Глава 24 Появление нового человека

Глава 24

Появление нового человека

Первый вопрос:

Ошо,

Что это за побуждение что-то делать, создавать? Нести в мир твое послание, твое слово? У меня такое чувство, что я должен спешить, и что у всех людей в коммуне такое же чувство. Как будто совсем не осталось времени, как будто любой день, это самое мгновение, может оказаться последним.

Я умираю? Каждое мгновение я взрываюсь. Что это? Что это за побуждение? Пожалуйста, скажи что-нибудь об этой жажде.

Человек умирает, человечество умирает. И в действительности времени осталось совсем немного. И это ощущается не только здесь, в коммуне; чувствительные, разумные, творческие люди ощущают это везде. Только посредственности ничего об этом не знают, только политики продолжают устремляться к опасности, к ожидающему нас бедствию, совершенно не осознавая, куда они движутся и куда ведут мир.

Однако чувствительные, осознанные, медитативные, сердечные люди во всем мире ощущают, что опасность очень близка, что человечество в любое мгновение может совершить самоубийство, что будущее никогда не было таким неопределенным, как сегодня, что может случиться так, что завтра действительно никогда не настанет.

Это время величайшей суматохи; но оно может стать также и временем величайшего творчества. Когда человек сталкивается со смертью, он может полностью воплотить свой потенциал. Когда времени не остается, вы не можете откладывать на потом. Отсюда эта спешка.

Когда смерть совершенно неизбежна, жизнь вспыхивает до максимума. И именно это происходит сейчас со всеми творческими людьми во всем мире, и еще в большей степени это происходит в нашей коммуне, поскольку весь мой подход таков, что он может привлечь только очень творческих людей.

Я учу чувствительности. На протяжении веков религии учили как раз противоположному – как стать нечувствительными, потому что чем более вы нечувствительны, тем легче вам оставаться равнодушными, отстраненными, незатронутыми. Поскольку считалось, что для достижения Бога человек должен отречься от мира, отсюда следовал естественный, логический вывод, что он должен учиться быть все более и более нечувствительным к красоте, к музыке, к любви, к людям, к самой жизни. В прошлом религия учила людей быть неразумными, поскольку чувствительность неразрывно связана с разумностью, нечувствительность неразрывно связана с глупостью.

Ваши так называемые святые вовсе не разумные люди, однако вы их почитали. И вы почитали их по неправильной причине – потому что те стали нечувствительными, притупили свое сознание, вырастили вокруг себя толстую шкуру. Придет весна, но они останутся незатронутыми; соберутся облака, и они останутся незатронутыми. Начнет танцевать павлин, но они останутся незатронутыми; ночное небо наполнится звездами, но они этого вообще не заметят. В прошлом в этом состояла вся подготовка: как стать подобным камню, так чтобы мир не мог вас одолеть. Это было своего рода паранойей, это было основано на страхе.

Я учу вас как раз противоположному: будьте чувствительными, будьте бдительными, будьте любящими, будьте чувственными, – потому что Бог не против цветка розы, Бог в нем. Если вы можете чувственно ощутить бархатистость розы, то вы прикоснулись к самому Богу. Бог не против звезд, и солнца, и луны, он в них. Если вы можете позволить им войти в ваше существо, если вы позволяете им взволновать ваше сердце, если вы можете позволить им свести вас с ума в радостном танце празднования, вы будете все ближе и ближе подходить к своему дому. Я учу чувствительности, я учу любви.

Люди, которые собрались вокруг меня, обладают совершенно иным качеством. Это не обычный ашрам, это коммуна творцов – художников, живописцев, певцов, музыкантов. Ко мне приехали люди, обладающие самыми разными талантами; только они могут понять то, что я говорю. Люди понимают в соответствии со своими собственными внутренними способностями. Я говорю одно, а вы, возможно, понимаете нечто иное. Общение затруднено, язык неадекватен, и вы понимаете только то, за чем вы пришли.

Я собрал вокруг себя особых людей. Поэтому это побуждение будет ощущаться почти всеми – что необходимо что-то делать. Поначалу это будет очень, очень неясное чувство, лишь тихий голос внутри вашего существа, слышимый и в то же время неслышный, понимаемый и в то же время непонятный… Шепот, не очень ясный, немного невнятный, не очень отчетливый. Поначалу это неизбежно будет так. Вы услышите его как песню: в нем будет больше поэзии, чем прозы, он придет к вам подобно мечтам, видениям. Постепенно, постепенно бессознательное обретет способность общаться с сознанием.

И именно в этом и состоит медитация: в обучении способам соединения бессознательного с сознанием, так чтобы ваше собственное существо могло давать вам указания, куда двигаться, куда идти, чтобы вам не нужен был лидер, чтобы вы стали сами себе руководителем, чтобы вы могли стать светом для самих себя.

Ты не умираешь, но это будет ощущаться подобным образом, потому что ты – часть человечества, а человечество действительно умирает. Все человеческое исчезает, а все бесчеловечное становится все более и более доминирующим и могучим.

Человека сводят к машине, и механические ценности становятся доминирующими. Художника не уважают, зато уважают техника. Поэзию не любят, зато любят водопровод. Танцор больше не находится в центре жизни, зато там находятся бизнесмен, бюрократ, политик. Все прекрасное перестает иметь для человечества какое бы то ни было значение, потому что прекрасное нельзя использовать в качестве средства для чего-либо. Прекрасное само для себя цель. Вы не можете использовать поэзию на войне; вам понадобится ученый, а не поэт. И вы не можете использовать музыкантов в торговле; здесь вам потребуются экономисты.

Вся жизнь вращается вокруг неправильных вещей. Деньги стали важнее медитации. Это ситуация, в которой все перевернуто вверх дном: человечество стоит на голове. Человечество умирает, и эта смерть очень медленная. И запомните: когда смерть приближается очень быстро, вы можете ее избежать, потому что вы начинаете интенсивно ее осознавать. Когда же она приближается очень, очень медленно, медленно отравляет…

Например, человек каждый день курит. Все эксперты твердят, что это опасно, что это его убьет, но он курит каждый день, и его это не убивает! Поэтому вы можете писать на каждой пачке сигарет, – никого не заботят ваши предупреждения, – что «Это вредит вашему здоровью», что «Это опасно для жизни». Кому до этого дело? Ведь опыт говорит нечто другое! Вы курите каждый день дюжины сигарет, и вы не умираете, до сих пор не умерли.

Вы верите в собственный опыт. Этот яд действует очень, очень медленно: если человек выкуривает одну дюжину сигарет в день, для отравления всей системы потребуется двадцать лет. Ну что же, двадцать лет – долгий срок, а у человека очень, очень близкое видение, он близорук.

Мир отравляется очень медленно. Загрязняются реки, загрязняются океаны, умирают озера. Природа уничтожается. Мы эксплуатируем Землю так интенсивно, что рано или поздно мы не сможем на ней жить. Мы плохо поступаем по отношению к природе.

Весь наш подход неправилен, разрушителен. Мы только берем у Земли и ничего не даем ей взамен. Мы лишь эксплуатируем природу. Экология разрушена, круговорот нарушен; мы не живем в совершенном круговороте, а природа – это совершенный круговорот: если вы одной рукой берете, а другой рукой отдаете, вы ее не разрушаете. Но мы разрушаем: мы все время только разговариваем, а все ресурсы расходуются. Однако это отравление происходит очень медленно. Вы не видите, что оно происходит, потому что это занимает долгое время. А кроме того, есть политики, которые продолжают накапливать все больше и больше атомного оружия – больше атомных бомб, больше водородных бомб, сверхводородных бомб – как будто человечество решило совершить самоубийство.

Именно это ощущается тобой. У тебя сердце поэта, или сердце живописца, сердце любящего. У тебя огромный потенциал для творчества. Ты чувствителен, и поэтому ты это чувствуешь. Однако это чувство похоже на «Я умираю». Нет, не ты – происходит нечто гораздо более важное и вместе с тем гораздо более опасное.

Индивидуальности умирали всегда, это не проблема. Это, по сути, часть круговорота. Ваше тело возвращается к истокам, чтобы обновиться, ваше существо отправляется обратно в вечное, чтобы отдохнуть, а затем вы снова возвращаетесь, молодым, свежим. Жизнь устает, жизнь истощается, смерть – это отдых. Для индивидуальности смерть – благословение; однако для человечества как такового она – проклятие. Индивидуальности продолжают умирать и продолжают возвращаться. Но человечество нуждается в том, чтобы они возвращались. Наша Земля – прекрасная планета, и она находится в плохих руках. Поэтому ты чувствуешь, что необходимо что-то делать, причем очень срочно. Да, срочно, потому что смерть приближается.

Конец этого века либо станет свидетелем полного уничтожения человечества и вместе с ним полного уничтожения жизни на этой Земле, либо увидит рождение нового человека – нового человека, который не будет ненавидеть жизнь, как это было в прошлом. Это будет новый человек, который будет любить жизнь, который никоим образом не будет отрицающим, а будет утверждающим; который не будет мечтать о жизни после смерти, а будет жить от мгновения к мгновению в полнейшей радости, и который будет считать эту жизнь подарком, а не наказанием; который не будет враждебен к телу, который будет уважать тело как храм души, который будет любить и не будет бояться любви; который будет вступать в самые разнообразные взаимоотношения и, тем не менее, сохранит способность оставаться собой.

Быть во взаимоотношениях и становиться зависимым – это признак слабости. Искать убежища в Гималаях или в каком-нибудь католическом монастыре из страха стать зависимым – это опять же признак слабости; это трусость.

Быть во взаимоотношениях и, тем не менее, оставаться независимым – вот что такое храбрость. Новый человек будет храбрым. В прошлом на Земле существовали только два типа трусов – мирской и духовный; но те и другие были трусами. По-настоящему храбрый человек будет жить в мире и, тем не менее, не принадлежать ему. Произойдет либо это, либо полное уничтожение. Сейчас третьей альтернативы не существует. Таким, каков он есть, человек выжить не может. Либо он изменится, преобразует себя, либо ему придется умереть и освободить Землю.

Именно это ощущается, именно поэтому ты так спешишь. Именно поэтому так спешу я. Мои саньясины могут стать новым человечеством, мои саньясины могут провозгласить новую эпоху. И поэтому моим саньясинам будут противостоять все люди, ориентированные на прошлое: индусы, христиане, мусульмане, джайны, буддисты – почти все. Мои саньясины столкнутся с сопротивлением, и это естественно, потому что мы пытаемся принести новое будущее. Чтобы принести это новое будущее, нам придется разрушить прошлое, потому что будущее не может начаться, пока прошлое не прекратит свое существование.

Прошлое должно умереть. Мы должны отбросить наше цепляние за прошлое. Что означает, когда вы говорите: «Я – индус»? Это означает, что вы цепляетесь за определенную прошлую традицию. Что вы подразумеваете, когда говорите: «Я – мусульманин»? Вы цепляетесь за нечто прошедшее.

Но когда вы говорите: «Я – саньясин, нео-саньясин», вы не цепляетесь ни за какое прошлое. Ваши глаза сфокусированы на будущем. Ваши корни в настоящем, а ваши ветви тянутся к будущему. Тогда прошлое не имеет значения. Я хочу, чтобы вы снова и снова вспоминали, что прошлое не должно иметь значения. Вы должны отрезать себя от прошлого.

Ты спрашиваешь: «Что это за стремление что-то делать?»

Да, необходимо что-то делать. Вы должны дать рождение самим себе, и вы должны подготовить путь для нового человека.

«Что это за стремление что-то делать, создавать? Нести в мир твое послание, твое слово?»

Да, его нужно провозглашать во всеуслышание, его необходимо втолковывать – потому что люди глухи, люди слепы, они не слышат того, что им говорят.

Как раз на днях Нирадж прислал мне прекрасную притчу из «Историй о Далай-ламе» Пьера Делатра. В этой замечательной книге приводится такая притча…

Все монахи видели, что из стены вышел призрак, который произнес лишь одно слово, а затем исчез. Однако слова, услышанные каждым из монахов, были разными. Это событие было увековечено в таком стихотворении:

Тот, кто хотел умереть, услышал: «Живи».

Тот, кто хотел жить, услышал: «Умри».

Тот, кто хотел брать, услышал: «Давай».

Тот, кто хотел давать, услышал: «Прибереги».

Тот, кто всегда бодрствовал, услышал: «Усни».

Тот, кто всегда спал, услышал: «Проснись».

Тот, кто хотел уйти, услышал: «Останься».

Тот, кто хотел остаться, услышал: «Уходи».

Тот, кто всегда молчал, услышал: «Проповедуй».

Тот, кто всегда проповедовал, услышал: «Молись».

Каждый узнал, что он шел по чужому пути.

То, что я говорю, должно быть передано как можно большему числу людей, причем как можно скорее. Используйте все современные средства массовой информации, чтобы охватить как можно больше людей. Но при этом знайте, что добиться понимания очень трудно. Добиться понимания почти невозможно; и, тем не менее, это необходимо сделать. Даже если будут поняты лишь частички того, что я говорю, этого будет достаточно, чтобы создать поле, энергетическое поле, в котором может быть зачат новый человек.

Даже если люди понимают неправильно… Лучше, когда истину понимают; но даже если истина понята неправильно – это лучше, чем ложь. В этом неправильном понимании останется также и нечто от истины. А истина – это потенциальная сила, огромная сила. Даже если лишь частичка, лишь зернышко истины упадет к вам в сердце, то рано или поздно вы превратитесь в сады Эдема. Это неизбежно. Лишь капелька – и весь океан найдет свой путь к вам.

Это должно быть сделано. Вы должны воспроизвести мое послание во всех возможных формах. Сочиняйте музыку, играйте на гитаре или флейте, потому что взволновать сердца людей, пробудить их посредством музыки легче, чем посредством слов. Танцуйте, но танцуйте по-новому, так, чтобы ваш танец становился обучением медитации. Танцуйте так, чтобы те, кто на вас смотрит, начали чувствовать, что это не только танец, но нечто большее, нечто сверх того; чтобы они начали ощущать вибрации медитации, происходящей у вас внутри.

Рисуйте: рисуйте картины, которые могут стать объектами медитации, рисуйте картины внутреннего неба будд. Современная живопись патологична. Если вы посмотрите на картины Пикассо, вы не сможете смотреть долго, вы начнете ощущать беспокойство. Вы не сможете повесить картины Пикассо у себя в спальне, потому что тогда у вас начнутся кошмары. Если вы будете медитировать на картины Пикассо достаточно долго, вы сойдете с ума, потому что эти картины – плод его безумия.

Поезжайте в Аджанту, Эллору, Каджурахо, Конарак, и вы увидите совершенно другой мир творчества. Когда вы смотрите на статую будды, что-то внутри вас начинает сонастраиваться. Сидя в тишине перед статуей будды, вы начинаете становиться безмолвным. Сама поза, сама форма, лицо, закрытые глаза, безмолвие, окружающее мраморную статую, помогут вам соединиться с вашими собственными внутренними источниками безмолвия.

Гурджиев говорил, что существуют два вида искусства. Один он называл объективным искусством, а другой – субъективным. Субъективное искусство абсолютно частное, личное. Искусство Пикассо – это субъективное искусство; он просто рисует что-то, совершенно не принимая в расчет человека, который это увидит, без каких-либо мыслей о человеке, который будет на это смотреть. Он просто изливает вовне свою собственную внутреннюю болезнь; это для него полезно, это терапевтично.

Я не говорю, что Пикассо должен прекратить писать картины, потому что, если он прекратит писать, он неизбежно сойдет с ума. Именно живопись удерживает его в здравом рассудке; его живопись подобна рвоте. Если вы съели что-то плохое, если у вас пищевое отравление, то рвота – это самый полезный способ выбросить из системы токсины, яды; она поможет. Картины Пикассо подобны рвоте. Он страдает от множества болезней, от всех болезней, которыми страдает человечество. Он просто представляет собой человечество, он очень яркий представитель.

Пикассо представляет собой все то безумие, что происходит в миллионах людей. У него чувствительная душа, он стал настолько сонастроенным с патологией человечества, что она стала его собственной патологией. И отсюда привлекательность его картин; во всех остальных отношениях они уродливы. Отсюда его огромная слава – он ее заслуживает, он представляет эпоху. Это эпоха Пикассо: то, что вы не можете сказать о самих себе, сказал он. То, что вы не можете из себя излить, он излил на холст. Но это субъективное явление. Это терапевтично для него, но опасно для всех прочих людей.

Древнее искусство было не только искусством; в самой своей основе это был мистицизм. В самой своей основе оно происходило из медитации. По терминологии Гурджиева это искусство было объективным. Оно было создано так, что если над ним медитировать, то начинаешь погружаться в те самые глубины, где живет Бог.

Каджурахо или Конарак – если вы помедитируете там, то узнаете, чем занимались мастера Тантры. Они запечатлевали в камне нечто такое, что ощущалось в наивысшем оргазмическом восторге. Это было самым трудным делом – привнести экстаз в камень. А если даже камень может выражать экстаз, то любой человек легко может в этот экстаз войти.

Но люди, которые приезжают в Каджурахо, – глупые люди. Они либо смотрят на скульптуры в Каджурахо как на непристойности – и тогда упускают всю суть, тогда они видят нечто из своего собственного подсознания; либо они слишком озабочены моралью – и тогда не медитируют ни на какие статуи, а торопятся поскорее убежать из храма, смотрят на них лишь мельком.

Скульптуры Каджурахо предназначены не для того, чтобы просто на них смотреть, они предназначены для медитации. Сядьте в молчании и медитируйте несколько часов. Если человек едет в Каджурахо, он должен прожить там, по меньшей мере, три месяца, чтобы он мог помедитировать на каждую из возможных внутренних позиций оргазмической радости. И тогда постепенно, постепенно возникнет единение, постепенно, постепенно возникает гармония, а затем вы вдруг переноситесь в другой мир – в мир мистиков, создавших этот храм. Это объективное искусство.

То же самое – Тадж-Махал. В ночь полнолуния, если вы сядете рядом с ним в молчании, не беспокоясь об истории Тадж-Махала, о том, кто и почему его создал, – поскольку все это ерунда, ненужные факты, которые ничего не значат: Шах Джахад и его возлюбленная, и то, что он создал его в память о своей возлюбленной… Пусть вам не досаждают гиды; прежде, чем они начнут вас мучить, дайте им на чай и избавьтесь от них!

На самом деле Шах Джахад не имеет к Тадж-Махалу никакого отношения. Да, он его создал, он создал его как мемориал своей жены, но он не является источником его сущности. Источник его сущности – в суфийском образе жизни, в суфизме. В своей основе Тадж-Махал был создан суфийскими мастерами; Шах Джахад лишь послужил средством. Суфийские мастера создали нечто невероятно ценное. Если в ночь полнолуния вы будете сидеть в молчании и просто смотреть на Тадж-Махал, временами открывая глаза, а временами закрывая их, то постепенно, постепенно вы начнете чувствовать то, что никогда до сих пор не чувствовали. Суфии называют это зикром, напоминанием о Боге.

Красота Тадж-Махала напомнит вам о тех сферах, откуда нисходит вся красота, все благословение. Вы сонастроитесь с суфийским способом вспоминать Бога: красота есть Бог.

Не пытайся подавлять это побуждение. Создавай, твори любым способом, который тебе подходит. Мое послание нужно передавать всеми возможными средствами.

В новой коммуне у нас будет много разных гильдий. У скульпторов будет своя собственная гильдия, и они будут ваять; и у поэтов будет своя собственная гильдия, и у художников, и у плотников, и у танцоров, музыкантов, писателей и кинорежиссеров. Необходимо использовать все возможные средства массовой информации, чтобы обратиться к как можно большему числу людей, чтобы обратиться к как можно большему числу различных типов людей – потому что тот, кто понимает поэзию, возможно, не понимает прозу, а тот, кто понимает музыку, возможно, не понимает живопись, а тот, кто понимает скульптуру, возможно, не понимает поэзию.

И это послание очень важно, потому что от него целиком зависит будущее человечества. Нигде больше не проводится эксперимент такого огромного масштаба. Во всем мире нет другого такого сообщества, которое работает так, как работает эта коммуна. Сегодня это крупнейший в мире психотерапевтический центр.

Нам нужен огромный психотерапевтический центр, чтобы помочь людям вытошнить современный ум, очистить его от всего, что в нем испортилось. Затем нам понадобятся творцы. А как только человек очищается и выбрасывает из себя все, что причиняло вред, в нем возникает огромное стремление творить.

После того, как исчезает патология, каждый человек становится творцом. Постарайтесь понять это как можно глубже: только больные люди деструктивны. Здоровые люди творческие. Творчество – это своего рода аромат подлинного здоровья. Когда человек действительно здоровый и целостный, к нему естественным образом приходит творчество, у него возникает побуждение творить.

Это побуждение ощущают многие подобные тебе люди. Делай с ним что-нибудь – и, что бы ты ни делал, все будет хорошо. Следуй своему собственному побуждению, не искажай его. Поначалу оно будет оставаться смутным, но вскоре станет отчетливым, все более и более ясным. И если ты начнешь с ним что-нибудь делать, то очень скоро все станет очень ясным.

Есть многие вещи, которые становятся ясными только тогда, когда вы с ними что-нибудь делаете. Например, поэт на самом деле не знает своего стихотворения, пока его не напишет. Оно остается смутным, туманным явлением. Когда он записывает стихотворение, оно начинает принимать очертание, форму; начинает кристаллизоваться в слова. Ни один художник не может ничего сказать о том, что он хочет нарисовать, пока не нарисует это.

Говорят, что лучший способ учиться – это учить. И я с этим согласен, потому что вы не сможете по-настоящему ясно осознать, чему вы хотите научиться, пока не начнете этому учить.

В будущем образование приобретет это измерение. Мое видение таково, что каждому учащемуся должна предоставляться возможность также и обучать. Студентам, которые готовятся к получению степени магистра, следует разрешать преподавать на младших курсах; тем, кто готовится к получению степени бакалавра, нужно разрешать преподавать на младших курсах.

Каждый учащийся должен быть также и учителем, и наоборот. Каждый учитель время от времени должен садиться за парту вместе со студентами и снова начинать учиться. Каждый учитель время от времени должен становиться учащимся, а каждый учащийся время от времени должен быть и учителем тоже. Это различие между учителем и обучаемым должно быть ликвидировано; учитель и обучаемый – это части единого процесса.

И то же самое верно относительно других явлений. Психотерапевт и пациент – психотерапевт не должен всегда оставаться психотерапевтом; время от времени он должен ложиться на кушетку и позволять пациенту становиться психотерапевтом, а самому быть пациентом. И это принесет огромную пользу. Пациент научится многим вещам, которым не мог научиться, пока выступал в качестве пациента: став психотерапевтом, пытаясь решить проблемы психотерапевта, – поскольку теперь тот является пациентом, – он сможет увидеть многие вещи яснее. А психотерапевт, будучи пациентом, сможет яснее увидеть проблему, беспокойство, душевные страдания пациента, поскольку, находясь в шкуре клиента, сможет почувствовать, где она натирает.

Психотерапевт и пациент не должны быть разделенными, они должны стать частями одной команды. Это психотерапевтическая команда, и иногда психотерапевт играет в ней роль пациента, а иногда пациент играет роль психотерапевта – эти роли чередуются, и так далее, и тому подобное. Пара, которая занимается любовью… Мужчине не следует всегда оставаться мужчиной, а женщина не должна всегда оставаться женщиной. Иногда мужчине следует быть женой, пассивным, а женщине следует быть мужем, активной стороной; им нужно меняться ролями. Муж и жена не должны оставаться застывшими, им следует быть более текучими: время от времени жене следует играть более активную роль, брать на себя инициативу в занятии любовью, а мужу следует просто оставаться пассивным, восприимчивым. В результате любовь значительно обогатится по сравнению с ее сегодняшним состоянием. По сути, все застывшие роли должны быть мало-помалу растоплены. Жизнь должна стать более текучей.

Поэтому делай все, что можешь делать, и, делая это, ты узнаешь, что это было за побуждение. Выражай себя, старайся передать это послание и не бойся.

Огромный страх возникает, когда вы пытаетесь передать что-то невероятно ценное; возникает огромный страх, вы начинаете нервничать. Но нервничать нет никакой необходимости, поскольку к вам это не имеет никакого отношения. Это побуждение исходит из самых сокровенных источников вашего существа, оно божественно. Вы в руках Бога; станьте его орудием, не нужно беспокоиться.

Не нужно гордиться, если происходит что-то хорошее, не нужно стыдиться, если что-то не получается. Сложите и хорошее, и плохое к ногам Бога и освободитесь от осознания своего «Я» – потому что, не освободившись от осознания своего «Я», вы никогда не станете подлинным творцом в том смысле, который я придаю этому слову.

У подлинного творца нет «Я». Подлинное творчество исходит из «не-Я», подлинное творчество исходит из внутренней пустоты. Когда человек совершенно пуст, он наполнен Богом. Не быть – это способ позволить Богу войти в вас. Если вас слишком много, его нет. Если нет вас, тогда есть только он. А творчество – это дело творца.

Человек никогда не творит, творит всегда Бог. И поэтому поэт, когда он творит, божественен, и художник, когда он пишет, божественен. Единственно, если человек осознает свое «Я», тогда Бог не присутствует; тогда все, что он сделает, будет субъективным искусством.

Но если человека нет, если он утонул в живописи, полностью потерял, забыл себя, если нет ни осознания своего «Я», ни эго, тогда присутствует Бог. Когда вы видите, что художник рисует, совершенно потеряв себя, задержитесь, побудьте с ним. Бог совсем близко – гораздо ближе, чем его можно обнаружить в храмах, мечетях, церквях.

Когда певец поет, посидите с ним рядом. Почувствуйте: Бог очень близко. Когда кто-то играет на флейте, спрячьтесь за деревом и послушайте, и вы сможете кое-что увидеть, нечто не от мира сего, нечто, пришедшее свыше. Творчество всегда нисходит свыше.

Второй вопрос:

Ошо,

Что такое жизнь?

Жизнь – это не то, чему можно дать определение. Кроме того, жизнь не одна; жизней существует столько, сколько существует людей. Жизнь – это не единичное явление. У моей жизни свой собственный вкус, твоя жизнь обладает своей собственной индивидуальностью. Жизнь дерева, несомненно, не твоя жизнь, а жизнь реки – это не жизнь дерева.

Жизнь – это разнообразие, у жизни миллионы форм. Разве можно ее определить? Ни одно определение не будет справедливым. Да, жизнь можно проживать, ее можно пробовать, но ее нельзя определить. И твое определение просто продемонстрирует твой опыт. Оно ничего не скажет о самой жизни, а лишь что-то расскажет о том, как ты понимаешь свою жизнь. Оно не будет иметь никакого отношения к жизни других людей. Помни об этом, и тогда жизнь будет ощущаться как потрясающая тайна.

В маленьком техасском городке Сол Гринберг был единственным евреем. Он по собственной воле раздавал свое богатство, причем особую щедрость проявлял к черному населению. А потом он умер.

Поскольку у него не было родственников, все свое имущество Гринберг завещал горожанам. И, чтобы выразить свое уважение и благодарность, те решили устроить Гринбергу роскошные похороны.

Жители одели его в ковбойский костюм, не забыв огромную шляпу и золотые шпоры. Они заказали кадиллак из чистого золота, посадили Гринберга за руль, а затем выкопали яму, достаточно большую, чтобы в ней поместились автомобиль и его покойный водитель.

Когда кадиллак опускали в могилу, поблизости стояли двое негров, и один из них, повернувшись к другому, заметил: «Да, братан, уж кто-кто, а эти евреи точно умеют жить!»

Определение зависит от тебя. Оно всегда будет твоим определением, определением твоего понимания жизни; оно не будет определением жизни. Для того, кто без ума от денег, жизнь будет иметь отзвук денег, чистого золота. Для того, кто без ума от власти, жизнь будет иметь другой вкус. Для поэта в жизни, конечно же, будет что-то поэтическое.

От индивидуальности к индивидуальности это будет по-разному, зависит от ситуации. Но одна вещь является главной, существенной, и о ней мне хотелось бы тебе сказать. Очень существенно одно: каждый, кто действительно живет, будет пребывать здесь-и-сейчас. Какой бы ни была форма, и каким бы ни было проявление его индивидуальной жизни, существенным будет одно: качество пребывания здесь-и-сейчас.

Прошлого больше нет, будущего еще нет, и поэтому те, кто живут в прошлом, не живут; они лишь думают, что живут. А те, кто живут в будущем, жить не могут, поскольку что можно делать с будущим, которое еще не пришло?

Однако именно так живут люди. Миллионы живут в прошлом, а оставшиеся миллионы живут в будущем, и очень редко можно найти человека, который живет здесь-и-сейчас. Но это подлинный человек, это человек, который действительно жив. Для жизни нужно лишь одно: быть укорененным в настоящем моменте. Жизнь не может укорениться ни в каком другом месте. Прошлое – это память, будущее – это воображение; и то, и другое нереально.

Реальность – это настоящий момент, «это-вость».

Ты спрашиваешь меня: «Что такое жизнь?»

Вот она!

Ты должен научиться тому, как освободиться от прошлого и будущего, и тогда ты сможешь жить подобно цветку розы, или подобно птице, или подобно животному, дереву. Тогда ты обретешь такую же свежесть, тогда через тебя будет течь точно такой же жизненный сок.

Насколько я вижу, миллионы людей на улице не живые – это ходячие зомби, мертвецы. В их глазах вы не найдете течения жизни, течения жизненных соков. Их жизнь совершенно бессмысленна – она бессмысленна, потому что это не жизнь.

Когда-то давно у одного священника жил слуга-негр по имени Эзра. Эзра был смышленым и честолюбивым, но не умел ни читать, ни писать.

Как-то раз в воскресенье священник заметил, что в церкви Эзра в течение всей проповеди деловито писал на бумаге какие-то каракули. Позже священник спросил у него:

– Эзра, что это ты делал в церкви?

– Записывал, сэр. Я хочу учиться.

– Дай мне посмотреть, – сказал священник, и он пролистал записи Эзры, которые были похожи скорее на китайские иероглифы, нежели на английские слова.

– Послушай, Эзра, – возмутился священник, – ведь это же полная чушь!

– Я так и думал, – ответил Эзра, – все время, пока вы проповедовали.

Жизнь не предоставляется вам в готовом, доступном виде. Вы получаете ту жизнь, которую создаете сами, получаете от жизни то, что в нее вложили. Сначала вы должны наполнить ее смыслом. Вы должны вложить цвет, и музыку, и поэзию, вы должны быть творческими. Только тогда вы станете живым.

Вторая существенная вещь: только те самые немногие творческие люди знают, что такое жизнь. Нетворческие люди никогда этого не узнают, поскольку жизнь заключается в творчестве, жизнь и есть творчество. Разве вы не видите, что жизнь постоянно продолжает творить? Это непрерывность творчества, постоянное творчество, ежесекундное творчество.

По сути, Бог не творец. Лучше называть его «процессом творчества», потому что в глаголах больше истины, чем в существительных. Существительные выглядят как вещи, а глаголы – это процессы, живые, текучие, динамичные. Бог в большей степени процесс творчества, нежели творец. Всякий раз, когда вы будете творить, вы будете ощущать вкус жизни, и он будет зависеть от вашей интенсивности, от вашей тотальности. Тогда дверью может стать все что угодно – даже мытье пола. Если вы можете мыть его творчески, с любовью, тотально, вы ощутите некий вкус жизни.

Здесь, в ашраме, вы увидите, что люди моют полы, моют туалеты, обустраивают помещения, делают мебель. Но вы увидите совершенно иное качество: какой бы ни была работа, они выполняют ее с огромной любовью. И вы увидите радость. Это радость приходит не из работы, эта радость приходит из их тотального присутствия в мире, из их сдачи работе. Никакая работа сама по себе не может доставить вам радость, пока вы не наполните ее радостью.

Поэтому не спрашивай, что такое жизнь; спрашивай, как войти в жизнь. Дверь – это «сейчас, здесь» – и ты должен быть творческим, только тогда ты сможешь войти в эту дверь; в противном случае ты так и останешься стоять в дверном проеме и не войдешь во дворец.

Итак, второе непременное условие: будь творческим. Если эти два условия будут выполнены, ты узнаешь, что такое жизнь.

Третий вопрос:

Ошо,

Существует ли такая вещь, как «правильное» или «неправильное»?

Такой вещи, как «правильное» или «неправильное», не существует, поскольку что-то может быть правильным в это мгновение и оказаться неправильным в следующее мгновение. Что-то может быть неправильным сегодня и не быть неправильным завтра.

Правильное и неправильное – это не фиксированные формы, это не ярлыки, которые вы можете навешивать на всякие вещи: «Это правильно», «Это неправильно». Однако до сих пор делалось именно так. Что правильно и что неправильно, решалось людьми. И поскольку это решали люди, они ввели в заблуждение все человечество.

Ману решил это одним способом: то, что, по его мнению, правильно, на тысячи лет стало правильным для миллионов и миллионов индусов. Это так глупо, это невероятно! Как могут люди в течение пяти тысяч лет следовать Ману? Все изменилось. Если Ману вернется, он вообще не сможет узнать мир; все изменилось. Но индусский ум продолжает следовать тем категориям, которые установил Ману.

И спустя пять тысяч лет в Индии по-прежнему существуют миллионы людей, которых не считают людьми. Да что говорить, их не считают не только людьми, их не считают даже скотом. Даже коровы гораздо важнее, чем живые люди. Коров почитают, коровы святые, а неприкасаемых, шудр, отвергнутых людей – которых пять тысяч лет назад отверг Ману – сжигают.

И даже такой человек, как Виноба Бхаве, готов голодать, если в стране не будет полностью прекращено убийство коров, окончательно прекращено. Но он хранит молчание, он не говорит ни единого слова о том, что неприкасаемых убивают, сжигают живьем, насилуют их женщин, убивают, режут их детей. Деревни неприкасаемых, целые деревни стирают с лица земли, и Виноба Бхаве не думает о том, чтобы начать голодовку. Кому есть дело до этих неприкасаемых? Они не являются частью человечества, они не люди. Коров нужно спасти, потому что Ману почитает корову.

Возможно, в тот момент это было правильно; я выступаю не против Ману, я выступаю против глупых последователей Ману. Возможно, в то время это было правильно, поскольку корова играла очень, очень важную роль, она была центром всей экономики, и особенно индийской экономики, которая основывалась на корове. Это было сельскохозяйственное общество, и корова приносила большую пользу, производила буйволов, волов, навоз, молоко – она играла очень важную роль, и беречь ее было совершенно правильно. Но теперь мир живет совсем по-другому. Мир Ману был очень маленьким; теперь же мы должны думать обо всей Земле, это не только вопрос маленькой секты. Но с тех пор, как правильное было установлено, люди продолжают слепо этому следовать; это продолжается до сих пор.

Например, в десяти заповедях Моисей говорит: «Не поклоняйтесь никакому другому богу, кроме истинного Бога. Не создавайте идолов истинного Бога и не поклоняйтесь никаким другим богам». Это был совершенно другой мир, прошло три тысячи лет. Фактически, ни в одной из этих десяти заповедей ничего не говорится об атеистах. В них говорится: «Не поклоняйтесь никакому другому богу». В них не говорится: «Не будьте неверующими в Бога», потому что неверующих не было. Об атеизме вообще не было известно.

Сейчас наиболее важной задачей будет научить людей, как не быть атеистами, потому что атеизм очень широко распространен. Почти половина населения Земли стала коммунистами, то есть атеистами, а оставшаяся половина лишь формально относит себя к теистам. Теперь самой важной заповедью должно быть: «Не будьте атеистами, не будьте неверующими, не будьте сомневающимися». Теперь самое главное, чему следует учить людей, – это вера.

По мере того, как меняется время, меняются «правильно» и «неправильно». И вы можете увидеть это в своей собственной жизни – каждый день все по-другому, а вы продолжаете цепляться за свои фиксированные представления. Человек, живущий с фиксированными представлениями, живет мертвой жизнью. Он никогда не бывает спонтанным и никогда не вступает в правильные взаимоотношения с существующей ситуацией. Он никогда не бывает ответ-ственным, он действует из своих старых умозаключений, которые больше к делу не относятся; он не смотрит на саму ситуацию.

Так что, по моему мнению, такой вещи, как «правильное» и «неправильное», не существует. А чему тогда я учу? Я учу осознанности – не наклеиванию ярлыков, не классификации. Я учу осознанности. Я учу вас быть полностью осознанными в любой ситуации и действовать из вашей осознанности. Или, другими словами, я могу сказать: «Любое действие, которое происходит из осознанности, правильно; любое действие, которое происходит из неосознанности, неправильно».

Однако посмотрите, на чем ставится акцент. Акцент не на самом действии, акцент на источнике – осознанность или неосознанность. Если вы действуете с полной осознанностью, то все, что вы делаете, правильно. Если вы движетесь механически и делаете вещи неосознанно, как будто вы лунатик, сомнамбула, то все, что вы делаете, неправильно.

Осознанность – это правильно, неосознанность – это неправильно.

Однако если вы придете к священникам, они научат вас тому, что правильно и что неправильно. Они не дадут вам понимания, они дадут мертвые категории. Они не дадут вам света, так чтобы в каждой ситуации вы могли видеть, что делать и чего не делать, они хотят, чтобы вы от них зависели. Они не дают вам понимания вещей, и поэтому вам придется всегда оставаться зависимыми. Они дают вам костыли, но не дают способность стоять на своих собственных ногах.

Избегайте священников. Всякий раз, когда вы приходите к каким бы то ни было экспертам, все их усилия, фактически, будут направлены на то, чтобы вы стали от них зависимы.

Звезда бродвейского мюзикла, имеющего бешеный успех у публики, приходит в гости к подруге. Как обычно, разговор через некоторое время заходит о психиатрии.

– Я должна сказать, – говорит хозяйка, – что мой психоаналитик – лучший в мире! Ты не можешь представить, что он для меня сделал. Тебе непременно нужно попробовать к нему обратиться.

– Но я не нуждаюсь в психоаналитике, – отвечает звезда. – Я в полном порядке, у меня нет никаких проблем.

– Но он просто великолепен, – настаивает подруга. – Он непременно найдет какую-нибудь проблему.

Есть люди, которые зарабатывают на жизнь тем, что находят у вас что-то неправильное. Весь их профессиональный секрет состоит в том, чтобы обнаружить у вас что-то неправильное. Они не могут принять вас таким, какой вы есть, они будут давать вам идеалы, идеи, идеологии, заставят вас испытывать чувство вины и сделают так, что вы будете чувствовать себя никчемным, гадким. Они заставят вас настолько сильно осуждать себя, что вы совершенно забудете о свободе.

По сути, вы начнете бояться свободы, потому что увидите, насколько вы плохой, насколько неправильный, – и если вы станете свободным, то непременно сделаете что-то неправильное, так что лучше следовать за кем-нибудь. На это рассчитывает священник, на это рассчитывает политик. Они дают вам «правильно» и «неправильно», фиксированные представления, и тогда вы всегда будете оставаться виноватым.

Я говорю вам: «Нет ничего правильного и ничего неправильного». Я не хочу, чтобы вы от меня зависели, и не даю вам никаких фиксированных идей. Я просто даю вам подсказки, советы, которые должны быть вами обработаны. И совет, который я вам даю, – это осознанность. Станьте более осознанными, и это чудо…

Если вы злитесь, священник скажет, что гнев – это плохо, не злитесь. Что вы будете делать? Вы можете подавить гнев, можете его осадить, в буквальном смысле проглотить, но тогда он войдет в вас, в вашу систему. Проглатывайте гнев, и у вас в желудке появятся язвы; проглатывайте гнев, и рано или поздно у вас возникнет рак. Проглатывайте гнев, и в результате у вас появится тысяча и одна проблема, потому что гнев – это яд. Но что вам делать? Если гнев – это плохо, вы должны его проглатывать.

Я не говорю, что гнев – это плохо, я говорю, что гнев – это энергия, чистая, прекрасная энергия. Когда гнев возникает, осознавайте его и наблюдайте за тем, как происходит чудо. Когда гнев возникает, осознавайте его, и если вы будете осознавать, то удивитесь, вас ждет сюрприз – возможно, величайший сюрприз в жизни – он состоит в том, что, если вы становитесь осознанным, гнев исчезает. Гнев трансформируется. Гнев становится чистой энергией, становится состраданием, прощением, любовью. И вам не нужно подавлять, поэтому вы не обременяете себя ядом. И вы не злитесь, поэтому никому не причиняете вреда. Все спасены: спасен другой человек, объект вашего гнева, и спасены вы сами. В прошлом должен был пострадать либо объект, либо вы.

Я говорю как раз о том, что нет необходимости, чтобы кто-то страдал. Просто осознавайте, пусть присутствует осознанность. Гнев возникнет и будет поглощен осознанностью. Невозможно осознанно злиться, и невозможно осознанно быть жадным, и невозможно осознанно ревновать. Осознанность – это золотой ключ.

Последний вопрос:

Ошо,

Оранжевый цвет обманом заманил меня, завлек и привел сюда.

Похоже, что об этом знают все, но никто не говорит мне всего. Я размышляю и медитирую на оранжевый цвет – день за днем – но в нем по-прежнему кроется некая тайна.

Мое имя означает «огонь», огонь горит у меня внутри. Разве этого не достаточно?

Я всегда боялся носить любую униформу и понимаю, что в моем представлении это касается и ношения оранжевого.

Я не знаю, почему. Должен ли я носить его как послание, или это просто сама по себе медитация на пути к свету?

В этом нет секрета, это просто способ узнавать моих людей. У меня плохое зрение, мои глаза теперь полностью обращены внутрь. Я расскажу тебе одну историю.

Мне известно об одном трагическом случае, когда священник совершил всего лишь один маленький проступок. Многие недели этот благочестивый, набожный человек восхищался роскошным пальто спортивного стиля, выставленным в витрине магазина. Оно было ярким, слишком ярким для священника, для священника оно было почти богохульным. Но, в конце концов, он не выдержал, пошел в магазин и купил это богохульное пальто. Был ясный солнечный день, священник вышел из магазина в своей цветастой обновке. И вдруг, о чудо! Среди ясного неба прогремел гром, и священник упал, насмерть пораженный молнией.

Оказавшись на небесах, он, совершенно ошарашенный, предстал перед Господом.

– Господи, мой Господи! – воскликнул священник. – Почему я? И почему так неожиданно после стольких лет моей верной службы?

– Да ведь это же преподобный Смит! – удивился Господь. – Что за ужасная ошибка! Мы просто тебя не узнали.

Так вот, у меня просто слишком плохое зрение, чтобы я мог отличать своих людей. Если ты хочешь стать одним из моих людей, тебе придется носить оранжевое. В этом нет секрета; все эти тайны, которые я вам рассказывал, – просто чушь.

На сегодня достаточно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.