II. Причуды оккультной экзегетики1

II. Причуды оккультной экзегетики¹

Поскольку Каббала считается традицией, передаваемой тайно от поколения к поколению и затем в сокращенном виде записанной, одна из ее же легенд² гласит, что вследствие печального положения Израиля – то есть после разрушения Иерусалима – ее литературные методы будут представлять известные сложности для того, кто подступится к ней без особой подготовки³. При первом прочтении эти тексты и в самом деле кажутся столь неудобопонятными, что, с одной стороны, сложилось мнение, будто это все написано на невразумительном жаргоне, тогда как есть, с другой стороны, и такие – и к их числу относится Макгрегор Мазерс, – кто утверждает, что проник в их реальный смысл и тешит себя верой в то, что для непосвященных это тайна за семью печатями и что для таковых изучение этих текстов навсегда останется чистым курьезом без всякого вознаграждения, хотя и не без проблесков неожиданных прозрений. Первая точка зрения предполагает, что это дело требует большего терпения и усердия; вторая же – что способность к подобному усердию есть дар особо избранных, а посему немногих, что представляется ничем не обоснованными претензиями. Как правило, такую идею выдвигают адепты оккультных школ прошлого века, претендующие на освоение Каббалы без всяких на то оснований.

Специалисты-криптографы уверяют нас, и еще более надежное подтверждение этому мы черпаем в самом разуме, что человеческая изобретательность не может создать такой шифр, который не способна была бы раскрыть та же человеческая изобретательность; хотя сама эта посылка предполагает веру в зашифрованность текста: следуя определенному методу, можно-де скрыть некий смысл от постороннего. И далее, нет такой символической системы и формы философской спекуляции любой степени сложности, которая не выдала бы своих секретов пытливому уму, при условии, разумеется, что символика систематизирована, а спекуляция методична, сколь бы изощренная она ни была. Существуют непонятные философии и завуалированные метафизики, равно как и темные писания; но если в них есть смысл, он не может ускользнуть от проницательного и компетентного научного анализа, при наличии, конечно, обязательного различия между смыслом шифра – который безошибочно ясен с момента его выявления – и построением высказывания на специфическом языке, который в своих мельчайших деталях понятен высказывающимся⁴.

Есть, впрочем, два соображения, которые блокируют внимание на поверхности этого высказывания. Во-первых, не являются ли эти криптофилософии бессмысленными и потому не в состоянии логически выразить то, чего они изначально лишены; или, во-вторых, если они методологически выстроены по какому-то принципу, не является ли тайна, которую они пытаются скрыть, не укладывающейся в рамки возможностей интеллектуального постижения. Из этих двух альтернатив по крайней мере одна определяется индивидуальными пристрастиями. Что касается меня лично, то я достаточно долго подвизался на поприще человеческой изобретательности, чтобы со всей определенностью сказать, что каббалистическая теософия выработала утонченную методологическую систему, во всяком случае на позднем этапе, и если la science est une noblesse qui oblige*, то могу со всей ответственностью засвидетельствовать этот факт, что снимает вопрос о ценностях, пусть даже читатель, наделенный богатым воображением, переиначит мое заявление и слишком вольно интерпретирует мою небольшую уступку интеллектуальной честности. Что же касается второго пункта, то вообще исключительно трудно выразить даже персональное мнение относительно эзотерических учений. Но поскольку познание само себе награда, полагаю, оно того стоит; а если эта банальная истина применима к любой сфере человеческого познания, то она распространяется и на так называемые оккультные науки и философию. Однако усилия, положенные на их изучение, оправданны лишь в некоторых случаях. В погоне за сокровенным знанием не бывает передышки. Но именно поэтому настоящее исследование заслуживает благожелательного приема, потому что оно сулит всем, интересующимся особой областью эзотерической философии, доступное пониманию определение ее проблематики и ее главных ценностей, что освободит подобных изыскателей от необходимости все проделывать на свой страх и риск. И наконец, следует твердо понимать, дабы снять все вопросы, что те непонятные трудности, которые тайная традиция Израиля, равно как и загадочные метафизические учения и теософии других школ и народов, предлагает нам, суть не смысл внутри смысла, а один-единственный смысл, который должен и может быть связан с chaos embrouille?e** того, что я охарактеризовал как жаргон или специфический язык. Ценность письменной традиции Каббалы можно рассматривать только с двух точек зрения. Это, первым делом, то значение, которое она имеет для Священных Писаний иудейской и христианской религий, а также эзотерических доктрин, в той или иной степени связанных с ними⁵. Под эту первую рубрику можно подвести и их значение, буде таковое имеется, для компаративной теологии и для истории человеческой мысли⁶. Помимо этих столь очевидных и несомненных оснований, благодаря которым эта тема достойна изучения, есть и другая сторона, особо привлекательная для тех, кто искренне и с должным знанием отыскивает аутентичные следы сокровенного знания в глубинах прошлого. И здесь необходимо определить, что понимается под этим существующим или предполагаемым знанием. Изучением великой литературы, посвященной тайным псевдонаукам и оккультным философиям, занимается множество исследователей по разным мотивам, но немногих из них можно считать эзотериками и мистиками в прямом смысле этих слов. Точно так же не всякая попытка практического применения той или иной «тайной науки» вправе претендовать на этот титул. В большинстве случаев подобные занятия достойны титула далеко не лестного. Насколько я понимаю, истинный адепт теософии в самом широком смысле ищет доказательств существования некоего знания – которое и есть, в сущности, сокровенная наука, – дошедшего из глубины веков⁷, причем это знание затрагивает, на языке Сен-Мартина, существа отношений между Богом, человеком и вселенной, или пути соединения человека и Бога. Далее оно, согласно легенде о своем происхождении, маскируется множеством покровов; оно не ограничивается одной страной и одним народом, не является оно и внутренним смыслом какой-то одной религии или одного круга литературы, исключающего все другие. Считается, что следы его существования обнаруживаются с незапамятных времен у многих народов во всех главных религиях⁸; оно даже якобы лежит в основании оккультной науки магии и трансцендентной алхимии; из всех эзотерических традиций Каббала почитается как важнейшее из учений.

С этой точки зрения истинное послание Каббалы не экзегетическое и не историческое; оно не о системах, школах или интерпретациях; это живое и духовное послание. И это, несомненно, единственная жизненно важная точка зрения, с которой следует рассматривать этот предмет, и это избавляет весь круг моих изысканий от обвинения в самонадеянности. Этим же мотивируется и причина предпринятого исследования и желание представить его результаты во всем их объеме заинтересованным читателям.

С этой точки зрения открывается исключительное значение Каббалы; однако, к сожалению, до сих пор это утверждалось и раскрывалось с позиции некоего подразумеваемого эзотерического знания, не предназначенного якобы для широкой публики⁹ и потому неафишируемого, или базировалось на свидетельстве, лишенном всякой научной ценности. Так, например, если взять исследования каббалистической литературы, написанные на любом современном языке с позиции оккультизма, то ни одно из них не выдерживает даже умеренной научной критики. В Англии Мазерс перевел за многие годы небольшой отрывок из Зогара с печатной латинской версии и предпослал ему предисловие, где все мифы берутся на веру, причем у читателя создается впечатление, будто доктор Гинсбург, занимающий по отношению к Каббале резко критическую позицию, не только ее страстный приверженец, но и поборник самых невероятных вымыслов о ней¹⁰. В Америке Исаак Майер (Isaak Myer), ученость которого при всей ее беспорядочности достойна уважения, в очень важных пунктах принимает на веру многие вещи постольку, поскольку они согласуются с его гипотезами¹¹. Во Франции эту проблематику лишь в общих чертах затрагивает Папюс¹². В Германии, где все доводится до своего предела, я не знаю ни одного сколько-нибудь достойного сторонника этой позиции. Я же, со своей стороны, предлагаю определить с помощью самих текстов, есть ли основания верить, что Каббала является каналом древней традиции, и, если эту точку зрения придется отбросить, вооружить тех, кто готов следовать за мной, методом исследования, который сделает ее существование по крайней мере вразумительным без того, чтобы все принимать на веру и ссылаться на какой-то источник знания, отнюдь не очевидный, – и по вполне определенной причине, а именно потому, что такого источника нет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.