Серые существа, сны и смерть
Серые существа, сны и смерть
Начитавшись книжек о посмертном опыте, наслушавшись рассказов «переживших смерть» в популярных телешоу, насмотревшись киношедевров о призраках и загробных мирах, одни с надеждой ждут своего «последнего часа». Они готовятся к встрече с сияющим ангелоподобным существом, которое отведет их в страну вечного блаженства. Другие же опасаются гораздо более подробно расписанных в классике чертей, «черных фигур» и адских мучений. А я точно знаю, каков цвет униформы у охранников и служителей загробного мира нашей планеты, и другого не ожидаю. Это серый цвет. Цвет, который не радует, но и не пугает. Цвет бесконечной, беспросветной тоски.
В жизни каждого человека ежедневно происходит множество событий. Человек постоянно пребывает в непрерывном потоке хаотических случайных мелочей, никакого следа не оставляющих в его жизни. Человек как сложная система устойчив ко всем этим мелким воздействиям, если они по силе не превышают некоторого порога. Иначе такого понятия как индивидуальность не было бы вовсе, мы изменялись бы ежесекундно. Существуют, конечно, и неустойчивые системы, но недолго. И не человек.
Моя жизнь сложилась так, что я с детства привык к событиям трагическим, необъяснимым, зачастую абсурдным. Судьба испытывала меня на прочность — и я изменялся, когда иного выхода не оставалось, обучаясь противостоять ее ударам в стремлении сохранить свою целостность и индивидуальность. Что-то необычное происходило со мной постоянно, и не только наяву но и во сне. И еще в каких-то иных реальностях, которые и не сон, и не явь, а нечто третье.
Многое из того, что пережил я в детстве, было полностью стерто из моей памяти как воспоминания, «не совместимые с жизнью». Но тогда, после чудесных событий у древнего индейского озера, вся память одномоментно вернулась ко мне. Что-то опять забылось как несущественное, но остального я уже никогда не забуду...
В возрасте пяти-шести лет меня преследовал один и тот же кошмар. Нельзя сказать, что я видел его очень часто — иногда проходило несколько недель до возвращения этого сна. И детали его были каждый раз иными. Я видел его как бы с разных точек зрения, из разных ситуаций, но то, что это было одно и то же событие, не вызывало у меня никаких сомнений.
Во сне я переживал начало ядерной войны. До собственной гибели и появления «серых существ». На этом сон обрывался.
Конечно, на эти годы пришелся пик военной истерии и гонки вооружений: президент Рейган объявил «крестовый поход» против «Империи Зла», т.е. Советского Союза, широко рекламировалась программа «Звездные войны», а Советы по уши увязли в «грязной войне» в Афганистане. Но для пятилетнего ребенка все это не имело значения и даже, скорее всего, не было ему известно. Днем. А ночью детальность событий, недетское знание и восприятие происходящего придавали ощущение реальности и одновременно чужеродности этим катастрофическим снам. Кроме того, на них как бы стоял гриф «Строго конфиденциально», хотя я, разумеется, ни о чем подобном в те годы еще и не подозревал. Но это в бодрствующем состоянии. Во сне же все было очевидно. Существовал запрет на разглашение, и долгое время я его соблюдал.
В более раннем возрасте кошмаров у меня не было, хотя серые присутствовали и там. Но изначально они воспринимались как друзья. И еще в этих самых ранних снах у меня было взрослое тело. Обнаженное мужское тело лежало в ванне цилиндрической формы, и я был благодарен серым за то, что они его «берегут» и заботятся о нем.
Серые — не люди. Но и не животные. Роботами или чем-то подобным они тоже не являются — в том смысле, который вкладывается в это понятие сейчас. Значительно позднее, в подростковом возрасте, прочитав «Властелина колец» Джона Р. Толкина, я почувствовал, что та особая темная магия, граничащая с наукой, намек на которую содержит эта книга, могла быть причиной появления серых.
В шесть лет эти сны прекратились.
Случилось трагическое происшествие, если можно так выразится, говоря о собственной смерти. После этого серые из снов перекочевали в мою «обычную жизнь», а сверх того мне открылась дверь в «третью реальность».
Однажды с ракетного полигона, неподалеку от которого мы жили, стартовала ракета новой модификации. Что-то с ней было не так, и на высоте нескольких сотен метров она рассыпалась на части. Я в это время играл во дворе возле дома. Был солнечный день, и я бы не заметил вспышки в небе, если бы не поднял зачем-то в этот момент голову. Через несколько мгновений раздался грохот, как во время грозы, и я явственно услышал рев, с которым куски ракеты неслись к земле. Один из них, самый большой, падал прямо на наш дом. Я как зачарованный стоял и смотрел на стремительно приближающийся, объятый пламенем и оставляющий густой дымный след цилиндрический обломок. В окне застыло бледное лицо матери с разинутым в крике ртом. В крике, который никогда не умолкнет.
Я успел ощутить страшный жар и удар, ломающий кости, срывающий с них куски горящего мяса... и как бы со стороны — вихрь пламени, взметнувшийся к небу с того места, где стоял наш дом. И тут все остановилось.
Появились они.
Сначала голоса, беззвучные и почти механические, произносящие бессмысленные звукосочетания. Так иногда в шорохе волн, шелесте листьев или даже в шуме работающего механизма чудится речь. Столь же двойственное впечатление производили эти голоса. Но даже в механическом шуме больше ощущения жизни, чем было в них.
Потом возникли силуэты.
Застывшее пламя обесцветилось, съежилось и исчезло. Но и все краски мира, краски солнечного летнего дня тоже исчезли. Как в старом черно-белом телевизоре, внутрь которого вместе с миром попал и зритель.
Несколько серых фигур склонилось над тем, что недавно было моим телом — бесформенной кучкой обугленных детских костей, выглядывающих из месива плоти и кусков одежды.
Все мое внимание было приковано к собственным останкам, и я не заметил момента, когда оказался окружен серыми фигурами...
Так я в первый раз познал, что такое машина смерти-рождения. Но долгие годы многое из увиденного оставалось для меня непонятным. Из собственного опыта самопознания, обретенного в озерном краю, и из дневника отца я узнал, как эта машина создавалась и как она впервые начала давать сбои.