Письмо № 92 (LMW I-30)[316] [К.Х – А. О. Хьюму] 1882 г.

Письмо № 92 (LMW I-30)[316]

[К.Х – А. О. Хьюму]

1882 г.

Мой дорогой Брат,

Я должен извиниться за задержку с ответом на несколько ваших писем. Я был весьма занят вопросами, абсолютно чуждыми оккультным, которые приходилось исполнять с обыденной сухой деловитостью.

Более того, я считаю, что на многое в ваших письмах не надо отвечать. В первом письме вы извещаете о вашем намерении изучать философию адвайты с «добрым старым Свами». Человек этот, без сомнения, очень добрый, но, как я понял из вашего письма, если он будет обучать вас тому, о чем вы мне писали, то есть чему-либо, за исключением безличного, не-мыслящего и не-разумного Принципа, которого называют Парабрахманом, то он не обучит вас истинному духу этой философии, во всяком случае, в ее эзотерическом аспекте. Однако это не мое дело. Вы, конечно, свободны в своих попытках что-то изучить, поскольку мы, кажется, ничему не смогли научить вас. Но два преподавателя двух различных школ – подобно двум вошедшим в поговорку кухаркам в вопросе соуса – могут преуспеть лишь в создании еще большей неразберихи и вконец запутать дело, потому я полагаю, что мне лучше совсем удалиться с поля конкуренции, пока вы не окажетесь в более благоприятном положении, чтобы понять и оценить наши учения, как вы изволили выразиться.

Некоторые принимают нас не более чем за утонченных или «культурных тантриков» и такими описывают нас? Ну что ж, нам следовало бы быть благодарными за такое определение, ибо так же легко наши предполагаемые биографы могли бы назвать нас неутонченными тантриками. Более того, легкость, с которой вы сообщаете нам о данном сравнении, убеждает меня в том, что вы знаете мало, если вам вообще что-либо известно о преподавателях этой секты; иначе вы, как джентльмен, едва ли предоставили бы место в ваших письмах для подобного сравнения. Здесь достаточно будет лишь еще одного слова. Тантрики – по меньшей мере, современная секта, существующая уже более 400 лет – соблюдают такие правила и церемонии, за надлежащее описание которых никогда не возьмется ни один из нашего Братства. В глазах европейцев Адептам и аскетам обладать «характером» столь же необязательно, как и служанкам. Мы сожалеем, что в настоящее время не можем удовлетворить любопытство наших доброжелателей относительно нашей истинной ценности.

Я не могу оставить незамеченным ваше замечание о том, что недостаток прогресса у вас из-за того, что вам не было разрешено приехать к нам обучаться лично. Мистер Синнетт не в большей степени, чем вы, наделен такой привилегией. Все же он, кажется, прекрасно понимает все, чему бы его ни учили, и даже некоторые туманные вопросы по предметам крайне трудным для понимания для него скоро прояснятся. Между нами никогда не было и «слова неприязни» – даже между ним и М., который часто очень резок в выражении своего мнения. А поскольку вы снова ставите вопрос о нашей предполагаемой тождественности с С.Л.[317], вопрос старый, я, с вашего позволения, скажу несколько слов об этом. Даже сейчас вы признаете, что не уверены и не можете сказать, что я не Джуал Кул и не «дух высокого восточного плана» (последнее – это уже оказанная честь после подозрения в том, что я тантрик); следовательно, вы считаете, что я не могу искренне удивляться вашим сомнениям. Нет, я не удивляюсь ничему, поскольку знал все это уже давно. В один прекрасный день это и еще большее будет продемонстрировано вам объективно, ибо субъективное доказательство вовсе не является доказательством. Вы неоднократно подозревали меня в том, что я черпаю свою информацию и впечатления о вас и о других лицах и вещах внешнего мира из головы Олькотта и С.Л.

Раз вы намекаете на то, что я заимствую представления о вас «из головы Старой Леди, Олькотта или кого-либо еще», то любезно уделите свое внимание следующему закону. Есть известное высказывание, что подходящая пара «срастается», приходя к тесному сходству в характерных чертах и в мышлении. Но знаете ли вы, что между Адептом и челой – Учителем и учеником – постепенно устанавливается более тесная связь, ибо психический обмен регулируется научно, тогда как в случае связи между мужем и женой природа предоставлена самой себе. И как вода из полного резервуара переливается в соединенный с ним пустой, пока рано или поздно – согласно пропускной способности соединительной трубы – не будет достигнут общий уровень, так и знания Адепта текут к челе; чела же достигает уровня Адепта в зависимости от своих способностей восприятия. В то же время чела, будучи индивидуальной, самостоятельной эволюцией, бессознательно передает Учителю качества накопившегося у него менталитета. Учитель поглощает его знания, и если это касается языка, которого он не знает, Учитель получит все лингвистические накопления челы как раз такими, какие они есть – включая идиомы и прочее, – если только он не возьмет на себя труд анализировать и переделывать фразы при употреблении. Доказательство – М., который не владеет английским и должен пользоваться знанием языка Олькотта или С.Л. Так что, как видите, мне вполне возможно ловить мысли Е.П.Б. или любого другого челы о вас, не имея в виду причинить вам какую-либо несправедливость, поскольку всякий раз, когда мы обнаруживаем такие мысли (если они не пустячные), мы никогда не выносим суждений и приговоров, лишь исходя из свидетельств заимствованного света, но всегда сами самостоятельно убеждаемся, правильны или ложны отразившиеся в нас идеи.

А теперь несколько слов о вашем письме от 5 числа прошлого месяца. Как бы ни были замечательны услуги – в связи с их литературной ценностью, – оказанные нам мистером А.О. Хьюмом, тем не менее председатель «Эклектика» не сделал ничего для своего Отделения. С самого начала, мой дорогой брат, вы, в сущности, выбросили это из своих мыслей, несмотря на все намерения. Все ваши силы были посвящены пониманию нашей философии, знакомству с нашими сокровенными доктринами и овладению ими. Вы многое сделали в этом направлении, и я благодарю вас сердечно. Однако еще ни разу не было предпринято ни одной попытки с тем, чтобы поставить ваше Отделение на твердый фундамент, и даже не проводилось регулярных собраний; под предлогом того, что вам не позволено знать все, вы не дали вашим членам ничего. А раз вы говорите, что цените искренность, то я скажу больше. Многие члены Калькуттского Отделения жаловались, что из всего лишь двух по-настоящему образованных и ученых англичан, активно участвующих в работе Общества, председатель «Эклектика», оставляя без ответа много писем от лояльных и преданных делу членов и мало, если и вовсе не уделяя внимания собственному Отделению, вел, как стало известно, самую дружественную переписку с тем, кто широко слыл злейшим врагом Основателей, их клеветником и злопыхателем, и открытым оппонентом Общества. Я говорю, как вы уже знаете, о С.К. Чаттерджи, человеке, причинившем Обществу и делу больше вреда, чем все калькуттские газеты, вместе взятые. В одном из ваших последних писем вы делаете мне честь, сообщая, что твердо верите, что я «джентльмен», неспособный на неджентльменский поступок. В прошлом году во время собрания Совета в вашей бильярдной в присутствии некоторых теософов, когда через Е.П.Б. я посоветовал вам предложить Чаттерджи подать в отставку, ибо он не скрывал плохого мнения об Основателях, вы очень возмутились этим предложением и публично объявили, что я «не джентльмен». Это небольшое противоречие и перемена мнения не должны воспрепятствовать мне опять сказать вам, что, укажи вы тогда Чаттерджи на необходимость отставки согласно правилам 16 и 17, Дело не пострадало бы в такой мере, как пострадало сейчас, а сам бы он не предстал в презренном свете как: а) предатель, потерявший право на свое слово чести как теософ; б) как лживый человек, умышленно говорящий неправду, и в) наконец, как хулитель невинных людей, когда он ушел из Общества.

Нанесенный им урон и сказанная им ложь подробно изложены в письме Мохини ко мне, которое я вам посылаю. Уже сам факт, что он обвинил Е.П.Б. – видевшую его только раз в своей жизни, причем значительно позже его вступления – в том, что она призналась ему, будто Общество имеет политическую цель, и просила его о составлении для нее политической программы, покажет вам, что этот человек – лжец. Если он имеет письмо с таким поручением от Е.П. Б., почему же он не выполняет его? Вы можете, если вам угодно, еще раз считать меня неджентльменом, но, читая его письмо к вам, в котором он пишет о распаде Калькуттского общества и делает другие лживые намеки, я удивлялся до глубины души, что человек ваших дарований и проницательности, взявшийся вникнуть в то, чего ни один непосвященный никогда не понимал, так попался на крючок честолюбивого и пустого человечка, который сумел задеть чувствительную струнку в вашем сердце и с тех пор продолжает на ней играть! Да, когда-то он был честным, искренним человеком, в нем есть некоторые хорошие качества, их можно назвать искупающими качествами, но, несмотря на все это, он показал: для того чтобы достичь цели и получить преимущество над теми, кого он ненавидит больше, чем Основателей, если это возможно, он будет лгать и прибегать к бесчестным действиям. Но хватит об этом – он упоминается здесь просто в связи с вашей отставкой с поста председателя «Эклектика». Ведь после того, как Чохан и М., неоднократно обратив мое внимание на причинение большого вреда Делу поношениями со стороны Чаттерджи (и его хвастаньем, что его поддерживает сам председатель «Эклектика», которого он хотел заставить покинуть это Общество обманщиков и мифотворцев), сказали мне, что самое время что-то предпринять, чтобы прекратить такое положение вещей, я должен был лишь признать, что они были правы, а я ошибался. Конечно, именно я предложил мистеру С[иннетту] желательность такой перемены и рад, что вам понравилась эта идея. Вы предпочитаете, как мне пишете, быть «просто усердным, но независимым теософом, простым членом Общества, целям которого – как бы ни была плоха его система... – вы сочувствуете от всего сердца», а мистер Синнетт, у которого не больше, а возможно, даже меньше объективной уверенности в нашей подлинности, чем у вас, тем не менее выказывает полное желание работать с нами, никогда не колеблясь в своей верности и не чувствуя неспособности защищать «систему и политику нашего Ордена». Таким образом, каждый чувствует себя на своем месте. Разумеется, ни один честный человек не примкнул бы к нам, если бы почувствовал «уверенность» в том, что наша система «совершенно неправильная», и более того, если бы он, подобно вам, считал, что раз мы выдвинули теории, с которыми вы не можете согласиться, то не стоит беспокоиться даже о той части нашей философии, которая истинна. Если бы у меня было намерение спорить, я бы, наверное, заметил, что последняя представляет собой самый легкий способ разделаться со всеми науками, равно как и религиозными системами, поскольку среди них нет ни одной, которая бы не изобиловала ложными фактами, недоказанными и даже дичайшими теориями. Но я предпочту опустить этот вопрос.

В заключение могу откровенно признаться: я рад, узнав, что вы считаете, что в «качестве независимого члена Общества я, пожалуй, буду более полезен и более способен делать добро», чем до сих пор. Я радуюсь этому, но не могу не знать, что в вас произойдет еще много перемен, прежде чем вы, наконец, определитесь в своих идеях. Простите меня, дорогой брат, я не хотел бы причинять вам боль, но таково мое мнение – и я при нем остаюсь.

Вы просите меня связаться с С.Л., чтобы удержать ее от выдвижения вас в Совет. Не думаю, что есть хоть малейшая опасность того, что она сделает это. Я знаю наверняка, что в целом мире она будет последним человеком, который бы предложил вас сейчас. Правильно или нет, но она чувствует себя оскорбленной вами до глубины души; и я вынужден признать, что вы – без сомнения, не желая того – в нескольких случаях ранили ее чувства весьма глубоко.

Тем не менее разрешите подписаться вашим покорным слугой. Всякий раз, когда я буду нужен, и когда вы закончите свое обучение со свами – я буду снова к вашим услугам.

Ваш К.Х.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.