Введение

Введение

В 1896 году шестнадцатилетний школьник ушел из дома и, ведомый внутренним побуждением, медленно проделал путь к Аруначале, священной горе и центру паломничества в Южной Индии. По прибытии он выбросил все свои деньги и пожитки и отдал себя недавно открытому им переживанию, что его действительная природа – бесформенное, присущее ему сознание. Погруженность в это переживание была настолько интенсивной, что он полностью забыл о своем теле и окружающем мире: насекомые нещадно впивались в его кожу, тело истощилось, ибо он редко находился в сознании, позволяющем принимать пищу, а длина волос и ногтей на пальцах стала такой, что с ними ничего нельзя было сделать. После двух или трех лет подобного состояния началось медленное возвращение к физической норме, и для полного завершения этого процесса потребовались годы. Его восприятие себя как сознания не затрагивалось подобным физическим переходом и в дальнейшем оставалось непрерывным и непотускневшим. Согласно индуистской терминологии, он «реализовал Атман», то есть осознал в прямом опыте, что ничего не существует отдельно от неделимого и всеобщего Сознания, переживаемого в непроявленной форме как Бытие, или Сознавание, а в проявленном виде как появление вселенной.

Обычно такое Сознавание возникает только после длительной и ревностной духовной практики, но в данном случае всё произошло спонтанно, без предварительного усилия или желания. Шестнадцатилетний юноша Венкатараман находился один в комнате дома своего дяди в Мадурае (штат Тамилнад, южная оконечность Индии), когда был неожиданно охвачен сильнейшим страхом смерти. В следующие несколько минут он прошел через воспроизведение переживания смерти, когда впервые осознал, что его реальная природа неразрушима и что она не имеет отношения к телу, уму или личности. Многие люди сообщали о подобном переживании, но оно почти всегда было временным. В случае с Венкатараманом это переживание оказалось постоянным и необратимым. С того момента его сознание бытия индивидуальной личности исчезло и больше никогда не возникало.

Венкатараман никому не сказал о своем переживании и в течение шести недель сохранял видимость поведения обыкновенного школьника. Однако это оказалось невыносимо трудным, и в конце шестой недели он оставил дом и направился прямо к священной горе Аруначале.

Выбор Аруначалы был далеко не случайным. До этого он всегда связывал имя Аруначалы с Богом, и для него стало большим откровением узнать, что это имя относится не к какому–либо небесному царству, а имеет осязаемую земную сущность. Сама гора издавна почиталась индусами как проявление Шивы, индуистского Бога, а позднее Венкатараман часто говорил, что именно эта духовная сила Аруначалы привела его к Само–реализации. Любовь к горе была столь велика, что со дня прибытия туда в 1896 году и до смерти в 1950 году его никогда нельзя было уговорить удалиться от ее подножия более чем на две мили.

После нескольких лет жизни на склонах Аруначалы внутреннее осознание Венкатарамана начало проявляться как внешнее духовное сияние. Это привлекло небольшой круг последователей, и он вступил на стезю учительства, хотя большую часть времени сохранял молчание. Один из наиболее ранних почитателей[1], пораженный очевидной святостью и мудростью юноши, решил называть его Бхагаваном Шри Раманой Махарши (Бхагаван значит Господь, или Бог, Шри – индийская форма выражения почтения, Рамана – сокращение имени Венкатараман, а Махарши на санскрите означает «великий мудрец»). Это имя понравилось другим его последователям и вскоре превратилось в титул, под которым он стал известен всему миру.

На этой стадии жизни Шри Рамана говорил очень мало и передавал свои наставления в необычной манере. Вместо выдачи устных предписаний он постоянно излучал безмолвную Силу, или Энергию, которая успокаивала умы людей, настроенных на нее, а порой даже давала им прямое переживание состояния, в которое Бхагаван сам был постоянно погружен. В последующем он стал более расположен давать устные наставления, но даже и тогда безмолвные предписания Махарши оказывались всегда доступны способным воспользоваться ими. В течение всей жизни Шри Рамана настаивал, что этот беззвучный поток Силы представляет его наставления в наиболее прямой и концентрированной форме. Важность, которую он придавал этому, видна из частых утверждений Шри Раманы, что устные разъяснения давались только тем, кто не мог понять его Молчания.

С годами Бхагаваи становился всё более и более известным. Вокруг него выросла община учеников и почитателей, к нему стекались тысячи посетителей, и в продолжение последних двадцати лет жизни он был широко уважаем как наиболее популярный и почитаемый святой в Индии. Некоторых из его поклонников притягивало чувство спокойствия, переживаемое в присутствии Учителя, других – авторитетность, с которой Шри Рамана руководил духовными искателями и интерпретировал религиозные учения, третьи приходили просто поделиться своими проблемами. Независимо от мотива прихода почти каждый вступавший в контакт с ним поражался его простоте и скромности. Так как Бхагаван жил и спал в общей комнате, куда всегда мог войти каждый, то был доступен для посетителей двадцать четыре часа в сутки, а его единственными вещами были набедренная повязка, кружка для воды и посох. Хотя тысячи людей и поклонялись ему как живому Богу, он никому не разрешал считать себя особой персоной и всегда отказывался принять то, что не могло быть распределено в ашраме поровну. Шри Рамана участвовал в общинных работах и многие годы вставал в три часа утра, чтобы приготовить пищу для ашрамитов. Его чувство равенства вошло в легенду. Ко всем посетителям он относился с одинаковым уважением и вниманием –будь то важные мирские персоны, крестьяне или животные. Отношение равноправия распространялось даже на местные деревья; он просил окружающих не срывать с них цветы или листья и старался, чтобы при сборе плодов деревьям причиняли как можно меньше страданий.

В период 1925 – 1950 гг. центром жизни ашрама было маленькое помещение[2], где Шри Рамана жил, спал и принимал посетителей. Основную часть дня он сидел в углу холла, излучая безмолвную Силу и одновременно отвечая на вопросы неиссякаемого потока людей, приходивших из разных концов света. Он редко фиксировал свои идеи на бумаге, в связи с чем устные ответы, данные им в этот период (наиболее хорошо документированный), – самый живительный источник наставлений Бхагавана.

Эти устные наставления опирались на авторитет его прямого знания, что единственно существующая реальность – Сознание. Поэтому все объяснения и инструкции были направлены к убеждению последователей, что Оно является их истинным и естественным состоянием. Только немногие были способны усвоить эту истину в ее высочайшей и наиболее концентрированной форме, а потому Махарши часто адаптировал свои наставления, приспосабливая их к ограниченному пониманию людей, приходивших за советом. В связи с этим можно выделить несколько различных уровней его наставлений. На высочайшем уровне, который доступен словесной передаче, он мог сказать, что существует только Сознание. Если это воспринималось скептически, Махарши говорил, что переживание данной истины затемняется само–ограничивающими идеями ума и что при отказе от этих идей откроется реальность Сознания. Для большинства последователей такой подход высокого уровня казался слишком теоретическим – они были настолько погружены в само–ограничивающие идеи, которые Шри Рамана поощрял отбросить, что чувствовали необходимость длительной духовной практики для открытия истины о Сознании. Чтобы удовлетворить их, Шри Рамана предписывал новаторский метод само–внимания, названный им само–исследованием. Он столь часто и решительно рекомендовал технику само–исследования, что последняя рассматривалась многими людьми как самая отличительная особенность его учения.

Но даже и это многих не удовлетворяло, и они продолжали спрашивать советов о других методах или пытаться вовлечь Бхагавана в теоретические философские дискуссии. Для таких людей Шри Рамана мог временно оставить свою абсолютную точку зрения и дать подходящий совет на уровне поставленного вопроса. Если в этих случаях он, казалось, принимал и одобрял многие из заблуждений посетителей о самих себе, то лишь для направления их внимания на тот аспект своего учения, который, как Махарши чувствовал, поможет им лучше понять его действительные взгляды.

Эта политика модификации наставлений в соответствии с потребностями различных людей неминуемо вела ко многим противоречиям. Он мог, например, сказать одному человеку, что индивидуального «я» не существует, а затем повернуться к другому и дать детальное описание функционирования индивидуального «я», включающего карму и перевоплощения. Сторонний наблюдатель, возможно, скажет, что оба эти противоположные утверждения могут быть истинными, если их рассматривать с разных точек зрения, но первое утверждение явно более обоснованное, ибо базируется на абсолютной точке зрения собственного переживания Шри Раманы. Она, суммируемая его «абсолютным» утверждением, что существует одно Сознание, является, в конечном счете, единственным мерилом, по которому можно реально оценить относительную истину в его широко различающихся и противоречивых высказываниях. По степени отклонения других его утверждений от «абсолютного» и можно судить, насколько в них выхолощена истина.

Исходя из этого, я попытался расположить материал данной книги так, чтобы сначала шли наставления Махарши высочайшего уровня, а затем менее важные или более разжиженные (относительно концентрации абсолютной истины). Исключение сделано только в главе, где Бхагаван говорит о своих безмолвных наставлениях. Этот материал следовало бы поместить где–то в начале, но по ряду соображений мне показалось более целесообразным дать его в середине книги.

Я решился на описанную выше структуру книги по двум причинам. Во–первых, она дает читателю возможность градуировать относительную значимость различных представленных идей и, во–вторых, что еще более важно, отражает метод наставления, который предпочитал сам Шри Рамана. Он всегда пытался убедить посетителей в истине своих наивысших наставлений, и только если первые оказывались не готовыми к восприятию, смягчал ответы и говорил на более относительном уровне.

Наставления представлены в форме серий вопросов и ответов, в которых Шри Рамана обрисовывал свои взгляды по различным предметам разговора. Каждая глава посвящена определенной теме, а темы предваряются несколькими вводными или разъяснительными замечаниями. Вопросы и ответы, формирующие основной корпус глав, выбраны из многих источников и упорядочены так, чтобы создать впечатление непрерывности беседы. Я был вынужден пойти на это из–за отсутствия достаточно продолжительных диалогов, охватывающих весь спектр его взглядов по той или иной теме. Для заинтересованных читателей в конце книги приведены списки источников цитируемых отрывков разговоров[3].

Отвечая на вопросы, Махарши обычно говорил на одном из трех местных языков Южной Индии: тамили, телугу и малаялам. Магнитофон никогда не использовался[4], и большинство ответов быстро записывали по–английски его ученики, имевшие статус официальных переводчиков. Поскольку не все они достаточно владели английским, то их записи по грамматике и стилю иногда представляли речь Шри Раманы помпезной и напыщенной. Чтобы исправить подобные ошибки, я иногда отклонялся от опубликованных текстов; в этих случаях не изменялся смысл, но только тональность выражения. Кроме того, я сократил некоторые вопросы и ответы с целью отсеивания материала, слишком далекого от темы обсуждения. Каждому вопросу в книге предшествует буква «В», каждому ответу Шри Раманы – буква «О»[5].

Оригинальные тексты, из которых взяты беседы, характеризуются пышным изобилием заглавных букв. Я заменил большинство из них на строчные, оставив только три термина – Гуру, Атман и Сердце, которые всегда пишутся с заглавной буквы. Шри Рамана часто использовал эти термины как синонимы для «Сознания», и в тех случаях, где это подразумевается, я оставлял заглавную букву во избежание путаницы[6].

Полный глоссарий санскритских слов, которые даны в тексте без перевода, помещен в конце книги. В него также включены краткие сведения о малоизвестных читателю людях, местах и священных писаниях, упоминаемых в тексте. Шри Рамана иногда использовал санскритские термины нешаблонно. В таких случаях я игнорировал принятые словарные определения и давал в тексте книги значения, более точно отражающие подразумеваемый смысл.

Дэвид Годман