Человек, который искал

Человек, который искал

Один из пациентов Тавернера навсегда останется в моей памяти — Блэк, летчик. Обычный врач упрятал бы Блэка в психиатрическую лечебницу, но Тавернер, делая ставку на нормальную психику двух человек, спас обоих.

Однажды в начале мая мы сидели с ним в его кабинете на Харли-Стрит, он осматривал своих пациентов, а я вел записи об их состоянии. Мы быстро разделывались с различными случаями истерии и неврастении, отправляя больных на лечение к другим специалистам, когда слуга ввел в кабинет мужчину, совершенно не похожего на предыдущих посетителей. Выглядел он абсолютно здоровым, загорелое на свежем воздухе лицо не имело никаких признаков нервного напряжения. Но когда я встретился с ним глазами, я заметил в них нечто необычное. Какое-то странное выражение. Это не был навязчивый страх, который так часто можно прочесть в глазах душевнобольных. Его взгляд напоминал мне не что иное, как взгляд гончей собаки, высматривающей свою жертву.

— Мне кажется, что я теряю голову, — заявил наш посетитель.

— В чем это проявляется? — спросил Тавернер.

— Не могу выполнять свою работу. Не могу спокойно сидеть. Не могу делать ничего, как только колесить по стране на машине, мчась во весь опор. Взгляните на записи полицейских в моих водительских правах. — Он протянул густо исписанные права. — В следующий раз они посадят меня в тюрьму, и это меня прикончит. Если они запрут меня в четырех стенах, я буду биться, как жук в бутылке, пока не разобьюсь. Если я не смогу двигаться, я сойду с ума. Единственное облегчение — это скорость, это ощущение, что я куда-то мчусь. Я еду, еду и еду до полного изнеможения, затем влетаю в ближайшую придорожную ночлежку и сплю, но это не приносит мне облегчения, ибо я погружаюсь в сновидения и тогда мне кажется, что все становится еще реальнее, и я просыпаюсь еще более безумным, чем прежде, и опять сажусь за руль.

— Что у вас за работа? — спросил Тавернер.

— Автогонки и полеты.

— Вы случайно не Арнольд Блэк? — задал вопрос Тавернер.

— Это я, — сказал наш пациент. — Слава Богу, я еще не утратил самообладания.

— У вас недавно была авария, не так ли? — продолжал расспрашивать мой коллега.

— Именно с нее все и началось, — ответил Блэк. — До этого я был в полном порядке. Полагаю, я сильно ударился головой. Три дня провел без сознания, а когда оно вернулось, то ощутил себя не в своей тарелке. С тех пор все и тянется.

Я решил, что Тавернер откажется от больного, поскольку его вряд ли мог заинтересовать обычный ушиб головы, но вместо этого услышал:

— Что заставило вас прийти ко мне?

— Я оказался в безвыходном положении, — сказал Блэк. — Я побывал у двух или трех светил, но никакого толку от них не добился. Фактически, я сейчас иду от самого яркого из них. — Он назвал имя знаменитости. — Предложил мне провести месяц в постели и хорошо питаться. Я брел по дороге и на глаза мне попалась ваша медная табличка, вот я и здесь. Почему? Разве я не по вашему профилю? Чем вы занимаетесь? Детскими или старческими болезнями?

— Раз судьба направила вас ко мне, по-видимому, вы по моему профилю, — ответил Тавернер. — Теперь опишите мне физическую сторону вашей болезни. Что вы при этом чувствуете?

Наш пациент смущенно заерзал на стуле.

— Я не знаю, — сказал он. — больше всего я ощущаю свою глупость.

— Это, — сказал Тавернер, — часто бывает пробуждением мудрости.

Блэк посмотрел в сторону. Чувствовалось, как он мучительно пытается напустить на себя беспечный вид. Наконец, после долгой паузы, он выпалил:

— Я чувствую себя так, как будто я влюблен.

— И сильно вы увлечены? — поинтересовался Тавернер.

— Нет, совсем нет, — ответил пациент. — Я не влюблен, я только чувствую себя так, как будто я влюблен. Здесь нет никакой девушки, во всяком случае, такой, которая была бы мне известна, и тем не менее я влюблен, ужасно влюблен — в женщину, которой не существует. И это не влюбленность кота, это говорит все самое благородное и лучшее, что есть во мне. Если я не смогу найти ту, которая ответит мне такой же любовью, я совсем потеряю голову. Все время я чувствую, что где-то она должна быть, что внезапно ока появится. Она должна появиться. — Он яростно сжал челюсти. — Вот почему я Шк много езжу. Я чувствую, что за следующим поворотом найду ее.

Лицо мужчины задрожало, и я увидел, что руки его покрылись испариной.

— Есть ли у вас какое-нибудь мысленное представление о женщине, которую вы ищете? — спросил Тавернер.

— Ничего определенного, — сказал Блэк. — Ко мне приходит лишь ощущение ее. Но когда я ее увижу, я ее узнаю. Я уверен в этом. Вы думаете, эта женщина существует на самом деле? Вы считаете, что я когда-нибудь встречу ее? — Он обращался к нам с трогательным детским пылом.

— Во плоти она или нет, я сейчас сказать не могу, — произнес Тавернер. — Но в ее существовании я не сомневаюсь. А теперь скажите, когда вы впервые заметили это ощущение?

— Впервые я это почувствовал, — стал объяснять Блэк, — когда мы вошли в пике, уложившее меня в постель. Мы опускались все ниже и ниже, быстрее и быстрее, и как раз в тот момент, когда вот-вот должен был произойти удар, — я ощутил нечто. Я не могу сказать, что я увидел что-то, но я почувствовал глаза. Вы понимаете, что я имею в виду? Когда я очнулся через три дня — я был влюблен.

— Что вам снится? — спросил Тавернер.

— Разное; ничего особенно кошмарного.

— Не замечали ли вы в том, что вы видели во сне, сходства с чем-то, что вам уже знакомо?

— Теперь, когда вы упомянули об этом, я думаю, что да. Все происходит в лучах яркого Солнечного света. Нельзя сказать с уверенностью, чтобы это был Восток, но что-то похожее.

Тавернер положил перед ним книгу о путешествии в Египет, иллюстрированную акварелями.

— Что-то похожее на это? — спросил он.

— Вот это да! — воскликнул Блэк. — Очень похожее. — Он впился взглядом в рисунки, а затем внезапно оттолкнул книгу от себя. — Я не могу смотреть на это, — сказал он. — Это заставляет меня ощущать что-то такое… — в поисках сравнения, он положил руку на солнечное сплетение, — как если бы у меня выпал живот.

Тавернер задал нашему пациенту несколько вопросов, а затем попросил его сообщать ему, если болезнь получит дальнейшее развитие, сказав при этом, что в нынешней фазе его болезнь лечить невозможно. Будучи знаком с методами Тавернера, я понял: это означает, что ему необходимо время для психического исследования пациента, в чем он был особенно искусен, используя свою тренированную интуицию для исследования умственных способностей пациентов точно так же, как другой человек может использовать микроскоп для изучения тканей их тел.

Поскольку была вторая половина пятницы, а Блэк был нашим последним пациентом, после его ухода я мог считать себя свободным и медленно отправился по Харли-Стрит, размышляя над тем, как провести свои выходные дни, когда на меня неожиданно свалилось приглашение. Срезая угол и проходя через дворик позади дома, я увидел Блэка, выводящего машину из гаража. Он тоже меня заметил и дружески приветствовал.

— Надеюсь, вы не против поездки на машине? Я снова отправляюсь в путь. Может, присоединитесь ко мне в погоне за прекрасной незнакомкой?

Он говорил легко, но я чувствовал душевный надрыв и знал, что стоит за этим. Я принял предложение к его явному удовольствию, для меня же оно заполнило брешь, вызванную отступничеством моих друзей. Более того, сопровождая его в поездке, я получал возможность узнать больше, чем может дать дюжина осмотров в приемной врача.

Я никогда не забуду эту поездку. Пока было светло и можно было различать окрестности, его поведение было нормальным. Но когда начали сгущаться сумерки, человек изменился. На одном из удаленных участков пустынной дороги он остановил машину и выключил двигатель. Мы вслушивались в тишину весеннего вечера, исполненного покоя. Вдруг Блэк поднялся с водительского места и издал странный вопль. Это был высокий тоскливый звук, похожий на крик птицы.

— Зачем вы это сделали? — спросил я его.

— Не знаю, — ответил Блэк, — может, чтобы привлечь ее внимание. Никогда не знаешь, что может случиться. Во всяком случае, не стоит терять шанс.

Он опять завел машину, и я понял — начинаются поиски, исполненные самых смелых надежд. Я наблюдал за стрелкой спидометра, которая ползла все выше по шкале по мере того, как мы неслись сквозь сгущающуюся тьму. Дорожные ограждения с обеих сторон слились в неясные серые очертания. Мы с ревом проносились через небольшие города и поселки; их обитатели, к счастью, держались в стороне от нашего пути. Мы легко преодолевали подъемы и слетали в долины, как камень, выпущенный из пращи. Вскоре, выехав на вершину гребня, мы ощутили на своих лицах ветер с Ла-Манша. Блэк устремил машину к подножью холма, как к стене дома, и остановил ее, уткнувшись носом капота в изгородь променада и оставив двигатель работать на холостом ходу. Впереди было море. Ничто другое, я уверен, не смогло бы остановить наш бег. Блэк несколько минут пристально смотрел на прибой, затем покачал головой.

— Я опять потерял ее, — сказал он, сдавая машину задом с тротуара. — Хотя в этот вечер я был к ней ближе, чем когда бы то ни было.

Мы переночевали в отеле, а на следующий день Блэк отвез меня назад. Я поставил условие, чтобы мы вернулись до наступления темноты. У меня не было желания еще раз сопровождать его в погоне за его сном.

Вернувшись, я рассказал Тавернеру о своих переживаниях.

— Это интересный больной, — сказал он, — и я думаю, он послужит замечательным примером для моей теории о перевоплощении.

Мне была известна вера Тавернера в то, что любая душа прожила много жизней прежде, чем начать нынешнюю, и что опыт предыдущих жизней влияет на характер настоящей. Поэтому всякий раз, когда он сталкивался с душевным состоянием, которому не мог найти подходящего объяснения в настоящем, он имел обыкновение исследовать прошлое, добывая истории болезней предыдущих жизней своих пациентов с помощью тайных методов, непревзойденным мастером которых он являлся. В начале моего сотрудничества с Тавернером я считал эти истории вымыслом. Но когда я увидел, как Тавернер, вооруженный этой идеей, не только может предсказать, что человек будет делать, но и в каких условиях он окажется, я понял, что в этой любопытной старой восточной теории мы можем найти ключ ко многим непостижимым тайнам человеческой жизни.

— Вы считаете, что Блэк ощущает воздействие какого-то события из прошлой жизни? — спросил я.

— Что-то вроде этого, — ответил Тавернер. — Я думаю, что крутое пикирование Блэка вызвало у него состояние гипноза и он проник в ту специфическую часть памяти, где хранятся мысленные образы его прошлых жизней.

— Мне кажется, что он вновь переживает какие-то события прошлой жизни, — заметил я.

— Я думаю, это не совсем так, — сказал Тавернер. — Если два человека испытывают друг к другу сильное чувство, будь то любовь или ненависть, они стремятся соединиться. Если эта связь возобновляется при переходе из одной жизни в другую, она становится чрезвычайно прочной. У Блэка, видимо, сформировалась подобная связь и он ощущает ее бремя. Обычно такие воспоминания спокойно хранятся в памяти и всплывают только при появлении второго лица. Вот тогда мы и наблюдаем ту необычную любовь или ненависть, которые нарушают заведенный порядок вещей. Попав в пике, Блэк испытал гипнотическое воздействие, что вскрыло тайники его памяти. Теперь осталось лишь посмотреть, как он будет разрешать свои проблемы.

— Предположим, что этой дамы нет на Земле?

— И получим необыкновенно скверную историю, — сказал Тавернер.

— А если предположить, что она есть на Земле?

— История может оказаться столь же скверной. Этот зов, идущий из прошлого, не знает границ. Блэк поведет свой автомобиль через Десять Заповедей и Британскую Конституцию, чтобы найти ее. Он будет гнать, пока не убьется.

— Нашу ночную гонку смогло остановить только море, — сказал я.

— Совершенно верно. Но однажды ночью море не остановит. Беда в том, что в те моменты, когда, находясь в своем аномальном состоянии, Блэк способен ощущать присутствие этой женщины, он не способен определить ее местонахождение. Ему кажется, что она готова прийти со всех сторон света сразу. Мы должны действовать очень осторожно, Роудз. Прежде всего, нам надо выяснить, существует эта женщина на Земле или нет, затем надо установить, кто она. Она может быть судомойкой или принцессой, по возрасту может годиться ему в бабушки или же наоборот — бегать в детском платьице. Для Блэка это не будет иметь никакого значения. Более того, она может оказаться несвободной и мы невольно втянем его в круг уважаемой семьи.

На следующее утро Тавернер сообщил мне, что его оккультные методы позволили ему установить, где находится женщина, — она на Земле, ей около двадцати трех лет.

— Теперь нам следует ждать, — сказал он. — Рано или поздно страстное стремление Блэка сведет их вместе. Хотел бы я знать, осознает ли притяжение она.

Несколько недель спустя миссис Тиндел привела к моему коллеге на консультацию свою дочь Элайн. Ей казалось, что у девушки появились галлюцинации. Несколько раз дочь поднимала всю семью, заявляя, что в ее комнате находится мужчина. Ей казалось, что она слышит, как кто-то ее зовет, она блуждала по ночам, предпринимая долгие прогулки с наступлением темноты, и часто обнаруживала себя совершенно без сил, за несколько миль от дома, и вынуждена была искать, кто бы мог отвезти ее домой.

— Не было ли у вас провалов в памяти? — спросил Тавернер.

— Никогда, — отвечала девушка. — Я точно знаю, где я нахожусь и что я делаю. Я чувствую себя так, как будто что-то потеряла и не могу успокоиться, пока не найду этого. Я иду искать, сама не зная что. Я понимаю, что мое поведение нелепо, но импульс так силен, что я уступаю ему вопреки своей воле.

— Вы испытывали страх, осознавая чье-то присутствие в вашей комнате?

— Вначале да, это казалось таким странным и необъяснимым, но сейчас я скорее испытываю танталовы муки. Это похоже на попытку вспомнить имя, выпавшее из памяти^ Вам знакомо это чувство?

Мне хотелось бы оставить Вашу дочь для наблюдения в лечебнице, — сказал Тавернер матери, и я из этого заключил, что он не относит этот случай к обычному умопомешательству, как это могло показаться.

Мисс Тиндел была немедленно помещена в лечебницу в Хиндхеде, бывшую штаб-квартирой Тавернера, хотя для консультаций он использовал квартиру на Харли-Стрит. Мне девушка понравилась. Она не отличалась броской красотой, но в ней чувствовался характер.

Некоторое время наша пациентка вела жизнь обычной девушки, но однажды вечером она пришла ко мне.

— Доктор Роудз, — обратилась она, — я хочу предпринять одну из моих ночных прогулок. Вы не очень будете возражать против этого? Это не принесет вреда. Я знаю, что я делаю, но мне так тревожно. Я чувствую, что должна двигаться и выйти на открытое пространство.

Я сообщил об этом Тавернеру. Мне была известна его позиция разрешать пациентам их причуды в пределах разумного.

— В любом случае пусть идет, — сказал он. — Пойдите вместе с ней и посмотрите, что она будет делать. Мы не можем позволить девушке одной бродить среди этих болот, хотя я не думаю, что она пострадает.

Мисс Тиндел и я отправились в теплую темноту весенней ночи. Она шла легким размашистым шагом, задавая темп, и мы быстро передвигались по заросшим вереском тропам, взбираясь на вершины Хиндхеда и пытаясь преодолевать подъемы, не замедляя шаг. Под укрытием небольшой сосны мы остановились.

— Послушайте, какая тишина, — сказала девушка. — Вы знаете что-нибудь о птицах? У нас недалеко от дома живет сова, и, когда она кричит, она выводит три ноты. Я никогда бы не нашла ее гнезда, но часто слышала ее крик сразу после наступления темноты.

Мы минули место, где старая проселочная дорога пересекалась с современной гравийной автострадой. Под нами был памятник погибшим морякам, а над нами возвышался огромный кельтский крест, упокоивший души повешенных. Издали, со стороны Терсли, на полной скорости приближался автомобиль, нарушая тишину ночи. Мы заметили, как он пронесся мимо нас, — тень, следующая за ярким светом его фар. Я подумал об этой дикой ночной гонке по морскому берегу и представил себе еще одну страждущую душу, которая пытается с помощью скорости убежать от ада внутри себя.

Девушка рядом со мной внезапно сжала мою руку.

— У меня такое ощущение, будто моя душа рвется прочь из моего тела, — прошептала она, тяжело дыша. — Я втянута в какой-то водоворот. Что происходит? Что это значит?

Я, как мог, успокоил ее, и мы отправились домой. Теперь мисс Тиндел была сильно перевозбуждена и вздрагивала у каждого куста.

Внезапно она остановилась, прислушиваясь.

— Вот он идет, — сказала она.

Ни она, ни я не видели ничего, но я так же, как и она, был уверен, что мы не одни.

— В этих краях очень много цыган, — сказал я.

— Это не цыгане, — ответила она, — это Присутствие. Я знаю это хорошо. Нет нужды бить тревогу, оно никогда не причиняет вреда, но это очень странное ощущение, не правда ли?

Она замолчала и взглянула на меня, ее лицо выглядело напряженным в неверном свете луны. — Есть что-то, чего я очень хочу, доктор Роудз. Я не знаю, что это, но буду ждать его до самой смерти, не желая ничего больше. Если я не найду этого, то буду знать, что жизнь прожита зря.

Когда мы вернулись, мы обнаружили, что Тавернер отсутствует. На перекрестке Хиндхеда произошла авария, местных врачей не оказалось на месте, поэтому Тавернер, хотя он и не занимался общей медицинской практикой по соседству, был приглашен для оказания первой помощи. Мисс Тиндел пожелала мне спокойной ночи и пошла в свою комнату, и пока я размышлял, не отправиться ли и мне в свою постель, зазвонил телефон.

— Это Вы, Роудз? — услышал я голос Тавернера. — Я привезу пострадавшего. Не могли бы вы приготовить для него кровать?

Прошло немного времени, прежде чем я услышал звуки подъехавшей машины и помог снять импровизированные носилки.

— Еще одно странное совпадение, — сказал Тавернер с кривой усмешкой, которую он всегда приберегал для выражения скепсиса, и я увидел, что мужчина, которого мы поднимали, был Арнольд Блэк.

— Так это его автомобиль мы слышали на Портсмутской дороге, — воскликнул я.

— Вполне вероятно, — ответил Тавернер. — Он вел машину со своей обычной скоростью, на перекрестке не справился с управлением и скатился по насыпи в кусты.

— Очевидно, вышел из строя рулевой механизм, — сказал я.

— Или разум человека, — сказал Тавернер.

Мы уложили нашего пациента в постель и устраивали его на ночь, когда вошла сестра и сказала, что мисс Тиндел находится в сильно возбужденном состоянии. Оставив женщину заботиться о Блэке, мы отправились в комнату девушки.

Мы нашли ее сидящей в постели, взволнованной, как и говорила сестра, но вполне владеющей собой.

— Это Присутствие, — сказала она. — Оно настолько сильно, что я чувствую себя так, словно в любой момент я могу что-то увидеть.

Тавернер притушил свет.

— Давайте посмотрим, не удастся ли нам на это взглянуть, — заметил он.

Особенностью любого мистика является то, что его присутствие стимулирует психические способности тех, кто находится рядом с ним, а Тавернер не был мистиком обычного типа. В моей натуре нет ничего мистического, но если астральные сущности находятся рядом, у меня возникает такое же ощущение, какое бывает иногда в детстве, когда отправляешься на кладбище. Тавернер часто описывал мне, как выглядят вещи, вызывающие эти ощущения в тот момент, когда сами они предстают перед тренированным взглядом, и после некоторой практики я обнаружил, что хоть я и редко могу что-нибудь видеть, я в состоянии определить направление, откуда идут вибрации.

Пока мы ждали в затемненной комнате, у меня начало появляться подобное ощущение, и наконец Тавернер воскликнул:

— Смотрите, Роудз, даже вы должны это увидеть, так как это эфирный дубль, вышедший из физического тела.

Рядом с лежащей на кровати девушкой возникло облако серого тумана, по форме напоминающее гроб. Пока мы за ним наблюдали, я видел, как меняется его форма, и вскоре смог различить очертания человеческой фигуры. Черты постепенно становились яснее, и наконец я узнал худое лицо индейца, принадлежащее Арнольду Блэку. Девушка привстала на локте и удивленно уставилась на появившуюся рядом с ней фигуру. Затем, вскрикнув, стала ловить руками серое туманное облако.

— Оно пришло, пришло, — кричала она. — Смотрите, я могу видеть его. Оно существует. — Но неосязаемое вещество ускользало от нее, ее пальцы проходили сквозь него, как сквозь кольца густого тумана, и с криком отчаяния она склонилась над формой, которую не могла удержать.

— Что все это означает? — спросил я Тавернера.

— Это означает смерть, если мы не сможем вернуть его назад, — ответил он. — Это эфирный дубль Блэка, то, что вы называете привидением, тонкое тело, несущее жизненные силы. Он стимулируется эмоциями и, будучи временно свободным, пришел к объекту своих желаний — вновь родившейся душе женщины, которую он любил в прошлом. Астральное тело часто бывало здесь раньше, это то, что она ощущала, когда говорила, что чувствует «Присутствие», но никогда раньше он не был в состоянии явиться в столь определенной форме, как эта. Это значит, что Блэк на грани смерти. Мы должны посмотреть, не можем ли мы побудить это серое создание вернуться в свой дом из плоти.

Тавернер опустил руку на плечо девушки, привлекая ее внимание.

— Пойдемте со мной, — сказал он.

— Я не могу оставить Это, — ответила она, опять пытаясь собрать туманную форму на постели.

— Оно последует за вами, — сказал Тавернер.

Девушка покорно поднялась. Я накинул ей на плечи халат, а Тавернер открыл дверь. Она шла впереди нас, а за ней плыл серый туманный ком, очертания которого были поглощены бесформенным облаком. Он уже не было горизонтальным, его очертания вытянулись вверх и он был похож на лист бумаги, который кто-то держит за уголок. Девушка, шедшая впереди нас по коридору, остановилась, положив руку на дверь комнаты, где лежал Блэк, затем вошла туда и в замешательстве отпрянула назад, увидев в свете ночника человека, лежащего на постели.

— Я… я прошу прощения, — она споткнулась, торопясь выйти, но Тавернер подтолкнул ее вперед и закрыл дверь.

Он мягко подвел ее к кровати и спросил:

— Вы видели когда-нибудь раньше этого человека?

— Никогда, — ответила она, уставившись, словно зачарованная, на лицо, лежащее на подушке.

— Загляните в себя, в вашу обнаженную душу, и скажите мне, что он для вас значит?

Она подчинилась воле Тавернера и ее нынешняя маска исчезла, ее старшее я, прошедшее через века, зашевелилось, проснулось и на какое-то мгновение взяло контроль над менее значительной личностью.

На весах находилась жизнь мужчины и судьба двух душ, и Тавернер заставлял девушку смело посмотреть на эту проблему.

— Загляните в себя глубже и скажите мне, что значит для вас этот человек?

— Все.

Девушка посмотрела на него, дыша так, словно она только что пробежала дистанцию.

— Что вы готовы сделать для него?

— Все.

— Подумайте хорошенько, прежде чем свяжете себя клятвой, ибо если вы вернете эту душу в тело, а затем обманете ее, вы совершите тяжкий грех.

— Я не смогла бы обмануть ее, даже если бы постаралась, — ответила девушка. — Что-то сильнее меня вынуждает меня.

— Тогда прикажите душе вернуться в тело и жить опять.

— Он мертв?

— Нет пока, но его жизнь висит на волоске. Взгляните, вы сможете увидеть этот волосок.

Мы посмотрели и увидели, что серебряная нить тумана соединяла серую туманную массу с телом на постели.

— Как я могу заставить ее вернуться в тело?

— Сфокусируйте свои мысли на теле, и она будет привлечена назад в тело.

Медленно, продолжая колебаться, она наклонилась над лежащим без сознания человеком и обняла его разбитое и изломанное тело. И тогда мы увидели, как серое кольцо тумана медленно приблизилось и постепенно было поглощено физической формой.

Шесть недель спустя Блэк и Элайн Тиндел, выйдя из лечебницы, сочетались браком и отправились в свое свадебное путешествие на гоночном автомобиле, вытащенном из кустов. В рулевом управлении не было обнаружено никаких неисправностей.

Когда мы, проводив их, вернулись домой, я сказал Тавернеру:

— Большинство людей сказали бы, что вы устроили брак двух лунатиков, чьи галлюцинации совпали.

— Да, большинство людей определили бы эту пару в психиатрическую лечебницу, — ответил Тавернер. — Все, что я сделал, основано на понимании действия двух великих законов природы, а результат вы видели.

— Как вам удалось собрать вместе кусочки этой истории? — спросил я.

— Довольно просто, — ответил Тавернер, — так же просто, как проста природа человека. Вы знаете мой метод. Я верю, что мы проживаем много жизней и можем влиять на других с помощью своих мыслей, и я обнаружил, что эта моя вера часто проливает свет на то, что не удается объяснить с помощью обычных представлений.

Теперь возьмем случай Блэка. Обычный врач сказал бы, что это его подсознание проделывает с ним эти трюки. Возможно, это и так, но я взял на себя труд прочитать историю его прошлых жизней, записанных в том, что мы зовем Хрониками Акаши. Я обнаружил, что в нескольких прошлых жизнях он был связан с особой противоположного пола и что в своей последней жизни он имел самонадеянность склонить ее к любви, хотя она была принцесса из королевского рода, а он был простым наемником.

В наказание за его дерзость он был сброшен с крыши дворца и разбился насмерть о камни, которыми был вымощен двор. Теперь вы можете понять, почему пикирование пробудило старую память, — ведь он уже падал в прошлой жизни. Вы также можете понять, почему он, взглянув на виды Египта, сказал, что он испытывает такое чувство, как будто «у него выпадает живот», так как все это происходило именно в Египте. В настоящее время живет немало людей с египетским прошлым. Похоже, мы входим в их цикл.

Вы можете также понять причину любви Блэка к скорости — она пробуждала в нем смутные воспоминания о его прошлых контактах с душой, которую он искал. Если бы он смог проследить свой путь далее до момента пикирования, то сумел бы восстановить образ желанной женщины. Он просто делал попытки воссоздать, насколько возможно, условия, в которых он видел ее в последний раз.

Как я уже вам говорил, память пробудилась, и Блэк отправился на поиски женщины, с которой он обручался жизнь за жизнью. Проследив в оккультных записях постоянное возобновление этого союза, я понял, что это только вопрос времени, когда они будут вместе, и я искренне надеялся, что она тоже помнит прошлое, что она свободна и может вступить с ним в брак. Если бы это было не так, мы получили бы, как я и предупреждал вас, довольно скверную историю. Такими духовными связями руководит сам дьявол.

Теперь, я думаю, вам хотелось бы узнать, каков был шанс у Элайн Тиндел попасть ко мне. Как я уже говорил вам, я знал, что рано или поздно их пути встретятся. Я мысленно поместил себя в точку их встречи, и в результате, когда пришло время, они сошлись на мне и от меня уже зависело направить их в гавань.

— А как же мисс Тиндел и ее галлюцинации? — поинтересовался я.

— Для вас они выглядят обычным случаем помешательства старой девы, не так ли? — спросил Тавернер. — Но самообладание девушки и отсутствие у нее страха заставили меня предположить нечто большее, уж слишком она была точна и объективна в своем отношении к этим галлюцинациям. Итак, я заставил ее прибыть в Хиндхед и дать мне возможность проверить, смогу ли я увидеть то, что видит она.

Что мы увидели, вам известно: это был Блэк, выбитый из своего тела полученным при аварии ударом и привлеченный к ней силой своего страстного стремления. Это не столь необычное явление, мне часто приходилось его наблюдать.

— Как вам удалось заставить Блэка вернуться в свое тело, которое он покинул, казалось, навсегда?

— Когда Элайн коснулась тела Блэка, его душа осознала, что может встретить девушку во плоти, и стала пытаться вернуться в свое тело, но жизненные силы Блэка были столь ничтожны, что она не могла этого сделать. Если бы девушка не держала Блэка в своих руках, он бы умер. Он жил за счет ее жизненных сил, пока не обрел способность восстановить свои собственные.

— Я могу понять психологический аспект всего этого, — сказал я. — Но как вы объясните шансы, соединившие их? Почему мисс Тиндел забеспокоилась и пошла к Портсмутской дороге, приурочив свой приход туда точно к появлению Блэка?

Тавернер посмотрел на звезды, уже загорающиеся на темнеющем небосклоне.

— Спросите у Них, — сказал он. — Древние, составляя гороскопы, знали, что они делают.