Желание быть лучше других

Желание быть лучше других

Все стрессы происходят от страха меня не любят и суммируются в ударную силу, имя которой желание быть лучше других. Наиболее честно оно реализуется в кулачном поединке, наиболее понятно – в слове, наиболее недоброжелательно – в мысли.

Этот стресс обитает в голове. Нижняя граница сферы его воздействия проходит на уровне 2-го шейного позвонка. 1-й шейный позвонок снабжает мозг энергией. 2-й позвонок связан со зрением, с видением мира. Этот стресс вызывается страхом «меня перестанут любить, если я не сумею выделиться среди других неким положительным качеством». Испуганный человек склонен перебарщивать, и потому ему недостаточно того, что он имеет хорошее качество, которым он служит другим. У него непременно возникает желание, чтобы другие служили ему за его положительное качество. Это желание может превратить скромнейшего из скромных в покорителя мира, если он целенаправленно мобилизует свои умственные способности для достижения цели.

Всякий стресс воздействует на все тело. Желание быть лучше других воздействует на человеческую сущность испуганного человека. Этот стресс превращает человека в рациональное, механическое, рассудочное существо и, будучи наиболее коварным из всех видов злобы, представляет собой наибольшую угрозу для человеческого существования.

Пример из жизни

У меня на приеме женщина. Она в ужасе от того, что брат умер. Они всегда соперничали, сестре казалось, что брата любят, а ее нет. Она всегда желала брату смерти, и вот его нет… Это катастрофа, и ей плохо не оттого, что она желала этой смерти, а ей ужасно оттого, что ей ничуть не жалко брата, она наслаждается этим. Вот что делает с человеком желание быть лучше, результат которого – стыд: стыд, что я хуже.

Желание быть лучше других – наиболее коварный стресс, назвать который стрессом разум отказывается.

Его положительная сторона обусловливает естественную потребность быть все лучше и лучше, а отрицательная сторона диктует желание быть все лучше и лучше других. По мере возрастания отрицательной стороны возрастают и страдания.

Желание быть лучше других является столь естественной потребностью, что его не считают отрицательной чертой. Наоборот, каждый человек должен быть лучше других – этому учат детей. Жизнь доказывает обратное. Почему?

Мы привыкли бегать в стаде, быть одинаковыми. Если кто-то хочет быть лучше других, то он должен вырваться вперед. Для этого ему приходится подминать под себя других или расталкивать их. В любом случае боль испытывают обе стороны. Так возникает зависть.

Тот, кто несется впереди, устает от чужой зависти, и рано или поздно в нем вспыхивает злоба к завистникам. С этого начинается его гибель. Его силы иссякают, бег замедляется, и стадо затаптывает его. Так происходит развитие на горизонтальном уровне.

Человек, который освобождает желание быть лучше других, начинает развиваться на вертикальном уровне. Постепенно он перерастает самого себя и поднимается на новый уровень сознания, где нет мелочного сравнения и оценки. Там его не тревожит жизненная борьба других.

Это – благословенный высший жизненный уровень душевного покоя. Мы находимся на пути к нему.

Человечество не в состоянии понять того, что ни один человек как целое не бывает ни лучше, ни хуже других.

Неумение видеть целое вынуждает принимать за истину видимую внешнюю сторону. Ее мы и оцениваем – либо положительно, либо отрицательно. Тем самым формируется неверное понимание, от которого мы сами же и страдаем. Мы это знаем, однако продолжаем совершать ошибки. Кто же нас наконец остановит? Наше собственное физическое тело. Таковым его сотворило божественное сознание и сотворило на тот срок, покуда мы не усвоим мудрость более высокого уровня.

Проходя врата смерти физического тела, каждый волен выбирать из двух путей: один ведет вперед, другой – назад. Первый ведет на небеса, второй – в ад, который каждый из нас сотворяет для себя исключительно своим неверным мышлением. У нас есть право в любой момент на этом пути остановиться и развернуться.

Те, кто идет вперед, – идеалисты. Идущие назад – материалисты. Идеалист, освобождающийся от страхов, перестает безумно спешить и приближается к материалисту, т. е. начинает материалиста лучше понимать. Освобождающийся от страхов материалист перестает уподобляться тяжелому якорю, перестает относиться к жизни со смертельной серьезностью и тормозить движение собственной жизни. Обоюдное сближение приводит в равновесие единое целое.

В ком есть достаточно смелости, в том налицо дружественный тандем, который ведет идеалист и реализует материалист. Таким единством, в котором наличествуют эти две стороны, может быть сам человек либо же большой коллектив, состоящий из дружески настроенных личностей, что в сегодняшнем мире гораздо утопичнее. Идеалист повернут к идеалам, материалист – к реальным возможностям их реализации. Идеалистическое «я» строит планы, тогда как материалистическое «я» выискивает возможность для оптимально рационального осуществления планов. Смелость превращает их в друзей, которые доверяют друг другу и несут равную ответственность. Правильная очередность планируемых действий позволяет правильно спланировать время, и в этом случае цели реализуются оптимальным образом. В случае неудачи они не обвиняют ни себя, ни друг друга, а обсуждают: «В чем мы ошиблись?»

У кого недостает смелости, у того появляется желание быть лучше других.

Тандем, которым управляет материалист и который обеспечивает идеалист, хоть и может взлететь в гору ценой нечеловеческих усилий, но уже в следующий момент он слетит вниз той же дорогой и с куда большей скоростью. Совместное дело проваливается, а виной тому страх «как бы хватило сил». Тот, кто летит в пропасть, уверен, что виноват другой.

Материалиста возможно учить при помощи материальных потерь и страданий.

В Библии говорится: возлюби ближнего своего, как самого себя. Как можно любить ближнего, если не любишь самого себя?

Современная психология учит: полюби себя. Ты самый хороший, самый способный, самый сильный, самый красивый и т. д. И непрерывно умнеющее человечество подхватывает это положение, потому что оно научно обосновано. И полезно. К сожалению, тем самым взращивается желание стать лучше других. Знания насильно направляются в такое русло, где они развиваются вне Бога, и к ним пришпиливается ярлык «наука» с тем, чтобы сотворить из науки авторитет, сотворить кумира. А что получается?

Ученому, который добросовестно посещает церковь, его сердце говорит: «Верь в Бога!» Разум говорит: «Верь в Науку!» Поскольку достижения науки повышают материальное благосостояние, то ученый в душе обожествляет науку, а на словах – Бога, и не понимает, почему пошаливает сердце. Он не знает, что сердце отягощено чувством вины, поскольку он спутал очередность жизненно важных вещей и не понял того, что его наука – лишь одна часть божественного Всеединства. Наравне с другими науками теология тоже является составной частью Бога.

Сердце теолога также говорит: «Верь в Бога!» Разум может сказать: «Верь и в Науку!» В первую очередь он верит в Бога. Но почему неспокойно на душе? Почему церковь не может создать мир на Земле, хотя и старается? Говорит, что старается. Потому что делит мир надвое: на Бога и на Черта. И новую юную науку, только-только родившуюся, не успевшую утвердиться, объявляют Чертом, который не принадлежит Богу. Вот и выходит, что Бог дает знания, которые становятся развивающей мир наукой, а потом вдруг эта наука оборачивается Чертом.

Теология – это наука веры, порожденная страхом, которая, как и любая другая наука, старается доказать, что она лучше других, и тем самым губит других и себя.

Церковный служитель, который берет на себя право именоваться наместником Бога, невольно создает силу зла, она же – Черт, чем устрашает себя и других. Когда-то этот способ и был необходим для удержания в повиновении примитивного человечества. В настоящее время следовало бы учить человека постижению Бога куда более разумным способом. К счастью, на свете уже много теологов, чья широта мировоззрения исключает догматическое цепляние за церковь. Их знание и интерпретация Библии вызывают уважение и безошибочно ощущаются в короткой беседе. Они – Учителя.

Говорят, если хочешь ладить с человеком, не оскорбляй его религиозных убеждений. Это совет для испуганных людей. Увы, в лужу можно сесть и с разговором о погоде. Погода ведь тоже во власти Божьей. Смысл данного совета примерно таков: взращивай дальше свои страхи и продолжай глядеть на мир сквозь розовые очки, пока перед глазами не почернеет. А там поглядим, что будет. Знайте, что истинного верующего чужое мнение не обижает. Если Вы считали себя убежденным верующим, однако обиделись, то признайтесь себе в том, что Вы пока еще не верующий. И Вы почувствуете, что на душе полегчало.

Психология – молодая наука, возникшая с целью помочь развивающемуся человечеству постичь движение жизни в Боге. Вот только из-за испуганных ученых она развивается однобоко, иными словами, считает себя лучше других. Психологии как науке следовало бы выйти на тот уровень, где учат: возлюби себя в Боге, тогда узнаешь, как любить ближнего. Это умение крайне необходимо людям. К сожалению, оно постигается медленно, через рытвины и ухабы.

До сих пор примитивный человек развивался посредством взращивания своего «эго». «Эго» – это страх, что меня не любят, положительная сторона которого состоит в том, что страх рождает в человеке желание быть хорошим. «Хороший» значит умный, образованный, интеллигентный, понимающий, сильный, достойный, богатый, радостный, красивый, представительный, сердечный и т. д. Все эти положительные качества усиливаются в ходе развития человечества. Естественное усиление – вещь хорошая, однако свойственное испуганному человеку перебарщивание нарушает нормальное, уравновешенное, всесторонне совершенное развитие человека.

Неуравновешенность порождает у несовершенного человека желание быть хоть в чем-то чуточку лучше других.

Малое желание быстро вырастает в большое, и чем больше оно становится, тем ближе критическая черта. По ту сторону черты возрастает желание возвыситься еще больше, стать еще сильнее, еще лучше. Но предел есть предел. Далее возможен лишь относительный рост. И тогда возникает желание возвысить себя за счет унижения другого человека, чтобы быть относительно лучше.

Примитивный человек доказывает свое превосходство физически. Бранится так, что другой стушевывается. Дерется так, что другой вынужден сдаться. Воюет так, что неприятель гибнет. Тогда он – герой, которого носят на руках и любят. Чем больше он в этот момент ощущает себя уважаемым и любимым, тем больше ему хочется воевать. Он уже не только защищает свой дом или родину, а отправляется в дальние страны устанавливать там мир силой оружия, не зная ни обычаев, ни потребностей чужбины. Чем сильнее он перебарщивает, тем ближе к собственной погибели, ибо все, что человек делает, ему же и воздается.

Мало-мальски мыслящий человек должен понимать, что устанавливать мир с помощью оружия – абсурд. Это есть желание быть лучше других. Желание продемонстрировать, что я жертвую собой во имя мира. Тогда меня станут любить. Когда человечество было более примитивным, конфликты улаживались войнами. Это средство соответствовало тогдашнему уровню развития. Иначе просто не умели. В эпоху расцвета науки и техники человек получил оружие уничтожения. Оно было дано умным людям с тем, чтобы эти умные поняли, сколько глупостей они совершают своим умом, направленным на удовлетворение своего стяжательства. Чтобы они поняли, что в войне не побеждают, а проигрывают, и проигрывают тем более, чем с большей настойчивостью последствия действий именуются победой. Современная эпоха раскрыла перед человеком уровень высшего сознания, чтобы человек образумился и осознал двусторонность жизни. Но и этот дар Божий используется для похвальбы своим превосходством над другими.

Стремление испуганных людей творить добро – цель сама по себе прекрасная – приносит с собой страшные страдания. Резонно спросить: когда же прекратится эта духовная слепота? Отвечаю: не ранее, чем наступит предел выносливости Земли, именно тогда человек будет вынужден прекратить заниматься другими людьми. Нам подаются знаки предостережения, и их число все растет, но мы не умеем их понять. Невольно получается так: кто не умеет, тот не желает. Стихийные бедствия показывают, что когда разверзшиеся недра земли заглатывают людей, то каждый остается сам по себе. Никто никому помочь не может, даже если захотел бы. Выживает тот, кто этого заслуживает, поскольку правильно относился к жизни.

О СОВЕСТИ И ОБЯЗАННОСТЯХ

Каждого человека порой мучают угрызения совести. Как часто и как сильно, зависит от самого человека. Почему? Что такое совесть и почему она терзает? Ведь совесть – вещь как будто хорошая, как же она может терзать?

Жизнь – это обращение плохого в хорошее. Неважно, как это делается – мыслью, словом или делом – главное, чтобы было сделано.

Несделанные дела вызывают чувство вины, т. е. угрызения совести. У человека смелого, а значит уравновешенного, чувство вины выражается в чувстве ответственности. Позитивное чувство вины, оно же чувство ответственности, облагораживает. Чувство ответственности и есть совесть. У человека испуганного чувство вины выражается в чувстве долга. Негативное чувство вины, оно же чувство долга, отягощает.

Желание освободиться от чувства долга, которое осложняет жизнь, вызывает потребность трудиться. Испуганный человек выполняет работу наперегонки со страхами, однако полного удовлетворения не получает. Стрессы накапливаются, и незаметно потребность делать работу превращается в обязанность делать работу. Ребенка обязывают взрослые. Взрослые берут на себя обязанности сами, однако говорят, что к этому их вынуждает работа, семья, государство, жизнь и т. д.

Мало того, что мы считаем вынужденное положение неизбежностью – мы также считаем чувство долга позитивностью, не углубляясь в сущность этих энергий. Мы культивируем чувство долга, словно джинна в бутылке, затыкаем пробкой вынужденное положение и вдобавок ко всему запечатываем ее сургучом неизбежности. Страх обнаружить отсутствие чувство долга – проявить себя плохим, ленивым, неряшливым, равнодушным, топчущимся на месте и т. д. – не позволяет нам усомниться в абсолютной позитивности чувства долга.

Людей с развитым чувством долга превозносят, уважают, награждают и всячески идеализируют, тем самым подхлестывая возрастание чувства долга как у самих сопричастных, так и у тех, кто их чувство долга превозносит. О чувстве долга говорят много, а о чувстве ответственности – вскользь. Почему? Потому что чувство долга навязано, тогда как чувство ответственности человек берет на себя сам.

Чувство ответственности воспринимается как личная прихоть. Если кто-то берет на себя ответственность, но не в состоянии эту ответственность нести, то окружающие злорадствуют – мол, нечего было ее на себя брать! Кто ему велел! Человек, добровольно берущий на себя ответственность, лишает злорадного завистника возможности приказывать. Желание приказывать является потребностью любого человека с мелкой душой – потребностью душевно возвыситься. Отдавая приказы, человек унижает того, кому они адресованы, и ощущает себя в этот момент более значимым.

Есть потребность, и есть ее противоположность – обязанность. Потребность – это то, без чего нельзя обойтись. Обязанность – это то, что диктует: «Надо!» Потребность предоставляет свободу быть самим собой. Обязанность отнимает свободу и превращает человека в раба.

Я не стану здесь повторять все, что я говорила о чувстве вины. Неисполненная обязанность автоматически усиливает чувство вины. Обязывать можно себя и других. Обязанность является принуждением, которое вызывает сопротивление и протест. Кого обязывают быть абсолютно хорошим, тот ведь должен быть по отношению к кому-то плохим, ибо приказывающему нравятся те, кто похож на него самого. А что стороны прямо противоположны, об этом приказывающий не думает. Вот и получается, что человек обязан работать и обязан отдыхать, обязан учиться и не учиться, заниматься спортом и не заниматься спортом, обязан есть или пить, спать или бодрствовать, приходить и уходить, рождаться и умирать одновременно – если он хочет всем угодить. Как может обязанность любить не вредить сердцу? А чем иным, как не обязанностью, является обвинение: «Ты меня не любишь!»

Растет число тех, кто на людях источает бездну обаяния, а дома превращается в исчадьи ада. Почему? Потому что чужих людей много. Выслуживание их любви – это потребность, а чужим не прикажешь, даже если хотелось бы. А домашние обязаны считаться со мной и меня любить, ведь я сделал для них столько хорошего. Женщина, которая приходит домой с подобными мыслями, наталкивается на стену молчания мужа, и ее охватывает бессильная ярость, которая рано или поздно выплескивается на виновного истерическим потоком слов. А мужчина, который переступает порог дома с такими мыслями, натыкается на приготовившуюся к атаке жену, которая буквально напрашивается на побои. Если этого не сделать, то жена нападет сама. Так кажется мужу. Таким образом, правота жен и правота мужей в равной степени повинны в распаде семьи. Обязывание близких оборачивается особенно жестоким правосудием над ними.

Любовь все более превращается в работу, потому растет удельный вес заболеваний пищеварительного тракта.

Пищеварительный тракт отражает качество мыслей, сопутствующих выполнению работы, о чем говорилось в книге «Без зла в себе».

Обязанность начать вызывает болезни желудка.

Обязанность закончить – болезни прямой кишки.

Обязанность заниматься мелочами, тогда как хотелось бы заниматься большими делами, – болезни тонкой кишки.

Обязанность заниматься большими делами, тогда как хотелось бы заниматься мелочами, – болезни толстой кишки.

Чем обязанность больше, тем серьезнее болезнь. Иначе говоря, чем больше человек вынуждает себя быть выше неприятной обязанности, тем больше становится внутреннее сопротивление, чувство вины и вынужденное положение. И тело не может оставаться здоровым.

От обязательств, возложенных другими, можно как-то увильнуть. Обязательства, которые человек берет на себя сам, куда хуже: я должен, ибо иначе нельзя. Должен пойти, прийти, принести, быть, дать, взять, а иначе случится беда. Человек со мной по-хорошему – значит, я обязан его любить. Он мой супруг (она моя супруга) – значит, я обязана (обязан) заниматься с ним (с ней) сексом. И так далее. Даже самая прекрасная обязанность есть принуждение и вызывает неприязнь.

От непосильной обязанности каждый пытается избавиться по-своему. В принципе существуют две возможности:

1) сделать необходимую работу, т. е. быть добросовестным;

2) не делать необходимой работы, т. е. быть недобросовестным.

Испуганный добросовестный человек выполняет работу, однако не испытывает удовлетворения сам, да и другие им не удовлетворены. Поэтому он взваливает на себя все более тяжкий груз работы, пока не надрывается. Характер надрыва, т. е. характер болезни, зависит от особенностей самопринуждения. Неудовлетворенная самооценка, она же обвинение, которым человек себя обязывает, может вылиться в крайность, и человек желает себе зла.

Многие мне возражают: как это человек может желать себе зла? Может и еще как. Кто не желает делать зла другим, то есть боится это делать, тот ощущает себя виноватым, если другим становится плохо. Он готов, не задумываясь, броситься на помощь, чтобы сделать как можно больше добра, однако нет сил. Чувство вины истребило жизненную силу. Вернее, ее истребило самообвинение, т. е. злоба. От своей беспомощности этот человек желает умереть.

Примитивный человек считает других своими врагами, с которыми необходимо бороться. Чем человек интеллигентнее, тем больше он обвиняет себя, пока не приходит к выводу, что он – враг самому себе. Признаться в этом не очень приятно, ибо тут же следует самый беспощадный суд – самосуд.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.