Стратегии преодоления и защитные механизмы

Стратегии преодоления и защитные механизмы

Для преодоления последствий ПТС люди используют множество стратегий, сознательных и бессознательных (см. табл. 2). Часто действие механизмов психологической защиты рассматривают как проблему, требующую вмешательства специалиста, однако психолог Бабетта Ротшильд, напротив, видит в них полезный инструмент избавления от посттравматического стресса[51]. По ее мнению, проблема здесь только одна – этот ресурс исчерпаем. Например, уход от мира сам по себе не является чем-то вредным: всем нам время от времени требуется побыть наедине с собой. Отрицательные последствия начинаются, когда замкнутость переходит в хроническую форму и мешает общению с окружающими. С другой стороны, не менее ущербен тот человек, который не в состоянии наслаждаться собственным обществом и боится одиночества.

Таблица 2. Стратегии преодоления стресса и потенциально травмоопасных переживаний (печатается (в переработке) по изданию: Harms, 2005)

Сознательные стратегии

Бессознательные стратегии

Диссоциация является одним из наиболее распространенных защитных механизмов – в неблагоприятных ситуациях ее воздействие на разум подобно воздействию анестезии на пораженный участок тела[52]. Это действие состоит в расщеплении сознания, благодаря чему наше эго ограждает себя от внешних негативных воздействий. Часто это приводит к амнезии и провалам в памяти. Те же, кто сохраняет память, рассказывают, что время будто замирает или же боль и прочие эмоции становятся глуше благодаря тому, что в организме вырабатываются естественные успокоительные вещества. Это защищает нас от боли и страха смерти и помогает смириться с непоправимыми происшествиями – автокатастрофами, изнасилованиями, серьезными операциями. Довольно часто диссоциация сопровождается внетелесными переживаниями, при которых жертва наблюдает собственное тело будто бы со стороны. В легкой форме диссоциация выражается в ощущениях «пустоты вокруг», замедления времени и провалах в памяти. Более тяжелые формы у детей проявляются в полном уходе в мир фантазий, а у взрослых – в синдромах множественной личности[53].

Как правило, диссоциативные состояния через определенное время проходят, однако иногда – когда энергия возбуждения по каким-то причинам не высвобождается – возникают длительные расстройства личности и навязчивые воспоминания о принесшем травму событии. В этих случаях пострадавшие испытывают отрешенность от мира на протяжении месяцев и даже лет, описывая свое состояние так, будто бы у них украли душу. В понимании шаманов душа – это жизненная сила человека, его духовная суть, совокупность чувств и эмоций. Целитель Сандра Ингерман утверждает, что временный распад души является естественной реакцией на перенесенную боль, в то же время часть души может навсегда затеряться в иных областях реальности. «Почти каждый человек, кого я когда-либо знала, – говорит Сандра, – страдал от некоей неполноценности или внутренней пустоты. Эти люди ощущали, будто пропала какая-то их значимая часть, будто они потеряли связь с реальной жизнью. Лишь немногие из нас в этом мире чувствуют себя по-настоящему дома. Некоторым же приходилось страдать так, что теперь их дом уже не здесь»[54]. Поэтому в обучение шаманов как раз и входит развитие умения использовать измененные состояния сознания, чтобы отыскивать в иных мирах потерянные осколки душ и возвращать их людям.

Борис Цирюльник описывает защитные механизмы, которые используют дети[55]. Диссоциация также входит в число этих механизмов: их «Я» может расщепляться на социально приемлемые и скрытые сущности. В попытках отрешиться от безрадостной действительности дети могут отрицать сам факт пережитых травм, преуменьшая перенесенную боль или опасность, могут предаваться фантазиям или наоборот – пытаться быть по-взрослому умными и рассудительными. Они могут, наконец, даже прибегать к юмору. Согласно данным Б. Цирюльника, все дети, перенесшие травму, склонны к интеллектуализации и фантазиям одновременно. Первое помогает им понять причину их страданий, второе – создать себе убежище, в котором они были бы по-прежнему счастливы. Даже Кристин, одна из авторов этой книги, поняла, что и сама на протяжении всей жизни использовала эту стратегию; изредка старые привычки просыпаются в ней и сейчас, несмотря на годы, потраченные на исцеление. Для тех, кто способен подняться выше собственных страданий и продолжать развиваться, такое отрешение от реальности – вернее, от небольшого ее участка в прошлом – настоящий триумф духа. Именно в этом случае человек и ощущает утрату части души. Однако многие остаются просто отрешенными от мира и в той или иной степени искалеченными. С другой стороны, Б. Цирюльник указывает, что дети, которым не удается создать страну фантазий, оказываются лицом к лицу с угнетающей, унылой и бессмысленной реальностью.

Какие бы защитные механизмы мы ни использовали, блокирование травмы требует значительных затрат энергии и истощает жизненные силы. Поэтому даже те, кому, казалось бы, удалось выйти из травмоопасных событий невредимыми, в действительности ослаблены до тех пор, пока не избавятся от энергии возбуждения, сдерживаемой этими защитными механизмами. Врачи могут не обнаружить у этих людей диагностируемых заболеваний, друзья и близкие – не заметить в их поведении никаких перемен, однако в действительности в их эмоциях и поведении будут развиваться комплексы, из-за которых жизнь становится неполноценной[56]. Для людей же по-настоящему неуязвимых первоочередная задача – не выживание в неблагоприятных условиях, а воссоединение с собой, повторная сборка собственного «Я», которая возможна только после сброса травматической энергии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.