Глава 15 Присоединись к карнавалу любви
Глава 15
Присоединись к карнавалу любви
* * *
Человек, который дышит, живет у всех на виду;
Другой человек, невидимый, остается недосягаем.
И между ними есть третий – как тайная связь.
Поклоняйся сознательно.
Между ними тремя идет игра.
О, мое беспокойное сердце,
Кого ты ищешь?
Между дверьми рождения и смерти
Есть еще одна дверь – сакральная.
Тот, кто сумеет родиться
У дверей смерти, —
Отдаст себя вечности.
Умри прежде смерти.
Умри, пока ты живешь.
* * *
Религия – сложный феномен, эту сложность нужно понять.
В мире существуют семь видов религии. Религия первого вида основана на невежестве. Люди не могут вынести своего невежества, и они его прячут. Человеку тяжело признать, что он чего-то не знает. Это унизительно для эго, и поэтому люди начинают верить. Их системы верования служат защитой для эго. В этом смысле эти системы полезны, но по большому счету они очень вредны. Поначалу кажется, что они защищают вас, но в конце концов оказывается, что они только наносят вред. Сама их основа – невежество.
Религия – это свет. Религия – это понимание. Религия – это осознанность. Религия – это подлинность. Однако основная масса человечества предпочитает религию первого вида. Но это просто попытка избежать реальности, избежать пустоты, которую человек чувствует в собственном существе, – избежать черной дыры собственного невежества.
Люди, которые относятся к первому типу религии, – фанатики. Они не могут даже допустить, чтобы в мире существовали другие религии. Свою религию они считают Религией с большой буквы. Они так боятся собственного невежества, что от одной возможности существования другой религии их уверенность может пошатнуться, возникает неуверенность, и они начинают сомневаться. Чтобы сохранить свою уверенность, они должны быть упрямыми, маниакально упрямыми. Они не могут читать чужих писаний, не могут слышать о другой истине, не могут быть терпимыми к иным откровениям Бога. Их откровение – единственное откровение, и их пророк – единственный пророк. Все остальное абсолютно ложно. Эти люди живут категориями абсолютного, тогда как человек понимания всегда признает относительность.
Эти люди причинили религии величайший вред. Из-за этих людей религия как таковая приобрела несколько глупый вид. Помните: не будьте жертвой этой первой разновидности. Почти девяносто девять процентов людей в мире живут в религии первого вида – которая ничем не лучше полной нерелигиозности. Может быть, даже хуже – потому что без религии человек не фанатичен. Без религии человек более открыт. По крайней мере, он готов слушать, он готов обсуждать, он готов спорить, он готов исследовать и искать. Но религиозный человек первого вида не захочет даже слушать.
Когда я был студентом, я часто гостил у одного из своих университетских профессоров. Его мать была индуисткой, совсем необразованной, но очень религиозной.
Однажды холодной зимней ночью я сидел в гостиной перед горящим камином и читал Ригведу. Она прошла мимо и спросила:
– Что это ты читаешь так поздно?
Просто чтобы ее подразнить, я ответил:
– Это Коран.
Она бросилась на меня, вырвала Ригведу из рук и швырнула в огонь со словами:
– Ты мусульманин? Как ты смел принести Коран в мой дом!
На следующий день я сказал ее сыну, своему профессору:
– Твоя мать мусульманка. Только мусульмане способны на подобные поступки.
Мусульмане сожгли Александрийскую библиотеку – одно из величайших сокровищ мира. Эта библиотека была самой большой в античном мире. Пожар продолжался почти шесть месяцев, так она была велика. Чтобы она сгорела, потребовалось шесть месяцев. И человек, который ее сжег, Халифа, был мусульманин. Его логика была логикой религии первого вида. Он пришел с Кораном в одной руке и зажженным факелом в другой и сказал хранителю библиотеки:
– У меня простой вопрос. В этой большой библиотеке, в которой миллионы книг…
Эти книги содержали все то, что до тех пор узнало человечество, – и на самом деле это было гораздо больше, чем знаем мы сейчас. Эта библиотека содержала сведения о Лемурии, об Атлантиде – писания и анналы Атлантиды, континента, исчезнувшего в Атлантическом океане. Это была древнейшая библиотека, величайшее хранилище. Если бы она существовала до сих пор, человечество было бы совершенно другим – потому что мы открываем заново многие вещи, которые были известны уже тогда.
Так вот, этот мусульманин, Халифа, сказал:
– Если эта библиотека содержит в точности то же, что и Коран, она не нужна, эти знания излишни. Если она содержит больше, чем Коран, эти знания неправильны; тогда она должна быть немедленно уничтожена. В любом случае она должна быть уничтожена. Если она содержит то же самое, что и Коран, эти знания излишни. Зачем напрасно обслуживать такую большую библиотеку? Достаточно Корана. А если ты скажешь, что в ней есть многие сведения, которых нет в Коране, эти сведения абсолютно неправильны, потому что Коран – это единственная истина.
Держа Коран в одной руке, другой он зажег огонь – во имя Корана. Мухаммед, наверное, в тот день заплакал у себя в раю, потому что во имя его была сожжена библиотека. Это первый вид религии. Всегда будьте бдительны, потому что подобный упрямец есть в каждом из нас.
Вчера вечером я читал…
Два старых чудака были одинаково известны своим упрямством. Когда они оказывались в таком положении, в котором один должен был уступить другому, дело всегда приходилось решать третьей стороне. Однажды старые упрямцы, каждый с большим возом овса, столкнулись на узкой дороге. Ни один ни за что не хотел уступить дорогу другому.
В конце концов первый сказал:
– Я пробуду здесь столько, сколько ты готов ждать.
Он вынул газету и стал читать. Другой раскурил трубку и тоже приготовился ждать. Наступило молчание. Через полчаса второй упрямец окликнул соседа:
– Пожалуйста, дай мне почитать, когда закончишь.
Такой упрямец существует в каждом. И это самая примитивная порода людей. Этот упрямец существует в индуистах, он существует в мусульманах, он существует в христианах, буддистах, джайнах – он существует в каждом. Все вы должны быть очень осознанны, чтобы не попасться в эту ловушку. Только тогда вы можете подняться к высшим видам религии.
Но беда в том, что мы почти всегда вырастаем на религии первого вида. Нам прививают ее с самого детства. Это наша обусловленность, и это почти вошло в норму. Это кажется нормой. Индуисту с самого детства внушают, что все остальные заблуждаются. Даже если его учат быть терпимым, это терпимость знающего в отношении невежд. Джайну внушают идею его исключительной и абсолютной правоты; все остальные невежественны, слепы и спотыкаются в потемках. Эта обусловленность может стать такой глубокой, что человек легко забывает, что это обусловленность, и что он должен вырасти и стать выше нее.
Мулла Насреддин предсказывал своему другу будущее по руке:
– Ты будешь беден, неудачлив и несчастлив до шестидесяти лет.
– А потом?.. – спросил тот с надеждой.
– А потом, – ответил Насреддин, – ты привыкнешь.
В этом беда: человек может привыкнуть к определенной обусловленности, и он может начать считать ее своей природой, или он может начать считать ее истиной. Поэтому, чтобы не попасться в эту ловушку, надо быть очень бдительным – сознавать, наблюдать, отслеживать в себе малейшую склонность к религии первого вида.
Иногда мы усердно работаем над тем, чтобы трансформировать свою жизнь, но продолжаем верить в религию первого вида. Революция невозможна – потому что вы делаете что-то настолько примитивное, что это просто не может быть настоящей религией. Это одно название, а не религия. Она даже не должна называться религией.
Один приятель сказал другому:
– Мой зять, доктор, двадцать лет лечил пациента от желтухи. Только что обнаружилось, что пациент был китайцем..
– Это неслыханно!
– Да, но ужаснее всего то, что он его вылечил!
Если двадцать лет лечить человека от желтухи – он может быть китайцем, но долго ли он сможет сопротивляться? Если вы будете работать над собой, ваша природа начнет уступать – даже если вы выберите неверный путь и неверное лекарство. Вы переделаете себя так, как вам хочется. Да, привычка может стать второй натурой. К сожалению, иногда она становится первой натурой, а истинная натура оказывается забытой.
Характерная черта религии первого вида – подражание. Эта религия требует подражания: подражайте Будде, подражайте Христу, подражайте Махавире, – но подражайте, подражайте кому-нибудь. Не будьте собой, будьте кем-то другим. И если вы достаточно упрямы, вы сможете заставить себя быть кем-то другим.
Вы никогда не станете никем другим. Глубоко внутри вы не можете быть никем, кроме себя. Вы останетесь самим собой, но вы можете так старательно принуждать себя, что действительно станете похожи на кого-то другого.
Каждый человек рождается с уникальным предназначением, и у каждого человека есть собственная индивидуальность. Подражание преступно. Это преступление. Если вы попытаетесь стать Буддой, вы можете стать имитацией Будды. Вы можете выглядеть как Будда, можете ходить как Будда, можете говорить как Будда, но вы все упустите. Вы упустите все, что была готова дать вам жизнь, потому что Будда случается лишь единожды. Повторение не в природе вещей. Бог – это настолько творческая сила, что она никогда и ничто не повторяет. Ни в прошлом, ни в будущем, ни в настоящем вы не сможете найти существа, которое бы в точности походило на вас. Этого никогда не бывало. Человек не механизм. Он не похож на машины Форда, которые выходят с конвейера миллионными партиями, и все они абсолютно одинаковые. Человек – это душа, индивидуальность. Подражание отравляет. Никогда никому не подражайте, иначе вы окажетесь жертвой религии первого вида – а это вообще не религия.
Затем идет второй вид. Эта религия основана на страхе. Человеку страшно. Мир действительно враждебен и странен, и человек ищет безопасности, защиты. В детстве ребенка защищает отец, защищает мать. Но есть многие люди – миллионы людей, – которые никогда не вырастают из детства. Они застряли где-то в детстве, и им все еще нужны отец и мать. Поэтому их бог называется Матерью или Отцом. Им нужен божественный Отец, который защищал бы их; они недостаточно взрослые, чтобы стоять на собственных ногах. Им нужна защита.
Один психолог, Винникотт, много лет работал над определенной проблемой… Он работал с маленькими детьми. Он сделал массу прекрасных наблюдений, и сейчас будет полезно их вспомнить.
Наверное, вы видели маленьких детей с их плюшевыми мишками – или это может быть какая-нибудь другая игрушка, особенная игрушка, или даже одеяло, или что угодно, что для ребенка становится одушевленным и особенным. Плюшевый мишка… Ничто не заменит плюшевого мишку. Вы можете сказать ребенку, что бывают и другие интересные игрушки, но это будет бесполезно – ребенка с его плюшевым мишкой связывают любовные отношения. Его плюшевый мишка уникален, он незаменим. Он пачкается, он может совсем порваться, но ребенок будет продолжать носить его с собой. И нельзя дать ему другого – нового. Даже родители должны терпеть его. Даже они должны уважать его. Иначе ребенок будет глубоко оскорблен. Если семья отправляется в путешествие, они должны взять с собой и плюшевого мишку, они должны обращаться с ним почти как с членом семьи. Родители понимают, что это глупо, но для ребенка это важно.
Почему плюшевый мишка так важен для ребенка? Мишка – это некий предмет, объект, который существует вне ребенка, он часть реальности. Очевидно, что это не плод воображения, не субъективное явление, не мечта – это действительность. Но в то же время к реальности примешивается многое от мечты ребенка. Мишка – это объект, реально существующий предмет, объективная реальность, но в нем и много субъективного. Для ребенка он почти живой. Ребенок проецирует на плюшевого мишку множество вещей. Он разговаривает с плюшевым мишкой, иногда он сердится и выбрасывает его, потом мирится с ним и берет его обратно. У мишки есть личность, душа. Он почти как человек.
Без плюшевого мишки ребенок не может уснуть. Держа его в руках, обнимая его, он засыпает, он чувствует себя в безопасности. С плюшевым мишкой – все хорошо. Без плюшевого мишки ему вдруг становится одиноко. Таким образом, плюшевый мишка существует в совершенно особенном измерении, вне субъективного и вне объективного мира. Винникотт называет этот мир «сумеречным царством»: что-то от объективного и что-то от субъективного. Многие дети физически вырастают, но в духовном отношении они никогда не становятся взрослыми, им всю жизнь нужны плюшевые мишки… Ваши образы бога в храмах есть не что иное, как плюшевые мишки.
Когда индуист входит в индуистский храм, он видит что-то такое, чего не видит мусульманин. Мусульманин видит только каменную статую. Индуист видит то, что не видит никто другой, – и это его плюшевый мишка. Статуя существует объективно, но не в полной мере. На нее проецируется многое из субъективного мира верующего. Она действует как экран.
Сходите в джайнский храм. Может быть, вы индуист, и тогда в джайнском храме вы не почувствуете благоговения. Может быть, вам станет даже немного неловко, потому что Махавира изображается голым. Вы можете почувствовать, что это немного оскорбительно. Может быть, вам захочется поскорее выйти наружу, и вы не почувствуете никакого религиозного уважения. Но потом придет джайн, и он придет с величайшим уважением: это его плюшевый мишка, и с ним он в полной безопасности. Всегда, когда вам страшно, вы начинаете вспоминать бога. Ваш бог – побочный продукт ваших страхов. Когда вам хорошо, когда вам не страшно, вы не думаете о нем. Бог не нужен.
Религия второго вида основана на страхе. Она очень нездорова. Она почти невротична – потому что зрелость наступает только тогда, когда вы сознаете, что вы одни; и что вы не можете не быть одни; и что вы должны встретить реальность, какой бы она ни была. Плюшевые мишки существуют только в вашем воображении; они бесполезны.
Если что-то должно случиться, это случится, плюшевый мишка не сможет вас защитить. Если должна случиться смерть, она случится. Вы продолжаете звать бога, но он вас не спасет. Вы кричите в пустоту. Вы зовете из страха.
Может быть, когда вы громко кричите, это придает вам храбрости. Может быть, когда вы молитесь… молитва придает вам определенную храбрость – но бога нет, и никто не слышит ваших молитв. Никого нет, и ответить на ваши молитвы некому. Но если вы внушите себе, что кто-то есть, кто-то слышит и кто-то ответит, может быть, вам станет немного легче и спокойнее.
Однажды я увидел, что Мулла Насреддин самозабвенно молится. Когда он закончил свой намаз, я спросил его:
– Мулла, наверное, у тебя что-то случилось, если ты так молишься. Но скажи мне, пожалуйста, получаешь ли ты когда-нибудь ответ на свои молитвы?
– Всегда, – сказал он. – Тем или иным способом.
Но если молитва получает ответ «тем или иным способом» – какой в ней смысл? Да, иногда она совпадает с фактами, иногда не совпадает, но ваша молитва не изменяет фактов. Может быть, она что-то изменяет у вас в уме, но это никак не влияет на реальность.
Религия, основанная на страхе, это религия запретов, религия «нельзя»: не делай одно, не делай другое, – потому что страх отрицателен, негативен. Десять заповедей ориентированы на страх. «Не делай одно», «не делай другое»… Как будто смысл религии в том, чтобы чего-то избежать. Не делайте одно, не делайте второе, третье… Спрячьтесь и запритесь на все замки, и никогда не рискуйте, и никогда не ходите опасными дорогами. По существу – не живите, не позволяйте себе быть живым. Насколько первый вид религии глуп и фанатичен, настолько же второй вид религии негативен, отрицателен. Он делает вас косными, зажатыми. Это незрелость. Это поиск защиты, безопасности, которой нет и не может быть, потому что жизнь существует как опасность. Бог существует как опасность, незащищенность, риск.
В религии, основанной на страхе, ключевое слово – «ад». И конечно – подавление, постоянное подавление, постоянное «нельзя». Человек, который принадлежит религии второго типа, всегда боится – что можно есть, а что нельзя? Любить женщину, или лучше не надо? Построить дом, или это плохо? Но когда вы что-то подавляете, вы никогда от этого не свободны. Фактически, чем больше вы что-то подавляете, тем больше вы в его власти. Потому что, когда вы что-то подавляете, оно глубже проникает в ваше бессознательное. Оно достигает самих ваших корней и отравляет все ваше существо.
Я слышал…
Старичок в первый раз пришел в кино. Это был очень набожный человек, который регулярно молился, выполнял свой долг, и никто никогда не слышал о нем ничего дурного. Одним словом, это был очень простой человек – но на самом деле он был не так уж прост. В одном из эпизодов фильма на экране появились симпатичные молодые девушки. Они перешли рельсы, подошли к озеру и стали раздеваться – сняли туфли, чулки, юбки, рубашки, – и вдруг по экрану промчался товарный поезд и закрыл их от зрителей. Когда поезд проехал, девушки уже плескались в воде.
Фильм крутили снова и снова, а старичок все не уходил. В конце концов билетер постучал его по плечу:
– Вы когда-нибудь пойдете домой? – спросил он.
– Пойду… – ответил старичок. – Должен же этот проклятый поезд когда-нибудь опоздать!
Глубоко внутри вы всегда носите то, что подавляете. Вы можете относиться к религии как к ритуалу, но она никогда не станет вашим сердцем.
Я расскажу вам анекдот.
Много веков евреи были жертвами организованной травли, называемой погромами. Эти погромы происходили так часто, что евреи стали относиться к ним с определенной долей юмора.
В небольшом польском городке солдаты ворвались в дом Островского и его семьи. В доме были его жена, трое дочерей, два сына и старушка мать. Старушка была очень набожна и считалась почти святой.
– Постройтесь! – заорал сержант. – Сейчас мы будем бить всех мужчин и насиловать всех женщин!
– Подождите! – воскликнул Островский. – Вы можете побить меня и моих сыновей, оскорбить мою жену и дочерей, но умоляю вас, не насилуйте мою мать! Ей семьдесят пять лет, и она очень, очень набожна…
– Молчи! – закричала старушка. – Погром так погром!
Помните: подавление – это не путь к свободе. Подавление хуже выражения, потому что благодаря выражению человек рано или поздно освободится. Но в подавлении человек всегда остается одержимым. Только жизнь дает свободу. Прожитая жизнь дает вам свободу, непрожитая жизнь продолжает притягивать вас, и ум постоянно ходит кругами вокруг того, что было подавлено.
Смулович, вдовец восьмидесяти трех лет, наотрез отказался быть помещенным в дом престарелых.
– Я не стану ничего есть, – объявил он своему сыну, – если еда не будет кошерной!
После долгих поисков сыну удалось найти заведение, где готовили в соответствии с еврейскими традициями. Он поместил своего отца в этот дом, радуясь тому, что старик будет есть кошерное.
Три дня спустя он приехал навестить его и узнал, что тот съехал и зарегистрировался в гостинице Фонтенбло. Молодой человек поспешил в гостиницу, взял ключ, поднялся наверх, открыл дверь и увидел своего отца в постели с блондинкой.
– Папа, как ты мог! – сказал потрясенный молодой человек.
– А что? – воскликнул старик. – Разве я ем?
Люди, живущие ритуалами, основанными на страхе, могут избежать чего-то одного, но попадутся на другом – потому что у них нет собственного понимания. Все это просто страх. Они боятся ада. Настоящая религия дает вам бесстрашие – и пусть это будет критерием. Если религия наделяет вас страхом, это не настоящая религия.
Третий вид религии – это религия жадности. Это религия предписаний, религия «надо». Как религия страха основана на слове «нельзя», религия жадности основана на слове «надо». И точно так же, как в религии страха ключевое слово – «ад», в религии жадности ключевое слово – «рай». Вы должны сделать все для того, чтобы обеспечить себе будущий мир – мир иной, гарантировать себе счастье после смерти. Религия «надо» – она же религия жадности – формальна и ритуализирована, полна амбиций и нацелена на желания. Она играет на желаниях.
Посмотрите на мусульманскую, христианскую или индуистскую концепцию рая: все то, в чем вас учат отказывать себе в этой жизни, в раю будет доступно в любом количестве. В этой жизни вы должны быть целомудренными – только для того, чтобы попасть в рай, где вас будут окружать прекрасные апсары, застрявшие в вечной молодости, в шестнадцатилетнем возрасте. Мусульмане говорят: «Пить спиртное нельзя, но не беспокойтесь – в раю текут реки вина!» Это какой-то абсурд.
Если что-то неправильно, оно неправильно. Как одно и то же может быть плохим здесь и хорошим, правильным в раю? Омар Хайям прав. Он говорит: «Если в раю текут реки вина, давайте начнем готовиться уже здесь – потому что, если мы не подготовимся здесь, нам будет трудно жить в раю. Пусть эта жизнь будет небольшой репетицией, чтобы мы узнали вкус, чтобы мы развили свои способности». Кажется, Омар Хайям ближе к истине. Он просто смеется – подшучивает над мусульманской концепцией рая. Это глупости, все это просто глупости. Но есть люди, которые приходят к религии из жадности.
Одно известно точно: все, что вы накапливаете здесь, будет отнято, все отнимет смерть. Поэтому жадному человеку хочется накопить что-то такое, что не сможет отнять даже смерть. Но идея накопления, желание накапливать остается. Теперь он будет накапливать добродетель. Добродетель – валюта иного мира. Он продолжает накапливать добродетель, чтобы можно было вечно жить в другом мире и вечно удовлетворять свою жадность.
Человек этой категории – мирской по своей сути. Его мир иной – это проекция этого мира, ничего больше. Он будет что-то делать, потому что у него есть желания, у него есть амбиции, у него есть воля к власти – но его действия не будут идти из сердца. Это будет своего рода политика, манипуляции.
Однажды зимой Мулла Насреддин и его сын ехали по сельской местности. Пошел снег, их повозка сломалась, и им пришлось искать приюта на ночь в крестьянской хижине.
В доме, где Мулла с сыном решили остановиться, было прохладно, а на чердаке, предоставленном им для ночлега, совсем холодно. Раздевшись, Мулла забрался в кровать и с головой укрылся одеялом. Молодой человек был немного смущен.
– Прости меня, папа, – сказал он, – но разве мы не должны помолиться, прежде чем лечь спать?
Мулла выглянул из-под одеяла одним глазом.
– Сын мой, – сказал он. – Я давно предвидел, что мы можем оказаться в подобном положении, и поэтому я всегда молился наперед.
Тогда все поверхностно. Жадность, страх и невежество – все это только на поверхности, на периферии.
Вот три вида религии – и они смешаны друг с другом. Нельзя найти человека, который относился бы только к первому, второму или третьему виду религии. Где жадность – там и страх, где страх – там и жадность, где страх и жадность – там и невежество, потому что они не могут существовать друг без друга. Поэтому я говорю не о чистых, абсолютных категориях. Я классифицирую только для того, чтобы вам было легче понять. Обычно они смешаны.
Это три низших вида религии. Они не должны называться религиями.
За ними идет четвертый вид: религия логики, расчета, умствования. Это религия «надо плюс нельзя»: мирская, прагматичная, оппортунистическая, интеллектуальная, абстрактная, богословская, традиционная. Это религия пандитов, теологов, богословов, пытающихся доказать бога с помощью логики, считающих, что тайны жизни можно постичь головой.
Этот вид религии создает богословие. Это не настоящая религия, а ее очень бледное подобие. Но на ней основаны все церкви. Когда в мире существует Будда, или Мухаммед, или Кришна, или Христос, вокруг них собираются всякого рода пандиты и эксперты, интеллектуалы, умеющие манипулировать и хитрить. И они начинают трудиться: «Что имел в виду Иисус?» Они начинают создавать богословскую систему, кредо, догму, церковь. Эти люди очень успешны, потому что они очень логичны. Они не могут дать вам бога, они не могут дать вам истины, но они могут дать вам организации.
Они дадут вам католическую церковь, протестантскую церковь. Они дадут вам великие теологии – просто умственное жонглирование, не основанное на реальном опыте; все это будет интеллектуальным, возникшим в голове. Все их построения будут как карточные домики: небольшой порыв ветра, и домик рассыплется. Это все равно что пытаться плыть по морю в бумажной лодке. Такая лодка похожа на настоящую лодку – у нее форма лодки, но она сделана из бумаги. Она обречена, заранее обречена. Логика – это бумажная лодка. Жизнь нельзя понять посредством логики.
Я слышал об одном американце…
Очень состоятельный американец был убежден, что вот-вот разразится атомная война, и он решил принять меры. Он купил акр земли среди аризонской пустыни и нанял строителей, чтобы ему построили дом под землей, на глубине пяти миль. Дом должен был быть покрыт свинцовой оболочкой в пятьдесят ярдов толщиной и оборудован автономной электростанцией, которая вырабатывала бы достаточно энергии, чтобы давать свет, тепло и очищенный воздух не менее чем десять лет. Были сделаны запасы замороженной пищи, питьевой воды, сигар и алкогольных напитков на такой же период времени, а также всего, что может понадобиться человеку для комфортной жизни. Работы были завершены за три года и обошлись в пятьсот миллионов долларов.
Когда гордый владелец приехал в пустыню, чтобы осмотреть построенное, какой-то индеец выстрелил в него из лука и убил.
Именно так бывает в жизни: вы принимаете все меры предосторожности, но достаточно одной стрелы, и вас нет. Жизнь очень хрупка. Как человеческая логика может понять реальность? Человеческое понимание очень ограниченно, очень близоруко. Нет, логика никуда не ведет. Из логики рождается философия, но не настоящая религия.
Эти четыре вида обычно называются религией.
Пятый, шестой и седьмой – настоящие религии. Пятый вид – религия познания, понимания, разума; она основана не на логике, не на интеллекте, но на понимании, разуме. Между интеллектом и разумом – величайшая разница.
Интеллект использует логику; разум парадоксален. Интеллект анализирует; разум создает синтез. Интеллект разделяет, разбивает вещи на части и пытается их понять. Наука основана на интеллекте: расчленении, разобщении, анализе. Разум соединяет, создает целое из частей – потому что… Вот одно из самых глубоких пониманий: части существуют благодаря целому, не наоборот. И целое не есть сумма частей; целое больше суммы.
Например, у вас есть роза, и вы можете отнести ее к ученому, логику и сказать: «Я хочу понять эту розу». Что сделает ученый? Он разрежет розу, разобщит все элементы, составляющие цветок. Когда вы придете снова, вы увидите, что цветка больше нет. Вместо цветка есть несколько пробирок с этикетками. Элементы будут разобщены, но очевидно одно: вы не найдете пробирки с этикеткой «красота».
Красота не материальна, красота не принадлежит частям. Если вы разрежете цветок, лишите его целостности, исчезнет и красота. Красота принадлежит целому. Это нечто большее, чем сумма частей.
Вы можете разрезать человека; как только вы его разрежете, жизнь исчезнет. Тогда вы сможете изучить только мертвое тело, труп. Вы сможете установить, сколько в нем алюминия и сколько железа, сколько воды: восемьдесят процентов или больше. Вы сможете узнать, как устроены легкие, почки, все остальное, но только одного не будет – жизни. Одного не будет – того, что было самым ценным. Не будет того, что мы на самом деле и хотели понять, – будет все остальное.
Сейчас даже ученые начинают подозревать, что если изучать кровь, извлеченную из кровеносной системы человека, это уже не та же самая кровь, которая была внутри. Внутри кровеносной системы она была живой, она жила и трепетала. Если вы ее извлекаете из кровеносной системы – это уже другая кровь. Она не может оставаться прежней, потому что изменился гештальт. Вы можете извлечь из розы ее цвет – но будет ли это прежний цвет? Он выглядит так же, но он уже не тот же. Где теперь его хрупкость? Где его жизнь – где трепет жизни? Когда цвет был частью розы, все было по-другому. Присутствовала жизнь. Роза была полна жизнью. В ее сердце вибрировал бог. Отделенная часть существует, но нельзя сказать, что это та же самая часть, которая составляла целое. Она не может быть прежней, потому что часть существует в целом.
Интеллект разъединяет, анализирует. Это инструмент науки. Инструмент религии – разумность; она объединяет. Поэтому величайшую науку духовности мы назвали йогой. Йога представляет собой науку объединения: как собрать части в единое целое. Бог – это величайшая тотальность, общность, цельность всего. Бог не есть личность, бог есть присутствие – он присутствует всюду, где целое живет в великой гармонии: деревья и птицы, и земля, и звезды, и луна, и солнце, и реки, и океан – все вместе. Это единство и есть бог. Если вы будете разъединять, разобщать, вы никогда не найдете бога. Расчлените человека, – и вы не найдете того, что делало его живым. Расчлените мир, – и вы не сможете найти того, что есть бог.
Понимание – это объединение частей в единое целое. Пониманию свойствен синтез. Человек разума, познания, понимания всегда стремится к более высокому целому, потому что смысл всегда в более высоком целом. Он всегда ищет чего-то высшего, в чем низшее растворялось бы и являлось бы частью, было бы мелодией, вносящей свой вклад в оркестр целого, а не существовало бы отдельно от него. Разум стремится вверх, интеллект стремится вниз. Интеллект ищет причину.
Пожалуйста, попытайтесь понять, это очень тонкий момент: интеллект движется к причине, разум движется к цели. Разум движется в будущее, интеллект – в прошлое. Интеллект сводит все к наименьшему знаменателю. Если вы спросите, что такое любовь, интеллект скажет, что это не что иное как секс. Если вы спросите, что такое молитва, интеллект скажет, что это не что иное как подавленный секс.
Спросите разум, что такое секс, – и разум скажет, что это – семя молитвы. Это потенциальная любовь. Интеллект все низводит к низшему, он унижает. Спросите интеллект, что такое лотос, – и он скажет, что это только иллюзия, реальна только грязь, потому что лотос приходит из грязи и снова становится грязью. Грязь реальна, лотос – только иллюзия. Грязь остается, лотос приходит и исчезает.
Спросите разум, что такое грязь, и разум скажет: «Это возможность возникновения лотоса». Тогда грязь исчезает, и расцветают миллионы лотосов.
Разум идет выше, выше и выше, и все его усилие направлено на то, чтобы достичь предельного, достичь высочайшего пика существования. Потому что существование можно объяснить только посредством высшего, никогда не низшего. Прибегая к низшему, вы не объясняете, вы отмахиваетесь. И когда низшему придается слишком большое значение, теряется вся красота, вся истина, все добро. Теряется все, что только есть осмысленного. И тогда вы плачете: «Где смысл жизни?»
На Западе наука разрушила каждую из ценностей и свела все к уровню материи. Теперь все беспокоятся: в чем смысл жизни? – потому что смысл существует в высшем целом. Посмотрите, вы одни – и вы спрашиваете себя: «В чем смысл жизни?» Потом вы в кого-то влюбляетесь, и сразу возникает определенный смысл. Теперь двое становятся одним целым – целое больше, чем часть. Один человек очень мал, пара немного больше. Две сущности соединились в целое. Две противоположные силы слились – женская и мужская энергия. Теперь это больше напоминает круг.
Именно поэтому в Индии существует концепция ардханаришвара. Шиву изображают наполовину мужчиной, наполовину женщиной. Концепция ардханаришвара подразумевает, что мужчина составляет половину и женщина составляет половину. Когда мужчина и женщина встречаются в глубокой любви, возникает реальность более высокого порядка – несомненно высшая и более сложная, потому что встречаются две энергии.
Потом рождается ребенок, появляется семья – и смысла становится еще больше. Теперь отец чувствует смысл своей жизни: нужно вырастить ребенка. Он любит ребенка, он работает, но теперь работа не просто работа. Он работает ради ребенка, ради любимой женщины, ради своего дома. Он работает, но эта работа больше ему не в тягость. Он не заставляет себя работать. Устав за долгий день, он приходит домой, танцуя. Он видит улыбку на лице ребенка, и он счастлив. Семья – это более высокое целое, чем пара; и так далее, и так далее. А бог есть ничто иное, как единение всего, семья – величайшая из всех. Именно поэтому я всегда называю людей в оранжевом моей семьей.
Я хотел бы, чтобы вы исчезли и стали целым. Я хотел бы, чтобы вы до такой степени растворились в целом, что оставались бы индивидуальностями, но стали частью большего единства. Когда поэт пишет стихотворение, возникает смысл – потому что поэт не один; он что-то создал. Когда танцор танцует, возникает смысл. Когда мать рождает ребенка, возникает смысл. Сами по себе, отрезанные от всего, изолированные как острова, вы бессмысленны. Соединенные вместе, вы осмысленны. Чем больше целое, тем больше смысл. Именно поэтому я говорю, что бог – величайший смысл из всего постижимого, и без бога вы не можете достичь высшего смысла.
Бог не личность, бог не сидит где-то на облаке. Все это глупости. Бог – это тотальное присутствие существования, бытия – сама основа бытия. Бог существует везде, где есть союз, единство, везде, где есть йога. Вот вы идете один – бог крепко спит. Вдруг вы кого-то видите и улыбаетесь, и бог просыпается – появился кто-то другой. Ваша улыбка не изолирована, это мост к другому человеку. Другой тоже ответил вам улыбкой, появился отклик. В этот момент между вами двумя возникает то пространство, которое я называю богом, – небольшая вибрация. Когда вы подходите к дереву и садитесь под деревом, совершенно не замечая существования дерева, тогда Бог крепко спит. Но если вы видите дерево, и возникает всплеск чувства к этому дереву – тогда приходит бог.
Где бы ни была любовь, там есть и бог; где бы ни был отклик, там есть и бог. Бог – это состояние, он существует везде, где есть единение. Именно поэтому я говорю, что любовь – чистейшая возможность бога, потому что это наитончайшее единение энергий.
Вот почему баулы настаивают на том, что любовь – это бог. Забудьте о боге – достаточно одной любви. Но никогда не забывайте любовь, потому что одного бога мало. Разум – это проницательность, понимание. Истина, сат – ключевое слово. Человек, идущий путем разума, движется к истине – к сат.
Выше разума находится шестой вид религии. Я называю ее религией медитации.
Медитация – это осознанность, спонтанность, то, что баулы называют сахадж мануш, спонтанный человек. Это религия свободы. Она не традиционна, она радикальна, революционна, индивидуальна. Ключевое слово этой религии – чит, сознание. Разум все еще является высшей формой интеллекта. Разум – это чистейшая форма интеллекта. Но лестница одна и та же. Интеллект идет вниз по лестнице, разум идет вверх, но лестница остается прежней. В медитации лестница отброшена. И нет больше движения по лестнице – ни вверх, ни вниз. Нет больше никакого движения, есть внутреннее состояние неподвижности, не-движения, погружение в себя.
Интеллект обращен к «другому», разум также обращен к «другому». Интеллект разъединяет, разум соединяет, но оба они ориентированы на «другого». Итак, если вы понимаете правильно, – первые четыре вида религии я не считаю религиями. Это ложные религии. Настоящая религия начинается с пятого вида, это самая нижняя ступень, но она настоящая. Шестой вид религии – медитация, сознание, чит. Человек просто движется внутрь себя. Все направления отброшены, все измерения отброшены. Человек просто пытается быть собой – просто пытается быть. Именно здесь существует дзен – на шестой ступени религии. Само слово «дзен» значит дхана, медитация.
Следом идет самый высокий вид религии, седьмой: религия экстаза, самадхи.
Как в пятом виде религии ключевым словом было сат, истина, а в шестом, в религии медитации, ключевым словом было чит, сознание, так в седьмом виде религии ключевое слово – ананд, блаженство, экстаз. Вот ключевые слова: сат-чит-ананд – истина, сознание, блаженство.
Баулы относятся к седьмой ступени – радость, песня, празднование, экстаз, танец – ананд. Они делают медитацию бесконечно радостной, потому что человек может быть медитативным и грустным. Человек может стать медитативным и погрузиться в такое молчание, что он упустит блаженство. Медитация может привести вас в молчание, в абсолютное молчание, но, пока не случился танец, чего-то будет не хватать. Покой, молчание – прекрасны, но в них чего-то не хватает. В них не хватает блаженства. Когда покой начинает танцевать, это блаженство. Когда молчание становится творческим, начинает течь, это блаженство. Когда блаженство живет как семя, это молчание. А когда семя прорастает, и больше того, когда дерево вырастает и расцветает, и семя становится цветением – тогда это самадхи. Это высочайший вид религии.
Покой должен танцевать, а молчание должно петь. И пока ваша глубочайшая осознанность, реализованность не научится смеяться, чего-то будет не хватать. Что-то еще нужно будет сделать.
Именно здесь входят баулы. Их религия – религия экстаза.
А теперь песня:
Человек, который дышит, живет у всех на виду;
Другой человек, невидимый, остается недосягаем.
И между ними есть третий – как тайная связь.
Поклоняйся сознательно.
Человек, который дышит, и другой человек, невидимый… между ними есть третий человек, это цепочка: тело, психика и душа. Или можете вспомнить христианскую троицу – Бог, Сын и Святой Дух.
Тело – это «человек, который дышит». Тело поддерживает себя дыханием. Дыхание дает вашему телу прану, жизненную силу. Без дыхания тело погибло бы, потому что без дыхания тело было бы отсоединено от атмосферы. Атмосфера постоянно вливает свою суть в ваше существо. Вдох, выдох – атмосфера постоянно поддерживает в вас жизнь, делает вас струящимся, текучим. «Тело, – говорят баулы, – это первый человек».
И есть другой человек, невидимый, запредельный, которому не нужно дышать, который вечно присутствует, которому ничего не нужно. Это бог баулов. Они называют его сущностным человеком, адхар манушем. И между ними двумя – душа, ум; если угодно, назовите это сердцем. Баулы называют это сердцем – Святым Духом. Он живет как связующее звено. Вся работа должна идти над психикой. С одной стороны – существует тело, с другой – другой полюс, бог. Вся работа дисциплины, садханы, должна выполняться над психикой. Это и есть медитация.
Человек, который дышит, живет у всех на виду;
Другой человек, невидимый, остается недосягаем.
И между ними есть третий – как тайная связь.
Поклоняйся сознательно.
Баулы говорят, что мало просто поклоняться, нужно «поклоняться сознательно». Тело должно поклоняться психике, психика должна поклоняться невидимому. Именно это они имеют в виду, когда говорят: «Поклоняйся сознательно». Пусть ваше тело следует за психикой, сердцем, пусть ваше тело слушается чувств, и пусть ваши чувства текут к неизвестному, невидимому. Тогда вы – верующий. Тогда поклонение не просто ритуал, который вы выполняете в храме; тогда поклонение – нечто такое, что вы совершаете в вашем собственном существе. Там ваш настоящий храм.
Между ними тремя идет игра.
О, мое беспокойное сердце,
Кого ты ищешь?
Баулы говорят о лиле, об игре. Эти трое – тело, психика и душа – бегают друг за другом, играют в догонялки.
О, мое беспокойное сердце,
Кого ты ищешь?
Слово лила – игра, нужно понять. Оно существует только на Востоке. На Западе подобного понятия никогда не было. В западном понимании бог работает, а не играет. В западном мировоззрении Бог – творец, и его творение очень серьезно. Но лила – это забава, несерьезность, игра. На Востоке мы узнали, что бог не серьезен, и религия необязательно должна быть серьезной. Бог играет в величайшую из игр, и он больше всех увлечен ею.
Художник играет с кистью и цветом, с красками и холстом, и из этой игры что-то рождается. Рисовать можно двумя способами: вы можете относиться к этому очень серьезно – но тогда вы будете только ремесленником, техником. Вы можете делать это очень хорошо, но чего-то будет не хватать – будет не хватать духа. В этом разница между ремесленником и художником. У художника нет готового плана. Он просто садится перед холстом и начинает играть. Он ближе к ребенку. И из его игры что-то рождается. Это лучший способ понять современную живопись.
Современная живопись ближе к Востоку, чем к Западу, потому что это игра. Именно поэтому трудно понять современную живопись. Классическую живопись понять очень легко. Она воспроизводит натуру в точности, как ксерокс, как оттиск. Она ближе к фотографии, в ней много механического. Современную живопись очень трудно понять. Ее так же трудно понять, как трудно понять цветы. Кто-то спросил Пикассо – посмотрев его картины, кто-то спросил:
– Что они значат?
Пикассо ответил:
– Никто не подходит к растениям и не спрашивает, никто не подходит к птицам и животным и не спрашивает: «Что вы хотели этим сказать?» Почему вы пришли ко мне? Пойдите к цветам и спросите их, что они значат!
Это просто их лила, великая игра.
Ученые открыли нечто удивительное и очень важное. Они установили, что насекомые играют с цветами и подражают цветам; они обманывают цветы. Бабочки подражают цветам и обманывают цветы. В свою очередь, цветы подражают бабочкам и насекомым, – и игра продолжается. Ящерицы подражают камням, камни подражают ящерицам. Великая игра продолжается – все играют друг с другом в прятки.
Лила – это прекрасная концепция, прекрасный способ взглянуть на жизнь. Она сделает вас совершенно, абсолютно расслабленным. Если бог – это лила, если он играет, не будьте серьезны и не ходите с унылыми лицами, в этом нет необходимости. Играйте! Жизнь – это спорт, удовольствие, игра. Смотрите на жизнь глазами ребенка, увлеченного игрой, – без серьезности. Вы увидите все совершенно по-другому.
Вот вы идете по улице на работу – ваш ум напряжен, полон амбиций, тревог. И той же дорогой вы идете на утреннюю прогулку – дорога та же, деревья те же, птицы те же, небо то же, и мимо идут те же самые люди. Но когда вы просто гуляете – нет никакого стресса, никакого напряжения, потому что вам никуда не нужно. Вы просто гуляете – без цели, ради удовольствия. Это игра.
Молитва – это игра. Поэтому, если вы приходите в храм очень серьезными, вы упускаете храм. Идите в храм, чтобы смеяться, идите в храм, чтобы радоваться, идите в храм, чтобы праздновать.
Баулы поют:
Я не знаю себя.
Если бы я когда-нибудь смог
Узнать, кто я,
Неизвестное бы стало известным.
Бог и близко, и далеко —
Как гора, которой не видно
За развевающимися на ветру волосами.
Я путешествую в дальние города,
В Дакар и Дели, в своих непрестанных поисках,
Но только хожу кругами
Вокруг собственных колен.
Бог живет в моей живой форме.
Лишь чистота сердца приведет меня к нему.
Чем больше я постигаю мудрость Вед,
Тем меньше я понимаю.
Я слеп, хотя у меня есть глаза.
Лишь чистота сердца приведет меня к нему.
Бог живет в моей живой форме.
Я же еще не видел того человека,
Который живет в моем собственном маленьком доме.
Мои глаза, слепые от свирепых бурь,
Не видят, даже когда он танцует рядом.
Моим рукам никак не дотянуться до его рук,
Когда он играет с этим миром.
Я молчу,
Когда его называют
Птицей жизни,
И водой,
И огнем,
И воздухом,
И землей,
Хотя его никто не знает.
Как я могу надеяться узнать его?
Я еще не узнал даже того,
Кто живет в моем собственном маленьком доме…
Баулы говорят, что если вы сможете узнать того, кто живет в вашем собственном маленьком доме, вы узнаете все – потому что он там. Он в теле – как человек, дышащий воздухом. Он в психике – как ваш разум, осознанность, медитация. И он вне пределов вас. Продвигайтесь постепенно: пусть тело следует за чувством, пусть чувство следует за неизвестным. Не идите от знания, идите от чувства, и тогда вы будете сонастроены с Богом.
Он не живет
Среди холодных звезд,
В заоблачных бескрайних далях.
Его нет
На страницах святых писаний
И в текстах древних Вед.
Он вне пределов существования.
Он здесь,
В своей форме без формы.
Украшает своим чувством
Город моего тела и небо над ним,
Он здесь —
Опора спонтанной материи.
Даже материя, тело – спонтанны. Это его опора. Он здесь!
Если ты не знаешь
Своего сердца,
Как ты можешь знать
Великое неизвестное?
Далекое станет ближним,
Неизвестное – постижимым.
Наполни свой дом миром вокруг,
И ты достигнешь
Недостижимого человека.
Откройте свое сердце небу – неизвестному, незнакомому. Не идите от знания, потому что знание – это то, что уже известно. Именно поэтому Веды не помогут. Само слово «Веда» означает знание. Оно происходит от корня вед – «ведать», «знать». Поэтому баулы всегда критичны в отношении Вед. Сведения не помогут.
Двигайтесь в неизвестное – ждите, когда неизвестное постучит к вам в двери. Просто ждите – бдительно, чутко, восприимчиво, с живым сердцем, с радостным чувством игры.
Между дверьми рождения и смерти
Есть еще одна дверь – сакральная.
Тот, кто сумеет родиться
У дверей смерти, —
Отдаст себя вечности.
Умри прежде смерти.
Умри, пока ты живешь.
Очень важный секрет: «Между дверьми рождения и смерти есть еще одна дверь…» Эта дверь – то, что мы называем любовью. Вы не замечали? Между рождением и смертью нечему больше случиться, кроме любви. Если между рождением и смертью вы упустили любовь, вы упустили возможность жизни. Вы можете накапливать знания, вы можете накапливать драгоценные камни, вы можете накапливать деньги, престиж и власть, но если вы упустили любовь, вы прошли мимо настоящей двери.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.