Брюс-чернокнижник
Брюс-чернокнижник
Знатные предки Брюса бежали из Шотландии в Россию в 1647 году, в период буржуазной революции в Англии, возглавляемой Оливером Кромвелем (1599–1658), после свержения (и казни) короля Карла.
Несмотря на богатую биографию, о нем самом известно все-таки довольно мало. В общении с людьми Брюс был весьма сдержан, поэтому о нем почти не сохранилось выказываний современников. Дневников он, по-видимому, не вел, хотя сохранилась достаточно обширная переписка разных лет, в частности, с самим Петром I.
О Брюсе сообщается как о человеке весьма разностороннихнаучных знаний, увлеченно занимавшийся астрономией, математикой, техникой, высоких личных спосбностей. Он знал несколько языков н легко знакомился с нужными Петру людьми. Будучи в Англии с Великим посольством, он познакомился с хрошо известным в Европе физиком Ньютоном и беседовал с ним. Встречался и переписывался с Лейбницем.
Брюс обладал хорошей наблюдательностью: одна из легенд рассказывает, что если перед Брюсом рассыпать кучу гороха, то он, только глянув на нее, тотчас сосчитает все горошины.
Он и впрямь был незаурядным человеком, мыслил гораздо шире и глубже многих, знал слишком много. Это поражало.
Брюс оказался рядом с Петром с самых ранних лет. Еще юными он с братом был записан в петровские «потешные полки», которые никто, конечно, и не признавал всерьез, и которые стреляли из долбленых деревянных пушек капустными кочанами.
Но, позже, именно из «потешных» были сформированы первые два гвардейских полка – Преображенский и Семеновский. Уже в 17 лет от роду Брюс, в чине прапорщика, участвует в Крымскихпоходах В.В.Голицына.
Когда же, во время заговора правительницы Софьи, в 1689 году Петр был вынужден скрываться в стенах Троице-Сергиева монастыря, Брюс оказался в числе тех, кто «…с великим поспешением к нему приехали, и, живучи в Троицком монастыре, государское здоровье оберегали и в людских харчах и в конских кормах нужду и убытки терпели».
После осады Азова в 1696 году Брюс, за храбрость, был произведен уже в полковники. Далее же было Великое посольство в Амстердаме и путешествие небольшой группой по Европе, вместе с непримечательным «Петром Михайловым», как назывался сохраняющий инкогнито Петр.
По возвращении в Россию Брюс стал правой рукой Петра по научной и артиллерийской части. Довольно любопытна их переписка, где «покорный холоп Якушко Брюс» подробно поясняет царю, присматривавшем тогда за строительством флота в Воронеже, как «потемнение слнца примечать» (при затмении), или «…как сыскать полус (полюс – А.А.), не имея инструментов, кроме циркуля и линеала. Он же помогал составить воинские артикулы (уставы), проштудировав, предварительно уставы европейских стран.
В 1700 году Петр начинает Северную войну, за выход к берегам Балтийского моря. Брюс командует петровской артиллерией. Решающий бой грянул под Полтавой, когда, 27 июня 1709 году дрогнувшие полки Карла XII понесли огромный урон от батарей, умело расставленных Брюсом, бывшим, кроме всего прочего, очень хорошим картографом.
В этот день «птенцы гнезда Петрова» потрудились на славу, говоря пушкинским стихом: «…И Шереметьев благородный, и Брюс, и Боур, и Репнин». По окончании сражения Брюс из рук царя-победите– ля принял высокий орден Андрея Первозванного.
В 1721 году миссия Брюса подписала Ништадтский трактат о мире с Швецией. Получив весть об этом событии, «не чаянную так скоро», Петр собственноручно благодарственно писал:
«Славное в свете сие дело ваше никогда забвению предатися не может, а особливо поелику николи наша Россия такого полезного мира не получала».
Брюсу было пожаловано графское достинство. Карьеру свою он закончил фельдмаршалом.
Впрочем, соратники Петра, подобно ему самому вмешивались в десятки дел одновременно. Таков был и Брюс. Именно он пристрастил ставшего потом выдающимся историком В.Н.Татищева к истории и географии, подарил ему всемирно известный список рукописи «Повесть временных лет». Недаром в предисловии к знаменитой «Истории российской» ее автор признательно отзывался о Брюсе, как о своем «командире и благодетеле», человеке «высокого ума, острого рассуждения и твердой памяти».
Любопытно отметить, что в своем «Лексиконе» Татищев в толковании слова «Временщик, фаворит», перечисляя несколькихизвестных ему временщиков, оставивших осле себя «похвалувечную», «каковых весьма редко» можно встретить, называет и Брюса. Каков же должен быть достойный временщик? «Нельстец и хисчик казны, а народу не обитчик и довольно себя по правилам мудрости содержит».
Вскоре после воцарения Екатерины I, Брюс подал в отставку, полностью отойдя от государственных дел и придворной суеты, посвятив себя исключительно ученым занятиям. Живя преимущественно в своем имении Глинки, он наезжал в Москву и тога до поздней ночи мерцал свет в окнах верхних покоев Сухаревой башни, откуда отставной фельдмаршал вел наблюденияза ночными светилами.
Такие ночные бдения, видимо, и послужили, отчасти, тому, что за Брюсом прчно утвердилась репутация «чернокнижника», то есть, фактически, колдуна, способного творить чудеса. Поговаривали, что он значается с нечистой силой, которая наделила его прорицательским даром, что она открыла ему тайнуЖи– вой Воды, и что, умирая, он оставил склянку с этой водой, чтобы его могли воскресить, но она – разбилась. По другой легенде он передал свой эликсир – Петру.
Толковали так же, что он соорудил для Петра куклу, котораямогла ходить и говорить, но души у нее не было. Последнее, кстати, не так уж невероятно, поскольку Брюс был отличным механиком, а «андроиды», то есть механические люди, были весьма модны в ту далекую пору.
О Сухаревой башне был сложено множество весьма пестрыхнародных преданий. Поговаривали, что здесь происходили заседания некоего таинственного «Нептунова» общества, под председательством Лефорта с присутствием самого Петра, Брюса, Меншикова, Апраксина и других. Впрочем, слухи такие могли и впрямь иметь под собой основу, учитывая страсть Петра I к морю («царству Нептуна») и тенденцию тех времен к составлению мистических союзов.
Царь-антихриста автоматически стали причислять и к чернокнижникам, поскольку именно с его благоволения проводились на башне астрономические наблюдения, «бдения», проводились непонятные окружающим химические и физические исследования в лаборатории. И, разумеется, главным «чернокнижником» башни народнаямолва сделала весьма малопонятного и не слишком – то разговорчивого человека, Якоба (Якова) Брюса.
В рукописи, ходившей по рукам, и, разумеется, охотно продававшейся профанам, приводился список (посмертная опись) «страшных», таинственных и волшебных книги и вещей из Сухаревой башне, которыми пользовался Брюс:
«1. Книжица хитрая с таблицами, тайными буками, выписаннаяиз чернокнижия, магии черной и белой, кабалистики и пр.
2. Зерцало, показывающийся покойник за 100 лет, в живе образом, и оодежду и походку, и говорящий, на все вопросы отвечающий одни сутки, после пропадает.
3. Черная книга, кудесничество, чародейство, знахарство, ворожба.
Сие русское чернокнижие, собранное русскими знахарями.
19 частей. Рукопись скорописная…»
И – так далее.
Упоминалась здесь и «Соломонова печать» в которую «заключены» некие всемогущие духи (мистическая символика, шестиконечная иудейская звезда с добавлением заклинаний). Упоминалась и «Досчечка аспидная черная», типичный атрибут техвремен (выполнявшая роль блокнота), но у Брюса, разумеется, «необычная», обращавшая ее обладателя в невидимку. Про нее же утверждалось, что, если положить ее к себе «взапазуху», «то будешь все на свете знать и будешь память, хитрость, мудрость, разум иметь».
После смерти Брюса все эти «волшебные» вещи и книги были, якобы, наглухо замурованы в тайниках башни. Но злые колдуныеще ранее прознавшие секреты «Черных книг» из Сухаревой башни вершили свои черные дела среди людей. Один из писателей XIX века, вспоминая свое детство, рассказывал, как, однажды он впервые увидел в Троицкой лавре припадок душевнобольной женщины и услышал комментарий к нему:
«– Она, миленький, испорчена!
– Как это – испорчена? Кто ее испортил?
– Злые люди испортили по черным книгам.
– По каким книгам?
– А книги черные есть: они на Сухаревой башне, говорят, в стене закладены…»
Так и держалась людская молва о колдунах, век и другой, пока, наконец, в 1934 году, во время перепланировки Сухаревой площади (ставшей Колхозной), знаменитая «Сухарева башня» не была разобрана. Никаких «черных книг» в ее стенах, разумеется, не оказалось.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.