Концепция Карла Прибрама

Концепция Карла Прибрама

Поиски «хранилища памяти». Впервые имя молодого нейрохирурга Карла Прибрама стало широко известно в середине 1950-х годов в связи с тем, что он открыто выступил против популярного метода лечения психических заболеваний, разработанного в 1935 году португальским неврологом Э. Моницем. Этот метод назывался «предфронтальной лоботомией» и заключался в том, что через просверленные в черепе отверстия предфронтальная кора головного мозга хирургическим путем отделялась от остальной его части, в результате чего даже самые буйные пациенты становились послушными. К 1940 году этот метод стал настолько популярен среди медиков, что Мониц даже удостоился Нобелевской премии. В 1950-е годы популярность этого метода не снижалась, и, по сути, лоботомия стала таким же ходовым инструментом для искоренения инакомыслия, что и устроенная маккартистами «охота на ведьм». Например, известный в Соединенных Штатах приверженец этого метода хирург Уолтер Фримен открыто утверждал, что использование лоботомии способствует «превращению социальных уродов, шизофреников, гомосексуалистов и радикалов в добропорядочных американских граждан» (1).

Нужно было обладать огромным мужеством, чтобы выступить против метода, находящегося на пике популярности, и отказаться проводить лоботомию в своем отделении. Однако, в отличие от многих своих коллег, молодой Прибрам сразу почувствовал всю меру опасности хирургических манипуляций над мозгом человека. Стоит заметить, что и позже, работая в Йельском университете, Прибрам зачастую оставался в оппозиции к научному истеблишменту, а его радикальные взгляды едва не привели к его увольнению.

Одним из радикальных подходов явилось использование Прибрамом голографической модели применительно к исследованию мозга. В начале 1940-х годов ученый занимался исследованием памяти, в частности поиском ее местонахождения. В то время господствовало мнение, что хранилищем памяти является головной мозг. Считалось, что память запечатлена в определенных клетках мозга в виде неких «следов памяти» – энграм, которых никто из исследователей к тому времени обнаружить не сумел, но почему-то все верили, что скоро их обязательно обнаружат.

Вначале молодой нейрохирург Прибрам принимал на веру теорию энграм. Однако многочисленные эксперименты доказали ее неверность. В 1946 году Прибрам начал работать с выдающимся нейропсихологом Карлом Лэшли в Йеркешской лаборатории высших приматов в Ориндж-Парк, штат Флорида. Лэшли занимался тем, что обучал крыс выполнять серию поставленных задач, например выискивать наперегонки кратчайший путь в лабиринте. Затем он удалял различные участки мозга крыс и заново подвергал их испытанию. Его целью было локализовать и удалить тот участок мозга, в котором хранилась память о способности бежать по лабиринту. Обнаружить подобный участок мозга исследователям так и не удалось. Более того, даже при удалении значительной части мозга, когда моторика крыс была нарушена и они едва-едва ковыляли по лабиринту, их память оставалась нетронутой (1). Прибрам пришел к единственно правильному выводу: память не локализуется в отдельных участках мозга, а распределяется каким-то образом по всему мозгу как единое целое. Однако на то время никакого объяснения своему предположению он найти не мог.

В 1948 году Прибраму предложили должность в Йельском университете, где он продолжил научные поиски доказательств своей гипотезы. Все пациенты, у которых мозг был частично удален по медицинским показаниям, никогда не жаловались на потерю конкретной памяти. Удаление значительной части мозга может привести к тому, что память пациента станет расплывчатой, но никто еще не терял после операции избирательную, так называемую селективную память. Например, люди, получившие травму головы в автомобильных катастрофах, всегда помнили всех членов своей семьи или прочитанный ранее роман. Даже удаление височных долей, той области мозга, которую подвергли особенно пристальному изучению, не приводило к каким-либо провалам в памяти пациента. Эксперименты все больше и больше убеждали Прибрама в правильности своих предположений: память распределена в мозговой ткани, она не локализуется ни в каком участке мозга.

Современные ученые подтверждают выводы исследований Прибрама. Они утверждают: «Современными научными методами в коре головного мозга не обнаружены центры мышления и памяти, а также специфические структурообразования, регулирующие функции мышления и памяти; мышление и память не могут быть реализованы на пути распространения нервных импульсов по нейронным сетям головного мозга, поскольку скорость перемещения потенциала действия вдоль нервного волокна и время синаптической передачи не обеспечивают реально существующее быстродействие механизмов мышления и памяти. Такое быстродействие при переносе, запоминании и извлечении из памяти ничем не ограниченных объемов информации может осуществляться только на полевом уровне» (2).

Мозг как голограмма

Именно к такому выводу пришел и Прибрам, когда стал рассматривать мозг как голограмму. В середине 1960-х годов он прочел в журнале статью, в которой описывались первые опыты построения голограммы. Статья поразила его как гром среди ясного неба. Использование голографического принципа сулило решение той головоломки, над которой Прибрам бился много лет.

В результате знакомства с голографической теорией выяснилось, что она позволяет объяснить многие явления и факты в деятельности мозга, раскрывает множество нейрофизиологических загадок, над которыми безуспешно бились ученые того времени. Например, способность угадывать направление звука тем, кто слышит только на одно ухо, или, скажем, нашу способность моментально узнавать знакомое лицо по прошествии многих лет, даже если облик знакомого изменился «до неузнаваемости». Словом, известный нейрофизиолог, профессор Стэнфордского университета Карл Прибрам стал приверженцем голографической теории и именно на ее основе решил проблему «местонахождения» памяти, а также объяснил многие другие феноменальные явления, связанные с мозгом.

Как он и предполагал, память, как одна из центральных функций мозга, имеет распределенный, а не локализованный характер, и каждая часть мозга может содержать целое точно так же, как кусочек голографической пленки содержит информацию, по которой создается целое изображение.

Голографическая структура памяти. Прежде всего голографическая модель дает объяснение тому, как мозг умудряется хранить огромное количество информации в небольшом пространстве. Известный математик Дж. фон Нейман рассчитал, что в среднем в течение человеческой жизни мозг накапливает 2,8 ? 10²⁰ бит информации. Такое невообразимое количество информации никак не согласуется с традиционной картиной механизма хранения памяти. А голографическая модель позволяет легко объяснить этот феномен.

Давайте вспомним: если кусочек голографической пленки, на которой с помощью опорной и предметной волн было записано огромное количество информации, перемещать под лучом лазера, в непрерывной последовательности будут появляться и исчезать записанные образы. Предполагается, что наша способность вспоминать есть не что иное, как освещение когерентным лучом фрагмента пленки для активизации определенного образа. А если мы не можем вспомнить некий образ, то это означает, что, посылая луч на пленку, мы не можем найти правильный угол, под которым этот образ вызывается в памяти.

Для несведущего человека может быть непонятно, откуда берется тот самый «когерентный луч», который следует направить на пленку. Дело в том, что каждая биологическая структура, начиная от уровня клетки, является источником широкого спектра полей. Все колебания или вибрации внутренних органов являются когерентными. Именно когерентное излучение (лазер) создает голографическое изображение. Исследователь М. Волчихина задает вопрос: «Почему бы в таком случае не сравнить человека с лазером, который действует в микроволновом диапазоне?» (3). И правда, почему?

В биологическом организме когерентные поля формируют динамическую пространственно-временную интерференционную структуру-голограмму. Если для записи и считывания обычной голограммы необходимо присутствие опорной когерентной волны, то «для биологических объектов возможно формирование безопорной голограммы, когда излучение каждой точки объекта может рассматриваться как опорное относительно всех остальных точек» (4).

Только голографическая структура мозга позволяет объяснить, каким образом сохраняется информация в памяти человека во время клинической смерти, когда физический организм (и мозг в частности) не функционирует, разность потенциалов клеток мозга равна нулю. Информация, если она хранится в клетках мозга, должна быть стерта. А этого не происходит, и человек после реанимации по-прежнему мгновенно узнает своих родных и близких, друзей и просто знакомых.

Голографическая модель объясняет и факт мгновенного узнавания. Человек, увидев знакомое лицо, сразу узнает его. Если бы этот образ был записан в какой-то одной ячейке памяти, а в других ячейках, естественно, записаны другие образы, то при встрече человек вынужден был бы перебрать тысячи образов в своей памяти, чтобы вспомнить встреченного знакомого или даже своих родных. К счастью, этого не происходит, и человек сразу узнает встреченного, не перебирая в памяти все «фотографии». Это говорит о том, что информация обо всем, в частности о встреченном знакомом, имеется в каждой ячейке памяти.

Именно эта особенность отлично характеризует голографическую природу устройства мозга. Волновой принцип голографии позволяет представить механизм, способный практически мгновенно извлекать из хранилища ту информацию, которая закодирована с помощью такого волнового процесса.

Российский ученый, академик П. П. Гаряев, создатель новой науки – волновой генетики, – в своей книге «Волновой геном» отмечает: «ДНК в составе хромосом нейронов головного мозга обладает еще одним существенным свойством, связанным с механизмами корковой памяти. Такая память человека имеет отчетливо выраженную и хорошо изученную голографическую природу» (5).

Академик Казначеев пишет:

Сегодня начинает вырисовываться парадигма, провозглашающая, что наш мозг – это голограмма, а то, что мы ощущаем и видим, – голографический виртуальный процесс. Понятие виртуального остается пока расплывчатым, так же как и само понятие голограммы, упрощенно физически трактуемой только через световые феномены. Мир состоит из частиц, соответствующих постоянной Планка, то есть это «гранулы» 10–33, а самые мощные приборы могут увидеть только частицы 10–16, 10–17, так что фактически наш земной интеллект наполовину слеп.

Формирование многоклеточного организма связано с неизвестной нам эволюционной закономерностью, при которой каждая специализированная клетка, объединяясь в многоклеточную структуру с другими специализированными клетками, должна найти соответствующее взаимодействие голографических полей и присущее каждой клетке сочетание голографического пространства и времени. Организм – это бесчисленное сочетание различных саморазвивающихся эволюционирующих голографических пространств, полей и образований. Становится понятным, почему наш мозг может держать в памяти до 10 млрд бит различных сигналов. По-видимому, количество этих знаний еще больше, а клетки сенсорных систем, которые, казалось бы, должны обладать только осязанием, обонянием, слухом и зрением, реагируют и на другие факторы с голографическими признаками (6).

Оказывается, память не единственная функция мозга, в основе которой лежит голографический принцип.

Глаза как анализаторы частот. Долгое время в науке существовало мнение, что информация, видимая глазом, принимается и обрабатывается определенным участком (зрительным отделом) коры головного мозга. Эксперименты Прибрама показали, что у кошек могут быть удалены без серьезного нарушения зрительных функций 98 % оптических нервов. А крысы, у которых было удалено 90 % зрительного отдела коры головного мозга, по-прежнему были способны выполнять сложные зрительные задачи (1). Проведенные Прибрамом многочисленные эксперименты подвергли сомнению принятую на то время концепцию зрительного восприятия, основанную на однозначном соответствии между видимым образом и тем, как он представлен в мозгу.

О своих наблюдениях он писал: «Полученные экспериментальные результаты не согласуются с положением, согласно которому предмет проецируется на поверхность коры головного мозга подобно фотографии».

Ознакомившись с теорией голографии, Прибрам начал рассматривать ее как возможное объяснение работы мозга. Природа голограммы как «целого, заключенного в части», объясняла, почему удаление большой части коры головного мозга не нарушает его способности выполнять зрительные задачи. Если мозг обрабатывает изображения с помощью некой внутренней голограммы, то даже небольшая часть этой голограммы может восстановить увиденную ранее целую картину.

На протяжении 1960-х и в начале 1970-х годов различные исследователи заявляли о том, что визуальная система работает как своего рода анализатор частот. Поскольку частота является величиной, измеряющей число колебаний волны в секунду, результаты экспериментов снова и снова свидетельствовали о том же: мозг может функционировать как голограмма.

Исследования, проведенные еще в 1960-х годах, показали, что каждая клетка коры головного мозга, непосредственно связанная со зрением, настроена на определенный паттерн: некоторые клетки активизируются, когда глаз видит горизонтальную линию, другие – когда глаз воспринимает вертикальную линию и т. п. В итоге многие исследователи заключили, что мозг принимает сигналы от высокоспециализированных клеток, называемых детекторами свойств, и каким-то образом соединяет их для получения визуальной картины мира.

Однако только в 1979 году нейрофизиологи из Беркли Рассел и Карен Девалуа сделали решающее открытие. Предположив, что указанное выше заключение лишь часть правды, они преобразовали методом Фурье черно-белые клетки в простые волновые формы. Затем Девалуа провели эксперименты для выяснения того, как клетки мозга в зрительной части коры головного мозга реагируют на эти новые волновые формы. Результат потряс ученый мир: клетки мозга реагировали не на первоначальные образы (черно-белые клетки), а на волновые формы этих образов (1).

Из этого следовал только один вывод: мозг использует математический метод Фурье – тот же метод, что и в голографии, а именно, преобразование видимых образов в волновые формы.

Открытие Девалуа было впоследствии подтверждено во многих лабораториях мира, и хотя из него не следовало неопровержимых доказательств голографичности мозга, оно все же предоставило достаточно доказательств справедливости теории Прибрама.

Воодушевленный идеей о том, что зрительная часть коры головного мозга реагировала не на образы, а на частоты различных волновых форм, Прибрам занялся переоценкой роли, которую частота играла и для других органов чувств.

Вскоре он понял, что важность этой роли была недооценена учеными XX века. За сто лет до открытия Девалуа немецкий физиолог и физик Герман фон Гельмгольц показал, что ухо тоже является анализатором частот, тоже воспринимает волновую информацию. Более поздние исследования обнаружили, что наш орган обоняния также основывается на так называемых осмических частотах.

Оставалось непонятным, какие волновые явления в мозгу способны создавать такие внутренние голограммы. Как только Прибрам сформулировал для себя этот вопрос, он тотчас же начал искать возможный ответ. К тому времени было известно, что в электрическом взаимодействии между нервными клетками мозга, или нейронами, по необходимости принимает участие прочая мозговая ткань. Нейроны имеют древовидные разветвления, и когда электрический сигнал достигает конца одного такого разветвления, он распространяется далее в виде волн, точно таких, какие мы наблюдаем на поверхности воды. Поскольку нейроны тесно прилегают друг к другу, расходящиеся электрические волны постоянно налагаются друг на друга. Создаются нейронные голограммы, которые имеют множественную и тонкую природу. Они должны включать наши ментальные образы, наши надежды и страхи, наши подсознательные предубеждения, личные и культурные предпочтения и нашу веру в духовные и технические достижения.

Когда Прибрам увидел это своим мысленным взором, ему стало ясно, что волны могут создавать бесконечный калейдоскопичный ряд интерференционных картин, в которых и коренится адаптированность мозга к принципу голографии. «Голографический принцип неизменно фигурирует в волновой природе взаимодействия нервных клеток мозга, – пишет Прибрам. – Мы просто не могли себе этого представить» (1).

Прибрам представил эти волны мысленно, а позднее эксперименты академика Н. П. Бехтеревой показали, что деятельность мозга совершается в соответствии с квантовыми законами. Они убедительно подтвердили, что человеческий мозг является органом, который порождает волновые структуры, адекватные формам внешнего мира. Исходя их этих исследований, физиолог А. Н. Лебедев выдвинул «предположение о записи воспринимаемой информации и ее хранении в памяти в виде устойчивых голографических узоров, образованных разными фазами когерентных незатухающих волн нейронной активности, появляющихся в разных местах мозга. Сами волны представляют собой комбинацию разночастотных колебаний, причем волны одинаковой частоты могут различаться фазами и амплитудами» (3). Пакет волн одинаковой частоты с различными фазами российские ученые стали считать простейшей единицей памяти.

Однако впервые голографическая модель работы мозга была сформулирована К. Прибрамом и физиком Ф. Вестлейком.

Источником построения голографической записи являются возникающие в ходе работы нервных клеток волновые процессы и импульсы, информация же кодируется на множестве взаимодействующих друг с другом нейронов. Голографическая модель прекрасно описывает свойства распределенности информации в нейронных сетях мозга. В настоящее время не существует ни одного метода, который показывал бы распределенность информации в любой точке информационного хранилища с такой четкостью и определенностью, как это делает математический аппарат голографии (7).

По мнению Прибрама, мозг, преобразующий волновую информацию в образы реального мира, тщательно контролирует эту информацию и регулярно «вычеркивает» ненужное нам из нашего восприятия. Существование такого «телесного» фильтра-заглушки признается многими учеными. «Не подлежит сомнению, что такое сито должно существовать, в противном случае наши головы буквально лопались бы от избытка информации» (8).

По какому принципу мозг отбирает информацию, которую следует довести до нашего сведения, а какую нужно оставить за кадром? Может быть, он отсекает от нашего восприятия именно ту информацию, которую улавливают мистики, входя в трансовое состояние?

По гипотезе профессора Бергсона:

Нервная система и, прежде всего, головной мозг «гасят» большую часть сенсорных стимулов на входе индивидуального сознания. Более того, отбирают из них только ту информацию, которая требует к себе пристального внимания и ответных действий. Подобная система защищает сознание и от большей части экстрасенсорной информации. Это позволяет объяснить парапсихологические феномены как аномалии в работе мозга. Он перестает выполнять роль фильтра и начинает воспринимать происходящее в расширенном диапазоне (9).

Но, как показали исследования, даже в обычной ситуации система «глаз – мозг» не делает точных фотографических снимков, а весьма произвольно поступает с текущей информацией об окружающем мире, прежде чем передать ее нам. Этот факт известен невропатологам. Зрительная информация, поступая в мозг, до передачи в зрительную кору редактируется и модифицируется височными долями. Некоторые результаты исследований показывают, что на информации, поступающей посредством зрения, основано менее 50 % того, что мы «видим», остальное складывается из самих ожиданий, как «должен» выглядеть мир. Вот почему, например, мы не сразу замечаем, что друг сбрил усы и почему наш дом по возвращении из отпуска всегда выглядит другим. В обоих случаях мы привыкли реагировать на ожидаемое, а не на то, что есть в действительности. Словом, считается, что орган зрения – глаза, а между тем «видит» мозг.

Прекрасным доказательством того, что «видит» именно мозг, являются исследования, выполненные в Институте мозга в Санкт-Петербурге. Академик Н. П. Бехтерева рассказывает:

Известно, что Иисус Христос вернул зрение слепому верующему, прикоснувшись к нему. Я всегда была на стороне тех, кто предполагал, что это была истерическая слепота. Но после того как журналистка Т. Королева принесла мне фильм о результатах работы В. М. Бронникова, у меня изменилось отношение к этой истории… Мы пригласили Бронникова и его удивительных сотрудников к нам в институт. И в течение полугода два раза в неделю проводили обследования сына Бронникова Володи, который давно занимается по методике отца… Все это время я сидела рядом и наблюдала за происходящим. Результаты превзошли все ожидания (10).

Сначала Володя смотрел глазами и приборы четко фиксировали входной сигнал, поступающий от глаз в мозг. Когда ему надели на глаза светонепроницаемую повязку, он точно описывал то, что «видел», но приборы при этом входного сигнала не регистрировали. Результат повторялся от опыта к опыту, и вывод мог быть только один: человек видел не глазами! Однажды после эксперимента, когда с Володи сняли повязку и он посмотрел на мир глазами, приборы не зафиксировали входной сигнал от глаз. Это означало, что мозг полностью переключился на «прямое ви2дение», причем мальчик даже не заметил, что продолжает смотреть не глазами.

Доктор физико-математических наук, заведующий кафедрой компьютерных методов физики физического факультета МГУ профессор Ю. Пытьев также провел тщательное исследование этого удивительного феномена «ви2дения» с закрытыми глазами. Испытанию подверглись Володя Бронников и еще один воспитанник школы Бронникова. Оказалось, что ребята видят предметы в натуральных цветах и натуральных формах так, будто смотрят своими глазами. Но не теми, которыми видят все, а какими-то другими. Они могут ими управлять: перемещать то прямо перед собой, то сбоку от рассматриваемого предмета и даже «перекидывать» свои «глаза» через непрозрачный экран, установленный между ними и предметом, или «организовывать» две-три «пары глаз», чтобы рассмотреть предмет со всех сторон.

«Нам удалось совершенно точно установить, что в основе этого явления лежит какой-то волновой процесс, – говорит Пытьев. – Только длина волны здесь другая – порядка 1,5–2 мм в зависимости от состояния испытуемого. Медицинское обследование этих ребят, в том числе и их мозга… не показало никаких отклонений от нормы» (11).

Рассмотренные примеры как нельзя лучше свидетельствуют о голографической природе окружающего нас мира и о голографической структуре мозга, являющегося частью этой структуры. Поскольку в каждой точке голограммы присутствует вся информация, не нужно «перекидывать глаза» через непроницаемый барьер, чтобы получить сведения о каком-либо предмете. Биоэнергетическая сущность человека в измененном состоянии сознания может взаимодействовать не только с веществом, но и с полями, которые являются проявлениями единого голографического мироздания. В. М. Бронников разработал методику, с помощью которой обучает людей входить в такое измененное состояние сознания, при котором проявляются нестандартные формы получения информации об окружающем нас мире. Этой методикой прекрасно владеет его сын Володя.

Звуковая голограмма. Основываясь на прибрамовской голографической модели мозга, аргентинский физиолог Хьюго Цукарелли разработал новую систему записи, позволяющую создавать голограммы из звука, а не из света. Метод Цукарелли основан на том любопытном факте, что сами уши человека в действительности издают звук. Увидев, что эти природные звуки являются аудиоэквивалентом «опорного лазера», используемого для воссоздания голографического образа, он использовал их как базис для совершенно нового метода записи, воспроизводящего звуки еще более реалистичным, трехмерным методом, чем посредством стереосистемы. Этот новый вид звука Цукарелли назвал голографическим (1).

Недавно после прослушивания одной из цукареллиевских голографических записей репортер лондонской газеты Times написал: «Я решил смотреть на часы, чтобы не забывать, где на самом деле нахожусь. Люди ходили у меня за спиной, хотя я знал, что за спиной – стена… Через семь минут я вдруг увидел фигуры, воплощавшие голоса на пленке. Это была многомерная „картина“, созданная звуком».

Поскольку метод Цукарелли основан на голографическом способе мозга обрабатывать звук, он с таким же успехом обманывает уши, с каким световая голограмма обманывает глаза. В результате слушатели часто убирают ноги, когда слышат, что кто-то проходит перед ними, или же дергают головой, когда слышат, как кто-то чиркнул спичкой у них перед носом (некоторые даже ощущают запах вспыхнувшей серной головки). Замечательно и то, что голофоническая запись не имеет ничего общего с обычным стереофоническим звуком – она сохраняет свою необычную трехмерность даже через один наушник. Голографический принцип также помогает объяснить, почему глухие на одно ухо люди могут определить источник звука, не поворачивая головы.

Ряд известных музыкантов, например Пол Маккартни, Питер Гэбриел и Ванджелис, обратились к Цукарелли с просьбой рассказать о его системе записи, однако из соображений сохранения патента он не раскрыл свой секрет полностью.

Мозг создает иллюзию. Способность создавать иллюзию той или иной вещи или предмета есть главное свойство голограммы. Действительно, голограмма – это виртуальный образ, возникший там, где его нет, и никакие приборы не способны обнаружить наличие какой-либо энергетической аномалии или материи на месте голограммы. Хотя наши органы чувств (например, зрение, если голографический объект оптический) свидетельствуют о наличии этого виртуального образа.

В конце 1960-х годов нобелевский лауреат в области физиологии Георг фон Бекеш проводил эксперименты со слепыми перципиентами. Он располагал у них на коленях вибраторы, а затем измерял уровень вибраций. С помощью такого метода ему удалось сделать так, что источник вибраций «перепрыгивал» с одного колена на другое. Но самое поразительное оказалось в том, что его подопытные в определенных ситуациях ощущали вибрацию в пространстве между коленями. Это означало, что люди способны ощущать предметы в пространстве, не имея для этого сенсорных рецепторов (1).

Прибрам считает, что «математический процесс, который Бекеш смоделировал с помощью своих вибраторов, является основополагающим для понимания того, как наш мозг конструирует образы внешнего мира». Он объясняет этот феноменальный результат тем, что в соответствии с голографической моделью интерферирующие волновые фронты, возникающие в результате механических вибраций, помогают мозгу локализовать свое восприятие вне физических границ тела. Подобным образом объясняются так называемые фантомные боли, то есть ощущение боли в удаленных конечностях. Голографическая память конечности записана в интерференционной картине мозга.

Последующие работы Бекеша наглядно продемонстрировали: наша кожа также чувствительна к вибрационным частотам. Более того, он даже представил некоторые данные, свидетельствующие об использовании частотного анализа органом вкуса. Интересно, что Бекеш использовал математические преобразования Фурье и уравнения, позволившие ему предсказать реакцию подопытных на различные вибрационные частоты.

Параллели между работой мозга и голограммами захватили Прибрама. Необходима была надежная экспериментальная проверка. Такую проверку выполнил ярый противник теории Прибрама биолог Индианского университета Пол Питш. Стремясь развеять утверждения Прибрама о том, что память не локализована в мозгу, Питш провел тщательные эксперименты с саламандрами.

В ранних экспериментах он обнаружил, что удаление мозга не убивает саламандру, а только приводит ее в состояние ступора. Как только мозг возвращался на место, поведение саламандры полностью восстанавливалось. Ученый рассудил так: если поведение саламандры в процессе питания не обусловлено локализацией соответствующих функций в мозге, то неважно, каким образом мозг располагается у нее в голове. Если изменение положения долей мозга приведет к нарушению процесса питания, то теория Прибрама будет опровергнута.

Питш начал с того, что поменял местами левое и правое полушария мозга саламандры, но, к своему разочарованию, обнаружил, что саламандра быстро освоила нормальное кормление. Он взял другую саломандру и поменял местами верхнюю и нижнюю части мозга. Результат оказался тем же. Поскольку желание опровергнуть теорию Прибрама было велико, Питш решился на более радикальные опыты. В серии, состоящей из 100 операций, он разрезал мозг на кусочки, переставлял их, даже удалял жизненно важные участки мозга, но во всех случаях оставшейся ткани мозга хватало для того, чтобы саламандры возвращались к исходному состоянию. Нет лучшего доказательства, чем эксперименты оппонента, который в результате длительной работы становится приверженцем и другом. Питш описал свои эксперименты в книге «Перестановки мозга» и открыто признал правоту Прибрама (1).

Великолепным «подарком» для Прибрама стали работы российского ученого Николая Бернштейна, из которых следовало, что даже физические движения человека могут быть закодированы в виде волновых форм Фурье. В 1930-х годах Бернштейн провел серию опытов, в которых облачил участников экспериментов в черные костюмы и нарисовал белые точки на всех суставах. Затем он расположил всех участников на черном фоне и произвел киносъемку различных движений: танцы, ходьбу, прыжки, печатание на машинке и т. д. Когда он проявил пленку, то на экране появились белые точки, двигающиеся вверх и вниз по достаточно сложным траекториям. Когда Бернштейн преобразовал движения точек в волновые формы, то обнаружил, что их можно анализировать методом Фурье. Оказалось, что волновые формы содержат скрытые паттерны, позволяющие предсказать следующее движение с точностью до нескольких миллиметров.

Когда Прибрам ознакомился с работой Бернштейна, он сразу оценил ее значимость. Возможно, причина того, что при анализе движений танцоров возникают скрытые паттерны, объясняется тем, что так же работает и мозг, который анализирует движения, разбивая их на частотные составляющие. Это было прекрасным подтверждением теории Прибрама.

Вопросов больше, чем ответов. Однако сегодня вопросов возникает больше, чем ответов, и каждый вопрос чрезвычайно сложен. Например, если мозг представляет собой волновую модель, то как он умудряется воспринимать «предметный» внешний мир? Как мозг проводит различие между внешним и внутренним? Ведь чувство любви, голода, ярости и т. д. – это внутренняя реальность, а звуки, свет, запах и т. д. – это реальность внешняя. Когда мы смотрим на человека, его образ в действительности находится на поверхности сетчатки нашего глаза. Но мы его воспринимаем как некий «внешний» объект. Если мы ушибли палец, то испытываем боль именно в нем, в то время как она представляет собой некий нейрофизиологический процесс, протекающий где-то в нашем мозгу. Каким образом мозг умудряется обрабатывать все множество нейрофизиологических процессов, проявляющихся в виде опыта и протекающих внутри мозга, создавая при этом впечатление, что часть из них – внутренние, а часть – внешние объекты, выходящие за пределы нашего «серого вещества»? Ответа на этот кардинальный вопрос пока нет, но есть гипотеза, согласно которой причиной восприятия эмоций как внутренней реальности, а, например, пение птиц и лай собак как реальности внешней является распределение этих реальностей во внутренней голограмме, создаваемой мозгом.

А вот на вопрос: «Как мозгу удается из нематериальных сущностей синтезировать нечто, кажущееся нам твердым на ощупь?» – даже приблизительных ответов пока нет. Да и вообще, на подавляющее большинство вопросов о мозге ответов пока нет. Несмотря на огромный объем работ по исследованию мозга, которые ведутся очень интенсивно во всем мире, мозг человека еще далеко не изучен. Академик РАН и РАМН Н. П. Бехтерева говорит: «Всю свою жизнь я посвятила изучению самого совершенного органа – человеческого мозга. И пришла к выводу, что возникновение такого чуда невозможно без Творца». Нам остается надеяться, что наука рано или поздно разберется в интересующих ее вопросах. Д. Хьюбел пишет: «Если человеческий мозг действительно сложнее всего, что нам известно во Вселенной, то стремление человека понять свой мозг отнюдь не безнадежно».

И Прибрам упорно продолжал разрабатывать свою теорию. К 1970 году у него было накоплено достаточно доказательств, подтверждающих ее правоту. Но один вопрос буквально не давал ему покоя: если картина реальности в мозгу совсем не картина, а голограмма, то голограмма чего?

Представьте себе, что вы делаете снимок группы людей, сидящих за столом, а затем, проявив снимок, обнаруживаете, что вместо людей на нем только расплывчатые интерференционные картинки, расположенные вокруг стола. В обоих случаях уместно спросить: где же настоящая реальность – кажущийся объективный мир, воспринятый наблюдателем (фотографом), или пятно интерференционных картинок, записанное камерой (мозгом)?

Прибрам понимал, что, если его голографическую модель мозга довести до логического конца, откроется вероятность того, что объективный мир – мир горных пейзажей, деревьев и морей – вовсе не существует или, по крайней мере, не существует в том виде, в котором мы его наблюдаем. Стало быть, древние мистики были правы, утверждая, что реальность – это майя, иллюзия, а внешний мир на самом деле – бесконечная звучащая симфония волновых форм, «частотная область», трансформированная в мир и познанная нами только после прохождения через наши чувства?

Сознавая, что решение, которое он ищет, может находиться вне поля его деятельности, он обратился к сыну-физику за советом. Сын порекомендовал посмотреть работу физика по имени Дэвид Бом. Ознакомившись с этой работой, Прибрам был поражен. Он не только нашел ответ на мучивший его вопрос, но и понял, что, согласно Бому, вся Вселенная представляет собой одну большую голограмму, частью которой является человек и его сознание!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.