ПОСМОТРИМ КВАРТИРУ

ПОСМОТРИМ КВАРТИРУ

Мой муж работает на заводе. Сейчас зарплата мизерная, да и выдают ее с большой задержкой. Вадим не уходит только потому, что является очередником на квартиру, которую завод начал строить еще в 1990 году. Затем строительство остановилось, и было непонятно, сдадут ли дом.

Вскоре я попала на симоронский семинар, где меня переименовали в «птицу секретарь, которая пускает солнечные зайчики часами на ноге». Я частенько надевала часы на ногу, а в солнечную погоду старалась пускать ими зайчики.

Не прошло и двух недель, как Вадима вызвали в завком и сказали, что нужно собирать документы для получения квартиры — дом сдан! Началась эпопея по сбору документов. В Регистрационной палате нужно было взять справку, что у нас нет недвижимости в городе. Требовалась явка всех взрослых членов семьи, и мы пришли втроем: муж, сын и я. Работало несколько окошек, и перед каждым стояла жуткая очередь. Мы заняли очередь в разные окошки.

Прошло двенадцать минут — очереди не двигались.

Я вспомнила, что являюсь Симороном, и сказала себе: "Ты чего стоишь?

Симоронь!" В одном окошке я увидела игрушечного Санта Клауса, висящего на настольной лампе (было 28 декабря), и стала повторять: «Я Санта Клаус, который катается на настольной лампе». Только я это произнесла про себя, как девушка из того окошка, глядя на меня, сказала:

— Давайте ваши документы.

Очередь молчала, видимо, думая, что я «блатная», только одна бабуля предупредила:

— Зато в кассу платить большая очередь.

Меня этим не проймешь, ведь «Я Санта Клаус, который катается на настольной лампе». У кассы никого не было, и я подумала: «Наверное, кассирша ушла куда-нибудь». Заглянув в окошко, я увидела, что она на месте.

Весь январь я была «Санта Клаусом, катающимся на настольной лампе».

Довольно быстро мы собрали все документы, и муж пошел их сдавать. Его несколько раз отфутболили: то подписи не хватает, то печать не нравится.

Вадим предположил, что с него хотят выжать деньги. Я спросила:

— Тебе жалко?

— Ага.

— Сейчас сделаю.

Тут из меня прорвалась лавина экзотических имен, типа «подушка, которая печет торт» или «труба, дымящая карамельками», которыми можно было переименовать полгорода. Вадим сказал, что не будет повторять имена, а я ответила: «Ну и не надо». Муж тотчас отправился на очередной приступ, и ему без проволочек подписали все документы.

Нам сообщили номер квартиры, но посмотреть ее мы не могли — дом охранялся, и туда никого не пускали. Мне очень хотелось взглянуть на наше новое жилище, и, ложась однажды спать, я сказала себе:

— Ты же Симорон и можешь увидеть квартиру во сне!

После этого я уснула. Во сне подошла к новому дому и обратилась к охраннику:

— Я хочу взглянуть на двадцать седьмую квартиру.

— Она на девятом этаже, поднимайтесь по лестнице, лифт не работает.

Я вошла в квартиру, посмотрела, какой вид открывается из каждого окна, стала искать ванну с туалетом и проснулась.

Я рассказала этот сон мужу и своей подруге, причем та переспросила:

— Ты что, была там наяву, уж очень подробно ты все описываешь?

Мы с ней и Вадимом решили выяснить точность описания квартиры из сна.

Подходя к дому, мы увидели охранника, моющего машину. Я его переименовала через внутренний экран: «Я та, которая кребубляет турупажку» и спросила, где первый подъезд. Он послал нас к сторожу, который подробно описал нашу квартиру. Она была в точности такая, как во сне, причем сторож описывал ее теми же словами, что и я. У мужа лицо вытянулось, и он обронил:

— Если бы ты сейчас попросила его показать квартиру, то он бы согласился.

Теперь, если мне нужно разрешить какой-то сложный вопрос, я перед сном говорю: «Я — Симорон» и засыпаю.

Ордер мы получили в апреле, а майские праздники встречали в новой квартире.