Глава XXIV. Ритуальная магия

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава XXIV. Ритуальная магия

Отворачиваясь от страдающего лица девушки, Сет решил щелчком пальцев остановить ее истерику и не смог. Ему претило собственное бесконтрольное желание поцеловать распухшие от слез щеки. «Мне не нужны человеческие отношения, — сказал он ей. — Уходи сейчас же». Безотчетно маг опасался, что это существо смягчит его непробиваемый панцирь, и потому грубо выставил девчонку с поляны, где почти все было готово к действу. Глядя с возвышения, как согбенная фигурка удаляется вниз, Сет отогнал от себя тень сожаления. Он не позволит никому делать его уязвимым. Магу понадобилось совсем немного, чтобы вновь почувствовать привычное хладное спокойствие ума и тела.

Расписанная колода Таро ожила в его пальцах. Впрочем, он и так чувствовал ответ на поставленный вопрос. Жрица вот-вот найдется. И план, подобный сооружению, кропотливо выстроенному из карт, реализуется в назначенный срок. Взглянув на двурогую богиню на картинке карты, Сет теперь знал наверняка — завтра беглянка появится в деревне, и не одна.

Вскоре вернулся помощник, и трое мужчин сели в круг.

— Надеюсь, все готовы, — произнес Сет.

Соратники кивнули в ответ.

— Мы должны действовать, как единое целое, как совершенное орудие, проникающее из материального плана в тонкий. Физические законы — жернова, в которых каждый, кто не сумел стать мельником, становится зерном. Помните, что умение страдать, воздерживаться и умирать — это первые секреты, ставящие нас выше страдания, чувственных похотей и страха небытия.

Сет пустил по кругу чашу, наполненную чистой водой, и продолжил:

— В последние сутки пост должен быть особенно строгим, и ничего, кроме воды, не осквернит вас. Итак, все оговорено множество раз, но если у вас есть вопросы, самое время их задать.

— Как вы получите «части жертвы, разорванной толпой» для заключительной части церемонии? — спросил Евгений.

— Над этим работает Миша. Жертвоприношение будет стоящим, — сказал Сет.

— Честно, никак не предполагал, что это будет Миллер, — усмехнулся Вольф.

— Его карма соответствует нашим планам, — ответил Сет.

— Вы уверены, что все получится? Ведь вы не думали, что Миллер появится здесь? — с сомнением в голосе сказал помощник.

— Мы выстраиваем паутину, а попадает в нее тот, кто должен. Когда ты, Женя, платил нацболу в Москве за кавказского студента, неужели думал, что тот был мне просто неугоден? Маг, как шахматист, должен предвидеть все события в будущем, за исключением тех, что зависят от свободной высшей воли или непостижимой причины. Его искусство в том, чтобы понимать, что произойдет через три-пять-сто шагов после инициированного им действия. Спасибо Миллеру, он сделал за нас полдела. На редкость облегчил задачу, напав на местного вожака. Но произошло это по моей воле и тогда, когда это стало нужным, — Сет повернулся к гипнотизеру. — Кстати, Миша, твое яростное выступление на городском радио меня покорило. До сих пор удивляюсь, что они приняли тебя за своего.

— Совершенствуюсь, — довольно потер руки Вольф.

— Я так и не понял, — признался Евгений, — зачем нужен был тот семинар о Египте в Денебе…

— Да будь он хоть о психологии котов! — смеясь, ответил Вольф. — Мне надо было увидеть аудиторию, а ей услышать пару моих вступительных слов. Можно, конечно, было обойтись и без этого, но так выходило наверняка: больно уж разномастная публика.

— В мире зарождающегося хаоса, раскрученного нашей волей, возникнет большая потребность в порядке, — сказал Сет, — но сначала из малых зерен ненависти вспенится буря негодования. Мы взрыхлили почву для оплодотворения семенем наших идей, для создания нового мира, для других энергий и иных законов.

* * *

Воскресное утро не сулило жителям деревни ничего необычного. Как всегда, многие отправились в город: за покупками на большой базар или пошататься среди асфальтированных улочек и маленьких пластиковых кафе, посмотреть кино в приземистом кинотеатрике, выгулять «в свете» обновки. Забитый до отказа пассажирский «Урал» на громадных колесах в одной части дремал с пустыми кошелками, в другой — возбужденно переговаривался о дневных планах и вчерашней дискотеке.

Но это воскресенье оказалось непохожим на другие. Где бы ни появлялись деревенские со славянской внешностью, закипал конфликт. На базаре скандалистку Алексеевну повалили с ног и стали бить чем попало толстые усатые торговки. Намяли бока трем мужикам из Денеба ни за то не про что. Девчонок, завернувших в магазинчик за туфельками, выставили вон, обсыпав ругательствами. Отказались продавать фрукты худым местным йогам. Выгнали монаха из павильона МТС. Мелкая ссора городских с деревенскими переросла в страшную драку возле кинотеатра, в которой взъерошенному Пашке Амосову кто-то выстрелил промеж глаз.

Вечером воскресенья растерянные сельчане делились друг с другом кошмарными событиями, чувствуя озноб накатывающего ужаса. На каждой улице что-то да случилось.

Панихиду по Пашке откладывать не стали. На следующий день люди стекались к клубу, возле которого был установлен дешевый, красный с черной каймой гроб. Молодежь и старики. Алкоголики и мозолистые работяги. Христиане и язычники. Женщины с покрасневшими лицами и притихшие ребятишки. Их объединил траур. Их сковал вместе страх. Привычный, спокойный уклад жизни был нарушен. Выключающий здравый смысл голос нутра шептал «Война-а-а». А в воздухе стоял общий вопрос: «Что дальше?».

Панихида разрослась во всеобщее вече, наполненное негодующими криками и слезами. Выждав нужное время, Вольф взобрался на пьедестал возле обелиска и, будто коренной денебовец, закричал:

— Вчера наша жизнь изменилась. Убили нашего друга! Убили такого веселого говоруна Пашу! Вчера в каждом доме пролились слезы! Вы спросите, почему? Я скажу вам, в чем дело! Кто-то, наверное, слышал, что от рук чужаков, приходящих к нам с оружием, ждать добра не стоит!

— Да! Да! — раздалось множество голосов в толпе.

— Мы жили веками рядом с адыгами, ингушами, кабардинцами, карачаевцами в мире и уважении друг к другу, — продолжил Вольф, — мы наслаждались покоем и красотой этого края. И все было хорошо, пока не появился человек, нарушивший это! Он поднял руку на их лидера, он пришел с мечом! Не ваш. Не местный. Чужак. Его сюда никто не звал! Из-за него на вас обозлен весь город! Вы отрезаны от мира! Вы не можете спокойно выехать за перевал, не опасаясь за жизнь! Сюда не приедут туристы! И вы не прокормите ваши семьи!

— Что теперь будет? Все пропало! Надо что-то делать… Да кто он? — летело с разных сторон.

— Его ищет милиция. Его ищут городские банды, чтобы отомстить за своих братьев, — продолжил Вольф. — Стоит ли погибать нам всем из-за этого мерзавца?!

— Нет. Нет… Да убить его мало!

— Мало, — согласился Вольф, — но живого или мертвого его надо отдать кавказцам! И вы покажете, что уважаете их. И будете дальше жить хорошо! Этот наглец украл вашу нормальную жизнь! Ее надо вернуть! Лучше принести ЕГО в жертву, чем ваших родных!

— Правильно! Отдать! Убить! Убить!…

Разъяренная толпа шевелилась, как щупальца страшного спрута. Больше не существовало отдельных личностей, здесь не было земледельцев, продавцов, художников, христиан, буддистов, домохозяек. Все они стали клетками яростного чудовища, срывающегося с цепи, вынюхивающего запах виновного. И достаточно было показать пальцем и крикнуть «Ату его!», чтобы оно, сметая все на пути, кинулось разрывать зубами и пальцами плоть козла отпущения.

Вольф стоял в центре этой черной разрастающейся воронки, упиваясь идущей к нему силой — кульминацией многодневных трудов. Наблюдая, как подходят к гостинице Дина и сияющий от счастья Миллер, кукловод выдерживал паузу, прежде чем спустить триггер, а затем, сделав странный жест, громогласно дал команду монстру:

— Вот он!

Разношерстное человеческое скопище, изрыгая проклятия, вооружаясь палками и камнями по дороге, ринулось к источнику своих бед.

Все произошло в секунды. Увидев надвигающуюся на них массу, Дина закричала «Бежим!», но было поздно. С гримасой ужаса физик успел втолкнуть девушку за гостиничную ограду и захлопнуть калитку. Тянущиеся щупальца выхватили мужскую фигуру и подмяли под себя. Под градом бесчисленных ударов, терзаемый нечеловеческой слепой яростью, Виктор решил, что это конец.

И вдруг раздались выстрелы и вспышки. В воцарившемся молчании, насыщенном резким запахом озона и костра, кто-то выдернул Миллера за руку. «Сюда, скорей». Его втащили за калитку.

Денис с дымящимся дулом пистолета взирал на толпу с каменного забора гостиницы. С другой стороны высунулся Андрей с винтовкой. Рядом, как факел, пылало кряжистое сухое дерево. Привыкший управлять армией торговых представителей, Соболев гаркнул командным голосом: «Рра-аз-зошлись по домам!»

В остекленевшие было, мутные глаза людей каплями возвращался человеческий блеск, поднятые для ударов руки опускались, и от толпы потекли в стороны односельчане. Кучка из центра все еще оставалась сбитой, Денис повторил криком: «Р-р-а-асходимся! Я вызвал сюда войска!». Постепенно центр села опустел, исчез и Вольф. Опустевший красный гроб остался стоять перед клубом.

— Пойдем, — Дина подставила Виктору плечо, и он, наконец, разглядел, что с другой стороны его поддерживает Иван, хозяин гостиницы.

Все еще плохо понимая, что происходит, Виктор оказался в холле. С его головы кто-то вытер липкую кровь. Наверное, Дина. Сознание к физику полностью вернулось, лишь когда в лицо брызнуло обжигающе холодной водой.

— Витенька… — склонилась над ним Дина. — Боже мой.

— Эк тебя. Говорил я, братец, надо было антенну сделать… — приговаривал Иван Сергеевич над окровавленным физиком.

— Какую антенну? — не понял Денис.

— Образующую помехи для передачи гипнотизера, — подал голос Миллер.

— Очнулся! — обрадовалась Дина.

— Я… все в порядке, — привычно сказал Виктор.

— Ну, слава Богу! Живой, — это был Соболев. Он обнял Дину, оторвав ее от физика:

— Давно не видел я тебя, сестренка. Привет, что ли?

— Привет, братик! — Дина обвила его руками в ответ. — Спасибо! Если бы не ты, они убили бы Витю!

— Спасибо, — хрипло вторил Миллер.

— Ага, — кивнул Денис, — это миссиё моё такое: вас спасать. Все ты, Дуська! Прибавила нам с ботаником седых волос…

Дверь в гостиницу отворила чья-то робкая рука, и внутрь осторожно заглянула Настя:

— Можно?

— Заходи, — ответил Иван Сергеевич.

Девочка пугливо, двумя пальцами внесла трость Виктора:

— Я вот вам отдать хотела. Вы потеряли. А она стреляется. Я уронила, а из нее молнии…

— Спасибо, Настя, — Миллер взял в руки свое изобретение, все больше приходя в себя, — я все думал, куда она делась. Мама твоя как?

— Ничего, только видеть меня не хочет… — Настя присела на край стула.

Дина узнала в подростке девицу, висящую на рукаве Сета, и насторожилась, присматриваясь к нежданной гостье. Иван Сергеевич окинул взглядом собравшихся:

— Ребята, вам пора уезжать. Кто знает, что случится через час.

— Тут вообще есть другая дорога, не через город? — поинтересовался Денис.

— Есть старая, почти обвалившаяся, в сторону плато, она ведет в Краснодарский край. Я вот только не знаю, можно ли там проехать сейчас, — сказал хозяин гостиницы.

— Можно, — тихонько вставила Настя, — мой папа ездил весной. У него джип.

— А как туда ехать?

— Я покажу, — ответила девочка, — вы только меня с собой возьмите. Мне надо в Москву. К папе.

— Да не вопрос! Собираемся! — скомандовал Денис, взбегая по лестнице. — Нам все равно тут больше делать нечего. Слышите, голуби? В темпе.

Виктор поднялся с дивана. Одежда свисала с него клочьями, открывая ссадины. На спине виднелись отпечатки чьих-то подошв. Когда он, хромая, проходил мимо Ивана Сергеевича, тот шепнул на ухо: «Ты, брат, поосторожней с чувством вины. Не первый же раз битый… В следующий с твоим размахом вообще костей не соберешь». Миллер изумленно взглянул на непримечательного дядечку в сером свитере, обнаруживая вдруг удивительное, искристо-синее поле, нимбом окружающее его голову, а тот добавил:

— Ты, Виктор Александрыч, много чего можешь. Сам себя не знаешь. Сила есть. Учись контролировать. Пригодится. Знаешь, как Парацельс сказал? «Считай, что тебя нельзя ранить, подобно Ахиллу. И так оно и будет». Сам решишь, распнут, не решишь, за тобой стадом пойдут. Но иногда и монах должен стать воином. Добро должно быть с клыками и с пистолетом в кармане…

— Вы?…

— А у меня ваших проблем нет, господа, — хитро подмигнул Иван.

Виктор посмотрел сквозь окно на деревню:

— А с ними что будет? Ведь они не в себе…

— Люди есть люди. Завтра будут стыдиться, напьются, в церковь пойдут и забудут. И в городе страсти осядут через недельку-другую. Давай, давай, иди, обмойся после Куликовской битвы.

* * *

Нагруженный людьми Форд нехотя полз вверх, по днищу время от времени скребли камни, и Денис вздыхал: «Конец машине. Благо, хоть служебная». Виктор то и дело оборачивался на Дину, восхищаясь ее красотой и волшебством маленьких рук: в гостинице любимая приложила ладони к его омытым ранам, и они затянулись. «Я сама не знаю как», — улыбнулась она. «Ты в детстве могла, а потом забыла», — буркнул Денис.

Рассматривая горы за окном, Дина вспоминала о Егоре Палыче. Ей будет не хватать старика. Всем казалось, что страница ужасных приключений уже перевернута, а впереди их ждет собственное «долго и счастливо», у каждого свое.

Автомобиль вывернул на почти ровный участок дороги.

— Хоть бы до конца так! — обрадовался Соболев.

Однако за поворотом ждал неприятный сюрприз: гигантское дерево, бесстыдно разбросавшее ветви по сторонам, преградило путь.

— Вот черт! — выругался Денис.

— Еще зеленое, — заметил Виктор, выходя из машины, — наверное, в недавнюю грозу повалило.

Дина тоже вышла, наблюдая, как мужчины изучают мощное препятствие.

— Можно попробовать рычаг, — предложил Виктор.

— Да тут только экскаватор и кран справятся, — возразил Соболев.

— Будем пробовать подручными средствами, — сказал Миллер, — пойдем, посмотрим, что там.

Парни отошли за дерево. Дина издалека с нежностью смотрела на профиль Виктора. «Спаси его и сохрани», — почему-то подумалось ей, и в следующую секунду она обернулась. Девушка увидела нависшего над ней из кустов Сета. Рядом его помощник с автоматом целился Виктору в голову.

— Один вскрик, и твои молитвы уже не помогут. Иди сюда, надо поговорить, — призвал Сет.

— Не стреляй, — прошептала Дина, делая шаг к ненавистному магу, — я тебя слушаю.

— Не здесь, — ответил он и взял ее за руку.

— Я не пойду с тобой, — тихо сказала девушка.

— Евгений еще не опустил автомат, — пожал плечами Сет, — тебе выбирать.

Они пересекли бурелом, выйдя на солнечную опушку. Девушка заметила маленький пучеглазый вертолет и поняла, что обратно ее не опустят. Дина приблизилась вплотную к Сету и заглянула в жесткие глаза. Она положила ладонь ему на грудь и с сожалением сказала:

— Как здесь темно и холодно — в твоем сердце!

— Чушь, — презрительно ответил он, все еще крепко сжимая ее кисть.

— А ведь оно живое, — добавила она ласково, — ты — человек, Сережа.

Его передернуло. Он с удивлением почувствовал нежное тепло, струящееся из ее руки в грудную клетку. Маг хотел было сделать шаг в сторону, но его мышцы свело, как при ударе электрическим током, и оторваться от маленькой ладони с тонкими пальцами он не сумел. Не мог он и вырвать взгляд из спокойной глубины морских глаз, проваливаясь всем существом во что-то чарующее, мягкое, чуждое, будто его, как младенца, целиком окунули в теплые вспенивающиеся сливки. Его сознание головокружительно падало куда-то. И вдруг в голове Сета в светлых пятнах появился трогательный образ Насти и укоризненное лицо давно забытой матери. Почему-то в груди стало тяжко. Комок из глубины сердца покатился вверх, проступая непривычными, обжигающими слезами в уголках глаз.

Дина убрала ладонь, но он не заметил. Закрыв лицо руками, огромный мужчина заплакал, как ребенок, не способный контролировать захватившие странные чувства. Девушка погладила склоненную перед ней массивную голову. Она больше не боялась его, заблудшего в сверхъестественных лабиринтах вседозволенности. Он — один из многих, может быть, в чем-то сильнее, но не страшнее обычного тирана. Маг? Человек, прежде всего. «Все мы — маги-человеки, в чем-то Боги, в чем-то демоны», — подумала Дина и, не говоря ни слова, пошла прочь.

Путь ей преградил Евгений с обезображенным от негодования лицом:

— Ты не уйдешь!

— Женя, ты — нормальный парень, зачем тебе это? — спросила девушка, словно не замечая направленное в ее сторону дуло автомата. Она попыталась встретиться взглядом с его глазами, но он упорно смотрел поверх нее:

— Ведьма, ты не заколдуешь меня!

— Я и не колдую, Женя, — сказала Дина, — я не умею.

— Врешь! — взвизгнул он. — Еще один шаг, и я выстрелю! В тебя или в нее!

Евгений мотнул головой куда-то вбок, и Дина увидела сжавшуюся от страха девочку. Тогда Дина остановилась и тихо произнесла:

— Все хорошо, Женя. Не маши автоматом. Тебе это не нужно. Ты тоже стремишься к свету. Мы просто идем разными дорогами.

— Заткнись, — заорал он. — Я выстрелю.

Он наводил черное дуло то на нее, то на Настю.

— Хорошо, — сказала Дина и подняла руки. — Я ничего не делаю.

— Повернись ко мне спиной. Руки за спину, — скомандовал охранник. Дина повиновалась. Он достал из кармана наручники, бормоча:

— Все, ведьма. Теперь ты свои штучки не проделаешь! И глазищами не покрутишь. — Евгений завязал ей глаза какой-то тряпкой, запихнув другую девушке в рот. — Иди! — он толкнул ее в спину. И Дина, споткнувшись обо что-то на тропинке, пошла вперед.

За спиной послышался голос Вольфа: «Сет! Приди в себя сейчас же!». Рыдания прекратились. Двух пленниц запихнули в вертолет.

Стрекотание лопастей длилось совсем недолго. Высадив на землю, девушек потащили куда-то с грубостью и пренебрежением, пока они не почувствовали за спиной ствол дерева. Свитые пряди толстой веревки притянули грудь и руки к шершавой коре. Откуда-то сзади Сет отдал приказ: «Развяжи ей глаза. Пусть отдыхает», и до слуха Дины долетели слова: «Продолжайте. Я должен восстановиться. Потом мы установим защиту».

* * *

Настя дрожала, как лист на ветру. Ее сердце было разбито и растоптано. Дина прошептала девочке: «Не бойся. Все будет хорошо». Та подняла глаза, и Дина ободряюще улыбнулась, не показывая, что ей самой до безумия страшно. Дина напрягала слух, пытаясь расслышать, что так тихо обсуждают у них за спиной. Но до нее дошло только «… не должна видеть». Через пару минут подошел Вольф и присел на корточки перед девочкой:

— Ну, чего трясешься, как заяц? — подмигнул он ей. — Посмотри-ка мне в глаза. Вот, умница. Что ты там видишь?

— Темно…, - робко ответила Настя.

— И спокойно.

— Спокойно, — повторила девочка.

— Ты дышишь глубоко. Вот так. Раз, два, три. Ты спишь.

Глаза девочки сомкнулись, и голова поникла. Михаил отвязал ее от дерева. Дина потянулась к нему, умоляя:

— Отпустите меня!

Но Вольф, не глядя на Дину, обратился к спящей гипнотическим сном Насте:

— Вставай. — Она подчинилась. — Через час ты проснешься и пойдешь в деревню. Ты была одна. В лесу. Два дня. Там пустота. Только пустота и покой. Тебе хорошо. Иди.

Вялая девчонка, как лунатик, пошла к тропинке вниз с закрытыми глазами.

— Она же сорвется! — закричала Дина.

— Нет, не сорвется, — уверенно ответил Михаил, — но и о нас не вспомнит.

— Вы — разумный человек, Михаил, отпустите меня! — повторила просьбу девушка.

— Я не человек, я — маг. А это две большие разницы, — сказал он и скрылся из виду за спиной пленницы.

Солнце ускользало на запад, размазывая по небу кроваво-красные полосы. Дина не оставляла попыток освободиться от веревки, пуская в ход зубы и все тело. Постепенно натяжение стало меньше. Дина молилась и продолжала бороться с веревкой, не давая себе отдыха. Внезапно бечева ослабла, и перед Диной появилось лицо Сета. В нем было что-то необычно мягкое:

— Потерпи немного, — произнес маг почти ласково.

— Освободи меня, Сергей, — попросила Дина.

— Извини, не могу.

— Ты убьешь меня? — девушка пыталась поймать его взгляд.

— Я освобожу тебя, — вкрадчиво сказал Сет.

— Не верю.

— Сама увидишь, — он протянул к ее губам тонкий сосуд. — Выпей.

— Не буду. — Дина мотнула головой, пытаясь выбить из пальцев стеклянную колбу, но Сет держал крепко, и девушка лишь ударилась об нее щекой. Не желая покоряться, она с силой дернула плечами, и веревки стали сползать вниз.

— Не стоит, — чьи-то руки вдавили ее плечи, вынуждая девушку снова сесть на траву.

— Твое сопротивление прекрасно, Ктеис, — сказал Сет, холодность вернулась к его лицу, — так же, как красиво извечное кружение змеи, стремящейся выжить и пожирающей собственный хвост. Всякое утверждение нуждается в отрицании, всякая полнота не существует без пустоты, и нет действия без равного ему противодействия. Но «царство Божие терпит насилие, и сильные похищают его».

Дина старалась не поддаваться гневу, разгорающемуся изнутри:

— Сет, ты — жертва своих иллюзий, все не так, как ты себе придумал!

— В этом случае жертва — не я, — сощурил глаза маг, — пей.

— Нет.

Разжав ножом ее стиснутые челюсти, он влил знакомую по вкусу горькую жидкость и запрокинул девушке голову, зажимая нос и губы. Все, чего коснулась во рту маслянистая горечь, застыло, лишая Дину возможности говорить.

Сет молча наблюдал за немым отчаянием на лице пленницы, и, убедившись в действии зелья, сказал:

— Прости, Ктеис. Твой звонкий голос мне будет мешать, а молчать, как животное, ты не станешь, — он посмотрел вдаль и сказал. — Пора!

Кто-то сзади поставил девушку на ноги. Дина попыталась оглянуться, и боковым зрением узнала Евгения, обряженного в белый плащ. Сковав кисти девушки наручниками, он прикрепил их к толстым ветвям над ее головой и церемонно поклонился: «Приветствую тебя, священная Ктеис!».

Тут же Дина увидела Вольфа в белом плаще, поднесшего огромный чан с водой. Он тоже церемонно склонился перед ней, как будто перед статуей в храме, повторив: «Приветствую тебя, священная Ктеис!». Неторопливыми движениями оба помощника стали снимать с нее одежду, не обращая внимания на градом покатившиеся из глаз безмолвной жертвы слезы. Они выбрасывали вещи в разожженный поодаль костер.

К подвешенной на дереве нагой девушке приблизился Сет в просторной белой накидке. Он опустил ее ноги в чан с холодной водой и принялся обмывать дрожащее хрупкое тело с заботой и тщанием.

«Боже! Боже! Где ты? Услышь меня! — молча кричала Дина. — Помоги!». Но ее немой вопль не нашел отклика ни в ушах Господа, ни в спокойных глазах мага. Он продолжил обрядовые приготовления, окуривая ее тело благовониями и обмазывая его в непонятной последовательности сильно пахнущими маслами. Девушку готовили на заклание, как овцу или курицу, и предчувствие смерти облизывало ее жадным языком. Сет достал тонкий кинжал и, полоснув им по напряженному женскому бедру, подставил чашу, собирая крупными каплями стекающую кровь. Наполнив ритуальный сосуд, он посыпал рану серой солью. Глядя сквозь скривившуюся от боли пленницу, главарь забормотал что-то и в завершение церемониально надел на нее странное сооружение из пяти металлических колец, скрепленных гибкой пластиной.

Открепив наручники от ветвей, помощники подхватили из последних сил сопротивляющуюся, оседающую на землю девушку и понесли ее куда-то.

Перед глазами Дины в сгущающихся сумерках промелькнули факелы, клочки неба и деревьев, страшные в беспристрастии лица мучителей в белых плащах и очерченный светящимся магическим кругом черный камень, над которым возвышался вкрученный столб. Мужчины приковали пленницу к жертвеннику, вытянув ее тело, как струну. Сет поднялся на алтарь и вставил в отверстия колец артефакты, обжигающие его пальцы.

Все это было лишь увертюрой к действу, поняла отчаявшаяся Дина, когда под пассы огромных рук и нескончаемые заклинания на древнем языке позвоночник вдруг разгорелся, как сухая бумага от спички. Постепенно ее захватили обрушивающиеся сверху потоки энергии. Их мощь была столь велика, что попытки девушки контролировать что-либо оказались тщетными. В безумной тряске Дина чувствовала себя, как громоотвод, в который сверху пучками бьют разряды молний, остающиеся в теле. Было это настоящее электричество или энергия другого рода, — женщина не понимала. Душа стремилась вырваться, но что-то удерживало ее внутри искореженной болью и чужеродной энергией человеческой оболочки. Вскоре она не осознавала уже ничего — разум растапливала одновременно кипящая и обжигающая льдом масса силы.

Когда во мраке фосфоресцирующим светом засветились опустевшие глазницы жрицы, кончики ее волос и пальцев, окропленный жертвенной кровью камень ответил зеленоватым светом, идущим из глубины. Сет сбросил плащ, обнажая чресла. В его руке блеснуло лезвие кинжала.

Перед глазами Дины в пульсирующей тьме возникло лицо мага. Сгорающее существо ощутило прикосновение его плоти и стальное жало, вонзенное в бок. Расплавленная лава энергии потекла из жертвы к жадному безумцу. Но вдруг воздух разрезали ломаные стрелы молний. Сета отбросило в сторону.

* * *

Ошеломленные исчезновением девушек, Виктор и Денис поначалу не знали, что и думать. Вертолет скрылся за скалой в доли секунд. Но замешательство прошло, и Миллер вспомнил, что Дина рассказывала ему о жертвеннике на плато. Теперь парни взбирались в гору, полагаясь только на интуицию. Внутренний голос твердил, что медлить нельзя, и, сбиваясь с дыхания, они пересекали устремляющуюся ввысь горную местность.

— Куда? Куда теперь? — кричал Соболев, остановившись перед разветвляющимися в разные стороны тропами.

Виктор замер на минуту, прислушиваясь не то к собственным мыслям, не то к подсказкам свыше, и указал вправо:

— Туда! Бежим.

Наконец, они заметили бредущую с плато фигурку.

— Это же Настя! — обрадовался «первой ласточке» Денис.

Они бросились к девочке:

— Настя! Рассказывай скорее! Где Дина? Ты убежала? Куда нам идти?! Что ты молчишь?!

Девочка не отвечала, таращась на мужчин. Денис затряс ее за плечи:

— Ну же! Настенька! Расскажи, не бойся! Все уже нормально!

— А вы кто? — ошарашил их ответ.

— Она под гипнозом, — догадался Виктор, — надо идти по ее следам.

— А она…? — недоумевал Денис.

— Настя! Ты ждешь нас здесь! Поняла? — строго взглянул на подростка Виктор.

— Поняла, — кивнула она и, как робот, пошла дальше.

Виктор махнул рукой и побежал, перескакивая через камни, Соболев последовал за ним, недоумевая, откуда взялась у его хмурого друга спортивная прыть. Сумерки сизым туманом окружили молодых людей. Они останавливались лишь на мгновения, когда Виктор пытался выяснить, куда ведет его внутренний компас. Миллер не позволял паническому волнению сковать волю.

Новый месяц спрятался в фиолетовые сугробы туч, и дорогу над пропастью им освещал лишь узкий луч карманного фонарика.

— Нам туда, — показал физик, его сердце забилось быстрее.

— Уверен? — тяжело дыша, спросил Соболев.

— Да, уверен.

Они осторожно ступали по кромке скалы, хватаясь за кусты, чудищами выскакивающие в темноте. За черным силуэтом кривой сосны Денис увидел ужасающее зрелище — вдалеке в свете факелов отражались белым длинные плащи трех магов. А в центре на гигантской глыбе билось в конвульсиях обнаженное тело его сестры. Выглянувший вторым Миллер оторопел, видя невероятные, сверкающие лавины, обрушивающиеся на Дину. Они фонтанировали, растягивая и уродуя ее эфирную оболочку, вырывались светом из глаз и пор кожи.

— О Боже! — вырвалось у Виктора. — Она взорвется!

Но дальше молодым людям прорваться не удалось — они наткнулись на невидимый заслон.

— Что за хрень!? — не понял Денис.

— Черт! Какой-нибудь магический фокус, — предположил Виктор, судорожно перебирая мысли.

Они бились о преграду, но проникнуть на поляну не могли. Отгороженным будто стеклянной стеной, им была уготована лишь роль зрителей смертельного ритуала.

— Ты можешь выстрелить отсюда? — спросил Миллер.

— Слишком далеко.

— Хорошо, проверим, волновая ли это магия, — сказал Виктор и исчез вместе с тростью. Его спина появилась за пределами щита через секунду. Денис наблюдал, как друг бежит к магическому кругу. Самый высокий и, по-видимому, главный маг взобрался на камень и кинулся на излучающую странный свет сестру. Виктор выставил вперед трость, и из круглого набалдашника метнулся в мага сноп молний. Ударом электричества колдуна отбросило в сторону, но усиленный многократно разряд энергий вернулся в направивший его железный шар. Оружие выпало из рук Миллера, и на мгновение тело физика тоже осветилось ярким светом.

Помощники кинулись на Виктора, но он успел схватить трость и поразил того, что помоложе. Сверкающие искры через живой проводник потекли к земле и ко второму магу. У Вольфа загорелся плащ, и, сбросив пылающее одеяние, он побежал, приближаясь к Денису.

«Сейчас, сволочь», — Соболев спрятался за сосну, выжидая, когда противник окажется на расстоянии выстрела. Холодно глядя в немолодое лицо, окаймленное черными волосами, Денис нажал на курок.

* * *

Дышать становилось все труднее. Жизнь тонкой струйкой вытекала из нее. Короткие вдохи были почти пустыми. Только в пяти точках пока пульсировали огнем раскаленные пятна, существовавшие отдельно от нее.

Мысли то путались, то вдруг приобретали ясность. В эти моменты они летели откуда-то издалека, отражаясь эхом от свинцовых стенок черепной коробки. Она вскричала беззвучными губами: «Господи! Зачем ты мучаешь меня?!!! Тебе, правда, нужно это?!!».

В тумане перед ней показывалось то искаженное лицо Сета, то яростные глаза появившегося откуда-то Виктора, то всполохи огня. Их сменили вспышки детских воспоминаний. Дина снова открыла глаза: словно в замедленном кадре проносились удары, звонкие и хлесткие, летящие между Сетом и Виктором. Пятнистый воздух прорезали острые иглы молний, насыщая его резким запахом озона.

«Прости, Отец, что я ропщу… Прости моих мучителей. Не ведают, что творят! Пусть будет, как ты хочешь… Да свершится Воля Твоя!» — выдохнула Дина, и черноту в сознании постепенно вытеснил слепящий бело-золотой свет.

Виктор заметил, что тело девушки безжизненно обвисло на алтаре. Ее больше не окружала тающая радуга. Она стала бесцветной.

— А-а-а! — с ненавистью заорал он и сбил с ног Сета, в прыжке занося трость. Безумие, охватившее физика, увеличило его силу немыслимо, и в долю секунды круглый набалдашник, испуская пучки света, обрушился на голову мага. Не понимая ничего, Сет услышал оглушительный треск пронзающего его электричества и рухнул оземь с изумленно вытаращенными глазами, распространяя вокруг себя запах паленых волос.

— Ха-а-ах, — шумно, с хрипом дышал, нависнув над окаменевшим врагом, Виктор. «Мертв». Сглотнув, он отер пот грязным рукавом со лба и бросился к Дине, прикованной на черном камне. Молодой человек коснулся ее бледной кожи, ощутив ускользающее тепло. Виктор взобрался на жертвенник, но она уже не дышала.

«Не может быть! Сейчас, родная, сейчас, секунду», — бормотал он. Как автомат, он ощупал скобы, удерживающие тело, нашел замки, похожие на застежки на часах. Миллер подергал их, они не открывались, зато похожие на глиняные кости артефакты выпали из оправ и покатились к земле. Физик зачем-то подобрал их и сунул в карман. Пальцы сами нащупали в кармане крошечный нож-брелок, и тело Дины было высвобождено. Оно соскользнуло с камня на землю легко, как атласная лента, застыв на траве в неестественной позе. Денис издалека понял, что произошло. Он сел на землю и горестно закрыл лицо руками.

Тупое безмыслие пронзила ноющая скрипка, невесть откуда возникшая в голове Виктора. Не видя перед собой ничего, Виктор осторожно взял любимую на руки и пошел. Он переступил через распластанного мага, не понимая, куда идет и что делает. На самом краю обрыва что-то остановило его. Миллер внезапно увидел распахнутую перед ним клыкастую пасть пропасти. Прижимая к себе бездыханное тело, он опустился на колени и завыл, как одинокий волк, в безутешной тоске. Потоки слез оставляли борозды на покрытых пылью и щетиной щеках. Небеса разверзлись летним ливнем.

* * *

Где-то на вершине мира Виктор сидел на траве, укачивая мертвую Дину, как обезумевший отец потерянного ребенка. Залитая утренним светом поляна в густом ковре сочной зелени улыбалась небу милыми неброскими цветами. Небо отвечало земле поцелуями перламутровых облаков, словно не видело ГОРЯ человеческого. С высоты плато долина виднелась крошечным сизым пятном. Вниз улетали скалистые обрывы и зеленые мазки покрытых лесом склонов. Парили величавые орлы, прорезая воздух лезвием широких крыльев.

Пестрые бабочки опустились на руку и отсвечивающие медом каштановые волосы девушки, лежащей без движения. «Эта красота не может умереть!» — Виктор с трепетом прикоснулся губами к ледяным пальцам. И вдруг он возопил, обрывая криком тишину пространства. — «Бог, ты не можешь! Забери мою жизнь! Мою! Верни ее!»

«…верни ее… верни ее… верни ее…» — загромыхали скалы, спугнув парящих птиц.

«Так сходят с ума, — пронеслось в голове. — Пусть…» Он вспомнил о лежащих в кармане камнях и вытащил на свет. Виктор подумал, не бросить ли их на съедение горам, чтобы далекая река внизу никогда больше не выплюнула артефакты в руки человека. Но на смену иступленному горю маленькими шажками пришла решимость.

«Если не ты, Бог, то я сам… Так, — твердо сказал он, обращаясь к желтоватым кубикам на ладони, — говорят, вы все можете?!». Камни будто от батарейки включились, становясь прозрачными, испуская изнутри голубоватый свет, переливаясь на солнце, как бриллианты. В голове Виктора постепенно исчезли мысли. Сияние становилось все ярче и ярче, разжигаемое страстным намерением — вернуть жизнь. Одной рукой прижимая к груди плечи любимой, он смотрел на камни, как будто ничего больше на свете не существовало. Проходили минуты, долгие, как годы. Миллер не шевелился, уткнувшись взглядом в Чинтамани, без огня сжигающие его ладонь. Жар переливался через руку во все тело. Виктор не обращал внимания на боль, готовый сгореть дотла.

Проходили часы, и солнце давно поменяло положение в небе, когда слившийся с мертвым телом Дины, окаменевший снаружи, наполненный горящей лавой изнутри, Виктор увидел слепящую вспышку, разрывающую его грудь, и почувствовал, как сливается с белым светом взрыва.

Где-то вне миров и понимания в сверкающий океан Абсолюта к бесконечному множеству равных точек присоединилась еще одна. Но лишь на мгновение. Она вновь выплеснулась на поверхность, поддерживая вторую. Как два спутанных фотона, один дух тянул за собой другой, постепенно увеличиваясь, словно две капли, вот-вот готовые упасть. Наконец, они оторвались от массы света.

Еще ощущая себя точкой, Виктор вдохнул и открыл глаза, вновь увидев горы. Вокруг головы любимой появился нежно-голубой ореол. Вместо бурой запекшейся крови на месте смертельной раны образовалось бело-розовое пятнышко новой плоти. Заострившийся нос перестал казаться восковым, и тонкие ноздри втянули воздух. Мертвенные щеки окрасились едва заметным розовым цветом. Девушка пошевелилась. Преодолевая оцепенение, Миллер склонился над Диной. Она посмотрела на него, часто моргая:

— Я в раю?

— Родная, ты со мной. На Земле, — сказал Виктор, боясь поверить в чудо, с радостью ощущая на онемевших руках ее вновь родившееся тепло.

— Витя, — прошептала она, — я умерла. Я была там.

— Я тебя забрал, — тихо ответил он.

— Разве ты — Бог? — удивилась девушка.

— Ты говорила, что все мы — Боги. Я поверил…

P.S.

Россыпью золотой пыльцы ложились солнечные лучи на полированные плиты пола гостиницы. В спокойствии утра сидели за столиком двое, вдыхая аромат кофе, струящийся из белых фарфоровых чашечек.

— Птица-феникс возродилась из пепла… Красиво, — задумчиво сказала громадная, как медведица, женщина в синем одеянии.

— Да, Анна. И мир получил свою Психею — одухотворенную и… оплодотворенную, — улыбнулся ей мужчина в сером свитере, — и отдали ее в руки Авелю, наконец-то преодолевшему Каина.

— Свершилось, Иван. Велик символизм числа три: Отец, сын и Святой дух. Бог, мужчина и между ними Душа — женщина. Троица.

— Пройдет каких-то несколько лет, и человечество получит новорожденный культ.

— Viva Sanctum Regnum!

— Amen.