже здесь развлекаешься?
Она придвинулась ближе. Виктора окутало облаком дурманящего парфюма.
— Нет, — ответил он, уткнувшись глазами в две вызывающе налитые выпуклости под тонкой майкой.
— Ну, разговорчивее ты не стал… — залилась смехом она.
— Да, прости, — сказал физик. — Ты сейчас чем занимаешься? Как живешь?
Его не покидало ощущение, что, несмотря на всю ухоженность, она была притягательно грязной.
— Прекрасно! У меня свой бизнес, от мужа достался. А ты женат?
— Нет пока.
— Ну и правильно, — ее губы легко складывались в манящую улыбку. — Я слышала, ты делаешь успехи в науке.
— Всего лишь кандидат… Гм, — внезапно охрип он, — просто преподаю в университете.
— Никогда не думала, что скромность украшает мужчину, но тебя она уж точно не портит, — Татьяна провела бархатным пальчиком по его коже, оставляя дорожку приятной дрожи от кисти до локтя. — Может, прогуляемся?
По телу Виктора пробежала горячая волна, но он отстранился:
— Извини, не могу. Дела…
— Что ж, — лукаво сощурилась бывшая одноклассница, — дела так дела. Я в десятом номере, заходи на огонек.
— Хорошо, спасибо, — ответил он и нетвердой походкой поспешил к выходу из гостиницы.
Его ноздри раздувались, втягивая охлаждающий распаленную плоть воздух. Водка и встреча затуманили голову. Поднимаясь по извилистой дороге в гору, Виктор убегал от соблазнов. Наконец, он присел на большой камень над развилкой дорог.
Перед Миллером постепенно тонула в вечерней тьме деревня. Зажигались огоньки, просыпались ночные звуки. А разум точили мысли: «Слаб ты, братец! Ох, как слаб! Живешь ведь в кредит, Виктор Александрович: и жизнь, и любовь тебе дали авансом. Эти дары еще заслужить надо. Не пусти на ветер то, что тебе дано… Ты никогда себе не простишь».
Деревья рядом шевелились, как живые, и что-то величественное, неуловимое царило вокруг. Долго рассматривая сумеречные пятна гор, он почувствовал, что Дина жива, и она где-то там. Виктор прокашлялся и тихо, чтобы никто не услышал, произнес в сторону темных вершин: «Хозяин Гор?! Гм… Если ты есть… Извини, больше не буду посылать тебя к черту… Слушай, сохрани Дину от всех бед и мерзавцев. Пожалуйста. И помоги мне отыскать ее, ладно?»