Знаки силы Интервью с Эдди Мартинелли

Знаки силы

Интервью с Эдди Мартинелли

— Почему ты используешь имя Иолилистли?

— Имя, которое человек получает от своих родителей, не всегда имеет силу, часто оно совершенно произвольное. Меня, например, назвали именем доктора, который лечил мою мать.

Имя Хуан Иолилистли имеет гораздо большую силу и большее значение для меня, чем имя, данное моими родителями, так как это имя было дано мне старейшиной традиции Нахуа вследствие СОБЫТИЯ СИЛЫ. Однако это — история, которую я расскажу в другой раз.

— Как ты познакомился с Кастанедой?

— Я прочитал все его книги еще в Бразилии, на моей родине.

То, что я там прочитал, в отличие от всего, что встречал раньше, убедило меня в том, что свобода может быть реально достижимой целью. Однажды я принял решение оставить все и приехать в Мексику в поисках знания. И вот я здесь. Я не надеялся познакомиться с Кастанедой лично, так как считал его недоступным воином. Но здесь мне сообщили, что он имеет обыкновение участвовать в публичных конференциях, на которые я пытался попасть любыми средствами. И вот однажды мой друг Карлос Ортис пригласил меня на конференцию, которую Нагваль проводил в апартаментах исследователя Хакобо Гринберга. Я поехал на встречу вместе с Хейко — немцем, который оказался в Мексике по тем же причинам, что и я. Мы сели в его Фольксваген и направились к дому Хакобо. У Хейко возникла идея. Он сказал: "Давай будем следить за тем, как приедет Нагваль!"

И подъехав, мы в течение длительного времени оставались в машине на противоположной стороне улицы в надежде на то, что наше появление будет выглядеть совпавшим с прибытием Карлоса. В то время как мы наблюдали за другими гостями, рядом с нами остановилась машина. В то же мгновение я почувствовал давление взгляда. Повернул голову и увидел Карлоса. Он смотрел на меня из того автомобиля! Не знаю как, но я сразу понял, что это он. Посмотрев на меня очень пристально, он поставил машину, в которой приехал, в нескольких метрах впереди нашей. Вышел, и мы поспешили присоединиться к нему.

При этой первой встрече возникло некоторое недоразумение, которое я воспринял как ЗНАК. Карлос переносил стул, а я, очень взволнованный, хотел поприветствовать его прямо там, возле входа в здание. Но Ортис бросил мне: "Помоги ему со стулом!"

Честно говоря, я не решился предложить ему свою помощь, так как, насколько я понял из его книг, маг не должен вот так с ходу навязываться.

Это было первое из длинного списка неприятных моментов, которые возникали в отношениях между мной и Нагвалем.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в комнату, которая уже была подготовлена к конференции. Кто-то включил музыку в стиле Нью Эйдж. Я обратил внимание, что Карлос сделал жест неудовольствия и попросил выключить. Сесть я постарался почти вплотную к нему, так как согласно представлениям магов, если две энергии находятся достаточно близко друг к другу, они взаимодействуют. И мы можем обучиться некоторым вещам даже без слов.

Для меня эта первая конференция была чем-то необыкновенным. В первый раз я услышал рассказ о точке сборки и увидел рисунки, которые Карлос делал на маленькой Доске для записей, стараясь объяснить природу «удлинения светящегося яйца» — маневр, который древние маги совершали, чтобы обрести бессмертие. Он говорил о личной важности и о том, как она вынуждает нас совершать странные поступки. Также он рассказывал о перепросмотре.

Гринберг сказал, что он уже сделал письменный Перепросмотр и что, не исключено, даже мог бы напечатать когда-нибудь свои заметки. Карлос сделал ряд замечаний, давая понять, что перепросмотр не имеет ничего общего с тем, что сделал Гринберг.

Во время разговора вошла белокурая очень приятная улыбающаяся девушка с прической в стиле панков. Карлос представил её как Флоринду Доннер Грау, одну из его подруг и ученицу дона Хуана Матуса. Примерно в это время я прочитал книгу Флоринды по антропологическим вопросам, но я ещё не знал, что она была лично знакома с доном Хуаном. Вместе с Флориндой приехала другая сеньора, которая представилась донной Соледад, ведьмой, курандерой, ученицей маэстры Магдалены.

По окончании собрания мы продолжили нашу приятную беседу. Когда появилась возможность, я подошел к Карлосу, протянул ему руку и, глядя в глаза, сказал: "Я хочу искренне поблагодарить Вас за Ваши книги, потому что они мне очень помогли".

Он пристально посмотрел на меня, но ничего не сказал. Пользуясь случаем, я попросил Флоринду, чтобы она, как видящая, сказала мне, какую структуру имеет мое светящееся тело согласно схеме нагвализма. Она занервничала, извинилась и ответила, что видение требует слишком много энергии, которой у неё сейчас нет, потому что она вместе с другими магами делала какие-то сложные вещи. Она у меня спросила, кто я такой и чем занимаюсь. Я рассказал, что приехал из Бразилии и что пять лет прожил, ожидая возможности познакомиться с Кастанедой. Кажется, она знала, что я с ним разговаривал, так как она воскликнула: "Ах! Так это ты?!"

Я ей сказал, что в ожидании возможности встречи я реализовал на практике технику выслеживания, изученную по книгам Карлоса. Обосновался в Мехико и занимаюсь предпринимательством в сфере туризма. Она прокомментировала: "Ох! Человек действия, правда?"

Выйдя наружу, Карлос отвёл меня в сторону и спросил мое имя. Я ответил: "Эдди Мартинелли, к Вашим услугам".

Но он потребовал: "Нет! Твоё настоящее имя".

Я был удивлен, так как никому не говорил, как меня зовут на самом деле. Испытывая странное беспокойство, я пролепетал свое настоящее имя. Потом он захотел узнать, откуда я приехал. Я ответил. Тогда он спросил: "Ты знаешь эту песню?" И пропел мне на португальском языке напев, который я, к сожалению, не знал. Я должен был признаться: "Мне нравится, но я не знаю".

Надо думать, это было второе предзнаменование. По мере того, как я буду вести свой рассказ, вы сможете заметить, что постепенно мой путь отдалялся от пути Карлоса. Следующий раз я его увидел после того, как лама Фауст Росалес, издатель книг Нагваля в Мексике, сообщал мне, что Карлос собирается проводить встречу в Доме Аматлан — эзотерическом центре под руководством Карлоса Ортиса и Мариви де Тересы. Я не буду много говорить о Доме Аматлан, потому что другие мои товарищи, без сомнения, могут рассказать больше интересных историй об этом. Я буквально вылетел из моего офиса в квартале Дел Балле и примчался на встречу. Нагваля я увидел, когда он сидел за столом в кафетерии на первом этаже, ел огромный кусок пирога и пил капучино. Он меня приветствовал сильным рукопожатием, но когда я ответил тем же, показал жестом, что ему больно. Будто бы я сжал слишком сильно. Пока ел, он рассказывал нам о встречах, которые здесь проходили и на которых многие из нас не были. В какой-то момент Георгина Сильва, знакомая художница, которая в это время жила в одной из комнат в глубине Дома Аматлан, сказала мне, что Фауст просил позвать меня к телефону. Подойдя к телефону, я спросил Фауста, почему тот не пришел, он мне ответил, что занимается отдельно от других Учеников, и попросил позвать Нагваля, которому хотел что-то сказать.

Я быстро спустился, чтобы выполнить его просьбу, а затем привел Карлоса в комнату Георгины, где находился телефон.

Помню, зашел разговор о пользе, которую может принести Гео, и что Нагваль может сказать относительно Мескалито. Гео была известна как "дочь Мескалито", и многие считали её жрицей пейота. Кажется, Карлос подумал, что я спрашивал разрешение на это, потому что в резкой форме ответил мне, что это не тот путь, и что дон Хуан давал ему растения силы только потому, что он был слишком жёстким. Он добавил, что мы в этом не нуждаемся.

Я посмотрел на Георгину, как бы спрашивая: "Ты поняла?" Заметив мой жест, Карлос, кажется, подумал, что я насмехаюсь над ним, или, что ещё хуже, пытаюсь привести в пример Георгину, которая была знаменита тем, что использовала наркотические растения. Затем, быстро ответив Фаусту, попросил Георгину показать ему что-нибудь из её картин. Нагвалю очень понравились рисунки девушки. Вернувшись к остальным, Карлос ограничился лишь краткой беседой. Он оправдывался тем, что у него назначена встреча в другом месте, и что он очень торопится.

Я затратил много времени, толкуя с Ортисом о работах Кастанеды. Мне казалось, что всё то, о чём говорил автор в своих книгах, следовало понимать буквально, но Ортис возражал: "Нет, Эдди, это — метафоры".

Мне показалось, что сейчас настал подходящий момент, чтобы спросить об этом у самого Нагваля, тем более что Ортиса рядом не было. Я задал вопрос достаточно громко для того, чтобы и другие его услышали.

"Послушайте, Карлос, то, что Вы пишете, всё буквально или же это метафоры?"

По выражению его лица я понял, что снова вызвал недовольство. Он просверлил меня молниеносным взглядом и ответил с раздражением: "Ясно, что буквально! Я пишу то, что есть!"

Когда уходил, он попрощался со всеми. Я тоже протянул руку, он подал свою и вдруг испуганно посмотрел на меня, как будто я мог её раздавить. В шутку коснулся моей ладони только кончиками пальцев, сделав это так, как иногда делают при приветствии. Уже на выходе я сказал ему, что очень бы хотел обстоятельно поговорить с ним наедине. Он мне ответил с чувством:

"И я хочу поговорить с тобой долго и обстоятельно". Затем сел в автомобиль, и незнакомый мне человек увёз его.

"Другой случай также произошел в Доме Аматлан. На этот раз Карлос научил нас некоторым магическим пассам. И я познакомился с Кэрол Тиггс, женщиной-нагваль. Наша встреча была очень интересной. Когда я поприветствовал её, она спросила, как моё имя. Я ответил, и она повернулась ко мне щекой. Я подумал: "Она сделала это для того, чтобы я поцеловал её", — и чмокнул в щёку. Но она объяснила, что просто не расслышала моего имени. Огорченный, но с улыбкой, я повторил еще раз. И спросил о другом мире.

Согласно рассказам Карлоса, она находилась там в течение десяти лет. Услышав мой вопрос, Кэрол занервничала и сказала на плохом испанском, с сильным американским акцентом, что это место трудно описать и что единственное, что она может сказать, это то, что там сознание перемещается по линиям энергии.

Уже на выходе я пригласил Карлоса провести встречу у меня в туристическом агентстве. К моему большому удивлению он принял приглашение, сказав:

"Завтра мы встретимся у тебя в четыре часа дня".

Я хотел объяснить ему, где находится офис, но он попросил только адрес, мол, сам найдёт.

На другой день все были в ожидании. Хейко собрался купить хорошую бумагу в надежде на то, что Нагваль напишет что-нибудь, что он сможет сохранить. Пока мы суетились, Карлос, как привидение, появился на другой стороне улицы, точно напротив нас, и помахал рукой. Мы в изумлении смотрели, спрашивая, как он туда попал?

Он пересёк улицу и поприветствовал каждого. Потом вошёл в мою контору и попросил разрешения воспользоваться умывальником. Я должен был показать ему, где находится выключатель света, так как он не мог его найти. Затем он ушёл с Алекс на кухню и принялся что-то искать. Когда у него спросили, что он ищет, он ответил:

"Мы с Александро ищем здесь проход к свободе".

Были приглашены только десять человек, но потом пришли другие, среди них Марсела Галвес, известная как Малини.

В этот раз он рассказал нам историю Бачарел (Bacharel), которая была известным диктором радио в Мехико, и которая говорила:

"Но Карлос, если бы всё это было так, мы уже знали бы это".

Впоследствии, после её смерти, она появилась в своём энергетическом теле у Карлоса, моля, чтобы он дал возможность для поиска свободы её детям.

Также пришла Эмми Вэйлас (Amy Wallace), дочь знаменитого писателя, подруга Карлоса.

Через небольшой промежуток времени появился Мануэль Зурита. Фауст предупредил меня о том, чтобы я его не приглашал, так как Нагваль считал его толстым. Когда Мануэль вошёл, Карлос повернулся ко мне и тихо спросил:

"Ты его знаешь?"

Я его знал, но ответил — нет. У меня не было намерения лгать. Скорее я хотел объяснить, что это не я пригласил его, но так уж получилось. Во время собрания Карлос плохо отзывался о Гринберге. Он сказал, что Гринберг — неизлечимый эгоманьяк, который хотел завоевать Кэрол Тиггс и послал ей любовное письмо на двенадцати страницах. Кэрол порвала письмо, а когда он её спросил о нем, ответила, что не получала. Она так ответила из чувства деликатности, но Гринберг достал копию своего письма и послал снова!

Пока Карлос нам рассказывал об этих бестактностях, Хакобо Гринберг вошёл в зал. Все замерли в напряженном ожидании, но Нагваль встал со своего стула, крепко обнял его и пригласил садиться.

В этот раз он нам рассказал, что дон Хуан и его группа ушли под купол магов, как делали почти все в его потомственной линии. Единственным, кто смог прорваться в третье внимание, был Нагваль Хулиан. Чтобы мы лучше его поняли, он использовал для сравнения овальный стол, который стоял в зале. Он сказал, указывая на центр стола:

"Дон Хуан пришел сюда, а я был за пределами краёв".

Когда конференция закончилась, я заметил, что Хейко был грустным, так как Нагваль ничего не написал на бумаге, которую он приготовил.

Другая встреча, во время которой Карлос предложил нам обучаться магическим пассам, произошла после того, как кто-то сказал мне, что он проживает в гостинице Мария Кристина. Во время завтрака с Александрой я выяснил, как туда добраться. Вместе с несколькими друзьями и подругами мы нашли его. Я только хотел вручить ему кое-что из подарков, которые привез из своей последней поездки в Бразилию. Я распределил их. Нагвалю достался брелок для ключей с головой пираньи. Затем мы ушли, так же быстро, как и пришли.

В выходные я снова пришёл в гостиницу — один, без приглашения, так как чувствовал необходимость поговорить с ним, чтобы принять некое решение. Я рассчитал время, когда Карлос спустится, чтобы позавтракать. Я торопился и приехал точно без трех минут девять. Он был точен как часы. Я не ожидал даже минуты и увидел его спускающимся по лестнице. Его лицо исказилось в гримасе недовольства, и я понял, что просчитался, что визит мой неуместен. После приветствия я попросил у него прощения за беспокойство и сказал:

"Нагваль, я в отчаянии. Я не чувствую никакого продвижения вперед на своем пути и хотел бы что-нибудь сделать, потому что Жизнь моя уходит".

Он ответил:

"Понемногу, Эдди! Постепенно. В действительности, ты лучше, чем все остальные".

Я подумал, что он, наверное, шутит, так как считал себя самым плохим учеником в группе. Я настаивал на том, что я не чувствую в себе ничего хорошего. В этот момент подошла Кэрол, и Карлос спросил её многозначительно: " Не правда ли, Эдди имеет очень хорошую энергию? "

Она посмотрела на меня мгновение, а потом сказала: "Да, он имеет очень тщеславные волокна". Я снова попросил у него прощения за вторжение и пошел к выходу. Карлос побежал за мной, догнал и сказал: "Делай перепросмотр, Эдди, делай перепросмотр!" Я ответил, что делаю это, и простился. По правде, я чувствовал себя несколько обиженным той гримасой недовольства, с которой он меня принял. У меня было впечатление, что он обиделся потому, что был пойман в одной из его рутин, в то время как сила нагваля в том, чтобы быть непредсказуемым.

Начиная с этого события, впредь я должен был приходить без приглашения. Я понимал, что был нежеланным, но всё же продолжал ходить на практики и конференции.

В это время он начал брать плату за своё обучение. Я помню, он рассказывал с сожалением, что бухгалтер попросил его подписать некоторые бумаги, и он их подписал, не проверив. А потом этот тип сбежал, украв у него всё, что имелось. Поэтому он вынужден теперь брать плату за семинары. Так как я всегда был недоверчивым искателем, то спрашивал моих товарищей: "Он что, не был видящим? Почему он не видел, что его обманывали?"

Самое продолжительное время, которое я провел вместе с Карлосом, было на его первом семинаре в Высшей Школе в Кальвер Сити, около Лос-Анджелеса. Здесь мы находились пятнадцать дней, слушая его утром, днем и вечером. Каждый участник заплатил по две тысячи долларов, и, поскольку нас набралось более тысячи человек, всем было ясно, что речь шла об очень выгодном деле. Я думаю, именно с этого момента я действительно начал понимать, что происходит. Это мало было похоже на восхождение по пути знания и нагвализма. В большей степени это создавало впечатление того, что мы эксплуатируемся, как и все верующие.

На семинаре я хотел поприветствовать Флоринду, но она сделала отрицательный жест, хотя мы и обменялись кратким рукопожатием. Позже, во время упражнений, я решил сходить в туалет. Когда проходил мимо неё, она меня окликнула и спросила: "Что тебя привело сюда, Эдди?"

Она имела в виду то неприятное происшествие, которое случилось со мной несколько раньше, но я предпочел сделать вид, будто не понимаю ее, и ответил:

"Всё хорошо, спасибо!"

Она меня спросила, практикую ли я тенсегрити, и я ей ответил — да, каждый день. Она повторила, с удивлением:

"Каждый день?"

Я тоже повторил:

"Каждый день!" — и, не надеясь, что она продолжит беседу, подал ей руку в знак прощания, ушёл.

То, что я ей сказал, было правдой. В то время я посвящал много времени и усилий практическим упражнениям. Я хотел убедиться в полной правдивости того, что прочитал и услышал. Во время встречи Карлос нам рассказал, что женщина-нагваль получила в подарок кнут, и что она превратила его в предмет силы. Потом она объявила, что будет вовлекать всех с его помощью, и попросила нас, чтобы мы опустили голову и закрыли глаза, предупредив о том, что после этого мы уже не будем теми же самыми. Поскольку я уже тогда чувствовал недоверие, я не стал опускать головы и закрывать глаза. Я видел, как Кэрол прогуливалась по ложе и хлестала пальму кнутом. Она ничего не делала! Я услышал некоторые слова разочарования вокруг себя, но сам я не разочаровался, потому что уже ничего не ждал от этого.

Однако я должен признаться, что также происходило и что-то странное. Например, во время одного из занятий, которое было посвящено только женщинам, я воспользовался представившейся возможностью, чтобы посетить друга, который жил не очень далеко, в городе, где находятся казино. Когда я туда приехал, я пошёл с ним играть в рулетку. На другой день я возвратился на занятия, воспользовавшись самолетом. Как только я вошёл, Карл ос начал говорить о тех воинах, которые ходят в казино. Я почувствовал холод внутри и не мог проронить ни слова.

У него были эти моменты откровения.

Я помню, в другой раз, перед тем, как идти на конференцию, я купил себе мороженое, такое, какое мне нравится, ванильное в шоколаде. По дороге я ел его с большим наслаждением и закончил почти на пороге. Не знаю, как Нагваль это узнал, но он начал говорить:

"Есть люди, которые приходят со своим большим и длинным мороженым… и они начинают его лизать так! — его лицо спародировало блаженство собаки, которая лижет кость. — Мороженое капает сверху, и они продолжают лизать, лизать ..А а потом облизывают сами себя!" Окончательный знак нашего разрыва можно было видеть в событиях, связанных с собранием, на котором из-за проблем на работе я не смог присутствовать. Руководство Клеагрин сняло деньги с моей кредитной карточки. Я предъявил требование в связи с их неправомерными действиями. И они мне возвратили часть денег, но с большим неудовольствием.

Через некоторое время Карлос дал серию конференций в Павлей Павильоне в Вествуде стоимостью тысяча пятьсот долларов за вход. На этот раз я мог присутствовать, но когда стал оплачивать свой визит, люди, которые принимали деньги, надолго ушли и возвратились с ответом: "Вам не разрешено находиться здесь". Затем они позвали двух полицейских, отвечающих за безопасность, и меня выкинули вон.

Этот инцидент причинил мне очень много боли. Я чувствовал себя так, как будто была расторгнута помолвка или осталось много незавершённых дел. Я думал и говорил только об одном. Было невозможным отрицать личный опыт, который я получил, общаясь с Нагвалем. Но в то же время стало ясно, что что-то в деятельности созданных им групп было не так, как следовало. В это время я получил один из самых больших подарков, которые когда-либо получал. Я встретил товарища по практике, его имя Армандо Торрес. Он сразу заметил мое удручённое состояние. Я всё рассказал ему, и он спросил: "Почему ты сам не станешь ответственным за свои поиски?"

Этот вопрос произвел эффект холодного душа. Он был прав: я возложил все мои надежды на Карлоса, как будто только он и был спасением. В результате я чувствовал себя обманутым. Армандо заставил меня увидеть, что нагвализм не имеет ничего общего с группой объединенных приверженцев, которые ждут с открытым ртом, когда им бросят какую-нибудь крупицу знания, и что я могу продвигаться и без чьей-либо помощи.

Он меня уверил, что в действиях магов нет ничего личного, потому что Дух принимает окончательное решение. Он мне советовал не судить Нагваля по тем же меркам, что и человеческое существо, которым был Карлос. Это было несправедливым как для Карлоса, так и для Нагваля. Эти слова трудно было принять, но, в конце концов, я понял. С тех пор я стал более свободным. Среди хаоса я нашел удивительно твердое основание, где «Я» — это только часть чего-то бесконечно большого. Мои поиски перестали быть личными и превратились в абстрактную попытку магов.

— Что ты можешь сказать нам об учении Кастанеды?

— Карлос — нагваль свободы. Его работа — за пределами повседневных суждений. Мы не можем обращаться к нему, так же как к тем учителям, которых так много вокруг. Если кто-то приходит в нагвализм не как воин, наиболее вероятно, что он Уйдёт обиженным.

Каждый человек в какой-то момент спрашивает: "В чём смысл моего существования?" Карлос дал нам ответ на этот, такой же древний, как и сам человек, вопрос. Его ответ: "Смысл твоей жизни в том, чтобы стать свободным".

Значение уроков Карлоса не в том, что он давал обоснованные объяснения каким-то необычным явлениям, или что он творил чудеса. Он не заставлял появляться кроликов! Но он помещал тебя в такие ситуации, в которых ты должен был сделать выбор между обычным или безупречным поведением. Он дал мне конкретные уроки, чтобы я мог стать свободным. И первое, что он сделал, он разрушил очарование, которое я испытывал от него.

Как-то раз он рассуждал о непродолжительности нашего существования в виде человеческих существ и сказал:

"Единственное, что важно для меня, это иметь возможность оставить что-нибудь стоящее моему брату человеку. Для меня не имеет значения, сколько времени потребуется для того, чтобы вы поняли то, что я делаю, потому что придёт день, когда человек сбросит своё ярмо восприятия и станет свободным".

Послание Кастанеды состоит в том, чтобы мы были честными перед собой. Если вы ищете знание — исследуйте, экспериментируйте. Никого не ждите. Ни его, ни кого-либо другого. Глотайте не только то, что вам говорят, а ищите свои собственные ответы. Если вам говорят, что один больше, чем два, и они видят это, проверьте! Потому что иначе вы превратитесь в верующих, а верующие не имеют будущего.

Нагвализм — это не конгрегация верующих, а союз экспериментаторов. Однажды Карлос нам приказал, чтобы мы сожгли его книги. Это не значит, чтобы вы жгли их на самом деле, как поняли некоторые. Это значит, чтобы вы научились думать самостоятельно. Самое главное послание, которое Нагваль оставил нам: Вы свободны, думайте сами о себе.

В этом смысле работы Кастанеды — ни с чем не сравнимый источник вдохновения для меня. Есть одна часть, которая особенно мне нравится. Это, когда он нас спрашивает, почему мы такие слабые? Неужели мы надеемся, что другие сделают это дело за нас? Какой большой вопрос! Природой нам дано право видеть, что мир — тайна; почему мы должны надеяться, что другие нам раскроют её?

Уроки Карлоса также имеют большое общественное значение, так как ответ, который он дал на вопрос о загадке нашего существования, следует рассматривать в контексте знания, накопленного в течение тысячелетий группами экспериментаторов доиспанской Америки. Абсурдно думать, что такое древнее знание может прерваться только потому, что Карлос умер. Нет! План развития осознания находится у его учеников.

Как нагваль, он наметил нам путь, и сейчас нам остаётся следовать ему. Все то, что было сделано для увеличения осознания, не закончилось, стало более активным, чем когда-либо, несмотря на то, что некоторые люди испытывают беспокойство на этот счёт.

— Что ты можешь сказать нам о «циклических»?

— Это учение, которое можно считать «эзотерическим».

Карлос не опубликовал его потому, что считал, что оно требует личного пояснения. Если говорить о том, как я понял: циклические — это люди, которые рождаются с одинаковыми отличительными чертами энергии, с подобными конфигурациями их светимости. Это не значит, что они разделили личность или душу, как полагают верующие. Например, нагваль, который имеет четыре отделения в своём энергетическом поле, — циклический предыдущего нагваля; также южный воин, который имеет немного матовую энергию, — циклический к тем, кто ему предшествует, а также к тем, кто следует за ним. Однако человеческие существа, как правило, так перемешаны, что немногие из нас имеют чистые признаки. У нас нет хорошего и правильного тоналя, потому что мы не следуем пути воина. Можно также сказать, что мы не чистокровные, а гибриды. Работа обычного современного человека заключается в том, чтобы очиститься от всяческих смешений, всякого загрязнения до такой степени, пока личное не уменьшится до минимума и индивидуум не станет отражением своего циклического.

Маги делают это умышлено, это — сущность их подготовки. Можно наблюдать этот процесс на примере Сильвио Мануэля, который вначале имел обычный розово-янтарный цвет, а потом приобрел самый чистый янтарный. Ла Горда вначале была идентифицирована как одна из циклических южных женщин, но когда была очищена, оказалась циклической северном женщиной.

По мере того, как воин продвигается в своем обучении, его энергетическая сущность претерпевает изменения. Поэтому организаторы команды нагваля должны быть очень опытными и должны быть видящими, чтобы правильно определить тип. Крайне рискованно говорить ученику: "Ты южный воин, ты северный, ты воин ученый…", потому что энергия изменяется в процессе работы. По этой причине Карлос не любил говорить о таких вещах.

— Что ты думаешь о необычных циклических, которые приходят периодически вместе с трехзубцовым нагвалем?

— Я не имею очень ясного представления о функции этих нагвалей. Однако согласно Правилу, для этого типа лидеров существует гораздо более широкий план, который следует рассматривать не в совокупности с особенностями партии, а в соответствии с тоналем времени. В этот план помещена человеческая раса целиком, хотя и не замечает этого. Все мы части Правила, даже если мы этого не знаем.

Я расспросил товарищей, которые общались с Карлосом более длительное время, особенно тех, кто знал его в период, когда он был связан с мексиканскими традициями, и узнал, что древние маги имели календарь, который был предназначен не только, чтобы отсчитывать время. Это была система, которая охватывала энергию планеты и человеческого существа, и она была в гармонии с циклами каждой эры, с тем, что в нагвализме известно как возможность эпохи. Они говорили, что приход трехзубцового нагваля происходит приблизительно каждую тысячу лет. Доиспанские жители Мексики символизировали циклические изменения, гася огни и перестраивая свои города каждые пятьдесят два года в знак полного обновления.

Партия трехзубцового нагваля, как это было в случае Карлоса, — совершенно нетипична для канонов потомственных линий. В действительности, это не партия, а отчаянная попытка достигнуть свободы собственными средствами. Воины, которые объединяются вокруг нагваля этого типа, также нетипичны и, конечно, принадлежат специальной полосе энергии. Большинство из них отражают характеристики, свойственные нагвалю.

Мы, те, кто знал Карлоса и общался с ним, тоже являемся его отражением и не можем избежать этого. Следовательно, мы должны людям и поэтому говорим для всех. Я верю, что, как говорит одна из моих подруг, мы впитали энергию трехзубцового нагваля, и мы излучаем её подобно ему. Мы — циклические люди, которые жили в древности тысячу лет назад.

Нагвализм начинает новый этап; каким-то образом дело начинает обретать форму.

Карлос это предвидел: он нам говорил, что в новом тысячелетии развитие осознания пойдет с силой, никогда раньше не виданной. Это будет эпоха, в которой человек будет искать подлинного себя, всё больше и больше удаляясь от влияния стада. Он утверждал, что пройдёт немного времени, и люди начнут задавать себе вопросы и экспериментировать.

Открытие знания вызвало вращение энергии. Я знаю несколько групп, имеющих хорошую структуру, которые серьёзно работают, чтобы увеличить уровень осознания своих членов и приготовиться к заключительному прыжку. Также я Должен предупредить о том, что общая тенденция направлена на то, что пыль осядет, чтобы дать возможность возвратиться к практике классического Нагвализма.

— Чем вызван твой интерес к публикации воспоминаний о Кастанеде?

— Те, кто участвовал в собраниях и конференциях, проводимых Нагвалем Карлосом Кастанедой, имеют обязательство перед другими искателями, которые не имели такой возможности. Они должны рассказать то, что слышали.

Он учил нас своему знанию живым голосом и говорил, чтобы мы не относились к нему как к личной собственности, потому что это вредит целям достижения свободы.

Мне потребовалось много лет, чтобы понять это, но, однажды поняв, я почувствовал себя разоблачённым.

Моей ошибкой было иметь мечты, ожидания и стремление интерпретировать его учение в соответствии с тем образом, который я сам создал из него, читая его книги. Я идеализировал то, что должно было быть партией Нагваля. Я уже видел себя частью группы, кем-то, кто будет участвовать в коллективном поиске свободы.

Но это было не так!

Сейчас, с течением времени, я вижу, что в действительности для меня был план, и мой план состоит в том, чтобы способствовать распространению знания. По причинам, о которых я расскажу в другой раз, я привлечен к издательской деятельности и делаю всё, что в моих силах, чтобы поддержать память о Карлосе и, воспользовавшись возможностью, выразить ему мою вечную благодарность за то, что он показал мне путь к свободе.

Я предлагаю всем ученикам и не ученикам Нагваля, и всем тем, кто имеет какую-либо историю, принять во внимание имеющуюся возможность и опубликовать свои воспоминания. Я также думаю, что однажды я очень подробно напишу обо всём том, чему я был свидетелем.