Глава V. ШАМАНЫ И МЕЛОМАНЫ НАСИ

Глава V. ШАМАНЫ И МЕЛОМАНЫ НАСИ

Из Дали юньнаньский маршрут чайного пути пролегал в Лицзян, который на протяжении веков был крупным центром торговли и коммуникаций, а в последние десятилетия превратился в место паломничества туристов. Древний город в 1997 г. был включен ЮНЕСКО в Список всемирною наследия. Ежегодно его посещают миллионы людей, приезжающие как из внутренних районов Китая, так и из-за рубежа. Их не пугают даже нередкие в этом районе землетрясения. Наиболее мощные из них произошли в феврале 1996 г., когда погибли сотни людей, были разрушены многие жилые дома и общественные здания, сильно пострадали объекты инфраструктуры, и в июле 2003 г. (его эпицентр находился к юго-востоку от Лицзяна).

Современный Лицзян получил статус города совсем недавно, в июне 2003 г. Он находится на высоте около 2,5 тысячи метров над уровнем моря. Сейчас это административный центр Лицзян-Насиского автономного уезда, созданного 10 апреля 1961 г. Наси — название народа (кит. насицзу), численность которого в КНР, по данным 2003 г., превышает 300 тысяч человек. Большая их часть компактно проживает именно в данном уезде. Отдельные группы можно встретить в соседних районах провинции Юньнань, а также на юго-западе Сычуани и востоке Тибета.

По языку наси относятся к языковой подгруппе ицзу тибето-бирманской группы китайско-тибетской языковой семьи. Важную роль в формирование этого этноса, как и других тибето-бирманских народов, сыграли, вероятно, древние цяны, некогда обитавшие в бассейне Вэйхэ (правый приток Хуанхэ), на территории нынешних провинций Ганьсу и Шэньси. Первые упоминания о них содержатся на гадательных костях, датируемых XIV–XI вв. до н. э. Постепенно цяны были оттеснены древними китайцами на запад и юго-запад.

Согласно легенде, цян по имени Юаньцзянь был схвачен воинами Ли-гуна, правившего могущественным царством Цинь в V в. до н. э., и превращен в раба. Однако ему удалось бежать, а циньцы погнались за ним. Юаньцзянь спрятался в пещере, но преследователи разожгли у входа огонь, чтобы заставить его покинуть убежище. Беглеца спас внезапно появившийся тигр. Выйдя затем из пещеры, он встретил девушку, у которой не было носа, и вскоре они стали мужем и женой. Последняя стеснялась своего внешнего вида и закрывала лицо распущенными длинными волосами. Говорят, что впоследствии это стало у цянов своеобразным обычаем.

Их племена в начале I тыс. н. э. населяли верховья Хуанхэ и занимались кочевым скотоводством, отчего "не имели постоянного места обитания и передвигались в поисках воды и травы". Современники, по словам востоковеда М.В. Крюкова, отмечали воинственность цянов, которые "считали за счастье умереть в бою, а смерть от болезни рассматривали как страшное невезение". Они "были сильны в горных ущельях и слабы на равнине; не были способны к длительному сопротивлению и предпочитали внезапные нападения". Их умение стойко переносить лишения ("даже женщины, рожая детей, не укрываются от снега и ветра") давали цянам дополнительное преимущество в борьбе с соседями.

В старинных китайских документах о них можно найти такие подробности: "Определительных названий поколениям не дают. Часто имя отца или прозвание матери служит названием поколению. По прошествии двенадцати колен дозволяется вступать с однородцами в брачное родство. По смерти отца женятся на мачехах, по смерти старшего брата берут за себя овдовевших невесток, почему у них ни вдовцов, ни вдов не бывает. Разделяются на множество поколений. Не имеют ни государя, ни министров и не признают единовластия над собой. Если которое поколение умножится, то отделяет от себя новые роды. Если ослабевает, то присоединяется к другим поколениям, и несмотря на родственные связи грабят друг друга. Уважается телесная сила. За убийство положена смертная казнь; других законов не имеют".

Перемещаясь по обширной территории, племена древних цянов на протяжении многих веков регулярно вступали в контакты и смешивались с различными народами и племенами. В "Исторических записках" (II–I вв. до н. э.) Сыма Цяня есть описание юго-западных "варваров", населявших области Ба и Шу (совр. провинция Сычуань), а согласно уже хроникам династии Цзинь (III–V вв. н. э.), в указанных местах обитают племена цуань, которые ряд ученых считает предками ранее упоминавшихся ицзу и родственных им народностей. К числу последних можно с полным правом отнести и наси, поскольку они "этногенетически тесно связаны с древнейшими предками всей группы народов ицзу" (Р.Ф. Итс).

В период существования государства Наньчжао (см. предыдущую главу) предки наси окончательно перешли от кочевого скотоводства к оседлому земледелию и создали свое оригинальное письмо, к которому автор еще вернется. В первой половине X в. они вступили в конфликт с бывшими союзниками и установили тесные связи с тибетцами и другими народами. Более того, их правитель Майцзун даже создал что-то вроде коалиции племен против государства Дали. Когда войска Хубилая напали на соседей, предводитель наси Алан — сын Майцзуна — вышел их встречать, за что получил от монголов чиновничью должность. Во времена Марко Поло этими землями управлял внук Хубилая (у венецианца — "сын великого хана"): "Большой он царь, и богат, и силен, разумен и честен, а потому и страной по справедливости правит".

Ученые высказывают две точки по проблеме, когда возник древний Лицзян. Согласно одной версии, город был построен в начале эпохи Тан, а по другой, получившей более широкое распространение, — в конце династии Сун или в начале Юань. Таким образом, Лицзяну либо 13, либо 7–8 веков, т. е. "цена вопроса" — 500 с лишним лет. В любом случае населенный пункт у подножия Юйлунсюэшань в XIII в. имел статус города. Активное строительство продолжалось при династиях Юань, Мин и Цин. Интересно, что в отличие от многих древних китайских городов Лицзян не обнесли стеной. Ее отсутствие местные жители объясняют следующим образом:

В эпоху Мин городом и уездом управляли наместники из рода Му Один из них развернул большое строительство в районе собственной резиденции и жилых кварталов. При прокладке дорог на главной магистрали возник перпендикулярный перекресток, а еще две улицы выходили к нему под углом. Вся конструкция внешне очень напоминала иероглиф "му" ("дерево"). Фамилия градоначальника имела аналогичное написание. Когда позднее возникла идея обнести Лицзян городской стеной, наместник не без оснований посчитал, что в такам случае фамильный иероглиф оказывается помещенным в квадрат и приобретает совершенно иное значение — "безвыходность". Господин Му был, судя по всему, человеком амбициозным, но щепетильным и не желал плохих предзнаменований ни для своего рода, ни для уезда. Так Лицзян и остался без городской стены.

Городом и уездом свыше 250 лет (с 1382 по 1644 г.) действительно управляли наместники по фамилии Му. В "Истории Мин", в частности, говорится: "Среди правителей Юньнани много образованных и высоконравственных людей, в первую очередь это правители Лицзяна из рода Му". Последние были представителями наси. У этого народа прежде не было фамилий в традиционном китайском понимании. Впервые она появилась у наместника Му Дэ, и пожаловал ее не кто-нибудь, а сам Чжу Юаньчжан — основатель династии Мин. Существует легенда о том, как это произошло. Пересказать ее без написания иероглифов очень нелегко, но все-таки попробую.

Однажды Чжу Юаньчжан собрал у себя во дворце руководителей местных администраций. Выяснилось, что у лицзянского правителя по имени Ацзи Адэ нет китайской фамилии. Император спросил, какой иероглиф наместнику больше всего нравится. Тот ответил, не задумываясь: "Я верноподданный императора Чжу; поэтому хотел бы иметь такую же фамилию". Присутствовавшие в зале сановники были потрясены услышанным и стали подавать ему знаки отказаться от странной затеи. Ацзи Адэ понял допущенную ошибку, быстро сориентировался и попросил императора выбрать ему фамилию по своему усмотрению.

Чжу Юаньчжан сделал вид, что не обратил внимания на дерзость чиновника, и с улыбкой сказал: "Я понимаю твои чувства. Составная часть моего родового иероглифа "чжу" — иероглиф "дерево" ("му"): можно сказать, что человек, который носит фамилию Му, принадлежит к костяку дома Чжу. Если же к иероглифу "дерево" добавить иероглиф "человек" ("жэнь"), то получится иероглиф "чжу", а это означает, что он человек дома Чжу: Пусть твоя фамилия будет "Му"! После этих слов наместник опустился на колени в знак глубокого почтения и искренней благодарности.

Главной особенностью Лидзяна является удивительная гармония водных потоков и жилых домов. Горная река Юйхэ, распавшись на несколько рукавов, пересекает древние кварталы и образует бесчисленные протоки, каналы и ручьи. Через их изумительно чистые и прозрачные воды перекинуты изящные каменные мостики различной формы и конструкции. Надо отметить, что в Китае есть похожие города (например, Чжоучжуан, Тунли и Лучжи в провинции Цзянсу) и поселки (Учжэнь, Наньсюнь и Ситан в провинции Чжэцзян), красиво расположенные на воде, но Лицзян покоряет прежде всего своим особым уютом и исключительной камерностью. Местные жители в национальных костюмах прямо с крыльца стирают белье либо черпают воду для хозяйственных нужд, в том числе и для поливки цветов, которых здесь великое множество.

Древний город расположен в восточной части нынешнего Лицзяна и занимает площадь около четырех квадратных километров, в нем проживают более шести тысяч семей. В архитектурном плане он разбит на усадьбы, которые в основном состоят из трех двухэтажных строений. Старшие члены семьи занимают те дома, где двери и окна выходят на юг, а младшие — боковые пристройки. Можно также встретить усадьбы из четырех домов, в них четвертое строение как бы развернуто к главному дому. Улицы и улочки, внутренние дворики вымощены булыжником и содержатся в идеальной чистоте.

Когда с перерывом в четыре года я во второй раз приехал в Лицзян, то поначалу растерялся. В 2000 г. все было предельно просто: от автовокзала по широкой улице следовало идти в сторону скопления небольших домов и повернуть налево, после чего можно было спокойно входить в древний город.

Летом 2004 г., выйдя из автобуса, я долго озирался по сторонам. Строительный ажиотаж в Китае продолжается уже многие годы и к нему в принципе можно привыкнуть, но чтобы изменения в городе носили столь радикальный характер! Через полчаса стало совершенно очевидно: мои попытки найти прежнюю гостиницу, где намеревался встретить знакомых из обслуживающего персонала и, соответственно, получить приличную скидку, обречены на провал. К тому же никак не мог сообразить, куда все-таки нужно идти. Древний город, разумеется, отыскался, но возникло ощущение, что за время моего отсутствия его перенесли в другое место. Пришлось доставать из рюкзака путеводитель и по подсказке, подобно западным туристам-"чайникам", выдвигаться в сторону более или менее сносного отеля.

Цены в гостиницах выросли, однако нам повезло, поскольку "стандарт" на двоих в "Цзяхэ" (в путеводителе она не указана) обошелся всего в 90 юаней (11 долларов). От центра современного Лицзяна чуть далековато, зато рядом находится колоритный рынок древнего города. К северу от него расположена главная площадь — Сыфан. Если в поиске ее опираться лишь на собственные силы, то придется изрядно поплутать. Лабиринт лицзянских улочек легко принимает новичка и не спешит с ним расставаться.

Между тем на упомянутой площади всегда шумно, весело и тесновато, а к вечеру приходит время настоящей феерии. Бабушки наси от души танцуют и водят хороводы; на музыкальных инструментах играют те, кто умеет и у кого это получается с трудом; на низкорослых лошадок под присмотром местных жителей взбираются не только очаровательные детишки, но и взрослые дяди и тети, которым так и хочется посоветовать быть скромнее; экзальтированные туристы снимают все подряд и беспрерывно щелкают фотоаппаратами; от обилия местных сувениров, изделий из металла и камня, всевозможных поделок, целебных растений, бытовых предметов, чая (!), продуктов питания и модной одежды, выставленных на продажу, голова идет кругом. В хорошую погоду, а другая бывает здесь редко, народные гулянья продолжаются до глубокой ночи.

Средневековый автор "Описания Юньнани" (XVI в.) отмечал у мосе (так в Поднебесной называли наси) непривычное для китайцев высокое общественное положение женщин: если возникал повод для кровной мести, то прекратить вражду могли только они, договорившись между собой. Исторические документы свидетельствуют о том, что приезжавшие в Лицзян купцы отдавали им на хранение свой товар, обеспечивая таким образом его безопасность.

Похоже, с годами местные женщины не утратили своего авторитета. У наси в той или иной форме сохранились матриархальные отношения. Женщины до сих пор играют главенствующую роль в обществе. Они не только в полном объеме ведут домашнее хозяйство, но и находят необходимые средства для содержания семьи, распоряжаются финансами, решают все возникающие проблемы. Без их указаний ничего делать нельзя, а мужья и дети выполняют лишь конкретные поручения.

Еще более интересны нравы и обычаи древнего народа мосо, близко связанного с наси. На Западе об удивительных женщинах с волшебного горного озера Лугу, расположенного примерно в 300 с лишним километрах к северо-востоку от Лицзяна, на границе провинций Юньнань и Сычуань, впервые узнали из публикаций Джозефа Рока (об этом исследователе Юго-Западного Китая будет сказано чуть позже). На протяжении многих веков мосо твердо придерживались и придерживаются законов матриархата. По словам журналиста-китаеведа Андрея Кириллова, долго и плодотворно работающего в КНР, наси считают их "своим шестым племенем" и в шутку называют соседей "живыми ископаемыми".

У мосо, численность которых составляет примерно 30 тысяч человек, существуют весьма своеобразные отношения между полами: формально мужчины никогда не женятся, а женщины не выходят замуж, никаких семейных пар и обязательств на будущую жизнь, все решают подлинные чувства на данный момент… По-китайски это называется "цзоухунь" (букв, "приходящий брак"), а на языке этнографии — дислокальный брак. Дети носят имя матери, и их воспитание целиком лежит на ней. Зачастую они даже не знают, кто их отец. "Муж" только ночью навещает "жену", а днем работает в общине матери. Имущество, естественно, принадлежит женщинам.

Возможно, что именно необычные нравы и обычаи мосо имел в виду Марко Поло, рассказывая об области Гаинду: "…коль иноземец, или другой какой человек живет с их женами, дочерьми, сестрами или иными женщинами, что у них в доме, так это не почитается за дурное, а за хорошее; за это, говорят они, боги и идолы к ним милостивы и даруют им всякие земные блага в обилии, поэтому-то и отдают они с охотой инородцам жен. Здесь, знайте, муж, как только завидит, что иноземец идет к нему или просит пристанища в его доме, тотчас же уходит из дому, а жене наказывает во всем слушаться иноземца; уйдет к себе на поле или в виноградник и до тех пор не возвращается, пока иностранец в доме. Иной раз, скажу вам, иноземец дня три живет в доме и спит на постели бедняка с его женой. А чтобы знали, что он в доме, иноземец делает вот что: вывесит свою шапку или что другое, и значит это, что он еще в доме; и пока этот знак висит у дома, бедняк не смеет вернуться к себе. И то же самое в целой области". Во всяком случае, немецкий географ и геолог Ф.П.В. Рихтгофен, серьезно занимавшийся изучением Китая и совершивший многочисленные поездки по стране, отождествлял указанную "область Гаинду" с долиной реки Аньнин, которая протекает на юге провинции Сычуань и впадает в Янцзы у города Паньчжихуа (до озера Лугу совсем недалеко!). Эту точку зрения поддержал англичанин Г Юл — наиболее известный комментатор "Книги" Марко Поло.

Представитель нынешней администрации Лицзяна Ли Юн утверждает: "В семьях наси женщины занимаются земледелием, домашними делами; мужчины участия в этом практически не принимают. Большую часть времени они играют на музыкальных инструментах, в шахматы, рисуют или занимаются каллиграфией. Относительно недавно среди мужчин наси стало модным выращивать орхидеи".

Таланты мужчин здесь никто под сомнение не ставит. О способностях одного из них говорится в сказке народа наси "Аидай и наместник". Поскольку среди ее главных персонажей есть правитель Лицзяна по фамилии Му, можно смело предположить, что она имеет какое-то отношение к минской эпохе.

О мудрости Аидая знали все. Один рассказывал об этом, десяти, а десять передавали сотне. Дошла молва об Аидае и до наместника Му Тяня. Тем не менее наместник не поверил: "Как бы умен он ни был, — подумал Му Тянь, — ему не сравниться со мной!" Решил он помериться умом с Аидаем.

Однажды Му Тяня несли в паланкине по улице, а навстречу идет Аидай. Наместник остановил носильщиков и подозвал мудреца.

— Аидай, — самодовольно сказал он, — слыхал я что ты большой мастер розыгрыша. Вот я и хочу это проверить. Сможешь ли ты сказать такую неправду, которой бы я поверил?

Аидай нахмурился и торопливо ответил:

— Некогда мне забавлять тебя болтовней! Все горожане побежали к озеру Ласы. Оно пересохло, и кто хочет рыбы, должен поторопиться. Болтай с кем-нибудь другим, а я пошел!

После чего быстро зашагал к озеру, которое находилось в двадцати ли от города. Му Тянь был страстным любителем рыбы. Узнав, что озеро Ласы высохло, он встрепенулся и вдруг вспомнил, что ведь леса и реки, горы и озера — все это принадлежит ему, наместнику. Как же чернь может ловить его рыбу! Он велел носильщикам бегом нести его домой. Потом вызвал тридцать конных солдат и галопом поскакал к озеру. Но что это? У озера никого нет, и оно полным-полно воды.

Му Тянь стоял у берега и ничего не мог понять. Он устал, проголодался, сердился и негодовал.

На другой день наместник призвал к себе Аидая и, сверкая глазами, сказал:

— Что же ты болтал про озеро Ласы, будто оно высохло!

— Великий наместник! Я сделал так, как ты хотел. Ведь ты приказал мне сказать тебе неправду, — спокойно ответил Аидай.

Не мог смириться наместник Му Тянь с тем, что Аидай умнее и хитрее его. Однажды он сказал Аидаю:

— В прошлый раз ты не дал мне времени подумать над твоими словами. Если бы ты сразу не убежал, я бы догадался, что это неправда. А теперь, если ты такой умный, заставь меня подняться по этой лестнице. Сделаешь так, и я признаю, что ты умнее меня.

— Наместник Му Тянь, — ответил Аидай, — заставить тебя подняться по лестнице вверх я не могу. А вот сделать так, чтобы ты спустился с лестницы вниз, сумею. И часа не пройдет, как слезешь.

— Десять дней буду сидеть наверху и не слезу. Слуги накормят и напоят меня. Посмотрим, что ты будешь делать!

Слез Му Тянь с паланкина и, тяжело отдуваяясь, взобрался по лестнице. Но едва он встал на последнюю ступеньку, как внизу раздался смех.

— Му Тянь! Ты хотел, чтобы я заставил тебя взобраться по лестнице? Ты уже наверху! Теперь-mo признаешь, что ты глуп?

Аидай ушел, а Му Тянь от досады не мог возразить ему ни слова.

Шел однажды Аидай мимо дома наместника и услышат: тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук-тук-тук. Это слуги наместника толкли во дворе рис. Аидай нахмурил брови, изобразил на лице скорбь, вбежал в дом Му Тяня и испуганно закричал:

— Наместник Му Тянь! Наместник Му Тянь! Дело плохо! Это не к добру!

— В чем дело? — спросил наместник.

— Ты послушай! Ты только послушай, что выстукивает ступка!

Со двора доносилось: тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук-тук-тук. Наместник прислушался, но, кроме стука, ничего не услыхал.

— А тебе что слышится? — с тревогой спросил наместник.

— Я не могу сказать, боюсь — ты накажешь меня.

— Не бойся, говори!

А со двора продолжало доноситься: тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук-тук-тук. Аидай начал в такт ударам напевать:

— Му Тянь, Му Тянь разорится вдруг; Му Тянь, Му Тянь разорится вдруг.

Потом Аидай помолчал минутку. Со двора доносилось: тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук-тук-тук. Аидай снова начал напевать:

— Ты слушай, слушай, Му Тянь! Му Тянь, Му Тянь разорится вдруг; Му Тянь, Му Тянь разорится вдруг.

Чем дальше слушал наместник, тем явственней ему чудилось: "Му Тянь, Му Тянь разорится вдруг".

— Неужели я могу разориться? — пробормотал он. — Неужели это — предзнаменование!

А во дворе слуга продолжал толочь рис: тук-тук; тук-тук… Теперь Му Тянь не сомневайся. — ведь действительно слышится: "Му Тянь, Му Тянь разорится вдруг: Му Тянь, Му Тянь разорится вдруг".

Разозлился Му Тянь. Злоба чуть не задушила его. Он закричал на Аидая:

— Убирайся отсюда вон!

Побежал Му Тянь во двор и приказал немедленно выбросить на улицу ступку и пестик. Ругаясь на чем свет стоит, вбежал он в спальню и свалился на кровать. От негодования Му Тянь задыхался.

Аидай давно обещал беднякам добыть ступку и пестик. Вернулся он домой и сказал соседу:

— На дороге лежат новая ступа и пестик, иди и принеси.

Когда сосед вернулся, Аидай созвал бедняков и рассказал им, как он заставил наместника отказаться от ступы и пестика. Бедняки долго смеялись.

Широкую известность в Китае и за рубежом получил состоящий исключительно из мужчин лицзянский ансамбль, который исполняет, как сейчас принято говорить, аутентичную старинную музыку. Его еще называют "оркестром долгожителей". Самодеятельный коллектив объединяет в основном пожилых людей, большинству из которых уже за 70 и 80 лет. Он был образован в 1978 г. и даже выезжал в Европу (1995 г.). К сожалению, ансамбль в силу объективных причин ежегодно теряет одного-двух исполнителей.

Его организатор и бессменный руководитель — настоящий энтузиаст своего дела и большой жизнелюб по имени Сюань Кэ, в 2005 г. ему исполнилось 75 лет. В свое время он 20 лет провел в трудовых лагерях, но не утратил ни творческого вдохновения, ни интереса к работе, ни чувства юмора. Свой дом превратил в музей культуры наси, где охотно общается со всеми посетителями, в том числе и на хорошем английском языке. Господин Сюань Кэ утверждает, что некоторые мелодии периода Тан и Сун, в том числе музыкальное искусство даосов, народные песни и мелодии, давно забытые в районах среднего и нижнего течения Хуанхэ, удивительным образом сохранились и передаются из поколения в поколение в его родном Лицзяне.

Возглавляемый им оркестр дает концерты по вечерам в красивом здании на территории древнего города. На них всегда много публики. Рассказывают, что уникальные музыкальные инструменты, на которых играют почтенные старцы, они зарыли в землю во времена "культурной революции", когда толпы бесновавшихся хунвэйбинов уничтожали все и вся.

Сейчас в городе и за его пределами можно послушать и другие самобытные коллективы, исполняющие древнюю музыку наси. На выступлении одного из них мы с Андреем побывали даже в деревне Байша, что примерно в 8—10 километрах к северу от Лицзяна. Вообще-то отправились туда с целью посмотреть старые буддийские фрески, сохранившиеся сразу в нескольких местах; их общая площадь в настоящее время превышает 170 квадратных метров. Эклектичная живопись XIV–XVI вв. в исполнении художников разных школ и направлений очень своеобразна и совершенно непохожа на росписи с аналогичными сюжетами в храмах и монастырях Тибета либо на северо-западе Китая. После осмотра этих фресок как раз и попали на концерт в храмовом комплексе.

Упомянутый оркестр состоит из 18 человек, включая несколько женщин (!), и был организован местным жителем Хэ Сидянем, который, увы, в 1989 г. скончался. Однако по-прежнему "в строю" его братья — 90-летний Хэ Чэндао и 80-летний Хэ Цзыфан, они играют на ударных. Есть еще смычковые и щипковые струнные инструменты, а также флейта и дудочка. Зрителей в дневные часы было совсем немного, что, вероятно, сказалось на настроении музыкантов. Тем не менее выступление понравилось, поскольку неожиданно для себя получили отличную возможность вновь услышать старинные мелодии и музыкальный фольклор наси.

Выдающимся исследователем Лицзяна и прилегающих к нему районов Юньнани был Джозеф Рок — ученый, писатель, журналист, фотограф. Он родился в Вене в 1884 г., знал несколько языков, включая санскрит, а китайский язык начал изучать в возрасте 13 лет. Вскоре покинул Австрию, работал в Европе и Северной Африке. В 1905 г. переехал в США и стал гражданином этой страны (1913 г.). Рок много путешествовал по Китаю, с перерывами жил в окрестностях Лицзяна с 1922 по 1949 г. Скончался от сердечного приступа 5 декабря 1963 г.

На протяжении многих лет он сотрудничал с журналом "Нэшнл джиогрэфик" (англ. "National Geografic") и действительно стал для него "нашим человеком в Китае". Рок опубликовал большое количество интересных статей и очерков о своих путешествиях по стране, при поддержке упомянутого издания собрал и отправил в США огромную коллекцию местных растений (по разным сведениям, 60–80 тыс. образцов), регулярно посылал в редакцию журнала уникальные фотографии.

В 40-х гт. XX в. в этих местах жил и работал Петр Гуляр — бывший белогвардеец, написавший о наси и Лицзяне книгу под названием "Забытое царство" (англ. "Forgotten Kingdom", на русский язык не переведена). Он приехал по поручению Сун Цинлин (жены китайского революционера-демократа Сунь Ятсена) и Реви Аллея (новозеландского предпринимателя и литератора, длительное время прожившего в Китае) для формирования в Лицзяне местного отделения Китайской ассоциации промышленной кооперации и сумел быстро организовать несколько десятков кустарных предприятий, занимавшихся производством фарфора, ювелирных украшений, изделий из железа и бронзы, асбеста, строительных материалов, а также создал сеть парикмахерских, ресторанов и т. д.

Начитанные иностранцы, приезжающие в Лицзян, неизменно интересуются религией и верованиями местных жителей. Среди наси многие исповедуют ламаизм (тибетский буддизм), но у них есть и своеобразная шаманская религия дунба (букв, "мудрец"). Изучением последней долгие годы занимаются специалисты из разных стран мира. Некоторые ученые связывают ее с тибетской добуддийской религией бон. Популярный среди туристов Музей культуры дунба (открыт в 1984 г.) находится к северу от старого города и до него можно добраться пешком за 15–20 минут. К лету 2004 г. в нем было собрано свыше 10 тысяч экспонатов.

Великолепно сохранились старые источники, некогда активно использовавшиеся шаманами и колдунами дунба во время сложных ритуалов. Они выполнены на плотной бумаге размером примерно 30 на 10 сантиметров весьма оригинальным пиктографическим письмом, которое появилось примерно в VII в. Именно им написаны тексты оракулов, которые должны знать служители культа (их также называют "дунба"). Письменность дунба считается единственным сохранившимся до наших дней "живым" пиктографическим письмом. Следует отметить, что у наси с давних пор существует и другая самобытная письменность — слоговая гэба, но в отличие от дунба она не получила широкого распространения.

Культура дунба насчитывает уже более тысячи лет. Она охватывает различные сферы: религию, мифы, историю, язык, письменность, литературу, философию, астрономию, географию, медицину, искусство и др. Сохранился "Канон дунба" — своеобразная "Энциклопедия наси". Древние рукописи об истории этого народа, его религии, ритуалах и обрядах начал переводить Дж. Рок. Ему, разумеется, помогали местные шаманы дунба, которые только и могли прочитать уникальные пиктограммы. Одновременно он работал над объемным словарем. Последний вместе с другими бесценными материалами исчез в 1945 г… когда судно, перевозившее багаж американца из Индии в США, было потоплено в Аравийском море.

При поддержке Гарвардского университета Рок в 1946 г. вернулся в Лицзян, где нанял нескольких дунба для перевода старинных текстов. Результатом этой кропотливой работы стала двухтомная книга об истории наси, изданная в Гарварде, и два тома словаря, опубликованные уже после смерти исследователя. В 30—40-е гг. прошлого века над пиктографической письменностью работали известные китайские ученые Фан Гоюй, Фу Маоцзи и Ли Линьцань. Они, в частности" провели сравнительное исследование "Канона дунба" и иероглифических текстов. Фан Гоюй — профессор исторического факультета Юньнаньского университета в Куньмине — в начале 80-х гг. выпустил солидную монографию "Пиктограммы наси".

С удовольствием рассматривал я чудесные рисунки и добился определенного прогресса в изучении древней письменности. Позднее в местечке Байша при покупке оригинального набора для дочери почти правильно перевел на китайский язык надпись на браслете и кулоне с пожеланиями счастья и процветания, а также удачной дороги. Рассмешил меня рисунок со значением "обсуждать" или "дискутировать": два веселых человечка высунули свои языки и скрестили их словно шпаги. Фигурка в замысловатом головном уборе и с большим сосудом переводится как "гость", две волнистые линии — "дорога", перевернутые и несколько удлиненные конусы, пересекаемые четырьмя горизонталями, — "скирд" и т. д. В Музее культуры дунба можно приобрести выполненные пиктографическим письмом надписи типа "Всей семье здоровья, долгих лет и счастья", которые делают тут же, в присутствии заказчика, по цене 100 юаней за лист (дороговато!).

Знахари и служители культа у народа наси при лечении больных стараются изгнать демонов и злых духов, совершая в доме заболевшего ритуальный танец, прыгая через костер и опуская руки в горящее масло. Кстати, первая статья Рока, написанная в качестве руководителя экспедиции, была посвящена шаманам наси. Современный дунба обычно где-то работает и только по приглашению совершает жертвоприношения и иные религиозные обряды по случаю свадеб, похорон, лечения больных и предотвращения стихийных бедствий. Известны более 30 обрядов наси: "поклонение небу", "поклонение духу скитаний", "поклонение Су" (богу природы)…

Особый интерес у меня вызвал обряд поклонения духу скитаний. Он призван освободить мятущиеся души тех, кто ушел из жизни по собственной воле, умер во время войн или эпидемий. Дело в том, что у наси при заключении брака родителям было предоставлено право окончательного решения судьбы двух любящих сердец. Если мать и отец не соглашались с выбором сына или дочери, молодые иногда совершали самоубийство. Они уходили в горы, пели там песни и танцевали, а затем бросались в пропасть или озеро.

Местные жители полагают, что их души могут стать легкой добычей демонов и превратиться в злых духов, которые будут преследовать живых. Поэтому шаманы должны вернуть эти души обратно, освободить их и умиротворить. Чучела влюбленных, покончивших с собой, старый дунба выставляет в тихом и уединенном месте, где они могут видеть голубое небо и белые облака, горные вершины и полноводные реки, замечательные полевые цветы и восхитительные фруктовые деревья. Жизнь прекрасна и не надо спешить расставаться с нею, а истинная любовь вечна и ей не страшны никакие преграды.

В Лицзяне и его окрестностях мы питались по-разному. Например, в Байта с аппетитом отведали рис со свиной кровью (плюс желатин или крахмал) в кишке (10 юаней, в Лицзяне — 20). Это блюдо нам порекомендовал местный повар. На территории древнего города обедать и ужинать обычно ходили в расположенное на берегу канала симпатичное и многолюдное в вечерние часы кафе "Сакура", где столовались с Ренатой в 2000 г.

Бизнес у его хозяев идет совсем неплохо. За четыре года они сумели потеснить конкурентов, значительно расширили площадь заведения как на первом, так и на втором этажах. В кафе туристы заказывают большие сэндвичи с приправами, название которых на русский язык перевести, на мой взгляд, невозможно (18 юаней), жареное ячье мясо (25 юаней) и т. д.; много блюд европейской, а также корейской и японской кухни. Существенно подорожал алкоголь, но всегда можно в соседней лавке купить что-нибудь по вкусу. Кстати, в Юньнани много крепких напитков, настоянных на тропических фруктах.

В последний вечер ужинали на свежем воздухе в ресторанчике напротив. Андрей захотел дорогой экзотики. Официант предложил отведать бамбуковые личинки за 52 юаня. Оказались мелкими и белого цвета. Андрей сразу попытался скушать одну, но официант успел перехватить его руку — продукт еще не готов. Вскоре их принесли в сильно обжаренном виде. Чем-то напоминают жареных скорпионов (такие же хрустящие и безвкусные), но пожирнее. С другой стороны, не столь противные, как кузнечики или цикады, те поплотнее и их приходится долго разжевывать.

От кулинарных изысков нас отвлекли молодые официантки в национальных костюмах наси. Звонкими голосами они стали петь народную песню, а с другого берега им ответил не менее стройный хор девушек из кафе "Сакура". Аналогичные песенные состязания между работницами предприятий общепита происходили в это время вдоль всего канала, что создавало атмосферу праздника и веселья.

Просматривая как-то старую периодику, в журнале "Китай" на русском языке за 1956 г. я наткнулся на стихотворение поэта Фан Цзи "К девушке народности наси", посвященное "очень красивой, способной и ловкой в работе" Ню Жуньюань — "члену сельскохозяйственного производственного кооператива Ицюнь" в уезде Лицзян, у которой "чудесный голос". Современному читателю оно, естественно, покажется наивным, но в нем отражен дух эпохи всеобщего энтузиазма и массового порыва людей.

В этот день я увидел тебя

На току у прозрачной реки.

Ты стояча снопы теребя,

Растирая в руках колоски.

Ты стояла с улыбкой веселой,

С ясным блеском задумчивых глаз…

Но потом завихрилась полова,

И пошел трудовой перепляс.

Ловко сильной рукою бросаю

Ты снопы молотилке в нутро.

И машина, как зверь, завываю.

Золотое швыряя зерно.

А когда после жаркой работы

На поля опускалася ночь,

Пела ты, и людские заботы

Уносилися с песнею прочь.

А сейчас, прислонившись к перилам.

Ты на озеро Юйлун глядишь,

В песне звонкой о жизни счастливой,

О народе своем говоришь.

Ты в людьми завоеванном счастье

Свое счастье сумеешь найти.

Девушкам из народности наси

В КНР все открыты пути.

Чтобы понять, насколько хороши бывают девушки наси, достаточно увидеть молодую киноактрису Нин Цзин — яркую представительницу своего народа, от которой нормальному мужчине поистине трудно отвести глаза. В середине 90-х гг. она буквально ворвалась в китайский кинематограф и очень скоро получила международное признание, завоевав приз за лучшую женскую роль в фильме "Фейерверк" на кинофестивале в Испании. Красавица Нин Цзин снялась также в фильме "Дни, полные солнца" (режиссерский дебют знаменитого в Китае и за рубежом актера Цзян Вэня), исторической драме "Царь Ланьлин" и др. Во второй половине 90-х гг. мне довелось посмотреть с ее участием две ленты режиссера Фэн Сяонина — "Долина реки Красная" (1997 г.) и "Любовь на Хуанхэ" (1999 г.).

Первая из них посвящена трагическим событиям, произошедшим в Тибете в начале XX в. Как известно, в конце 1903 г. туда вторглись наступавшие со стороны Сиккима британские войска. Хорошо вооруженные солдаты и офицеры экспедиционного корпуса полковника Фрэнсиса Янгасхбэнда при поддержке мощной артиллерии с боями прошли по южным и центральным районам нагорья и в августе 1904 г. вступили в Лхасу. Тринадцатый далай-лама бежал во внутренние районы Китая. Плохо обученная тибетская армия и местные жители оказывали героическое сопротивление, но были вынуждены отступить, понеся огромные потери. Их мечи, копья и фитильные мушкеты не могли, естественно, тягаться с современными видами оружия европейцев. В попытке остановить противника тибетцы стремились занять господствующие высоты, но зачастую пули выкатывались из наклоненных вниз дул старых ружей еще до выстрела.

Нин Цзин в этой картине сыграла очаровательную тибетскую девушку Даньчжу — дочь вождя племени, которая влюблена в охотника Гэсана, поднявшего людей на борьбу с иностранными захватчиками. Однако в действительности на съемках фильма ей приглянулся американский киноактер Пол Керси. Он создал образ спасенного тибетцами английского журналиста Джонса. По сюжету англичанин сначала прибыл в регион как исследователь, а затем — в составе экспедиционного корпуса интервентов.

"Снежная гора нефритового дракона" (кит. Юйлунсюэ-шань) расположена в 15 километрах к северу от Лицзяна. Она протянулась на 35 километров с севера на юг и на 15 — с запада на восток. Назвали ее так потому, что 13 пиков горы, круглый год покрытые снегом, внешне напоминают дракона. Высшая точка — пик Шаньцзыдоу (35 км от Лицзяна) — находится на высоте 5 596 метров над уровнем моря. Впервые его покорили альпинисты из Пекина в 1963 г.

Для местных жителей Юйлунсюэшань является священной горой. В ней якобы воплощен дух бога народа наси Саньдо. Когда-то так звали юношу, который был смелым и отважным воином, всегда приходил на помощь беднякам, а позднее его канонизировали. Саньдо считают также покровителем торговцев, погонщиков и всех тех, кто оказался далеко от дома. По древним текстам дунба, он родился 8-го числа второго месяца по лунному календарю, и наси ежегодно отмечают этот день.

О Юйлунсюэшань, которая славится природными богатствами и разнообразием биологических видов, в народе говорят: "Гора имеет сразу четыре времени года, здесь каждые 10 ли пути имеют свой климат". На большой высоте сохраняется растительный покров. В мае 2000 г. между британским Королевским ботаническим садом (Эдинбург) и Куньминским ботаническим центром при Академии наук КНР было подписано соглашение о сотрудничестве. Недавно стороны официально приступили к реализации проекта по созданию высокогорного ботанического сада в Лицзяне. Он будет разбит на беспрецедентной высоте — 2680–4300 метров и займет территорию площадью около 280 гектаров на южном склоне Юлунсюэшань, в 20 с лишним километрах от древнего города. Через 10–15 лет в нем будут представлены свыше четырех тысяч видов растений. Предполагается также создание лаборатории для полевых исследований китайских и британских ученых, занимающихся проблемами защиты биологического многообразия Тибетского (на современных картах КНР — Цинхай-Тибетского) нагорья.

Говорят, что величественную гору можно созерцать из Лицзяна; мне, увы, не довелось. Увидел ее только с близкого расстояния. Летом 2000 г. поднялись с Ренатой до уровня снегов. Предварительно нам выдали теплую одежду и предлагали кислородные подушки. Мы долго фотографировались, играли в снежки, однако солнце упрямо отказывалось выходить из-за туч, а вскоре пошел мелкий дождь, хотя в городе его не было. Погода в горах все-таки непредсказуема.

Многие авторы в разные годы восторженно отзывались о Юйлунсюэшань, но больше других трогают слова Джозефа Рока. В последние дни жизни в письме к другу он писал: "Чем лежать на унылой больничной койке, лучше умереть среди свежих цветов у горы Юйлун".

Данный текст является ознакомительным фрагментом.