Вместо послесловия

Вместо послесловия

Спустя недели две, когда я уж и думать забыла о лысых бабках, в новостях случайно увидела сюжет. Начал разгораться очередной строительный скандал. Активисты движения «Живой город» сообщили, что тяжелая техника сносит в центре, напротив Смольного, дома восемнадцатого века. Все разрешения на снос у рабочих есть и ордер на производство работ по демонтажу — тоже. Эти же самые участники грудью встали на защиту. Чего бы вы думали? Ни больше ни меньше, как градских богаделен на Смольной улице!

Ба, подумалось мне, забавно, так это ж там, где лысые бабки по ночам шастают. А вот интересно: это только нам так свезло старушек увидеть или где-то мелькали уже рассказы об этих призраках? Покопавшись хорошенько в Интернете, я нашла на одном из питерских форумов весьма забавную информацию. Оказалось, что в послереволюционные времена этот феномен уже был известен.

Однажды, как было написано на форуме, молодые чекисты возвращались домой из Смольного и вдруг, почему-то подняв головы, увидели, что из всех окон дома № 4, а это была богадельня в царские времена, выглядывают сотни бритых старух. Чекисты вылупились на бабушек, а те мерзко засмеялись, непристойными жестами зазывая молодых людей в дом. В итоге с тяжелейшими психическими расстройствами на Пряжке оказались двенадцать человек. Но самое интересное произошло потом, когда проводилось следствие. Оказалось, что никакой богадельни уже с 23-го года по этому адресу нет — это во-первых. Во-вторых — жители района периодически тоже видят по ночам в окнах бритых старух, но просто крестятся и спешат себе дальше. И в третьих, оставшиеся в здравом уме чекисты нашли заметку газеты «Русь» от 07 (20) января 1904 года с таким вот заголовком: «3000 бритых старух». Вот она:

«Это почти невероятное событие совершилось, однако, недавно в стенах «градской богадельни», что у Смольного.

В один туманный, ненастный день, как раскаты грома, прокатилась по богадельне весть: старух брить будут! И действительно, вскоре в стенах богадельни, где призреваются до 5000 стариков и старух, явились парикмахеры со всеми атрибутами своей профессии. И началось поголовное бритье «прекрасной» половины богаделенского населения — набралось такового около трех тысяч душ.

Бедные старушки негодовали и изумлялись: что это — к смотру нас, что ли, готовят? На этот протест — богаделенское начальство безапелляционно заявило: для дезинфекции, бабушки, — и делу конец! Так совершилось сие беспримерное в летописях всероссийского «призрения» действо. И дезинфекция крепко воцарилась в стенах богадельни: все старухи обриты наголо. Гоголевскому Артемию Филипповичу Землянике решительно следовало бы поучиться приемам управления «богоугодными» заведениями у администрации с. — петербургской градской богадельни».

Вот так, дорогие мои. Нам, похоже, еще крупно свезло, а может, психика у современных людей покрепче. Потому что пишу я эти строки у себя на кухне, а не за решеткой в дурдоме.

Неделя проходила за неделей, там и Новый год подоспел, но никаких фантасмагорий ни со мной, ни с моими друзьями больше не происходило. Даже скучновато стало как-то, что мы и обсуждали с ребятами в один из вечеров, сидя у меня в квартире. Под четырехметровым потолком клубились завитушки сигаретного дыма, и посиделки уже переросли в стадию разгульной вечеринки, когда в прихожей прозвенел звонок в дверь.

— Кто бы это, — пробормотала я и пошла открывать.

На площадке оказалось пусто. Хм, дураки какие-то шалят, подумала я и потянула дверь на себя.

— Бу! — вдруг коротко рыкнуло над ухом, и я увидела, что на меня из темноты, растопырив лапы, медленно надвигается огромный медведь.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — завизжала я.

Из квартиры вывалилась толпа, а в проеме двери, улыбаясь во весь рот, стоял Мишаня.

В шубе почти до пола, в каких-то меховых чунях, огромной шапке, а в обеих руках — по огромному пакету с чем-то длинным и тяжелым.

— Фу ты, напугал, дурак такой! — уже смеясь, потянула я Мишку в квартиру.

— Ты откуда, чудовище заморское, свалился? — трещали все вокруг. — Хоть бы позвонил!

Мишку мы не видели и не слышали уже много месяцев.

— А я вам подарочки привез. От егеря, — улыбаясь, сообщил Мишка и разложил на кухонном столе свои пакеты.

— Вот тут — рыбка, а в этом — почти половина олешка.

Все оказалось просто. Мишка ездил в Северодвинск снимать, как кто-то из чиновников посещает СевМаш, где подводные лодки и атомные ледоколы строят. А после того как отработал съемку, решил он подбить коллег скататься на Ловозеро — дескать, красота там неимоверная и охота первостатейная, а егерь — мужик просто отличный. Не думал, что все так быстро согласятся. Ну и скатались. Да не так как мы, а с ветерком, без проволочек, на вертолетиках и снегоходах. Мистики никакой не было, а вот поохотились и порыбачили знатно. А олешка егерь с собой дал, с наказом ребятам передать. Местные бонзы тоже хотели такого подстрелить, однако пришлось им ограничиться своими трофеями, да егерь подарил им часть туши.

— Ну и вот, — закончил Мишка рассказ. — Я с самолета — сразу к Танюше. Знаю ведь, что вы, бродяги, тут собираться любите. Ах, да! — хлопнул Мишка себя по лбу. — Вот башка стоеросовая, забыл совсем. Диггеры в Коломенском какой-то лаз нашли, ранее неизвестный, и нас приглашали присоединиться, если захотим.

— Миш, они ж вроде как зимой не ползают?

— Наоборот. Именно зимой они и ползают. И находок больше всего — в хорошие морозы. Потому как всякие монтажники и охранники по теплушкам отсиживаются, и потому шансы спалиться — меньше. Да и вообще, летом же многие объекты из-за воды недоступны. Но суть даже не в этом. Они лаз этот через коллектор нашли, когда под землей ползали. Зацепились взглядом за стенку просевшую и расковыряли маленько, а там кладка стари-и-и-инная! В общем, кто хочет, на следующих выходных можем рвануть в Первопрестольную. Вдруг на книжки библиотеки какой наткнемся?