ГЛАВА 32. Люди или звери?

ГЛАВА 32. Люди или звери?

В XX веке по учению Дарвина был нанесен серьезный удар. Теперь уже среди ученых существует несколько мнений насчет развития видов путем эволюции: они предполагают, что постепенность развития вида исключается, и животное могло измениться в течение нескольких десятилетий, а то даже и нескольких лет! В результате природных катаклизмов, резкого изменения среды обитания, пищевого рациона и т.д. популяция почти полностью вымирала, и лишь самые сильные, а может быть, более гибкие в плане приспособления, резко мутировали и в результате этой мутации продолжали жить дальше и размножаться до следующей экстремальной ситуации (в геопланетарном масштабе, конечно). Этой своей теорией сторонники скачкообразного развития — не эволюционного, а революционного — объясняют нам, почему сейчас не происходит никаких изменений среди популяций, по крайней мере, с тех пор, как «человек разумный» стал следить за окружающей его средои и фиксировать хоть какие-то мало-мальские ее изменения.

Если придерживаться этой теории, то и сам человек вполне мог развиваться скачкообразно. Некоторые американские палеонтологи даже высказывают мысль, что не мы произошли от обезьян, а сами человекообразные обезьяны есть не что иное, как тупиковая ветвь развития Человечества!.. Если опять же поверить недавним открытиям ученых о том, что человеческая цивилизация пережила уже несколько катастроф планетарного масштаба, где была полностью истреблена, не считая нескольких сотен «счастливчиков», то вполне возможно, что, борясь за свое существование, оставленные"на произвол судьбы и дикой необузданной природы какие-то группы людей стали приспосабливаться к окружающей среде более примитивным способом, нежели их широколобые соседи.

Видимо, природа, чувствуя определенные тенденции, уже выработанные в способе предыдущего существования, дает им выйти через экстремальную ситуацию, и нечто подобное мы можем наблюдать и с психикой нормального человека. В опыте современного психологического тестирования есть методики, которые путем создания неадекватной ситуации выводят пациента из устойчивого состояния, мешая ему посредством сознательных логических операций найти выход в критической ситуации. Человек оказывается на грани бессознательного выбора, и вот тогда-то весь его жизненный личный и генетический опыт дает о себе знать, то есть в процессе жизни в человеке, включая и его предков, создается определенная устойчивая тенденция, которая реализует себя. Она как бы аккумулируется в сознании, и вдруг происходит «вспышка». Не зря известный психолог Юнг говорил о том, что о человеке лучше всего судить по оговоркам.

Можно много спорить о правильности этой методики, но нельзя отрицать, что до сих пор не ясно, почему у одних животных для добывания пищи развился хобот, у других — шея, у третьих — цепкие когти. Видимо, и здесь сказались тенденции, выработанные в процессе существования их предков. Когда-то все земные существа были не чем иным, как простейшим одноклеточным организмом, и, наверное, развивайся эти живые клетки в идеально одинаковых условиях, все существа походили бы друг на друга, как близнецы, и на Земле установился Естественный Коммунизм, где все равноодинаковы и друг другу подобны… Но точно так же, как математика не может состоять из одних единиц, как алфавит невозможен из одной буквы А, так же и природа не может иметь знак равенства внутри себя.

Исходя из всего вышесказанного, можно прийти к выводу, что Кто-то или Что-то постоянно испытывает на упругость саму Природу. Не просто ее развитие, а, как дотошный садовод, проверяет каждую ее веточку, отпиливая засохшую или пересаживая ее на другое дерево.

О существовании звероподобных людей писал еще Плиний в начале нашей эры: «На острове Тапробане (так называли тогда остров Цейлон) есть индийцы, которые сожительствуют с дикими животными, и в результате получаются дикие существа — полузвери, полулюди, покрытые шерстью, как первые». На берега реки Ганг в Индии Плиний помещает неких «калингов», таинственных существ, которые рождались, по его утверждению, с хвостом. Хотя многие историки науки и не особо доверяют Плинию, но здесь мы можем видеть прозрачный намек, пусть даже с мифическим оттенком, на последствия ассимиляции человека с животными. Эта ассимиляция могла происходить и не в такой ярко выраженной форме, как зоофилия, но происходила и на ментальном, энергетическом уровне, о чем говорит распространение тотемизма среди аборигенов. Родовое животное несло на себе отпечатки этой ассимиляции, как приспособления к среде обитания и в то же время явной деградации данной человеческой ветви. Может быть, пример будет не очень удачным, но не упомянуть его нельзя. Помимо ученых, знаменитый Джеймс Хедли Чейз также задавался понятиями родственности человека и животного, правда, лишь от лица выдуманного им героя. А вот нынешний писатель Тимур Пулатов в романе «Черепаха Тарази», отразившем, и весьма успешно, стадию превращения человека в черепаху (восточная притча), прямо говорит о понятии рода: в одном человеке животное чувствует брата, в другом — нет, ибо тот человек — представитель иного племени, иного тотема…

Нет ли связи и между человеком и гуманоидом-космитом? Не ходят ли среди нас сотни, тысячи, десятки, а возможно, и сотни тысяч гибридов? И не гибридов вовсе, а настоящих братьев, ибо, если вспомнить об одной-единственной живой клетке, давшей всему начало…

Впрочем, то всего лишь околонаучный взгляд, да и не взгляд вовсе, а гипотеза. Однако, согласитесь, впечатляющая!..

Станислав Лем, великий мастер задавать вопросы (впрочем, как все философы), не особенно трудясь над изобретением космических кораблей, поставил, кажется, самый главный вопрос: а на что он нам, дальний космос? Или нам скучно на планете Земля? Разве жизненно не хватает какого-либо металла, нефти, газа и тому подобного? Зачем мы стремимся туда, в черную жуть вселенских бесконечностей?

Он же сам и дает ответ, вызывающий массу других, не менее главных вопросов: мы ищем братьев по разуму. Да, конечно. Разумный океан, вовсе не похожий на родственника, или так нравившаяся шестидесятникам «разумная плесень»… Их, хоть и с трудом, все же можно идентифицировать по группе «крови» и признать кровную близость Океана и Человечества, но… Как ни странно, возникают вопросы уже не столько глобально-вселенские (поиск брата может охватить все миры и пространства), сколько человеческие: нравственно — безнравственно? То есть: а можно ли? а надо ли? а хорошо ли? и — кому хорошо?..

Ну и, сами понимаете, так далее. Гениальный «Солярис». Кого отправлял Крис в ракете: любимую женщину Хари (которой, кстати, уже не существовало в этом мире) или монстра? Ему убивать монстра — безнравственно, а Океану — издеваться над человеком, вызывая к жизни его глубоко запрятанные кошмары?..

Вы заметили: самый дальний космос возвращает нас на Землю — мы задумываемся над нашим, сугубо земным. Так как же: убить таракана —или дать ему свободу для полной оккупации вашей Kyxниf!

И возникает почти уверенность: Контакт, к которому сознательно или подспудно стремится Человек, поставит мир на грань звездной войны. По крайней мере, в нашей философии (религии не берем) утешительного ответа нет. Или мы — их, или они — нас. Экспансия.

Вот вам и братцы по разуму. Известно, что самые кровавые баталии развиваются, когда воюют не просто враги, а враги-родственники. Правда, искомый ответ неожиданно могут принести они. А если нет?..