Сексуальность и деторождение

Сексуальность и деторождение

Если динамика развития отношений видна в Песни очень хорошо, то устремленность к деторождению – отсутствует. Сколько шуму было в языческих культах плодородия о том, что секс нужен единственно для чадородия! А в Песни Песней прокреативная функция даже не упомянута. Конечно, Песнь не отрицает этот девятый аспект теологии сексуальности. Однако, как и в первой главе Бытия, где прокреация выделена в отдельное благословение (Быт 1:28), сексуальность в Песни свободна от расхожего предрассудка, согласно которому главная (или даже единственная) ее цель – деторождение.

Древние ближневосточные культы плодородия эксплуатировали половую активность – на публичных оргиях, в сакральной проституции, инсценировках царем и жрицей связи между богом и богиней – чтобы боги ниспослали плодородие земле.[2165] Однако Песнь Песней «демифологизирует» сексуальность, а точнее, возвращает сексуальности первоначальный «немифологизированный» смысл, «лишая ее прагматического оттенка».[2166] Хотя отношения развиваются на фоне весеннего цветения (например, 2:12–13; 6:11; 7:12–14), это изобилие не вызвано отношениями возлюбленных. В Песни «плотская любовь не является миметической дупликацией первоначального божественного архетипа совокупления. Поэтому ее оправдание и цель – не в ее порождающей силе. Утилитарности, хотя бы и религиозной, здесь нет места… Эрос не нуждается в оправдании своего существования. Эрос – одна из «данностей» творения».[2167]

В качестве скрытой полемики с прагматическими целями сексуальности в культах плодородия Песнь также «оберегает сексуальность от такого вида прагматизма, как вера в то, что секс нужен единственно для чадородия».[2168] Конечно, Песнь не враждебна прокреативному аспекту сексуальности: главные герои недвусмысленно и даже радостно упоминают о красоте своего собственного зачатия (3:4; ср. 8:2) и рождения (6:9; 8:5). Однако сексуальная близость имеет самостоятельный смысл и самостоятельную ценность. Сексуальность не нуждается в том, чтобы видеть в ней средство для достижения более высокой цели (в частности, прокреативной).

Отмечалось, что Песнь «даже намеком не упоминает самое важное из половых различий – материнскую утробу»; хотя чадородие имеет «колоссальную социальную, экономическую и личную важность», удивительно, что эту «сугубо женскую способность, необходимую для человечества и существенную для личного счастья и благополучия, Песнь обходит молчанием… герои даже не задумываются о будущих детях. В тщательно обозначенном горизонте этих любовных поэм анатомия – еще не все».[2169]

Опять-таки мы возвращаемся в святое святых райского сада. Как и во второй главе Бытия, сексуальный опыт в браке не ограничен утилитарной задачей чадородия. В сексе муж и жена про-сто любят друг друга, а не занимаются им ради прокреации.