Картина восьмая. МЕТАМОРФОЗЫ
Картина восьмая. МЕТАМОРФОЗЫ
«Какая же я была радостная, когда ты родился! — сказала Анна со слезами на глазах, обращаясь к Маю, — и, какая я стала несчастная теперь. Скоро мы станем одногодками, а потом я должна буду наблюдать, как ты стареешь и умираешь у меня на глазах. Боже мой! За что мне такая участь?!»
Девушка нервно ходила по спальне, то, садясь, то, снова вставая.
«Не плачь, мама! — утешал её сын, обнимая её, и целуя её глаза. — Я что-нибудь придумаю. Если мы столкнулись с фактом, что кто-то управляет временем, значит надо добраться до этого пульта управления и найти то, что надо изменить».
«Знаешь, Май! — вытирая слёзы, сказала Анна. — Я готова отдать весь наш комфорт и благополучие, стать нищей, больной, лишь бы ты был нормальным человеком.
Ты, вот, всё знаешь, скажи честно, твоё ускоренное время жизни — это результат моего эксперимента?»
«Не знаю! — ответил молодой человек. — Мне тоже не нравится такая скоротечность. Я хотел бы этим заняться вплотную, но всё наше время съедают наблюдатели-специалисты. И мы не можем отказаться, ты подписала контракт…»
«Чёрт с ним, с контрактом! Мы имеем право на один или два свободных дня в неделю по американской конституции! — в отчаянии причитала мать. — Давай посчитаем! Одна минута твоего времени равна одному земному дню. 60 минут = 60 дней. 24 часа = 1440 твоих дней, или 4 года. С минуты твоего рождения прошло уже 4 дня, значит тебе в эту минуту 16 лет! Понимаешь? У меня в голове не укладывается — несколько раз в сутки отмечать твой день рождения!»
«Да, мама! — оживился Май. — Ты права! Мне нужен выходной. И не один. За 16 лет мне можно взять все остальные дни свободными! Ты молодец, мама!» — Май подхватил девушку на руки и закружил её по комнате. Потом юноша посадил её в кресло, погладил по голове, и сказал:
«А сейчас, мама, ты выйдешь в холл, — там уже собрались нетерпеливые специалисты, журналисты и прочие ?исты, и скажешь, что, и сегодня и завтра ко мне допуска не будет — у меня „week end“ — конец недели».
Анна послушно встала, привела своё лицо в порядок, и вышла.
Услышав сообщение, прибывшие устроили страшный скандал, но телохранители, которых наняла Анна, выпроводили всех на улицу.
Недовольные «?исты» схватились за сотовые телефоны и стали вызывать своих адвокатов. По-видимому, все они потерпели фиаско, — Закон был на стороне прибывших в Америку, и лестница перед домом постепенно опустела. Все разъехались в разные стороны. Лишь несколько журналистов осталось дежурить у дверей, карауля возможное появление «Homo Incognito».
«Что теперь мы будем делать? — спросила Анна, возвращаясь к сыну. — Нам теперь важна каждая минута!».
«МамАня! — сказал Май, соединяя имя с родственным термином. — Мне нужно сосредоточиться. Только глубокая медитация может открыть мне какое-либо решение. Можно мне побыть одному? Займись какими-нибудь делами. И не обижайся, если я закрою дверь на ключ изнутри. Так надо!» — уговаривал он Анну, подталкивая её к выходу.
«Бесстыжий! — шутливо шлепнув его по заднице, отреагировала Анна. — И сколько минуточасов ты будешь медитировать?»
«Может так случиться, маманя, — ответил Май, целуя её в щеку — что долго.
Я не могу выйти из медитации без результата, пойми меня. Даже если я не появлюсь до ночи, — не волнуйся. Считай, что, я уехал в командировку, ладно?»
У девушки снова навернулись слёзы.
«Завтра тебе будет уже двадцать!» — воскликнула она уже в дверях.
«А может быть и не будет!» — возразил Май, с нежностью глядя ей в глаза.
В этот миг у него мелькнула страшная мысль, — если он вернётся в нормальное земное время и снова станет младенцем, то кто откроет матери дверь?
И он поспешно напомнил:
«Мама, ты знаешь, где лежит запасной ключ. Если меня не будет до утра, то откроешь дверь в девять утра. Договорились?»
Догадка Мая передалась Анне, и она, волнуясь, сказала:
«Лучше бы ты остался навсегда таким, как есть сегодня! Я не хочу тебя нянчить! Я уже грудь перетянула полотенцем, видишь?» — и она неловко поцеловала его в лоб на прощанье.
Дверь закрылась. Повернув ключ в скважине, когда шаги Анны уже затихли, Май задвинул шторы, и лег в позу «савасаны».
Теперь нужно было перекрыть поток мыслей в голове.
Май поймал тончайший звук в своей голове, похожий на писк комара, и стал удерживать пойманного.
Мысли продолжали бомбардировать его ум, но Май посылал их туда, откуда они вышли.
Через несколько секунд напор мыслей значительно ослабел, так как хозяин не уделял им внимания. Писк, обнаруженный вначале, сменился еще более высоким ультразвуком, который почти не был слышен, но был доступен восприятию.
Это был признак того, что звуковой барьер остался позади и сознание Мая выскочило в ультракосмос.
Как всегда, вход в ультракосмос был внизу, как и в любом земном доме.
Накинув на себя охранную мантру, космонавт поднялся на первый этаж.
Это был этаж людей, животных, и прочих голодных сущностей.
От него, вниз, бесконечными подвальными этажами спускались адские существования.
На этом уровне его никто и ничто не задерживало. Здесь он не мог найти ответа на поставленный жизнью вопрос.
Найдя винтовую лестницу, пришелец поднялся на второй этаж.
Согласно Плану этого Дома, здесь правили Боги четырех хранителей мира. Они играли в карты, и проигнорировали появление букашки-космонавта в их владениях. Было понятно, что проблема решалась не здесь — выше.
Боги группы Яма, на третьем этаже, вообще не заметили присутствия пришельца, настолько несовместима была сфера их психики — с психикой человека.
На этом этаже не оказалось лестницы, — был просто люк, сквозь который можно было подняться на следующий этаж только с помощью левитации.
Пришелец имел такую практику и, сосредоточившись, всплыл этажом выше.
Там властвовали Боги, пребывающие в состоянии блаженства. Они были настолько заняты своим онанизмом, занимаясь сексом со сладостными голограммами, что даже не заметили левитирующего.
Какая-то обнажённая иллюзия пыталась поймать пришельца в свою ловушку, но, ловко увернувшись от охватывающей его голографической фигуры, левитант взлетел к потолку.
Разумеется, это не было подходящим местом для решения его проблемы, и преследуемый иллюзиями стал лихорадочно искать люк на следующий этаж.
Люка не было. Была лишь отдушина, похожая на вентиляционный канал.
Пришелец нырнул в этот канал, и, по запаху, нашёл вход в туалет на следующем этаже.
На унитазе сидел Бог, наслаждающийся магическими творениями.
Он с удовольствием делал из говна конфетку, да не простую, а шоколадную, и жадно поедал их. Потом тужился, снова ловил в ладошку свой кал и делал новый сорт сладостей. Мухи роем кружили над кондитерскими изделиями, но бог был жадный, — он не хотел ни с кем делиться своим творчеством.
Искатель выскочил из туалета наружу и попал в зал, где Боги этого же уровня наслаждались магическими творениями другого сорта, — они создавали вечные двигатели, придумывали немыслимые идеи и воплощали их, вытворяли разные чудеса, дрались за авторство, клонировали монстров типа медуз-горгон, сирен, русалок, гномов и прочих тварей. Некоторые строили корабли будущего, неприступные крепости, психотронное оружие последнего поколения, разных терафимов, создавали новые формулы органики и тому подобное.
Конечно, этот этаж также не годился для решения проблемы, и, воспользовавшись открытым окном, космонавт катапультировался наружу, подняв кучу пыли с одежд магов.
Следующий этаж тоже занимали Боги, которые были на порядок выше нижележащих — эти боги были магически созданы другими Богами.
Вся эта магия была несовместима с задачей Майя, и он проскочил, не глядя, ещё один этаж, пока не достиг уровня первой дхьяны — состояния йогического сосредоточения — занимаемое сонмищем богов, жрецами, и великими брахманами.
Это было уже ближе к цели, но всё же ещё не то, что требовалось найти.
Искатель заглянул в окно вышестоящего этажа, — там была школа второй дхьяны: ступени богов ограниченного, безграничного сияния и лучезарных.
У этих тоже не было времени для решения посторонних проблем, и пришелец взлетел вдоль стены еще выше.
Проскочив еще два класса школ дхьяны, искатель попал в мансардовую систему богов.
Здесь, под крышей мира также существовала своя иерархия — нижнюю сферу занимали безоблачные боги, чуть выше — боги, обладающие избытком добродетели, и так далее — всего семь уровней.
Прибывший с почестями обратился к каждому из них, но никто из Богов, даже Ясновидящие, не могли дать положительного решения по искомому вопросу.
«Попробуй пройти в Сферу Бесконечного Пространства! — сжалившись над пришельцем, посоветовал ему Высший бог, — да не забудь, что между этой сферой и нашей, есть целая система прошлых и будущие дхарм.
Там — всё непроявленное, и нематериальное. Там — мир вне форм. Мир — без местопребывания. Мир — без сопротивления» — пояснил Высший из Богов, напутствуя космонавта.
Пришелец вылез из мансарды на крышу.
Здесь была совсем другая атмосфера. Точнее, её здесь вообще не было.
Ультракосмос стал таким разреженным, что, даже перейдя на дородовое дыхание, двигаться стало очень сложно.
Космонавт знал, что это еще не предел, что над крышей располагалась Сфера Бесконечного Пространства.
Гравитации на кровле не чувствовалось и, не удерживаемый ничем, искатель вышел в Бесконечное Пространство.
Светила ровным светом сжигали свою карму. Но она снова наполнялась действиями планет, которые, как мухи вокруг лампочки, кружились вокруг Светил.
Каждое Светило было окружено протоплазмой своего Времени.
Вся эта картина напоминала огромную пену мыльных пузырей, где каждый пузырь своей оболочкой теснил соседний, сплющивая тонкие стенки времен разного объема. В одной из стенок и оказался космонавт.
К счастью это была пограничная стенка, из которой была видна, и одна, и другая солнечная система с разных сторон.
И хотя каждый пузырь Пространства был связан со своим Собственным Временем, интуиция подсказывала пришельцу, что тайна пульта времён находится не здесь. Здесь разные времена находились в заточении, и не знали, как освободится из своих многочисленных камер, связанных одной тюрьмой.
Интуиция, или Второй источник сознания, как компас, показывал космонавту, что есть ещё один полюс, к которому надо стремиться.
Но как?
Простым движением это стремление нельзя было осуществить.
Двигаться можно было сколько угодно, но Пространство было Бесконечным, и движение тоже грозило стать бесконечным.
Космонавт оказался в тупике.
«Майтри! Где ты? Помоги мне!» — в отчаянии позвал Май.
Пустота Пространства многочисленным эхом вернуло его голос.
В Пространственном Космосе Майтри не существовало.
«Но ведь что-то пронизывает этот Космос?» — мысленно спросил Май.
«СОЗНАНИЕ!» — ответил второй источник.
Поняв это, космонавт в тот же миг катапультировался из Сферы Бесконечного Пространства в Сферу Бесконечного Сознания.
«Майтри! Ты должна быть здесь! Ты ведь не бессознательна! Это я — Май! Где же наша неразделимость?!» — кричал космонавт.
Эхо снова вернуло ему призыв, как зеркало — отражение.
Ум пришельца был взволнован. Нужно было успокоить его.
Май сосредоточился на уме и обратился к его формирующему фактору. Но Природа ума подсказала, что как палец не может указать на самого себя, как нож не может поразить себя, так и ум не может увидеть самого себя. Для этого необходимо зеркало.
Ум, видя своё отражение в зеркале, — видит свою Природу — Пустоту.
«Почему моей Природой является Пустота?» — с удивлением спрашивает ум.
И Природа показала, что ум подобен отражению в зеркале, которое исчезает, если предмет познания убрать.
Отражение не является ни зеркалом, ни предметом — это Пустота.
Пустота ума стала для пришельца настолько очевидной, что не было смысла обращаться к уму, тем более что его интуитивный компас все еще показывал направление.
Как только пришелец ощутил присутствие Пустоты Бесконечного Сознания, так сразу же он был исключен из этой Сферы.
Она вытолкнула его, как инородное тело, подобно тому, как выталкивают революционера из высшего общества.
Ничто не удерживало его, и, проскочив «Сферу Ничто», космонавт оказался в наивысшей из существующих миров, — в «Сфере, не имеющей ни восприятия, ни невосприятия».
Если раньше Ничто не удерживало его, то эта Сфера и подавно не могла его удержать.
Теперь вся пирамида известных и неизвестных человеку миров была у него «под ногами».
Космонавт стоял на вершине этой пирамиды, но нигде он не нашел ответа, как решить его проблему.
Компас крутился вокруг оси, показывая, что вокруг этих миров нет ни притяжения, ни привязанности, ни жажды, ни желаний…
Этим самым компас давал ему знак, куда ему следует стремиться.
Не теряя ни секунды, искатель выскочил вон из этого многоэтажного мира, притягивающего всех существ разными привязанностями, и в следующий же миг Май оказался в объятьях Майтри.
Майтри сразу же овладела своим сокровищем, и они составили неразделимое Целое.
Кругом них на цветах лотоса сидели тысячи, миллионы таких же, как они.
Они окружали Истинного Будду Майтрейю.
Естественно, Будду окружали не только последователи Тантраяны.
Здесь находились представители и Хинаяны, и Махаяны, и Ваджраяны и множество великих бхикшу.
Там находились также восемьдесят тысяч бохисаттв-махасаттв, боги, драконы, якши, гандхарвы, асуры, гаруды, киннары, махораги.
Там присутствовали бхикшу и бхикшуни, а также упасаки и упасики.
Ещё там находились великие цари, вращающие Колесо, малые цари, вращающие Колесо, цари, вращающие Золотое Колесо, серебряное Колесо и другие Колёса.
Майтрейю окружали цари и царевичи, сановники и народ, мужчины и женщины, а также великие старцы.
Все, окружавшие Будду, приветствовали Его, и, встав, обошли вокруг него сначала сто, а потом тысячу раз.
Затем они воскурили благовония, осыпали Майтрейю цветами, сделали различные подношения, затем отступили, и сели по одну сторону.
В это время бодхисаттва Великий, Величественно Украшенный, увидев, что все собравшиеся уселись, и мысли у всех в сосредоточении, поднялся со своего места, и, вместе с другими тысячами бодхисаттв, присутствовавших на собрании, подошел к месту, где восседал Будда.
Припав к его стопам, они приветствовали Будду и, встав, обошли вокруг него тысячу раз.
В это время посыпались небесные цветы и воскурились небесные благовония.
Небесные одеяния, небесные ожерелья, небесные жемчужины, не имеющие цены, вращаясь, спустились с неба как подношения Будде, и, подобно облакам, собрались по четырем сторонам.
Небесные чаши и блюда были наполнены и переполнены яствами ста небесных вкусов с небесной кухни, и у тех, кто видел их цвет и ощущал их запах, голод утолялся сам собой.
Повсюду появились небесные знамена, флаги, балдахины, игрушки, и зазвучала небесная музыка, услаждающая Будду.
Бодхисаттвы опустились перед ним на колени, соединили ладони, и все, будучи едины в мыслях, прославляя его, произнесли восхваления:
«…Будда не входит в мир и не уходит из него,
Не рождается и не умирает,
Будда не сотворен, не взращен и не произведен людьми,
Он не сидит и не лежит, не ходит и не стоит,
Не передвигается в пространстве, и не вращается на одном месте…
Не говорит ни „да“, ни „нет“. Не обретает и не теряет.
Майтрейя не там и не здесь. Не уходит и не приходит.
Его породили заповеди, сосредоточение, мудрость, освобождение.
Его произвели самадхи… Взрастили любовь, жалось и сострадание…»
«Сейчас они будут долго перечислять сорок частей тела, — шепнула Майтри на ухо Майю, — которые отличают Будду от человека, а потом восемьдесят прекрасных качеств Будды. Пока они поют, скажи, как ты сюда попал?»
«Любимая! — сказал Май, обнимая Майтри. — Я попал сюда через медитацию и посредством глубокого самадхи.
Я искал тебя в Сфере Бесконечного Пространства и в Сфере Бесконечного Сознания. Твой компас — золотая капелька, которую ты уронила мне на грудь в Терийоках, указал мне направление к тебе».
«Правильно! — сказала Даки, нежно целуя его лицо и губы. — Там меня и не могло быть. Мне нечего там делать. Там я бесполезна. Что привело тебя ко мне?»
На них зашикали из первых рядов партера, хотя они качались в бельэтаже.
Май снизил шёпот до едва уловимых мыслей и передал их Майтри:
«Нежная моя, сладкая моя Майтри, только ты знаешь, как остановить мой быстрый рост на Земле. Пока я здесь накапливаю минуты в Самадхи, — там для моего тела проходят сутки. Завтра мои годы будут равны годам мамы!»
«Сколько ей? Ты её любишь?» — заглядывая в глаза, спросила Майтри.
«Маме 22 года. Она зачала меня без мужчины — девственницей. Я люблю её, конечно!» — ответил Май мыслеформой, касаясь своим лбом, лба Юм.
«Так и было задумано! — ответила Майтри, — это позволяет тебе, без всякого Эдипова комплекса, полюбить её, как женщину, и сделать её своей женой. Это остановит твой быстрый рост и сделает тебя нормальным развращенным человеком», — ответила Майтри, прижимаясь к Майю своей высокой грудью.
«Это абсолютно исключено! — переходя на шёпот, сказал Май, целуя Майтри, — во-первых, я люблю только тебя, во-вторых, я не хочу снова становиться обычным человеком!»
На них снова зашипели, теперь уже с ярусов.
«Здесь всё внимание уделяют Будде, а не друг другу!» — послышалось сверху.
Майтрейя приподнял веки, зорко всматриваясь в окружающую его тьму собравшихся.
Увидев золотое свечение любви, сильнее других исходящее от одного из лотосов, Будда испустил сияющий луч из свастики на груди и сказал:
«Не шипите на них. Это дети моего Имени. Пусть звучат, как колокольчики! Они никому не мешают».
Бодхисаттвы приглушили свой гимн, потом продолжили его с новой силой:
«Будда может сделать так, чтобы живые существа с радостью приветствовали его, отдавали ему сердца, почитали и любили.
Очистив себя от высокомерного самодовольства, Будда обрел тело такого чудесного цвета…»
Одобренные отцовским Именем, Май и Майтри еще крепче прижались друг к другу, сливаясь в единое Целое. Они уже стали неразличимы, и голова их стала подобна двуликому Янусу, смотрящему в разные стороны. Им уже не было необходимости общаться звуками, — они делились мыслями.
«Деление мыслями, — подумал Май, — как способ рождения отдельных мыслеформ, способствует и разделению людей».
«Если не хочешь, чтобы инициатива была с твоей стороны, — мыслила Майтри, — я могу, сделать, так, чтобы, Анна полюбила тебя как мужчину.
Я думаю, что, зная об условии остановки твоего роста, у неё не будет выбора. Хочешь?»
«Нет! Нет! — остановил её мысль Май. — Само по себе условие некорректно, ибо это будет не любовь, а выбор. Грош ему цена!»
«Тогда у тебя нет выбора!» — ответила Майтри.
«Есть! — сказал Майтрейя, настраиваясь на личную частоту их мыслей так, чтобы не мешать другим. — Выбор всегда должен быть, дочь моего Имени, знай это! Существование без выбора бессмысленно.
Ускоренный рост задумал Сириус-Сет-Сотис, у него много имен.
Это его Сотисов год содержит 1440 лет, которые фигурируют в трех днях Майя.
Эта иллюзия Майя может быть снята элементарно».
Божественный гермафродит застыл во внимании.
Майтри была обрадована и польщена любовью и вниманием Майтрейи.
А Будда порекомендовал:
«Майтри, дочь моего имени!
Ты, в звании ларуны, подойди к Сету и скажи ему, что его фокусы с убийством его брата Озириса уже устарели.
Если его тайна разгадана, то она теряет силу.
Если же он силой будет удерживать своё навязанное время сыну моего Имени, то карма настигнет его немедленно.
Даю Слово, что приду на Землю сразу же, как только вы подготовите на ней почву, а я буду сеять на неё Любовь!
Да пребудет с вами моя любовь и сострадание!»
«Слушающий Будду, — пели бодхисаттвы, обходя по кругу Майтрейю, — достигает ступени бодхисаттвы, который не рождается и не исчезает. Или же обретает силу неисчислимых дхарани, великий талант красноречия, для которого нет преград…»
Закончив восхваление, Великий бодхисаттва обратился к Будде:
«Почитаемый в Мирах! Если некто хочет быстро достичь Нирваны, какому учению и технике он должен следовать?»
Будда, обращаясь ко всем, ответил:
«Добрые сыны! Есть одно такое Учение. Оно называется „Бесчисленные Значения“.
Суть его в том, чтобы усвоить — нет двух одинаковых существ, как нет двух одинаковых пространств…
Однако живые существа слепо повторяют: „Вот — это, вот — то. Вот это мы обрели, вот то — потеряли“. Поэтому у них и возникают недобрые мысли, они создают для себя множество плохих карм…
С помощью Глаза Будды я постиг сущность всех дхарм, но всего никому не поведал.
Почему? Я знал, что природа и желания живых существ неодинаковы.
А так как они разные, то я по-разному объяснял им Закон Дхармы с помощью силы „уловок“. Так как живые существа по-разному обретают Путь, они не способны одинаково быстро обрести не превзойденное бодхи.
Добрые сыны! Хотя природа воды одна, но залив, река, колодец, пруд, ручей в ущелье, канал, великое море отличаются друг от друга.
Так и с природой Закона-Дхармы. Хотя Дхарма со всех одинаково, без различий смывает грязь заблуждений, тем не менее, колодец — не пруд, пруд — не залив или рек, а ручей в ущелье — не канал и не море.
Поэтому значение моих объяснений усваивается по-разному и нет двух существ, которые поняли бы их одинаково.
Бесчисленное количество существ порождают Бесчисленные Значения.
К каждому должен быть индивидуальный подход, соответствующий его уровню и карме.
Добрые сыны! Если говорить о значениях, то вы знаете, что, хотя мои объяснения истинны, значения слов существа понимают по-разному, значит, и Путь ко мне у них разный.
Из-за того, что эти значения разные, не думайте, что все будды говорят разными языками.
Одни и те же слова они могут произносить голосами всех живых существ. Имея одно тело, они могут показаться в телах, которых столько же, сколько песчинок в сотнях рек Ганга. А в каждом теле будды показываются в бесчисленных видах, которых столько же, сколько песчинок в сотнях рек. А в каждом виде они показываются в бесчисленных обликах…
Это как раз и есть непостижимый глубочайший мир будд. Непостижим он даже для бодхисаттв. Только будды могут до конца постичь его.
Если бодхисаттва пожелает быстро достичь непревзойденного бодхи, то он должен знать этот „Закон о Бесчисленных значениях“ и умело применять его».
После того, как Будда окончил объяснение, трехтысячный мир охватило потрясение.
От этого потрясения с неба посыпались различные цветы — цветы утпала, падма, кумуда, пундарика и многие другие.
Дождём полились бесчисленные небесные благовония, одеяния, ожерелья и сокровища, не имеющие цены.
Послышалось небесное пение, прославляющее Майтрейю.
Потрясение привело всех присутствующих в самадхи «Бесчисленные значения». И бесчисленные живые существа пробудили в себе мысли о достижении Нирваны.
Не избежали потрясения и дети имени Майтрейи.
Майтри сотрясло в Майе так, что она испытала сильнейший оргазм в теле, сотрясение в чувствах, и потрясение в уме.
От этого сотрясения Майтри, и у Майя наступил резонанс, и они зазвучали в едином аккорде, и уже не могли существовать по отдельности.
Майтри втолкнуло в Майя, и они обрели себя в одном единственном имени Майтрейя.
Перевоплотившись сдвоенным существом, оное обрело энергию Майтри и любовь Майя.
После контакта с Буддой это существо сразу же пробудилось от своих старых заблуждений.
И оно пробудилось ото сна уже новым существом на Земле, когда Анна открывала запасным ключом дверь спальни.
Но прежде чем проснуться, им нужно было задержаться в простом космосе.
По пути на Землю сдвоенные существа под именем Майтрейя, и космической Любовью внутри, подлетели к сдвоенной звезде Сириуса и передали ему совет от Имени Будды.
Сириус-В невозмутимо перевел сообщение Сириусу-А.
Гигантское Светило осветило катамаран неземным светом и обратилось к нему следующими мыслями:
«Вы правы. Пора менять фокус экспериментов. Снимаю свое время воздействия. Крутитесь в своём солнечном Времени!
Но я не могу разделить нашу связь, так же, как не могу разорвать свою родственную связь с Солнцем-Ра.
Поэтому вместо Силы Времени вы будете иметь временную Силу, которая способна будет возвращать силу, обращенную против вас.
Это значит, что пули, выпущенные в вас, будут возвращаться обратно, все силы, обращенные против вас будут возращены противнику.
Тайна возвратного времени не известна под Солнцем, но теперь она будет принадлежать вам».
Космический катамаран спокойно покачивался в Сфере влияния сдвоенной звезды и слушал.
А Светило продолжало просвещать пришельца неизвестными излучениями:
«Мы имеем родственные связи по сдвоенности.
Поэтому, Я обязан вам помочь в наведении справедливости под Солнцем.
Отныне вы приобретаете силу магнита.
Магнит с одним полюсом не существует. Чтобы обрести существование посредством любви, людей тянет, как магнитом, друг к другу.
В борьбе за любимых возникают споры, драки и войны.
Вам противоречия не грозят. Ваша сила магнита способна повернуть ситуацию в любую сторону так же, как магнитный ротор поворачивается в электромоторе, выбрасывая наружу силу своей энергии.
Теперь вы владеете мощной защитой — антиоружием, которое не может ликвидировать ни одно смертное существо на Земле».
Сдвоенное существо поблагодарило своего «родственника» — сдвоенную звезду, и вышло из Сферы влияния Сириусов.
Телохранители Сириуса — звёзды Большого Пса, гавкнули владельцам катамарана, чтобы он побыстрее убирался с территории их созвездия, но Главный одёрнул их, и дваждырожденный скользнул сначала в Сферу влияния Солнца, а затем обрёл Собственную Частоту Вращения Земли.
Пробудившись с именем Майтрейя, сын тотчас же обратился к матери, которая удивлённо смотрела на повзрослевшего мужчину.
«Господи! Неужели ничего не получилось? — с отчаянием сказала она. — Неужели это ты, Май!?»
«Май, да не совсем Май! — певуче ответил пробудившийся. — Мы теперь большие, нас можно называть „Вы“. У нас всё получилось, Анна, и дальнейшего роста не будет. Мы хотим, мама, чтобы ты звала нас не детским именем Майя, а полным — Майтрейя. Ладно?»
Мать, привыкшая к причудам сына, согласилась. Она была согласна на всё, лишь бы сын не умер стариком у неё на глазах.
Она ещё не верила перевоплощению, но шли минуты, часы, а внешность сына не менялась.
«Какие же Вы у меня красивые, симпатичные стали! — сказала она, обнимая его и чувствуя волнение в своей груди. — Не будь я матерью, я бы могла впервые полюбить Вас, как мужчину!»
«Нет, мама, так не бывает! — ответил Майтрейя. — Любовь имеет разное качество. Любовь матери отличается от любви молодоженов, так же как любовь к Родине отличается от любви к Богу. Это несовместимые качества.
Ты можешь любить меня либо, как своего сына, либо — как любимого, что исключено!»
«Это почему же я не могу сменить одну любовь на другую?» — спросила Анна, продолжая обнимать юношу.
«Во-первых, потому — ответил сын, мягко снимая её руки с шеи, — что Эдипов комплекс уже устарел. Он даже читателю неинтересен. Всё это уже было.
Результатом этого комплекса становится кармическая ржавчина, которая будет разъедать все последующие жизни обоих существ.
Мы не советуем тебе проигрывать этот сценарий!» — сказал Майтрейя.
«Чувствам не прикажешь! — вспыхнула девушка и отвернулась. — Кстати Вас уже давно ждут ваши наблюдатели. Мне, надеюсь, можно присутствовать на аудиенции?»
«Разумеется! Пойди, скажи, что мы сейчас выйдем к ним! Нам же нужно привести себя в порядок после глубокого сна, не правда ли?»
Девушка вышла с гордо поднятой головой.
Она решила не говорить наблюдателям об её счастье. Это было её — лично её счастье, и других оно не касалось.
Майтрейя неторопливо одевался, плавно, будто танцуя, передвигаясь по комнате.
«Что происходит? — спрашивал его ум. — Неужели я превратился в гермафродита? По внешним признакам — нет. Что происходит?»
«Ты не гермафродит! — отвечала его любовь. — Самовлюбленность у тебя отсутствует. Твоя любовь обращена не к себе внутрь, а наружу — ко всем.
Пока еще ничего не произошло. И помни условие — любовь, которая живет внутри тебя, не задаёт вопросов. Вопросы задает только ум. Действуй от имени Любви. Иди с ней к людям. Они ждут тебя!»
Майтрейя вышел в холл. Здесь его уже ждали исследователи и репортёры.
В ту же секунду засверкали вспышки фотоаппаратов, зажглись яркие лампы видеокамер, вскинулись удочки микрофонов. Исследователи в белых халатах рассаживались в первых рядах кресел — напротив небольшой трибуны.
Телохранители подозрительно всматривались в каждого присутствующего, ловя каждый жест и каждое движение окружающих.
Однако они не могли угадать намерений очаровательной девушки, протянувшей ручной микрофон по направлению к телу Майтрейи.
В следующий момент, замаскированный под микрофон пистолет, выстрелил в тело Майтрейи, но пуля, не долетев до цели, вернулась обратно.
Сила обратного удара разорвала «микрофон» и кисть террористки, которую тут же скрутили телохранители.
Старший телохранитель прикрыл Майтрейю и отвёл его в боковую комнату.
«Простите! — сказал он, — мы не предусмотрели. Сейчас выясняют, чей это заказ. Вас не зацепило? Вижу, что нет. И сейчас лучше не продолжать начатое. На какое время перенести интервью?».
«На завтра!» — коротко ответил исследуемый.
Рядом с ним в истерике кричала его мать.
Врачи, как могли, успокаивали её.
Один из них достал из несессера шприц, и хотел ввести ей успокоительное средство.
«Не надо! — распорядился сын. — Иди ко мне мама! — обратился он к ней, обнимая плачущую женщину. — Впрочем, простите, я передумал, дайте ей снотворного!»
Женщину посадили в кресло и сделали ей укол.
Потом отвели её в спальню, и горничная уложила её в постель.
Майтрейя удалился к себе в комнату и попросил телохранителей его не беспокоить.
Метаморфозы не давали ему покоя, но ему нужно было сосредоточиться.
На этот раз молодой человек не стал ложиться в савасану.
Он взял с дивана плотный пуфик, и сел в позу лотоса.
Майтри зашевелилась в нём, как сама в своем теле, и стала раскачиваться.
«Любовь моя, можно мне немного потанцевать!? Я так долго сдерживалась, можно, а?» — прозвучал внутри Майя нежный голос.
«Только медленно, ладно?» — попросил Май Майтри.
«Ты чувствуешь меня в своем теле?» — снова спросила Майтри.
«Волнами! — ответил Майя, — одна волна ты, другая — я. Когда я наверху, — ты внизу, а синусоида — одна!» — ответил Май, раскачивая своё тело по кругу.
«А ты посмотри на эту синусоиду со стороны! — посоветовала Майтри. — Убери процесс её движения. Из чего рождается синусоида?
Правильно, если взять точку на пересечении оси координат, вокруг которой существует окружность, то развертка по горизонтальной оси даст синусоиду.
Вот нас и качает вверх вниз. Но ты в силах остановить это движение. Ведь любой вид движения — это карма…»
Майтрейя вышел из себя и его ум увидел горизонтальную ось в круге.
«А если посмотреть издали, — отозвалась его любовь, — то увидишь, что точка Света, как Светило — это мужское начало, а планетные круги вокруг прямого пути Солнца — это женские начала».
«Если одеть это в плоть, то будет плотное соединение мужского начала с женским, — подтвердил Май. — Всюду Тантрические символы, куда ни глянь.
Дерево как мужчина, не может существовать без своей земли — женщины.
Птичка на дереве, как женщина, не может существовать без ветки — как мужчины и так далее…»
«Тантра — это любовь Будды, разлитая во всем мире, во всех вещах! — отозвалась Майтри в его теле. — Плоть на стволе твоего позвоночника сидит так же плотно, как вульва на лингаме. Ты чувствуешь мою вульву в основании твоего лингама?»
Май перенес своё внимание на свой фаллос и сразу же почувствовал возбуждение.
«А теперь! — сказала Майтри, увеличивая напряжение в муландхаре, — действуй по обычной схеме, поднимай свой вертолет и полетели!
Наш творец — Будда Майтрейя, всё еще излагает тайные сведения.
Не будем терять времени, мой проникновенный!» — ласково сказала она, сжимая в объятиях штурвал его вертолета.
И сдвоенное существо плавно стало левитировать, и, не заметив плотных перекрытий дома, свободно проникло сквозь них в блаженные небеса.
Выйдя из астрономического Космоса в ультракосмос, Лотос легко преодолел все барьеры Богов, Сферу Бесконечного Сознания, и прочие, и, покинув пирамиду миров, вышел в буддийский Космос.
Там, оправившись после потрясения, как ни в чём ни бывало, восседала всё та же многочисленная аудитория, в центре внимания которой находился Будда Майтрейя.
Почитаемый в Мирах продолжал свои объяснения следующими словами:
«Итак, дети мои, кто услышал меня хоть один раз, сможет постичь всё Учение и хранить их, потому что они приносят живым существам великое благо.
И если кто-нибудь прослушает хотя бы одну фразу из моих объяснений, тот сможет проникнуть в миллионы значений.
Знайте, что Дхарму эту невозможно будет объяснить в течение неисчислимого количества кальп.
Почему? Потому что она имеет бесчисленные значения.
Для шравак необходимо учение о четырех благородных истинах, для тех, кто стремится стать пратьекабуддой, объясняются двенадцать взаимосвязях колеса бытия, для бодхисаттв предназначены теория и практика шести парамит.
И всех слушателей я освобожу от страданий и приведу к обретению Нирваны, используя силу „уловок“».
В это время все существа, окружающие Майтрейю подумали:
«Почему Почитаемый в Мирах, восхвалив ‘уловки’, говорит что Дхарма, обретенная Буддой очень глубока и её трудно постичь. Суть того, что говорит Будда трудно понять. Она не постижима для шраваков и пратьекабудд?»
Майтрейя догадался о мыслях сомневающихся и сказал:
«Если я стану объяснять это, боги и люди всех миров будут поражены и засомневаются. А переполненные самодовольством монахи упадут в великую яму. Но я объясню свои слова тем, кто имеет уши».
Когда Татхагата произнес эти слова, то пять тысяч монахов и мирян поднялись со своих мест, поклонились Будде и удалились.
«Почему они покинули Почитаемого?» — подумали дети имени Майтрейя.
«Потому, — ответил Будда, настроившись на индивидуальную частоту восприятия, — что корни греха в них были глубоки, а самодовольство велико. Они думали, что обрели то, чего на самом деле еще не обрели…
Я объясняю Законы Дхармы с помощью бесчисленных „уловок“, различных рассуждений, разнообразных сравнений и слов, потому что эти учения невозможно постичь посредством размышлений и различения.
Только будды способны понять их.
Суть их в том, что Татхагата объясняет Дхарму посредством только Одной Колесницы Будды.
Нет других Колесниц, ни двух, ни трёх.
Но так как у людей есть разнообразные желания, к которым они привязаны в своих сердцах, взращивая в себе корни недоброго, то я, следуя их природе, по разному с помощью разных рассуждений и „уловок“, объясняю им Дхарму, и, разделив Одну Колесницу, говорю о Трех».
«Как определить в миру этих просветленных людей, стремящихся к Нирване?» — спросили дети Его Имени.
«Если живые существа встречали будд прошлого, слушали Дхарму, делали подаяния, блюли заповеди и были терпеливы, продвигались в совершенствовании, овладевали дхьяной, стремились обрести знание Будды и накапливали разнообразные достоинства, ведущие к счастью, то все такие люди уже прошли Путь Будды.
Даже дети, которые, играя, носили песок и возводили ступы будд — все эти люди уже прошли Путь Будды.
Если же люди со смятенными мыслями войдут в ступу или в гробницу и один раз от всего сердца воскликнут: „Намо Будде!“, это значит, что все они уже прошли Путь Будды.
Именитые дети мои, знайте!
Дхарма будд такова, что Её объясняют с помощью десятков тысяч, миллионов „уловок“ сообразно со способностями слушающих к Её восприятию.
И пусть у вас ни в чем не будет сомнений!
Пробуждайте в сердцах великую любовь и знайте: вы станете буддами!»
«Позвольте спросить, Почитаемый в Мирах — спросили дети его Имени — если, например, горит дом, а внутри играют дети и не хотят выходить наружу, то можно ли не пользоваться силой, а лишь „уловками“, чтобы выманить детей из дома. Не являются ли подобные уловки обманом?»
«Такой пример известен в истории, — отвечал Татхагата. — У того, кто хотел спасти детей, в сердце было лишь спасение, но не обман.
Помышляя о спасении, а не об обмане, ему удалось вызволить играющих из беды.
Но тот, кто мыслит об обмане, тот и действует исходя из своих мыслей. А тот, кто спас детей от беды и сохранил им жизнь — он воспользовался „уловкой“.
Говорить об обмане там, где присутствует спасение, значит, подменять одно действие — другим. Поймите это, дети моего имени!»
«И мы можем это понятие передать другим людям?» — спросили именинники.
«Если это услышат те, у кого знания малы, кто надменен, ленив, все оценивает на взгляд собственного „я“, то они не поймут этих объяснений — таким нельзя объяснять Законы Дхармы.
Такие люди не верят никому, и будут поносить Законы, чем уничтожат во всех мирах ростки семени Будды.
Поэтому я и говорю вам, идите и подготовьте почву для семян.
Вы уже прошли Путь Будды, вашими сердцами движет любовь и справедливость. И пусть эти сердца не знают сомнений!»
Последние слова о горящем доме, и ответы Майтрейи, слышали уже все сплотившиеся вокруг Будды.
После его неожиданного ответа все миры снова были потрясены шестью способами.
Вместе со всеми, глубокое потрясение испытали и отраженные Истинным Именем. Они были потрясены, ибо, помимо сказанного Буддой, они поняли, что их отражение не существует само по себе, что это иллюзия — Майя, не имеющая собственной природы.
Они поняли, что отражение существует лишь тогда, когда есть Истинный Источник, который порождает отражение. Само же отражение — это пустота.
Немедленно в памяти всплыло изречение последнего Будды Шакьямуни:
«Форма — есть Пустота, а Пустота — есть форма.
Если сознание, Ананда, не создало бы имя и форму, могли бы мы отличить воду от огня, землю от воздуха?»
«Нет, мой господин!» — отвечал Ананда.
«Если бы сознание, Ананда, не вошло в чрево, возникли бы в чреве имя и форма?»
«Нет, мой господин!» — ответил его ученик.
Отражение имени Майтрейи буквально задрожало, когда стало ясно, что без Источника они — ничто.
Но оно успокоилось, поняв, что пока существует Источник, его отражение могло показываться и преломляться во всех мирах.
Поэтому Майтри и Май молниеносно преломились и показались на том же месте, откуда Майтрейя стартовал. Посадка была сделана вовремя, так как за дверьми начинался какой-то скандал.
Майтрейя взял сотовый телефон и набрал номер старшего телохранителя.
«Что за шум?» — спросил прибывший.
«Требуют объяснений!» — коротко ответил тот.
«Сейчас выйду!» — пообещал Майтрейя и вышел к ожидающим.
В холле стоял невообразимый гвалт.
«Тихо все! — крикнул он шумящим. — Пусть претензии высказывает кто-то один из обследующих меня специалистов».
Из рядов исследователей поднялась рука.
«Мы уже достаточно хорошо вас знаем! — сказал хозяин руки, — но вы не говорите ничего конкретного. Даже в вопросах астрономии, высказанные вами версии, никуда не ведут и ничего не меняют».
«Что же вы хотите изменить? — спросил исследуемый. — Меняюсь я, а не вы. Ваше дело исследовать мои метаморфозы, спрашивать. Моё дело — отвечать. В чем заключаются ваши претензии? Вы хотите знать какие-то секреты?»
«Хватит жонглировать словами! — резко ответил специалист. — Да, Ваши изменения и знания очевидны, но мы хотели бы убедиться, способны ли вы практически применить излагаемые Вами законы. Мы ждём демонстрации этих законов. Если вы не покажете, как работают Законы Связи с Иными Сферами Сознания, то мы будем вынуждены нейтрализовать ваших телохранителей и, привязав вас, как подопытного кролика, сделать вам лоботомию».
Гул одобрения прокатился среди самодовольных исследователей.
«Ну, что ж, действуйте, если гуманность вам позволяет!» — сказал наблюдаемый.
Спикер сделал условный жест, и несколько дюжих санитаров, которых специально держат в психиатрических клиниках, направились к «подопытному кролику».
Между телохранителями, нанятыми Анной, и верзилами в белых халатах завязалась борьба. Но, преимущество оказалось на стороне специально обученных санитаров, и на телохранителей были надеты наручники.
Не медля ни минуты, санитары направились к испытуемому.
Жертва была спокойна.
Не успел один из санитаров занести руку, чтобы провести приём, как он охнул от боли и грузно опустился на пол.
Та же участь постигла второго и третьего.
Четвертый замахнулся на жертву кулаком и ударил бы, если бы его кулак не наткнулся на что-то твердое вроде стены.
Взвыв от боли, он попытался провести удар второй рукой и ногой, но каждый раз его сила его ударов в равной мере возвращалась нападавшему, которому было очень больно.
«Стреляйте усыпляющими пулями!» — распорядился спикер.
Санитары с трудом оправились от своей боли, быстро достали приготовленные заранее пистолеты, и направили их стволы на свою жертву.
Раздались звуки выстрелов, но пули санитаров не достигли цели.
Пули были возвращены их хозяевам и они, пораженные, корчились на полу.
Спустя несколько секунд они уже спали.
Наступила всеобщая растерянность.
«Вы хотели убедиться, на что мы способны? — спокойно спросил Майтрейя. — Убедились? Беда вас ждет! А теперь, вон из моего дома!»
В полной тишине, унося спящих и помогая побитым, исследователи и журналисты удалились.
Тишина продолжалась недолго.
Через некоторое время, возле дома, где жила исследуемая семья, послышался вой полицейских сирен.
Несколько машин окружили дом.
Полицейские заняли круговую оборону, и, достав огнестрельное оружие, спрятались за своими машинами.
Шериф взял в руки мегафон и сказал, обращаясь к находящимся в доме:
«Прошу вас выйти с поднятыми руками и сдаться властям! Вы совершили недозволенные и преступные действия против официальных лиц. Ордер на ваш арест у нас на руках!» — и он поднял над головой стандартную бумагу.
«Как хорошо, что мама ещё спит» — подумал её сын и вышел на крыльцо.
«Пожалуйста, вот мои руки!» — сказал «нарушитель».
Не ожидая такого лёгкого поворота событий, два полицейских с наручниками стали приближаться к нарушителю спокойствия.
Но они не смогли надеть на него наручники.
Наручники непонятным образом застегнулись на кистях полицейских.
«Стреляйте в него!» — увидев случившееся, заорал шериф.
Раздались выстрелы, но пули вернулись к нападающим и поразили их самих.
Шериф остолбенел.
Не веря своим глазам, он открыл дверцу своей машины, и по радио вызвал подкрепление с более тяжелым вооружением.
Майтрейя сел на ступеньки и спокойно взирал на шерифа.
«Ах, вот ты как?! — захлебываясь от ярости, орал блюститель порядка. — Ну, ты у меня попляшешь!»
«Хорошая идея! — сказал внутренний голос Майтри. — Я включаю музыку, танцуем!»
Майтрея встал со ступенек, снял пиджак, положил его на крыльцо, и на глазах у заказчика танцев, стал плавно исполнять танец живота.
«У вас ещё будут желания?» — спросил он у шерифа.
Шериф побагровел от новой волны ярости, и бросился к танцору.
«Издеваешься! Да я тебя голыми руками…»
Он не успел договорить. Протянутые руки блюстителя порядка были тотчас же скручены и вывернуты за спину так, как это хотел сделать полицейский с нарушителем.
Шериф взвыл от боли и остановился в двух шагах от Майтрейи с заломленными назад руками.
За полицейскими машинами собралась толпа любопытных, которая всё больше и больше увеличивалась.
Послышались громкие выкрики.
«Смерть пришельцу!» — крикнул кто-то, и другие подхватили его призыв.
В Майтрейю полетели камни, но они возвращались обратно к инициаторам, доставляя им ощутимую боль.
Кто-то принес двустволку и выстрелил, но пуля вернулась и поразила стрелявшего.
К этому времени к дому подъехали две бронированные автомашины с пулеметами, и, увидев странную позу шерифа, стали ждать его распоряжений.
«Не промахнитесь! — крикнул он в сторону подкрепления. — Бейте в него, точно!»
Пулеметы сделали серию выстрелов, но их пули вернулись обратно в стволы, заклинив их, и произведя разрушения внутри машин.
Вертолет, жужжавший над их головами и применивший оружие, тоже постигла та же участь.
Окружающих охватил страх.
Многие врассыпную разбежались в стороны.
Шериф сидел на земле. Слёзы стыда и досады лились у него из глаз. Так с ним ещё никто не поступал.
«Знаете, как говорят у русских? — спокойно сказал Майтрейя, подходя к блюстителю порядка, — „Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет!“»
«Кто это сказал?» — зло спросил шериф.
«Суворов! — ответил нарушитель спокойствия. — А теперь, вызывайте хоть артиллерию, хоть авиацию, их постигнет та же участь возврата применения своей силы. Надеюсь, это вас достаточно убедило?!» — спросил Майтрейя, показывая шерифу на поверженных нападавших.
«Верните мне руки! — взмолился шериф. — Обещаю, вас не трону. Но я сообщу об этом и Правительству, и в НАТО, и в ваш Кремль. Вы не всесильны и вас всё равно достанут! „Один в поле не воин!“ — говорят твои русские».
«Я вас не держу — идите! — сказал испытуемый. — Не воин, согласен, ибо я ведь с вами не воюю и не нападаю на вас!»
Шериф вернулся к своей машине, достал телефон и стал вызывать санитарные машины.
Скоро лужайка перед домом опустела, а отдельные пробные камни от новоприбывших возвращались, поражая пробующих свои силы.
«Нам с мамой нужно срочно убираться отсюда! — решил Майтрея, — сам-то я не боюсь событий, а вот мама — беззащитна».
С такими мыслями он вошел в дом, взял спящую мать на руки и, применив особую, неизвестную никому технику телепортации, приземлился в России. Он прибыл точно к месту назначения и оказался на Елагином острове — в Петербурге.
В будничный и пасмурный день в ЦПКиО не было никого.
Анна проснулась от толчка при приземлении и спросила:
«Где это мы?»
«В парке, мама! Тебе ведь полезен свежий воздух? Пойдём, я покажу тебе удивительный храм!»
Буддийский храм был расположен на берегу Невы, и прибывшей семье оставалось только перейти деревянный мост с острова на землю Новой Деревни.
Анна с удивлением оглядывалась вокруг, ничего не соображая, но и не задавая вопросов. Она понимала, что сын знает, что делает, и сокойно подчинялась его руководству.
Прибывшие вошли в храм и увидели тех самых монахов, которые приехали из Тибета, и попросили для них убежища в американском посольстве Москвы.
Монахи находились в Петербурге уже несколько дней для того, чтобы отслужить серию служб в Буддийском Храме.