Польское масонство
Польское масонство
Первые масонские организации возникли в Польше в начале царствования Августа III (1735–1763), проникнув сюда из граничившей с Польшей Саксонии, и первоначально представляли собой отделения, или филиалы, дрезденской ложи «Три белых орла», основанной в 1738 году побочным братом короля графом Рутовским. Поначалу эти союзы ничем особым себя не проявляли. С одной стороны, они подвергались преследованию духовенства, главным образом иезуитов, которые, действуя на основе выпущенной в 1738 году Папой Климентом XII буллы In eminenti , добились временного закрытия всех масонских лож, а с другой – сами ложи были первое время мало жизнеспособны, ибо служили скорее отдушиной для забав польской аристократии и средством для удовлетворения личного честолюбия.
Распространителями масонства были преимущественно пребывавшие в Польше иностранцы и польская шляхетская молодежь, принадлежавшая к родовитым семействам, таким как Мнишеки, Потоцкие, Огинские, Вильегорские, которые и основали несколько лож в Вишневце на Волыни, в Дукле и других местах.
Гораздо большее значение приобретает польское масонство при Станиславе Августе Понятовском, человеке в высшей степени просвещенном и высокообразованном. Понятовский не только оказывал покровительство масонам, но и сам в 1777 году вступил в варшавское отделение польско-немецкой ложи «Под тремя шлемами» и, произведенный в кавалеры немецкой ложи Rose-Croix («Розы-и-Креста»), причислявшей себя к розенкрейцерству, принял в строжайшей тайне под именем Eques Salsinatus надлежащую присягу, оговорив свои «гражданские и королевские обязанности».
При Станиславе Августе масонские ложи пополнились придворными сановниками и виднейшими государственными деятелями страны. А в эпоху правления так называемого Великого, или Четырехлетнего, сейма (1788–1792) в числе масонов оказались и многие представители сейма: Матушевич, Немцевич, Солтыко, Линовский, князья Казимир Сапега, Адам Чарторыйский и другие, причем секретарь сейма Ян Лущевский одновременно исполнял обязанности и секретаря ложи Великий Восток Польши, и создателей польского масонского устава (принят 3 мая 1791 года) Игнатия Потоцкого, Станислава Малаховского и ксендза Пиатоли. Принадлежали к масонству и многие польские послы при иностранных дворах, в их числе Щенский, Война, Буката, Морской и прочие.
Большинство этих лиц, находясь у кормила власти, «делало историю» не в переносном, а самом прямом смысле, ибо при их непосредственном участии в стране проводились общественно-политические реформы под знаком идеи возрождения Польши. Таким образом, инициатором прогрессивных идей (редкий в истории случай!) выступало не молодое, а старшее поколение, и в этом смысле масонство при Станиславе Августе являлось весьма важным политическим фактором, оказавшим несомненное влияние на мирный исход того государственного переворота, который привел к конституции 3 мая.
Борьба света с тьмой, с предрассудками и с религиозной нетерпимостью составляла главную задачу масонов в эпоху Станислава Августа, о чем, в частности, свидетельствуют такие слова известного польского писателя-масона Андрея Немоевского: «Кто борется за свободу совести, за свободу науки, за политическую, общественную и экономическую свободу, того рано или поздно назовут масоном». Об этом же свидетельствуют и говорящие названия тогдашних лож: «Побежденная тьма», «Побежденный предрассудок» и им подобные. В то же время польские масоны не чурались и общегуманитарных целей: они открыли целую сеть благотворительных учреждений, приюты для стариков и нищих, занимались раздачей супа, ввели бесплатное оспопрививание.
Были в Польше и так называемые адоптивные ложи (о них речь пойдет отдельно), то есть ложи, куда принимали и женщин. В адоптивной ложе «Благотворительность» среди фамилий членов-мужчин встречаются и женские: княгини Чарторыйская и Радзивилл, графиня Потоцкая и другие. Особого упоминания заслуживают смешанные ложи «мопсов (самцов и самок)», возникшие в Австрии в 1738 году и затем, при Людовике XV, в эпоху господствовавшей при этом короле распущенности нравов, распространившиеся во Франции. В конце XVIII века эти же ложи – как своего рода amusements mysterieux («тайные развлечения») – появились и в Польше, где они практиковали обряды, не совсем, мягко говоря, пристойные, чтобы приводить здесь их описание. Такова была, например, виленская ложа «Совершенная верность», во главе которой стояли Великая Мастерица баронесса Ферзен, Великая Надзирательница графиня Пржездецкая и графиня Солтан.
В царствование Станислава Августа, во всех отношениях крайне благоприятного для польского масонства, последнее постепенно освободилось от иностранных влияний. В 1767 году при непосредственном участии известного франко-швейцарского масона Жана Луи де Ту де Сальверта, военного инженера из Берна, вынужденного искать убежища в Варшаве, возникла первая в Польше Великая ложа «Добрый пастырь», которую сам де Сильверт называл grande souveraine loge («великой независимой ложей»), а себя – ее Великим Мастером. Эта ложа была учреждена по образцу английской ложи в Париже.
Масонские ложи в Польше состояли, как правило, из семи степеней. «Посвященные» трех первых степеней, то есть Ученики, Товарищи (Подмастерья) и Мастера, объединялись в «символические» ложи, или «ложи Святого Иоанна»; посвященные четвертой степени составляли братство «избранных рыцарей»; пятой – «шотландских кавалеров» («шотландского капитула»); шестой степени – «рыцарей Востока»; и, наконец, седьмой, злато-розового креста, составляли «высшую капитулярную шотландскую ложу».
Другая Великая ложа, основанная Мошинским в 1770 году, объединяла семь меньших лож. Она вела весьма активную деятельность, которая вскоре привлекла к себе внимание императрицы Екатерины II, и по ее распоряжению русское посольство в Варшаве стало принимать меры к тому, чтобы взять под свою опеку польское масонство и осуществлять негласное руководство им. В 1779 году сын воеводы из Познани граф Игнатий Потоцкий, представив подложный диплом старошляхетской директории в Страсбурге, который якобы давал ему полномочия к учреждению новых и реформированию старых лож, основал в Варшаве шотландскую ложу «Екатерины под Северной звездой», названную так «в знак уважения к просвещенной государыне-покровительнице свободного каменщичества в своем государстве».
Избранный первым Великим Мастером «объединенных лож Короны и Литвы» Потоцкий провел кардинальную реорганизацию польского масонства, и вскоре (март 1784 года) на почве реорганизованного масонства была учреждена ложа Великий Восток Польши. В ее состав входили 13 объединенных лож: 4 ложи варшавского Великого Востока («Екатерина под Северной звездой», «Святыни Изиды», «Северный щит» и «Богиня Элевзис»), 4 – виленского («Совершенное единство», «Ревностный литвин», «Добрый пастырь», «Храм мудрости»), 3 – познаньского («Увенчанное постоянство», «Белый орел», «Школа мудрости»), 1 – дубнянского («Совершенная тайна») и 1 – гродненского («Счастливое освобождение»).
После Игнатия Потоцкого, который отказался от своего молотка в январе 1789 года ввиду предстоящего разрыва Польши с Россией, временно обязанности Великого Мастера исполнял генерал Андрей Мокроновский, а после него – Щенский. Вскоре на место Потоцкого в качестве постоянного главы был избран «доблестный патриот» Казимир Нестор Сапега, сеймовый маршал и генерал от артиллерии.
Охватившее всю Польшу антирусское движение затронуло и масонские ложи: в том же 1789 году по случаю королевских именин «материнская» ложа «Екатерина под Северной звездой» была переименована в «Станислава Августа под Северной звездой».
В польских областях, отошедших к Австрии и России, все масонские организации были запрещены: в Австрии – в 1795 году, в России – в 1797-м. И только в областях, отошедших к Пруссии, масонство продолжало развиваться и процветать, но это, правда, относится уже не столько к польским, сколько к немецким ложам, а именно: к ложам Grosse Langes Loge, Royal York и «Три глобуса», которые вобрали в себя более мелкие польские организации, существовавшие на этих территориях, но при этом и сами находились в подчинении у трех независимых берлинских Великих лож.
Такое положение дел существовало до 1807 года, когда отвоеванные у Пруссии польские области Наполеон объединил в новое польское государство – Великое герцогство Варшавское. В этом маленьком государстве, обязанном своим возникновением великому Наполеону, на новых, соответствовавших изменившемуся политическому положению началах и возродилось польское масонство. Правда, теперь оно взяло за основу французский образец и находилось в тесных отношениях с Великим Востоком Франции. Под протекторатом последнего в 1807 году в восточной части Варшавы возникает ложа «Объединенных братьев поляков и французов», где особа Наполеона была окружена особым почитанием, доходившим до религиозного культа. Дошло до того, что за особые заслуги была учреждена орденская лента пепельного цвета – в память о «цвете верхнего платья, в котором в 1806 году впервые вступил на польскую землю великий Наполеон, освободитель польского народа».
«Объединенных братьев» вдохновляла надежда на то, что вскоре Наполеон объединит под своим началом все территории поделенной Польши, что, как они чаяли, приведет к постепенному росту и укреплению польского масонства, к возрождению старых польских лож («Святынь Изиды», «Богини Элевзис», «Северного щита» – в Варшаве, «Побежденного предрассудка» – в Кракове) и к переходу прусских лож в зависимость от Парижа.
Однако политические события 1812–1813 годов вновь создают перебои в деятельности масонских организаций, хотя, несмотря на официальное постановление Великого Востока Польши от 30 января 1813 года о временном закрытии лож, некоторые из них (в том числе и сам Великий капитул) продолжают тайно вести работу в течение всего 1813 года. Благотворительные масонские общества в Варшаве, Вильно, Кракове и других городах, управляемые избранными из среды местных лож комиссиями, оказывают деятельную помощь военнопленным, находящимся в госпиталях больным и семьям погибших.
В новую фазу деятельности польское масонство вступило только в 1815 году, когда, согласно постановлению Венского конгресса, значительная часть Великого герцогства Варшавского была присоединена к Российской империи.
Польские масоны, назвавшие, как уже говорилось выше, в конце XVIII века (вероятно, в порыве верноподданнических чувств) одну из лож в честь «великодушной русской монархини», а затем перенесшие свое почитание на Наполеона, «посланного для освобождения польского народа», теперь, после его падения, вновь обратили свои взоры к России, к восходящей звезде русского императора, который оказывал знаки внимания Костюшко, дружил с Адамом Чарторыйским и даже не пожелал при въезде в Краков принять ключи от мэра города, называя себя «не победителем, а другом поляков». В жизни польского масонства начинается очередная стадия – полоса веры в нового «воскресителя» Польши, императора Александра I.
Александр I благосклонно принимал выражения верноподданнических чувств со стороны поляков. Как дальновидный политик он в данном случае руководствовался двоякой целью: с одной стороны, он хотел использовать польское масонство для проведения в жизнь своего проекта о слиянии Литвы и Польши, а с другой – насаждая масонские ложи одновременно и там, и там и влияя при их посредстве на общественное мнение, он путем восстановления прежней польско-литовской унии стремился подготовить унию политическую.
Исполнителем своих планов Александр I избрал генерала Александра Рожнецкого, ставшего в 1816 году заместителем Великого Мастера Великого Востока Польши.
С нашей стороны было бы непростительно упустить два весьма любопытных факта в истории польского масонства. В первом случае речь идет о проекте реформы масонства, который разработал профессор университета в Вильно, доктор философии и медицины Яков Шимкевич, состоявший членом местной ложи «Усердный литвин». В своем проекте Шимкевич предлагал исключить все и всяческие тайны из обрядов и деятельности масонских организаций. 16 марта 1818 года, на заседании ложи, он высказался в том духе, что на ниве просвещения и благотворительности, кои составляют непосредственную цель масонства, какие бы то ни было тайны совершенно излишни: они, мол, «являются притворством, очень дорого обходятся и способствуют дурной славе, так что орден вполне может существовать и без них».
За проект Шимкевича проголосовали 17 членов ложи, преимущественно профессора того же университета, и вместе они в восточной части Вильно учредили новое, реформированное франкмасонское товарищество под тем же названием – «Усердный литвин».
Второй случай относится к 1819 году, когда майор 4-го линейного полка Войска Польского Валериан Лукасинский выступил с проектом создания «национального» масонства. Суть проекта состояла в ограничении идеи человеческого братства, являющегося конечной целью масонства. По мысли Лукасинского, «национальное» масонство, хотя бы на первых порах, должно объединять в духе мира и братства не весь род человеческий, а только одних поляков. Масонское строительство, по мнению Лукасинского, должно вначале вестись в одной лишь Польше, и его целью должна быть реставрация польского государства в самых широких пределах. И только добившись освобождения своей родины, польские «национальные» масоны должны были распространить свою деятельность на все славянство, а затем и на все человечество.
Этой цели служили специально разработанные им обряды и символика, олицетворявшие только польское отечество: масштабами ложи были «великая горная цепь, два моря и две реки» (границы прежней, великодержавной Польши – Речи Посполитой), «братья» собирались у «алтаря отечества, поврежденного сверху, но стоящего на прочном фундаменте» (территория Польши, «урезанной» или «поврежденной» на Венском конгрессе, но неизменно прочной в основании) и присягали возвратить алтарю его прежний блеск, то есть не щадя сил своих бороться за возрождение родины.
Лукасинский пошел еще дальше и истолковал в чисто «польском духе» даже канонический масонский миф о Хираме, главном строителе Соломонова храма, трижды раненном и в конце концов убитом тремя подмастерьями, который завещал своим потомкам дело восстановления храма из развалин. Идею восстановления Соломонова храма, то есть нравственного исправления рода человеческого, Лукасинский применил к Польше, нуждавшейся, как и все человечество, в возрождении. Смерть праведного и невинного Хирама олицетворяла, согласно его толкованию, политическую смерть Польши, раздел ее между соседними государствами: трое убийц аллегорически представляли три державы, участвовавшие в разделе; а долг потомков Хирама – бороться с врагами до тех пор, пока не будет восстановлен Соломонов храм, – призван напоминать «национальным» масонам об их обязанности сражаться с врагами своей родины до полного восстановления последней. Наконец, чудесное воскресение Хирама – это символ воскресения «невинно убиенной» Польши.
«Национальное» масонство просуществовало недолго. Уже в 1820 году, под давлением русских властей, преследовавших масонство, а также из-за того, что в его среду проникли крайние течения, Лукасинский объявил национально-масонские ложи закрытыми. Вслед затем был нанесен окончательный удар и по Великому Востоку Польши.
В ноябре 1822 года был издан указ о закрытии в Польше всех тайных обществ как могущих «возбудить подозрение, даже если бы они собирались с самыми лучшими намерениями» и были конфискованы все масонские архивы, украшения и знаки. В Литве не ограничились одной только конфискацией, а пошли еще дальше: генерал-губернатор Вильно Римский-Корсаков распорядился «истребить» масонское имущество, «чтобы и памяти о нем не осталось». Во исполнение этого приказа 25 апреля 1823 года в присутствии полиции были сожжены подсвечники, звезды, мертвые головы и другие ритуальные предметы польских масонов, а сам орден на многие годы «впал в оцепенение».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.