Глава 6 Зачем отклоняться

Глава 6

Зачем отклоняться

Садху, кто кого обманывает?

Бесформенное заключено в формы,

А то, что имеет форму, – в бесформенное.

Поэтому зачем отклоняться?

Люди говорят: «Он вечно юн и бессмертен!» —

Но невидимое остается невыраженным.

Он не имеет ни рода, ни формы, ни цвета,

Но при этом проникает в каждое существо.

Одни говорят: «Он – в каждом атоме и в целом космосе»;

Другие – что у него нет ни начала, ни конца.

Кто-то скажет: «Атомный, космический – отбросьте эту ерунду!»

Кабир говорит: «Он есть Бхагван!»

Веды говорят: «За пределами форм остается бесформенное».

Есть форма или нет – забудь об этом, благословенная.

Смотри: все является его домом.

Он не тронут ни счастьем, ни страданием,

День и ночь напролет – даршан.

Скрытый в свете, спящий в свете, отдыхающий в свете.

Кабир говорит: «Слушай, брат садху,

Настоящий мастер – это разлитый повсюду свет.

Назвать его тяжелым я бы не решился.

Назвать его легким будет ложью.

Что я могу сказать о Рам?

Эти глаза никогда его не видели».

Жизнь проста и бесхитростна. В жизни нет ничего сложного. Существование – это не головоломка, но человеческий ум настолько любит все усложнять, что превращает простые и ясные вещи в сложные и запутанные. Жизнь проста и бесхитростна, и именно поэтому вы не можете достичь ее сути, именно поэтому вы не способны проживать жизнь правильно. Если бы жизнь была сложной, тогда ум справился бы с этой проблемой, он нашел бы способ ее разрешить.

Существование находится прямо перед вами, но вы ищете его где-то в другом месте. Вашему эго не интересно искать то, что у него под носом. Оно спрашивает: «Что за радость искать то, что рядом?» Идея достичь того, что уже есть, не впечатляет его. Заполучить то, чего у него нет, – вот вызов для эго.

Эго имеет привычку превращать самые простые вещи в наисложнейшие проблемы, и как только ему удается запутать все по-своему, оно воспринимает эту ситуацию как вызов, как цель, которую необходимо достичь. И тогда вы вовлекаетесь в решение проблемы, которую сами же и создали. Но помните: если бы в жизни существовали какие-либо сложности, они были бы уже решены. В жизни нет сложностей, и поэтому ничего никогда не решается, хоть вы и стараетесь от рождения к рождению.

Запомните следующее: жизнь нужно проживать – это не проблема, которую нужно решать, не математическая задача. Напротив, жизнь – это песня, которую нужно исполнить, танец, празднование, в котором нужно принять участие. Не стойте в стороне и не думайте о жизни. Не размышляйте о ней. Поток жизни течет беспрестанно. Ныряйте в него. Не стойте поодаль. Стоя в стороне, вы потеряете связь с жизнью, ваши корни будут отсечены.

В этих строчках Кабир спрашивает: «Кому мне жаловаться? Кто обманщик? Что это за обман?» Если бы вас заразил кто-то другой, его можно было бы обвинить, но причина вашей болезни, источник обмана – вы сами. Вся драма вашей жизни состоит в том, что сначала вы создаете ситуацию, а потом пытаетесь ее распутать. Сначала вы создаете проблему, головоломку, а затем ищете пути ее разрешения. Вы закрываете глаза и начинаете пробираться на ощупь в темноте. Спящего человека можно легко разбудить, но если человек лежит и притворяется спящим, как тогда его можно разбудить? Кабир спрашивает:

Садху, кто кого обманывает?

Он говорит: «Что это за обман? Кто все это затеял? Кого мне винить? Кто за это ответит?» Если бы ваши вещи похитил вор, его можно было бы поймать, но и вор, и пропавшее имущество – это вы сами.

Запомните саму эту квинтэссенцию жизни: вы не сможете выпутаться из затруднений до тех пор, пока не поймете, что источником и причиной своего обмана являетесь вы сами. Как вы можете их разрешить? С одной стороны, вы пытаетесь разобраться с жизнью, а с другой – делаете ее еще более запутанной. И поэтому все остается на прежнем месте – ничего не меняется. Одной рукой вы строите дом, а другой – его рушите, и в итоге этот дом никогда не достраивается, он всегда незавершен. За все ваши бесчисленные жизни вы не продвинулись ни на йоту. Вы бродите все в той же долине, в которой бродили всегда.

Как-то я слышал, что Мулла Насреддин жил в горной деревеньке. Однажды вечером, когда он сидел на своей веранде, к дому подъехала машина. Водитель спросил:

– Как проехать в Манали? Я потерял дорогу.

Насреддин обстоятельно и подробно объяснил ему путь; он даже начертил план. Водитель поблагодарил Муллу и отправился дальше. Через три часа, изнуренный, он снова подъехал к дому Муллы.

– Ты ужасный человек! – сказал он. – Я в точности следовал твоему плану и, проездив три часа, вернулся на то же место!

– Да, я знаю. Теперь я покажу тебе правильный путь. Сначала я хотел проверить, способен ли ты следовать инструкциям. Это была проверка. Теперь я покажу тебе верную дорогу.

Даже после стольких рождений вы находите себя в том же месте, откуда стартовали. Со времен своего детства продвинулись ли вы хотя бы на дюйм? Возможно, вы что-то потеряли, но вы совершенно точно ничего не приобрели; возможно, вы даже вернулись на пару шагов назад. Не произошло никаких изменений. Если бы кто-то оттаскивал вас назад, это могло бы послужить оправданием, но никто не ответственен за то, где вы находитесь. Запомните: никто, кроме вас самих, не смог бы сюда попасть. Никто не может вас подтолкнуть, никто не может оттащить вас назад. Нет того, кто может ввести вас в заблуждение, и нет того, кто может указать вам путь. Сатана не в силах искусить вас, но и бог не может вести вас.

Садху, кто кого обманывает?

Прелесть всего этого заключается в том, что вы – единственное лицо, вовлеченное в эту драму. Вы актер, вы директор и вы продюсер. Эта драма – ваш сон, ваша фантазия. Вы когда-нибудь задумывались о том, кто участвует в вашем сне? Никто, кроме вас. Кто директор? Не кто иной, как вы сами. Кто автор этой пьесы? Вы. Кто зритель? Вы сами. Вот почему просветленные назвали этот мир сансарой, сном. Вы – основа своего сна, его корни, его центр. Вы зритель, и вы же сами – пьеса.

Садху, кто кого обманывает?

Кабир говорит: «Кому мне жаловаться? Кому рассказать о своих страданиях? Кому выплакать свое горе?» Вы блуждаете то тут, то там, спрашивая у каждого: «Как выбраться отсюда? Где ключ? Где дверь?» Вы сами себя обманываете, вводите в заблуждение. Спрашивали ли вы когда-нибудь себя: «Я действительно хочу найти божественное? Истинен ли мой поиск? Сильно ли мое желание? Искренно ли оно?»

Как-то раз умирал один буддийский монах. Он созвал всех своих учеников и сказал:

– Я говорил вам о дороге к нирване, к свободе. Я рассказывал вам о двери, ведущей к освобождению. Вы слушали меня, но мне кажется, вы меня не поняли. Мне кажется, что вы нисколько не продвинулись, что вы вообще ничего не достигли. Вы все там же, где были, когда пришли ко мне. Слушая меня годами, вы не сдвинулись ни на йоту. Теперь я покидаю это тело, и пусть те, кто действительно хочет достичь освобождения, поднимут руку.

У него были тысячи учеников, и все они собрались вместе, услышав, что их мастер умирает. Они начали оглядываться друг на друга. Один из них встал, но руки не поднял. Он сказал:

– Пожалуйста, пойми меня правильно. Я хочу освобождения, но не сейчас. И все же укажи мне путь. Сейчас у меня есть нерешенные проблемы, кое-какая незавершенная работа. Позволь мне сначала ее закончить. Наступит день, и я воспользуюсь твоим советом – и тогда мне не придется беспокоиться, потому что я уже буду знать, куда идти.

Вы всегда спрашиваете дорогу. Вам кажется, что неплохо узнать ее сейчас, чтобы когда-нибудь потом начать по ней двигаться. Но действительно ли вы хотите достичь цели? Мечтаете ли вы о ней, стремитесь ли достичь ее с той силой и искренностью, которые Шри Ауробиндо называет абхипша? Он называет это состояние абхипша, а не аакаанкша, хотя оба эти слова обозначают желание. Но они говорят не об обычном желании. Они указывают на особый вид желания – желание запредельного. Аакаанкша исходит из ума, а абхипша – это внутренний зов жизни, зов, исходящий из каждой фибры, из каждой клетки тела.

Вы подобны человеку, чей холодильник полон продуктов и напитков, и который ест и пьет, как только почувствует легкий голод или жажду. Но вы совершенно не знакомы с настоящим голодом или жаждой. Подумайте о человеке, который заблудился в пустыне вдали от цивилизации. Солнце палит беспощадно, и он так страдает от жажды, что не может ступить ни шагу. Он мучается подобно рыбе, выброшенной на берег. Каждая клетка его существа жаждет воды. В такой момент жажда – это не та прихоть, которая посещает вас при виде бутылки кока-колы или от запаха вкусной еды. Жажда этого человека совершенно другая – это не обычная жажда, которую можно отложить на потом. Жажда этого человека – это вопрос жизни и смерти: если ее не утолить в течение нескольких минут, он умрет.

Желание, возникающее в человеке в такие критические моменты, Шри Ауробиндо назвал абхипшей. Вы когда-нибудь стремились к божественному с такой интенсивностью, с которой хочет пить лежащий посреди раскаленной пустыни человек? Вы когда-нибудь томились настолько сильно? Вы когда-нибудь рисковали своей жизнью ради истины? Нет? Поэтому Кабир говорит:

Садху, кто кого обманывает?

По правде, вы не стремитесь к божественному.

Теперь давайте рассмотрим этот вопрос с другой стороны. Если я скажу, что прямо сейчас открою вам дверь к свободе, вы будете готовы в нее войти? Разве вы не скажете: «Пожалуйста, подожди немного, мне нужно ненадолго сходить домой»? Если вы готовы, то войдете немедленно, не мешкая ни секунды. Но вы будете колебаться. Вы скажете: «Есть еще некоторые вещи, которые я должен сделать. Много желаний все еще не удовлетворено». Ваш ум будет рассуждать, он скажет: «Освобождение вечно. Оно никуда не денется. Позволь мне сначала завершить те несколько дел. Сейчас они есть, а потом их не будет, возможность же освобождения будет существовать всегда. Что плохого в том, если оно немного подождет? Если я войду в эту дверь завтра или послезавтра, с ним ничего не случится. Разреши мне еще немного насладиться сансарой, этим миром снов».

Сон об освобождении очень сладок, и поэтому вы говорите, что не готовы войти. Вы всегда спрашиваете дорогу, но на самом деле не собираетесь двигаться с места, вы хотите только слушать о ней. И после этого вы утверждаете, что вы искренний и честный человек. «Я религиозен, – говорите вы, – я стремлюсь к истине. Но ее заполучить нелегко, это не какая-нибудь игрушка. Я должен много работать в течение бесчисленных жизней – только тогда я ее достигну». Так вы обманываете себя. В жизни нет другого препятствия, кроме вас самих. Больше никто не преграждает вам путь, вы сами и есть та стена. Вы прочно вкопали свои ноги в землю и делаете все возможное, чтобы освободиться.

Ваша жажда – это не та жажда, которую испытывает страдающий в пустыне человек. Это фальшивая жажда, обман. Если возникает настоящая жажда, ее достаточно самой по себе, ничего больше делать не нужно. Если жажда действительно сильна, тогда все тело становится с ней единым. И тогда сама эта жажда становится дверью. Когда вы зовете бога так, он ни на дюйм не отделен от вас. Ваша жажда – это путь. Взывайте к богу со всем рвением, со всей искренностью, и встреча непременно произойдет.

Садху, кто кого обманывает?

Но вы великие актеры. Вы так искусно разыгрываете эту пьесу, что сами не осознаете, что делаете. Вы хотите обладать всем – и миром, и истиной. Вы очень хитры. Вы управляете сразу двумя лодками и поэтому никуда не попадаете. Никто не может одновременно плыть в двух лодках. И помните: эти лодки – лодка религии и лодка мира – плывут в разные стороны. Вы похожи на слугу двух господ, который не принадлежит ни одному дому, ни другому. Лучше полностью быть в этом мире, чем быть слугой двух господ.

Если вы полностью принадлежите миру, тогда ваш обман в один прекрасный день испарится: вы поймете, что мир не обладает никакой ценностью, не приносит никаких плодов. Но чтобы избежать этого, вы живете частично в мире и частично в запредельном. Это не тот способ, который поможет испытать абхипшу, испытать это невероятно острое стремление к божественному. Осознайте свою изворотливость. Вы играли в эту игру более чем достаточно. Вы хотите продолжать? Выходите из нее прямо сейчас!

За этим спектаклем, за этими хитросплетениями стоит ваш ум. Ум смотрит на вещи фрагментарно, и это создает обман. Каждый раз, когда вы смотрите на мир подобным образом, обман неизбежен. Где бы вы ни находились, старайтесь смотреть на вещи целостно. И тогда начнется ваше путешествие. Не рассматривайте мир по частям. Если рождается ребенок, знайте, что вместе с рождением появляется и смерть. Празднуйте его рождение, но чувствуйте и грусть, так как его рождение – это начало смерти. Когда умирает старик, плачьте, но вместе с тем и радуйтесь, потому что смерть – это начало следующего рождения, начало новой жизни.

Почему, если смотреть на вещи фрагментарно, возникает обман? Он возникает, потому что вы рассматриваете часть как целое. В этом и есть обман. Вы сами его создаете. Рождение – это не подделка, не обман. Смерть также не является обманом. Но вы думаете, что рождение – это все, и мечтаете стереть все следы смерти. Вы стремитесь полностью забыть о смерти и таким образом создаете обман. Счастье – это не обман, но вы рассматриваете его отдельно от страдания, и поэтому сразу возникает обман.

Вы видите части и утверждаете, что каждая из них – это целое. Если вы спросите счастливого человека: «Как ты?» – он ответит: «Я очень счастлив». Этот человек заблуждается – страдание уже поджидает его за следующим углом. Оно – прямо за занавеской, однако он говорит: «Я очень счастлив». Он не понимает, что в следующий момент будет страдать. Само по себе счастье не является обманом, но теперь этот человек будет сетовать, что счастье обманчиво, иллюзорно. Но настоящий обман скрывался в его глазах – они видели только половину, а другую часть не замечали.

Если, будучи счастливым, вы скажете кому-то, что скоро случится несчастье, человеку это не понравится. Он спросит: «Что за ужасные вещи ты говоришь?» Если где-то родится ребенок, а вы придете и скажете: «Вот и смерть родилась», ваши слова сочтут возмутительными и выставят из дома. Если вы придете к умирающему старику и начнете танцевать и праздновать, люди скажут: «Что ты делаешь? Мы переполнены горем, а ты танцуешь! Ты что же, мстишь нам за что-то, что мы причинили тебе в прошлой жизни? Почему ты радуешься?» И если вы ответите: «Потому что это – рождение новой жизни», кто вас будет слушать? Если вы радостно обнимете своего страдающего друга и воскликнете: «Нужно отпраздновать этот момент. Твое страдание скоро закончится, и на смену ему придет счастье», он тут же вас оттолкнет и скажет: «Что ты за человек! Я несчастен, а ты разглагольствуешь о мудрости и духовных материях! Где это твое счастье? Мое сердце в огне! Оно разбито, оно страдает!»

Когда вы выхватываете часть и называете ее целым, возникает обман. Незначительное кажется вам самым важным. Преходящее вы воспринимаете как вечное. Когда вы смотрите на вещи и не видите их такими, какие они есть, возникает обман. Тогда вы жертва иллюзии. В этом – вся суть иллюзии, которую индуисты называют майя.

Все время ищите противоположность; имейте в виду, что противоположность где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки. Помните, что за рождением скрывается смерть. Наблюдайте, как страдание сменяется счастьем, а счастье – страданием, и тогда вы не будете больше ликовать в счастье и сокрушаться в страдании. Тогда не будет ни улыбок в счастье, ни слез в страдании. Вы начнете выходить за пределы и того, и другого. А выйти за пределы и того, и другого – значит достичь истины. Как только вы обретете способность видеть оба эти явления одновременно, вы начнете выходить за пределы двойственности. И тогда вы будете знать, что ни счастье, ни страдание, ни рождение, ни смерть, ни день, ни ночь не могут длиться вечно.

Все приходит и уходит. Но вы будете продолжаться. Сознание, которое является свидетелем, не исчезает. Свидетельствующая природа будет продолжать жить. Свидетель будет продолжать существовать. Все приходит и уходит, но переживание не может длиться долго. Вот почему Кабир говорит:

Небытие умирает, беззвучие умирает;

Даже беспредельность умирает.

Истинная любовь не умирает никогда.

Кабир говорит: знай это.

Все переживания умрут. Только свидетель останется.

Бесформенное заключено в формы,

А то, что имеет форму, – в бесформенное.

Поэтому зачем отклоняться?

Кабир говорит, что люди в замешательстве, они запутались. Кто-то утверждает, что бог неопределим, что он – абсолют, а кто-то – что он обладает определенными чертами. Одни заявляют, что он – наивысшее счастье, другие считают его блаженнейшим из всех. А некоторым он кажется настолько злым, что они не могут смириться с его существованием. Любая религия имеет свой взгляд, свое собственное мнение о боге. Все эти убеждения фрагментарны, незакончены, и люди, принимающие эти половинчатые убеждения, находятся в плену обмана. Вы можете верить тому, что бог благостен, но это неполное мнение – откуда тогда взялся дьявол? Если бог – это только сладость, тогда откуда в жизни появляется соль?

У иудеев есть уникальная книга под называнием Талмуд. Она содержит изречения, которые вы не найдете ни в каких других писаниях мира. Там есть высказывания наподобие следующих: «Бог не такой уж любезный. Бог – не ваш дядя. Бог – это землетрясение». Кабир тоже говорил что-то подобное, он говорил: «Обитель любви – это не дом вашей тетушки».

Бог настолько же благостен, насколько и зол. Сатана находится не снаружи бога, он не может там быть. Бог – это и то, и другое. То, что вы называете добром, находится внутри него, но и то, что вы считаете злом, находится там же: оба рождаются в нем. В нем – и смерть, и рождение. Бог – это радость в момент рождения, но также и слезы в момент смерти. Он тьма, но также и свет. Смотрите на вещи во всей их полноте и не беспокойтесь о том, что происходит, потому что гораздо большее беспокойство случится с вами тогда, когда вы увидите целое. Вы окажетесь в большом затруднении, так как полностью лишитесь покоя. Ум исчезнет, исчезнет способность различать, вы перестанете что-либо понимать. Почва уйдет из-под ваших ног, и вы будете трепетать. Бог – это и то, и другое. Он и землетрясение, и благоухающий цветок. Когда случается землетрясение и погибают тысячи людей, – это тоже бог. Он является всем – и рождением и смертью, и ночью и днем. Бог – это все.

Бесформенное заключено в формы,

А то, что имеет форму, – в бесформенное.

Поэтому неправильно говорить, что он бесформенный или что он обладает формой, ведь в любом случае будет присутствовать противоположность. Бог – это окончательное единство всех противоположностей. В нем все сходится, в нем все встречается. Ничто не может его избежать. Бог – это великий океан, в который стекаются все реки. Грешник и святой становятся в нем едиными.

Различия между грехом и добродетелью, между грешником и святым вы создаете сами. И из-за этих различий мы пребываем в иллюзии. Мы поклоняемся святому и ненавидим грешника, мы восхваляем добро и проклинаем зло. Но бог – это и то, и другое. Во зле он присутствует в той же степени, что и в добре. Если бы это было не так, тогда как злой человек мог бы жить? Злые люди существуют, и бог заботится о них.

Бесформенное заключено в формы,

А то, что имеет форму, – в бесформенное.

Поэтому зачем отклоняться?

Кабир говорит, что это и есть путь, и что, если вы отклонитесь от него хотя бы на йоту, то заблудитесь. Видеть целое – вот в чем заключается путь. Поэтому смотрите на целое как на целое. Какие бы ни возникали трудности, какие бы ни возникали препятствия, как бы непостижимо это ни было для вашей логики, для вашего ума, как бы он ни трепетал, вам не нужно об этом беспокоиться. Просто пытайтесь видеть во всем целое.

Ум всегда стремится все свести к простым и понятным вещам. Арифметика проста и понятна, поэтому ум ею заинтересован. Логика тоже проста и понятна, поэтому ум интересуется и ею. Но поэзия не так проста, не так понятна, поэтому она не столь привлекательна для ума. Любовь для ума – абсолютная загадка, и ум никогда не путешествует по ее владениям.

Божественное – это окончательное единство всех противоположностей. «Этого не может быть, – говорит ум. – Как можно поверить в то, что день и ночь – это одно целое, что добро и зло едины? Как такое возможно?» – «Это непостижимо, – скажет он. – Это невозможно! Разве можно объединять добро и зло? Разве можно объединять день и ночь?» Их не нужно объединять – они уже объединены. И в этом единстве нет никаких различий. Никто не может сказать, когда кончается день и начинается ночь. И то, и другое – часть единого круга.

Мы думаем, что счастье и несчастье – разные вещи. Но вы когда-нибудь замечали момент, когда начинается счастье или несчастье? Вы когда-нибудь наблюдали это явление? Если вы понаблюдаете, то увидите, что счастье всегда сменяется несчастьем. Не бывает такого счастья, которое не превращалось бы в несчастье. И если вы в самом деле заметите этот момент, то сделаете уникальное открытие – вы достигнете чего-то такого, чего в этом мире никогда раньше не случалось: вы не сможете обнаружить несчастье, которое не превращалось бы в счастье. Возможно, для этого придется немного подождать, но оно непременно изменится.

Все сменяется на свою противоположность. Юность становится старостью, красота – уродством. Так происходит со всем на свете. Цветы опадают и превращаются в прах, и из этого праха рождается новое дерево. Все связано со своей собственной противоположностью. На самом деле такого явления как «противоположность» не существует, но мы говорим, что одно противоположно чему-то другому, просто для того, чтобы выразить, чтобы показать, что оно меняется.

Когда вы отбросите идею противоположности, ваш ум прекратит функционировать, и родится вера. Способность все разделять иссякнет, и на ее месте возникнет вера. Вера обладает такой силой, что способна в одно и то же время в каждом явлении видеть его противоположность. Она видит что-то и сразу видит его противоположность. Интеллект не столь силен, – он не может одновременно видеть событие и его противоположность. Он видит все разделенным на части и старается не видеть того, что выходит за пределы здравого смысла, что кажется нелогичным. Интеллект действует подобно логике. Он похож на садовника, следящего за тем, чтобы парадная часть сада была тщательно выстрижена и убрана. Он постоянно убирает все сухие листья и увядшие цветы вокруг парадного входа, и создается впечатление, что в этой части сада нет ни старости, ни смерти.

Как-то жил на свете дзэнский монах. Он был первоклассным садовником, и король этой страны послал к нему учиться своего сына. Все, чему принц научился у дзэнского монаха, он передал садовникам короля, которых было около тысячи. Работая в королевском саду, они исполняли все эти рекомендации. Монах сказал принцу: «Я приду взглянуть на твой сад через три года. Это и будет твоя проверка. Работай по моим инструкциям». Выполнить эти инструкции было не так уж сложно. В саду трудилось тысяча садовников, и сад расцветал день ото дня.

Через три года монах приехал посмотреть на работу принца. В тот день сад выглядел превосходно. Он был безупречно чист – ни единого сухого листа, ни одного завядшего цветка. Присутствовали и король со своей свитой. Оглядевшись по сторонам, монах показался разочарованным. Принц занервничал – ведь он выполнил все инструкции монаха, он полагал, что сделал все наилучшим образом, и теперь недоумевал, почему монах недоволен. Но, прогуливаясь по саду, тот становился все более и более удрученным. В конце концов, он сказал принцу:

– Это не то, что нужно. Ты должен учиться этому искусству еще три года. Твой сад устроен совершенно неправильно.

Принц воскликнул:

– Но почему? В чем моя ошибка? Пожалуйста, объясни. Я следовал каждой букве твоих инструкций. Я не делал ничего, что им противоречило бы.

– В этом и есть твоя ошибка, – ответил монах. – Ты работал по моим инструкциям и полностью их исполнил. Ты выполнил все настолько хорошо, что не оставил место для работы бога. Все, что тут можно увидеть, – это работа человека. Возможно, эта ошибка кажется не такой уж серьезной, но она имеет огромное значение, потому что ты упустил всю суть. Я исправлю ее.

Монах убежал прочь и вернулся с охапкой сухих листьев, которые он нашел в куче мусора. Он бросил их на землю. Увлекаемые потоками ветра, листья заполнили собой весь сад. Монах сказал: «Теперь ошибка исправлена. Одни только зеленые листья не могут представлять собой сад. Куда подевались сухие?»

Думать только о молодости – это самообман, человек должен помнить и о старости. Принц применил только силу своего интеллекта – а интеллект смотрит на вещи лишь с одной стороны. Принц сохранил прекрасное, а все безобразное удалил.

Но в саду жизни растет и безобразное. Там есть и ум и глупость, и ищущие и не-ищущие, и святое и дьявольское. Все это присутствует в саду жизни. И сад жизни так огромен! Если бы в мире были только одни ищущие, тогда он был бы похож на сад того принца – полностью зеленый, повсюду только рука человека. Работы бога не было бы видно.

Если вы хотите увидеть работу бога, его нерукотворное творение, ищите в джунглях, а не в садах. Если вы хотите увидеть работу бога, отправляйтесь в джунгли. Там все произрастает невероятным, совершенно непостижимым образом. Никакой регулярности, никакой упорядоченности. Никакой математики, никакой логики. Все растет под воздействием внутренней жизненной силы, находит свой собственный путь. Красоту, которая есть в джунглях, невозможно найти в садах, потому что джунгли – это воплощение безбрежности и вездесущности бога. Джунгли способны пробудить в нас веру в нечто высшее. Здесь повсюду противоположности. Сад – это ничто, это просто творение человека. Здесь все аккуратно, все ухожено, но потому мертво.

Жизнь нужно проживать в противоположностях. Жизнь состоит из них. И благодаря противоположностям жизнь прекрасна. Если каждый раз вы избегаете противоположностей, ваш поступок, возможно, и покажется логичным, но истина будет потеряна, религия будет потеряна.

Бесформенное заключено в формы,

А то, что имеет форму, – в бесформенное.

Поэтому зачем отклоняться?

Видеть бесформенное в форме и форму в бесформенном – вот в чем состоит прямой путь, говорит Кабир. Тогда вы никогда с него не собьетесь. Вам не нужно будет с него сходить, потому что это – правильный путь. Оставаться в середине между двумя противоположностями и есть правильный путь. И он также в том, чтобы, находясь в этой середине, быть бдительным.

Если вы выберете что-то одно, ум заставит вас страдать. И тогда как верующий, так и неверующий окажутся в замешательстве. Никто из них не будет по-настоящему религиозным; какое отношение религиозный человек имеет к теизму или атеизму? Для религиозного человека это просто два возможных варианта – он ни то, ни другое, или то и другое одновременно – но никогда не одно.

Религиозный человек не может быть теистом. Быть теистом – слишком тривиально; это значит, что нужно сказать «да» и отвергнуть «нет». Если у вас нет мужества сказать «нет», разве ваше «да» сможет вам помочь? «Да» человека, который не способен сказать «нет», не обладает никакой силой. Но в «да» человека, который может сказать «нет», она есть!

Человек, не способный сказать «да», говорящий только «нет», тоже нездоров. Его «нет» бессмысленно. Но тот, кто одновременно способен сказать «да» и «нет», может испытать всецелую истину жизни. Пока с вами этого не случилось, вы по-прежнему пребываете в иллюзии. Существование хочет, чтобы в вас одновременно присутствовали оба явления. Оно хочет от вас невозможного – ничто меньшее не поможет. Вот почему только чрезвычайно смелые и отважные люди становятся на путь, ведущий к богу. Существует ли в жизни больший риск, чем видеть в одно и то же время обе противоположности?

Теисты считают, что Кабир был атеистом, а атеисты думают, что он был теистом. Индуисты думают, что он был мусульманином, а мусульмане считают его индуистом. Кабир остается посередине. Религиозный человек всегда будет загадкой для окружающих, потому что временами он говорит «да», а временами – «нет».

Кабир был самой сутью Вед, но иногда он мог говорить с совершенно противоположной точки зрения. Кабир был самим буддой, но иногда он мог сказать, что «небытие умирает». Слова Кабира были включены учениками Нанака в Гуру Грант сикхов, и, тем не менее, Кабир произносит фразу, что «Аум, беззвучие, умирает, даже беспредельность умирает». Кабир – это джунгли. Он загадка, его сложно понять. Ученые написали целые тома о Кабире. Они пытались его упорядочить, превратить в ухоженный сад. Они пытались низвести его до уровня своего понимания. И этим ученым поклоняются в университетах!

Я слышал одну историю. Как-то жил один король, который очень любил птиц. Однажды вечером к нему на окно уселась очень странная птичка. Король воскликнул: «Эка невидаль! Разве бывают такие птицы!» В его королевстве не было подобных птиц – эта была чужестранка, пролетающая мимо. Она устала и присела на окно короля отдохнуть. Король забеспокоился, как бы она не улетела, и поймал ее. Он подрезал ей крылья так, что она стала похожей на птиц его королевства. У нее был слишком длинный клюв – он укоротил и его тоже.

Пока король делал все это, птичка вырывалась и кричала, пытаясь освободиться, пытаясь улететь, но король ее не отпустил. «Не важно, какой ценой, какими усилиями, – говорил он, – но этой птице нужно придать правильную форму и правильный вид. Эта бедная пташка не знает, как должна выглядеть птица! Кажется, она никогда не смотрелась в зеркало. Разве у птицы могут быть такие крылья и такой клюв?» И вот он подрезал ей крылья и клюв и превратил эту странную птичку в модель совершенной птицы. Затем он сказал: «Теперь, дорогая птица, можешь лететь». Но у нее не было сил лететь. Вскрикнув и скорчившись от боли, она умерла на месте. Это суфийская история.

Эти ученые появились после Кабира. Они хотели подрезать ему крылья, истолковать его, исходя из собственных идей. И именно это они и сделали. Но их Кабир – это мертвый Кабир. Он тщательно отшлифован, но от него осталась одна оболочка. В этом Кабире нет жизни, нет сути. Всякий раз, когда вы делаете слишком много усилий для того, чтобы интеллектуально отшлифовать какую-то вещь, она теряет свой смысл.

Чрезмерно используя интеллект, вы стали безжизненными. Возможно, никого другого вы и не отшлифовали, но вы точно отшлифовали самого себя. У вас есть модель, идеал, и вы пытаетесь ему соответствовать. Нельзя придумать большей глупости, чем эта. Будьте самим собой. Нет ни одного человека, подобного вам. Нет смысла становиться похожим на Будду, на Махавиру или на Кабира, нужно стать самим собой. Когда вы умрете, бог не спросит вас: «Почему ты не стал Кабиром?» Если бы он вообще задавал подобные вопросы, то он задал бы этот вопрос Кабиру, – зачем ему задавать его вам? Он не спросит вас: «Почему ты не стал Махавирой?» Разве у вас есть какие-то обязательства, чтобы стать Махавирой? Если вы отшлифуете себя снаружи, если вы станете похожими на Махавиру, как это делают некоторые джайнские монахи, или похожими на Будду, как это делают некоторые буддийские монахи, тогда вы умрете. Эти подражатели уже мертвы. Ваши так называемые садху и святые подобны трупам, и все потому, что они не пытались стать самими собой, а старались быть похожими на кого-то еще.

Стать самим собой – это очень редкое явление. Ваши крылья – это ваши крылья, нет никакой формулы, определяющей, какими именно они должны быть. Единственное назначение крыльев в том, чтобы они позволяли вам летать. Этого достаточно. Их форма, размер, вид, цвет – правильны, если они позволяют вам лететь. Это крылья, которые делают вас свободными. Они поднимут вас в небо. Загляните внутрь своего сознания и, если вы обнаружите там непроходимый лес, не пугайтесь. И не слушайте советов ума. Он посоветует вам подстричь ваш сад, сделать его чистым и аккуратным. Но аккуратный сад всегда превращается в тюрьму – для свободы нужны бескрайние джунгли. Свобода – это единство всех противоположностей, объединение всех противоположностей.

Никто не сможет правильно понять Кабира. Верующие в бесформенность бога скажут, что он разглагольствует о боге, говоря: «Истинная любовь не умирает никогда». Верующие в то, что бог обладает формой, воскликнут, что за преданный этот Кабир! – он никак не опровергает концепцию бесформенности. Каждый, кто будет пытаться понять Кабира интеллектуально, не сможет с ним согласиться. Но если вы постараетесь его постичь, отложив свой ум в сторону, то непременно увидите в нем великий свет.

Бесформенное заключено в формы,

А то, что имеет форму, – в бесформенное.

Поэтому зачем отклоняться?

Затем Кабир говорит:

Говорят: «Он вечно молод, он бессмертен!» —

Но невидимое остается невыраженным.

Кабир имеет в виду, что не нужно беспокоиться о том, что написано в писаниях. То, что есть, что существует, не может быть записано, не может быть выражено. Одни писания утверждают, что божественное бесформенно, другие – что оно обладает формой, но не позволяйте этим противоречиям вас запутать.

Говорят: «Он вечно молод, он бессмертен!»

Кабир говорит: «Не беспокойтесь, не заботьтесь о том, что кто-то когда-то сказал».

…но невидимое остается невыраженным.

Невозможно определить, что такое божественное. Почему? Все слова созданы интеллектом, и все они обладают определенным свойством: ни одно из них не способно описать что-то целиком. Это особенность любого слова. Если вы говорите, что божественное – это добродетель, то отвергаете недобродетель. С помощью слов можно говорить только о частях. Если, придя в магазин, вы скажете продавцу: «Дайте мне это и не давайте мне этого», тогда как вам удастся договориться? Сказав одновременно и «да», и «нет», вы ничего не добьетесь.

Жизнь функционирует с помощью незавершенных слов, так как жизнь, которую вы знаете, сама по себе не завершена. Она является созданием человека, и, чтобы в ней двигаться, необходима система слов. И, естественно, эта система, эти слова не должны быть двусмысленными, иначе как бы вы управляли своей жизнью? Повсюду царили бы анархия и путаница. Слова должны быть достаточно ясными и однозначными, чтобы тот, кто их слышит, мог понять вас правильно.

В жизни нам приходится принять много не-истин. Когда вы родились, у вас не было имени. Затем вам дали имя, ярлык. Это фальшивый ярлык. Вас знают как Раму, как Кришну или как Рахима – это зависит от того, как назвала вас ваша семья. Никто не рождается с именем, каждый рождается безымянным. Но, родившись, вы не можете оставаться без имени. К вам придет почтальон и спросит: «Где этот безымянный человек?» Если бы только у одного человека не было имени, тогда не возникло бы никаких проблем. Этого человека знали бы как анаам, безымянный. Но если бы каждый был анаам, было бы очень сложно найти нужного человека.

Однажды, разыскивая преступника, полицейские прознали о том, что он был знаком Мулле Насреддину. Один полицейский пришел к Насреддину и сказал:

– Мы слышали, что ты хорошо знаешь этого человека.

– Хорошо? – воскликнул Насреддин. – Я даже себя не знаю хорошо.

– Я пришел сюда не обсуждать метафизические вопросы, – сказал полицейский. – Мне просто нужно знать, этот человек худой или толстый?

Насреддин на какое-то время задумался и промолвил:

– Можно сказать, что он и худой, и толстый. Он ни тот, ни другой. Он средний.

– Ладно, забудем об этом, – сказал полицейский. – Он высокий или низкий?

– Не путай меня, – ответил Насреддин, – он среднего роста.

– Есть ли у него особые приметы, отличающие его от других?

– Он в точности такой же, как и любой другой человек, – сказал Насреддин. – У него два глаза, нос, уши. Все это у него есть. Он не представляет собой ничего особенного.

– Дело принимает непростой оборот, – сказал полицейский и стал задавать вопросы поконкретней. – Есть ли у него усы?

– Да, ведь он мужчина – почему бы ему не иметь усов?

– Какие у него усы?

– Откуда мне знать? – ответил Насреддин. – Он их все время сбривает.

Именно так происходило бы, если бы у людей не было имен. Поэтому, хоть имя и фальшиво, оно необходимо. В мире, в сансаре, люди всю жизнь живут с этими фальшивыми наклейками, с этими придуманными именами. Имя человека – это просто мера удобства, в нем нет истины. Язык необходим, чтобы двигаться в этом мире, но он не способен выразить истину. Истину невозможно выразить. Если вы попытаетесь это сделать, то запутаете не только себя, но и других.

Язык создан для того, чтобы люди общались между собой. Но с богом не нужно разговаривать, это не объект общения. Нет необходимости в том, чтобы между вами и истиной происходила дискуссия. Язык не нужен вообще. Необходима только глубокая тишина. В ее пространстве все слова, все языки, все имена и адреса исчезают. Остается только то, что вы принесли вместе со своим рождением и унесете вместе со смертью. Все, что произошло между рождением и смертью, в этом пространстве тишины теряет смысл. В этом вся сложность, в этом загвоздка.

Но невидимое остается невыраженным.

Никто не способен дать истине описание, выразить ее. Ни писания, ни Веды, ни Коран. Они пытались. Они давали намеки. Но все усилия оказались тщетными. И они никогда не достигнут успеха, потому что язык может выразить только незавершенное. Он был создан только для этой цели – он не может выражать целое.

Каждый раз, когда вы немного возвышаетесь над своей обыденной жизнью, вы понимаете, что очень сложно выразить то, что происходит, в словах. С подобной проблемой сталкивается и поэт – он стремится описать то, что пребывает в высших сферах, и все же ему это как-то удается. Но просветленный человек оказывается в гораздо более затруднительном положении. Ему нужно описать запредельное, и поэтому он должен спуститься в более низкие слои и выразить это обычным человеческим языком. Но в этом процессе все важное и существенное теряется. Цельная фигура претерпевает изменения, и возникает нечто другое.

Говорят: «Он вечно молод, он бессмертен!» —

Но невидимое остается невыраженным.

И затем Кабир говорит:

Он не имеет ни рода, ни формы, ни цвета.

Он имеет в виду, что бог не относится ни к какому классу, не имеет ни формы, ни цвета. Тогда как его описать? Что бы вы ни сказали: что он бесформенный или что он обладает формой, – все это будет неполным. Ему присущи все качества и при этом – ни одно из них в отдельности.

Давайте попытаемся понять это в деталях. Действительно, бог содержится во всех формах и все же не имеет формы. Он не мог бы присутствовать во всех формах, если бы сам имел какую-то форму. Именно потому что он с легкостью принимает любую форму, сам он не имеет формы. Бог бесформенный и в то же время проявлен во всех формах.

Если воду налить в глиняный горшок, она примет форму горшка, а если ее налить в кувшин, она примет форму кувшина. Вода не претендует на то, чтобы иметь свою собственную форму. Если бы она настаивала на этом, то не смогла бы принять форму кувшина. Но если воду заморозить и превратить в лед, она обретет определенную форму. И если после этого попытаться запихнуть ее в кувшин, то он расколется. Лед не сможет принять форму кувшина. Вода не настаивает ни на какой форме. Вода очень покладиста, она не упряма. Превращаясь в пар, она достигает почти что бесформенного состояния. Какое-то время пар еще виден, но потом он становится невидимым.

Вода может находиться в трех состояниях. Первое – это бесформенность. Она испаряется в небе, не оставляя за собой ни следа, – как ни пытайся, ее там невозможно найти. Второе, промежуточное, состояние – это сама по себе вода. Она не настаивает на том, чтобы иметь какую-то определенную форму, но все же у нее есть форма – форма сосуда, в который она налита. И третье, последнее состояние – это лед. Лед упрям. Такая текучая субстанция, как вода, может стать твердой, как камень!

Вы тоже можете находиться в любом из этих трех состояний. Вы можете быть застывшими, как лед, – и это стадия великого невежества; или вы можете быть, как вода. В этом состоянии пребывает мудрый человек – тот, кто еще не окончательно пробудился, но у кого уже случаются проблески сознания. Теперь он больше не упрямится – он принимает форму того сосуда, в который попадает. И, в конце концов, человек оказывается в третьем состоянии – в состоянии просветления; в состоянии, когда он растворяется в высшем сознании. Теперь нет того, что могло бы принять форму, – теперь он подобен пару.

Люди часто спрашивали у Будды: «Где ты будешь находиться, когда покинешь тело?» Будда отвечал: «Мне некуда идти. Я затеряюсь, растворившись в безбрежном сознании». Одного прекрасного христианского святого Мейстера Экхарта как-то спросили: «Когда ты оставишь тело, где ты будешь пребывать?» Экхарт ответил: «Нет необходимости где-то находиться». Тот, кто задал этот вопрос, едва ли смог понять, что ему ответили, – ведь Экхарт говорил на языке, на котором можно говорить только о природе пара.

Куда движется пар? Его пристанище – целое небо. У воды есть конкретное место, где она должна быть, но вода податлива и уступчива – она не так тверда, как лед или камень. Она принимает форму сосуда, в который ее наливают. И после этого следует фаза льда – фаза глубокого невежества. Состояние пара – это состояние наивысшего знания. Состояние воды – это состояние, в котором пребывает искатель: он больше не похож на лед и готовится к тому, чтобы стать паром. Искатель находится посередине. Разве у бога может быть какая-то форма? – Он проникает во все виды и типы форм: он и во льде, и в воде, и в паре. Он во всех формах сразу, и все же он не имеет формы.

Но при этом проникает в каждое существо.

Потом Кабир говорит:

Одни говорят: «Он присутствует в каждом атоме

и в целом космосе»;

Другие – что у него нет ни начала, ни конца.

Люди говорят, что бог есть в каждом существе и во всей вселенной, но Кабир утверждает, что у бога нет ни начала, ни конца. Тело рождается и умирает. И так же со вселенной. Все когда-то было создано, и все когда-нибудь исчезнет. Это высказывание не выражает того, что мы хотим сказать. Этих намеков на бога не достаточно. Наш ум оказывается во все большем замешательстве, приближается к конечной точке понимания. Наши мысли бессильны его описать…

Одни говорят: «Он присутствует в каждом атоме

и в целом космосе»;

Другие – что у него нет ни начала, ни конца.

Кто-то скажет: «Атомный, космический – отбросьте эту ерунду!»

Кабир говорит: «Он есть Бхагван!»

Отставьте в сторону индивидуальное, вселенную, форменное и бесформенное, очерченное и размытое – отбросьте все эти идеи и скажите подобно Кабиру: «Он не имеет ни начала, ни конца». Если после этого вы сможете что-нибудь сказать, то это будет о боге. Райдас сказал:

Бог не такой, каким вы его описываете.

Он похож и на то, и на это.

Кабир говорит, что вы не сможете сказать, есть ли у него форма или нет; вселенная он, бесконечность или что-то другое. Он настаивает, что нужно перестать говорить что-либо. И если после этого вы сможете хоть что-то сказать – что бы это ни было – это будет бог.

В действительности вы не сможете его описать, вам придется сохранять абсолютную тишину. Он и есть эта тишина. Только тишина может рассказать, что есть бог; слова не могут – вам придется остаться бессловесным. Вы будете подобны немому, который ест конфеты, – вы будете довольным и улыбающимся. Немой не может выразить, насколько вкусны эти конфеты; он может только улыбаться. Вы будете в точности как он. И каждая клеточка вашего существа будет улыбаться, потому что в тот момент с вашей стороны будут тишина и пустота, а со стороны бога – наполненность. Как только вы становитесь пустым, вы тут же наполняетесь. Тогда бог приходит и поселяется в вас; тогда гость входит вовнутрь. И вы не сможете сказать, что происходит, но все ваше существо будет выражать это.

Немой ест конфеты —

Он наслаждается… и улыбается.

И дальше:

Веды говорят: «За пределами форм остается бесформенное».

Есть форма или нет – забудь об этом, благословенная.

Смотри: все является его домом.

Кабир говорит, что состояние бесформенности находится за пределами форм, оно начинается там, где формы исчезают.

Есть форма или нет – забудь об этом, благословенная.

Смотри: все является его домом.

В изначальной индуистской сутре для обозначения преданного Кабир использует слово сохагин, что значит «благословенная» (женщина). Это очень красивое слово. Сохагин – женщина, чей муж жив. Но Кабир наделяет это слово духовным смыслом и называет им человека, который еще достиг бога. Есть и противоположное слово абхагин, что значит «вдова». На духовном языке, вдова – это человек, который еще не достиг божественного. Он все еще в поиске. Вы будете жить жизнью вдовы до тех пор, пока не достигнете бога. Жизнь вдовы – это как пустыня, в которой не бьют ключи, не растут цветы. Но как только вы достигаете бога, вы становитесь сохагин и разделяете переживание Кабира:

Кабир говорит: облака любви

Излились на меня дождем;

Напитали сердце,

Озеленяя внутренние джунгли.

Обычно жизнь мирского человека подобна жизни вдовы. Кабир выбрал очень подходящий символ. Представьте себе, в каком положении находится вдова… Когда-то у нее было все, но теперь ее радость и живость исчезли. Вот почему вдовы никогда не носят цветную одежду; это символично. Внутри нет больше радости, нет больше красок, поэтому нет и желания демонстрировать какой-либо цвет снаружи. Все ее браслеты сломаны – их веселое побрякивание больше не подходит состоянию ее души; с макияжем также покончено. В старые времена вдова даже, бывало, сжигала себя заживо в погребальном костре мужа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.