Мог ли Иисус читать?

Мог ли Иисус читать?

Три места в Евангелиях указывают на то, что Иисус мог читать. Это, во-первых, Лк 4:16–30, где Иисус читает свиток Исайи и затем проповедует. Большинство ученых осторожны в своих выводах из этого текста Луки, потому что он параллелен отрывку Мк 6:1–6, где ничего не говорится о чтении Писания. Второй отрывок мы найдем в Ин 8:6, где говорится, что Иисус наклонился и начал писать пальцем на песке. В данном случае проблема заключается в том, что весь этот отрывок (Ин 7:53 – 8:11) неаутентичен. Даже если полагать, что он содержит подлинные воспоминания о том, что Иисус делал, мы мало чего из него узнаем о грамотности Иисуса. Может быть, он просто чертил на земле узоры.

В третьем отрывке, Ин 7:15, прямо говорится о «грамотности» Иисуса, по крайней мере, этот вопрос звучит в повествовании четвертого евангелиста. Некоторые жители Иерусалима удивляются: «Каким образом Он знает Писания, не пройдя учения?» Буквально они спрашивают, как он «знает буквы» (grammata. olden), «не пройдя учения» или «не учившись» (me memathekos). Но речь здесь идет о том, что Иисус не получал формальной подготовки книжников и не имел какого-либо образования. Этот вопрос был задан потому, что Иисус не сидел у ног опытного и уважаемого учителя или мудреца. Подобные слова используются в Деяниях в том месте, где описывается реакция религиозных вождей на учеников Иисуса: «Видя же дерзновение Петра и Иоанна и поняв, что они люди некнижные [agrammatoi] и простецы [idiotai], удивлялись и признавали их, что они были с Иисусом» (Деян 4:13). Слова agrammatoi и idiotai не следует переводить, как «неученые и невежественные», что сделано в таких переводах, как Библия короля Иакова и asv. Agrammatos (то же прилагательное в единственном числе) – это тот, кто не прошел профессиональной подготовки книжника (так определяют это слово Liddell, Scott and Jones, Greek-English Lexicon), то есть противоположность grammateus, профессиональному «книжнику». Если человека называли agrammatos, это не значило, что тот не умеет читать.

Когда кого-либо называли idiotes (то же прилагательное idiotai в единственном числе), этим хотели сказать, что он не принадлежит к гильдии или к какой-то группе, как в текстах стихов 16, 23 и 24 главы 14 Первого послания к Коринфянам, где Павел называет «внешнего» (так в переводе rsv) или «лишенного даров» (так в nasb) словом idiotes. В отличие от книжников и священников, получивших профессиональную подготовку, idiotes – обычный рядовой человек. В 2 Кор 11:6 Павел говорит о себе: «А хотя я и неискусен [idiotes] в слове…». Разумеется, Павел мог проповедовать и делал это умело. Но он признавал, что не получил формальной подготовки в риторике и ораторском искусстве. И потому он называет себя «неискусный» – он не принадлежит к гильдии. Слово idiotes может также указывать на обычного человека в отличие от благородного. Таким образом, idiotes есть тот, кто не получил специфических навыков (какой-либо профессии или ремесла), или обычный человек (в отличие от властителя), и, похоже, это слово эквивалентно еврейскому hediyot, которое используется в Мишне, сборнике иудейских законов начала III века: «Кто неопытен [hahediyot], может шить, как умеет, но умелец может делать только неравномерные стежки» (m. Mo‘ed Qat. 1.8); «Три царя и четверо простых людей [hediyototh] не имеют доли в грядущем мире» (m. Sanh. 10.2).

Таким образом, замечания окружающих в Ин 7:15 и в Деян 4:13 не следует понимать в том смысле, что Иисус и его ученики были неграмотными. Фактически, как отмечают многие комментаторы, косвенно они указывают на обратное. То есть они предполагают, что, хотя они формально нигде не обучались, Иисус и его ученики хорошо знали Писание и умели его интерпретировать, отстаивая свою точку зрения. Таким образом эти тексты – в большей мере Лк 4:16–30 и Ин 8:6 – позволяют предположить, что Иисус был грамотен.

Мы также можем вспомнить о titulus, табличке с указанием вины преступника, которая была размещена на кресте Иисуса или рядом с ним: «Царь Иудейский» (Мк 15:26, Мф 27:37, Лк 23:37). Значит, предполагалось, что некоторые люди из свидетелей казни могли читать, включая, быть может, учеников Иисуса, для которых этот titulus служил предостережением в соответствии с римскими обычаями, которые устраивали публичные казни для устрашения населения. Вот что об этом пишет четвертый евангелист: «Эту надпись на доске многие прочли из Иудеев, потому что близко было от города то место, где был распят Иисус, и было написано по-еврейски, по-римски, по-гречески» (Ин 19:20). Любопытно, что, по мнению евангелиста, «многие» иудеи были в состоянии прочесть надпись на titulus.

Хотя у нас нет однозначных доказательств грамотности Иисуса, многие косвенные свидетельства говорят о том, что, вероятнее всего, он был грамотен. Прежде всего нам стоит вспомнить о самой природе иудейской веры. В ее центре стоит Писание, рассказ о священной истории Израиля – об истории, которую все иудеи обязаны знать и рассказывать о ней своим детям. Согласно молитве Шма, которую ежедневно читали все соблюдающие Тору иудеи, родители должны были обучать своих детей Торе (Втор 4:9; 6:7; 11:19; 31:12–13, 2 Пар 17:7–9, Еккл 12:9), и всем даже предписывалось украшать текстом молитвы Шма свои дверные косяки (Втор 6:9: «и напиши [еврейский: ketavka; греческий: grapsete] их на косяках дома твоего и на воротах твоих»; см. также 11:20). Следует предположить, что подобные повеления Писания, занимавшие важнейшее место в вере иудеев (Мк 12:28–33, Иак 2:19), способствовали распространению грамотности среди еврейского населения.

Филон и Флавий, почти современники Иисуса, утверждали, что еврейские родители обучали своих детей Торе, в том числе учили ее читать. Филон писал: «Все люди блюдут свои обычаи, но это особенно справедливо в случае еврейского народа. Считая свои законы священными словами, которые соблаговолил изречь Бог, и наставленные paideuthentes] этому с самых юных лет, они несут подобие этих заповедей в святилище своих душ» (Embassy 210). Трудно себе представить, чтобы обучение, о котором он здесь говорит, не включало основы грамотности. Флавий же говорит более прямо: «Прежде всего мы гордимся тем, как обучаем наших детей paidotrophian], и мы считаем самой важной задачей в жизни соблюдение наших законов и основанных на них благочестивых обычаев, которые были нам переданы по наследству» (Ag. Ap. 1.60). Ниже он говорит: «(Закон) велит нам учить (детей) читать [grammata. paideuein], и они должны узнать и о законах, и о делах своих праотцов» (Ag. Ap. 2.204).

Заявление о том, что закон «велит» обучать детей чтению, основан на Второзаконии 6:9 и 11:20 (цитаты приведены выше). Флавий даже утверждает следующее:

Большинство мужей, живущих по своим законам, даже не задумываются о том, в чем они состоят… Но если спросить о законах кого-то из нашего народа, он повторит их быстрее, чем вспомнит собственное имя. Потому, коль скоро мы укоренены в законах с того дня, как только в нас появляются начатки разума, они как бы начертаны на наших душах. (Ag. Ap. 2.176, 178)

Возможно, эти слова не столь далеки от истины, потому что Августин приписывает подобное замечание Сенеке: «Евреи же знают о происхождении и смысле своих обрядов. Большая же часть (других) народов исполняет обряды, не зная, почему это делает» (The City of God 6.11).

Можно предположить, что Филон и Флавий рисуют идеальную картину и, быть может, описывают зажиточные семьи, которые могут позволить себе такую роскошь, как формальное образование для своих детей. Однако было бы ошибкой предположить, что стремление к образованию, и в первую очередь к грамотности, было присуще только высшему классу или профессионалам. У нас нет причин думать, что в повествовании о семи замученных сыновьях (2 Мак 7) речь идет о выходцах из высшего класса. В версии, представленной в Четвертой книге Маккавеев, мать напоминает сыновьям о том, как их учил отец:

Он, пока еще был с вами, учил вас Закону и Пророкам.

Он читал вам об Авеле, убитом Каином, об Исааке, которого приносили в жертву, и об Иосифе в тюрьме. Он говорил вам о ревности Финееса, учил вас о Ханании…

Он напоминал вам о писании Исайи, где сказано…

[Ис 43:2]… Он пел вам псалом Давида, где сказано…

[Пс 33.20]… Он вспоминал притчи Соломона, в которых говорится… [Притч 3:18]… Он твердил слова Иезекииля [Иез 37:3]… Не забывал он и той песни, которой поучал Моисей, говоря… [Втор 32:39]. (4 Мак 18:10–19)

Это описание наставлений отца сыновьям явно предполагает грамотность. Разумеется, это идеализированная картина, но она могла выглядеть убедительно в иудейском обществе лишь в том случае, если хоть в чем-то опиралась на реальность.

Народное благочестие, отраженное в самых ранних раввинистических источниках, соответствует свидетельствам Филона и Флавия. Мудрецы предписывают «найти себе учителя» (’Abot 1.16; 1.6). В высказывании, приписываемом Иуде бен Теме, грамотность представлена как норма: «В пять лет [человек готов] для Писания, в десять – для Мишны, в тринадцать – для [выполнения] заповедей (то есть бар-мицвы)» (’Abot 5.21; b. Ketub. 50a: «Не принимай учеников моложе шести лет, но принимай от шести и накорми его [знаниями], как вола»). В другом месте Мишны мы читаем, что «детей… надлежит обучать… чтобы они знали заповеди» (m. Yoma 8.4). Мы находим подобное указание в таннаитском мидраше на Второзаконие: «Когда ребенок начинает говорить, отец должен беседовать с ним на священном языке и обучать его Торе, ибо если он того не сделает, это все равно, что похоронить ребенка» (Sipre Deut. § 56 (на Втор 11:19); t. Qidd. 1.11: «Каков долг отца перед сыном?… Обучить его Торе»). Если сын недостаточно разумен, чтобы задать отцу нужный вопрос о смысле Песаха, отец должен наставить его (m. Pesah.

10.4). Дискуссии о законе ясно предполагают, что дети могут читать Писание (m. Meg. 4.5–6; t. Sabb. 11.17: «Если малолетний держит перо»; Soperim 5.9: правило о наборе выдержек из Писания для детей). Новый прозелит в первую очередь должен выучить еврейский алфавит и уметь читать его также с конца к началу (b. Sabb. 31a, со ссылкой на Гиллеля). В раввинистической традиции мы найдем много указаний на школы. Там говорится, что в каждой синагоге или деревне должна быть хоть одна школа. Конечно, следует помнить о том, что это идеальная и тенденциозная картина. Опираясь на раввинистическую традицию, Самуэль Шафраи делает вывод: «Способность писать была широко распространена… [но] не так хорошо, как способность читать, которой обладал каждый»²⁵. Несмотря на то, что Шафраи некритично использует раввинистические источники²⁶, его вывод о широкой распространенности грамотности, вероятно, близок к истине.

Сознавая, что поздние свидетельства раввинистической литературы, дающие идеальную картину, как и апологетические утверждения Филона и Флавия, имеют ограниченную ценность, мы можем выделить три общих фактора, которые делают более вероятным грамотность Иисуса. Во-первых, это повеление Писания учить Тору и обучать ей других; во-вторых, это огромная ценность Торы, стремление знать и исполнять ее законы; в-третьих, это преимущество первого сына в семье. Три эти вещи увеличивают вероятность того, что Иисуса хотя бы в какой-то мере обучали грамоте²⁷. Эту вероятность увеличивают и некоторые характерные черты общественного служения Иисуса. Они дают нам, как я полагаю, куда более убедительные свидетельства о грамотности Иисуса.

Иисуса часто называли «Равви» (Мк 9:5; 11:21; 14:45 и т. д.), «Раввуни» (Мк 10:51, Ин 20:16) или такими греческими эквивалентами этих слов, как «наставник» (epistata; Лк 5:5; 8:24, 45; 9:33, 49; 17:13) или «учитель» (didaskalos; Мф 8:19; 9:11; 12:38, Мк 4:38; 5:35; 9:17; 10:17, 20; 12:14, 19, 32, Лк 19:39, Ин 1:38; 3:2). Так называет себя сам Иисус, так о нем говорят его сторонники, противники и нейтральные наблюдатели. Хотя до 70 года н. э. титул «равви» имел неформальный и даже расплывчатый характер в отличие от позднейших времен, когда он предполагал формальное обучение и посвящение (такая ситуация возникла после разрушения Иерусалима и Храма)²⁸, весьма вероятно, что он предполагал хотя бы минимальное владение грамотой.

В соответствии с титулом «равви» и сам Иисус, и другие звали его ближайших последователей «учениками». Соответствующее греческое слово (mathetai; Мк 2:15, 16, 18, 23; 3:7, 9; 4:34; 5:31; и Q: Лк 6:20; 10:23; 12:22; 14:26, 27), как и еврейское (talmidim; ’Abot 1.1, 11; 2.8; 5.12; 6.6), происходит от глагола со значением «учить» или «учиться» (manthanein/lamad). «Это, в свою очередь, поучение [paideia] в законе, через которое мы изучаем [manthanomen] благоговейно божественные вещи и людские дела для нашей пользы» (4 Мак 1:17). Эти термины, появление которых в Евангелиях свободно от подозрений в том, что они были предметом споров или возражений или что они отражают какие-либо тенденции раннего христианства, дают веское основание думать, что Иисус был грамотен. В еврейской среде неграмотный учитель, который бы окружил себя учениками и спорил бы о Писании и законе с другими учителями и книжниками, – явление почти невероятное. Более того, многие параллели между учением Иисуса и раввинистической традицией, а также сходства в интерпретации Писания²⁹ только укрепляют это убеждение. Иисус учил в синагогах (Мф 4:23; 9:35, Мк 1:21; 6:2, Лк 4:15; 6:6; 13:10, Ин 6:59), и вряд ли бы он мог так говорить, если бы не умел читать и не изучал Писание, то есть хотя бы в каком-то смысле не был грамотным.

В стиле мудрецов и учителей тех дней Иисус садился, начиная учить (Мф 5:1; 26:55, Мк 12:41, Лк 4:20; 5:3; см. также раввинистическую дискуссию о том, когда нужно сидеть и когда стоять b. Meg. 21a). Сам Иисус говорил о книжниках и фарисеях, которые «сели на Моисеевом седалище» (Мф 23:2). Кроме того, современники сравнивали Иисуса с книжниками, то есть с грамотными людьми: «И изумлялись учению Его, ибо учил Он их, как власть имеющий, а не как книжники» (Мк 1:22). Хотя само по себе это сравнение не доказывает того, что Иисус был грамотным, оно соответствует тому, что евангелисты изображают Иисуса учителем или «равви», а это, в свою очередь, предполагает грамотность. Трудно представить себе, что люди стали бы сравнивать Иисуса с книжниками, если бы он в отличие от соперников был неграмотным.

В одном месте Иисус сам говорит о чтении Писания. Он спрашивает фарисеев, которые осудили его учеников за то, что те срывали колосья в субботу: «Вы никогда не читали, что сделал Давид, когда имел нужду и проголодался?..» (Мк 2:25, Мф 12:3). В данном отрывке у Матфея добавлены такие слова: «Или не читали вы в Законе, что в субботу священники нарушают субботу в храме и вины не несут?» (Мф 12:5; 19:4 – где Матфей снова расширяет источник Марка подобным образом; возможно, то же самое мы видим в Мф 21:16). В процессе другого спора Иисус спрашивает высокопоставленных священников и старейшин: «Неужели вы и этого Писания не читали: “Камень, который отвергли строители, он сделался главою угла…”?» (Мк 12:10). Позже он спрашивает саддукеев, затеявших спор о воскресении: «О мертвых же, что они восстают, разве не читали вы в книге Моисея, в повествовании о купине, как сказал ему Бог: «Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова»?» (Мк 12:26). В разговоре с законником, который задал вопрос о делах, позволяющих наследовать жизнь вечную, Иисус задает встречный вопрос: «В Законе что написано? Как читаешь?» (Лк 10:26). В раввинистической литературе мы находим фразы: «Подобно читанному» (например, b. Sabb. 97a; b. Ketub. 111a, 111b) или «Как бы ты прочел этот стих?» (например, b. Ketub. 81b; b. Qidd. 22a, 40a, 81b). Но Иисус, похоже, выражается драматичнее и острее, говоря в своем характерном стиле: «Неужели вы и этого не читали?» Данный аргумент был бы не слишком убедительным, если бы сам Иисус не умел читать³⁰. И наконец, даже если мы отвергнем отрывок из Лк 4:16–30 как пересказ евангелистом Мк 6:1–6, возможно, он все равно верно отражает тот факт, что Иисус нередко читал и толковал Писание в галилейских синагогах: «И пришел Он в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и встал, чтобы читать» (Лк 4:16, курсив наш). Я еще вернусь к этому отрывку ниже.

Следует также отметить, что в приведенных выше евангельских отрывках никогда прямо не ставится вопрос о грамотности Иисуса. У нас нет никаких оснований думать, что евангелисты из апологетических соображений стремились подчеркнуть грамотность Иисуса, и мы не видим, чтобы кто-то заявлял о его неграмотности. Похоже, грамотность Иисуса просто молчаливо предполагается, это не предмет для споров.

Рис. 3.7. Свиток из Назарета

Копия свитка и столика для чтения из Назарета. (Фотография любезно предоставлена Джинни Эванс.) [В оригинальном тексте книги нет ссылки в тексте на данную иллюстрацию, потому нет ее и в моем переводе. – Прим. М. 3.]

На грамотность Иисуса, возможно, указывает также его хорошее знакомство с Писанием и то, как он им пользовался. В синоптических евангелиях Иисус прямо или в виде аллюзии ссылается на 23 из 36 книг Еврейской Библии³¹ (если считать, что каждая пара книг: 1 и 2 Царств, 3 и 4 Царств и 1 и 2 Паралипоменон – составляют по одной книге, так что в сумме их три, а не шесть). Прямо или в виде аллюзии Иисус ссылается на все пять книг Моисея, на всех трех больших пророков (Исайю, Иеремию и Иезекииля), на восемь из двенадцати малых пророков (Осию, Иоиля, Амоса, Иону, Михея, Софонию, Захарию и Малахию; нет ссылок на Авдия, Наума, Аввакума и Аггея) и на пять книг из «писаний» (на Псалмы, Притчи, Иова, Даниила и Паралипоменон; нет ссылок на Песнь Песней, Руфь, Плач, Екклесиаст, Есфирь, Ездру и Неемию). Иными словами, Иисус прямо или в форме аллюзий ссылается на все книги Закона, большинство Пророков и несколько Писаний. У синоптиков Иисус прямо или в виде аллюзий 15 или 16 раз ссылается на Второзаконие, около 40 раз на Исайю и около 13 раз на Псалмы. Создается впечатление, что три эти книги он особенно ценил, хотя, похоже, ценил также Захарию и Даниила. Таким образом, «канон» Иисуса, если его окинуть беглым взором, мало чем отличался от набора священных текстов большинства верующих иудеев его времени³², включая – особенно – создателей Кумранских свитков³³. Кроме того, у нас есть свидетельства о том, что во времена Иисуса в селениях и синагогах были распространены библейские свитки (1 Мак 1:56–57; Флавий, J.W. 2.229, где речь идет о попытке Антиоха IV найти и уничтожить свитки Торы; Life 134, где говорится о свитках в Галилее на ранних этапах восстания против Рима).

И наконец, тот факт, что Иисус в своих аллюзиях и интерпретациях Писания так часто и ярко использует арамейскую традицию, косвенно указывает на его грамотность, на регулярное участие в жизни синагоги (где и возник арамейский парафраз Писания, или Таргум) и знакомство с традицией обучения учителей и книжников³⁴. По словарю, тематике и экзегетическому подходу учение Иисуса во многом соответствует возникающей арамейской традиции, этот факт хорошо задокументирован, и здесь нет нужды снова это доказывать.

Все факты, которые мы выше рассмотрели, если сложить из них общую картину, лучше соответствуют грамотному Иисусу, который мог читать Еврейские Писания, парафразировать и толковать их на арамейском, причем делал это в таком стиле, который отражает его знакомство с тогдашними практиками интерпретации, существовавшими как в популярных (скажем, в синагогах), так и в профессиональных и даже элитных кругах (как это показывают споры с книжниками, высокопоставленными священниками и старейшинами).

На мой взгляд, неграмотного Иисуса себе представить труднее, чем грамотного. Его считали учителем, причем как друзья, так и враги. Он спорил, опираясь на Писание, с фарисеями, саддукеями и высокопоставленными священниками. Он властно бросал вызов их пониманию Писания. Он учил последователей – учеников, – которые, в свою очередь, сохранили его учение. Движение, основанное Иисусом, создало свое литературное наследие, включая четыре Евангелия, повествование о жизни первой церкви (Деяния) и ряд посланий. Внезапное появление плодотворной литературной традиции при неграмотном основателе теоретически, конечно, возможно, но это явление куда легче объяснить, если думать, что Иисус владел грамотой.