Иуда. евангелие от Иуды

Иуда. евангелие от Иуды

Иногда на иконах и на тех картинах Страшного суда, которые обычно малюются на западных стенах православных храмов, изображают и дьявола. Обычно дьявол сидит на своем троне в преисподней и держит на коленях Иуду – христопродавца и самоубийцу, с кошелем в руках. Из этого кошеля Иуда всем бесам отпускает деньги на разные расходы по делу соблазнов и взысканий за содеянное грешными людьми.

Но таков ли Иуда на самом деле?

В том же 1990 году, будучи в Румынии в придунайском городке Мила-23, где в склепе ведьм я получил посвящение в колдуны, мне довелось ознакомиться с неизвестным широкому кругу верующих «Евангелием от Иуды». Ее обладателем является тайный мистический орден «Центурия Зеро», о котором ничего не слышали даже в оккультной среде. Орден берет свое начало еще в Древнем Риме и корнями уходит еще дальше – в Древний Египет к последователям Гермеса Трисмегиста. К настоящему времени от ордена остались жалкие его остатки, но он еще жив.

Книга представляла собой старинный манускрипт в серебряном окладе на старорумынском языке конца XVII века и, по уверению руководителя центурии Йона Олтяну, являлась списком с более древней рукописи. Йон озвучил рукопись на сносном русском языке, я же все старательно записал. Кстати, в Мила-23 русский язык в широком ходу – там проживает больше половины русских. Но язык их этот старый, близкий к временам никонианства, когда старообрядцы широким потоком хлынули в Румынию, спасаясь от репрессий, а их потомки и составляют основу населения этого городка. Поэтому современным русским человеком тамошний язык труднопонимаем. Самого же центуриона Олтяну за год до этого мне лично представила ласкарийская дракула Марчела Дойна.

«Евангелие от Иуды» разделено в манускрипте на две части. Первая носит общий характер. Более интересна вторая его часть, где Иуда открывает свои истинные отношения с апостолами и Иисусом Христом, идущие вразрез с каноническими. Привожу ее ниже вместе с предисловием.

Выводы делать вам.

«Евангелие от Иуды

Мир вам! Я, Иуда Симонов из Кариота, составил это Евангелие незадолго перед смертью своей, на которую назначил меня Господь мой Иисус Христос. И прежде повешения своего я вручу сии записи в руки римского центуриона Гая Кассия Лонгина, который определит их на тайное хранение до Конца Мира, как наказал мне Господь мой Иисус. Обрекая себя на вечные муки и вечный позор, на милость Господа и верное слово Его уповаю! Верни мне, проклятому всеми, честь мою в Конце Мира и оправдай, как обещал!

Евангелие сие состоит из двух частей. В первой части я собрал, сколько запомнил, все тайные слова, которые говорил нам, своим апостолам, Господь наш Иисус из Назарета. Во второй части я описал слова Господа, которые Он сказал одному только мне, и поведаю о тех событиях, которые тайно от других [апостолов] имели место быть между Господом моим, Иисусом Христом, и мною, преданным рабом Его.

Часть I

…………………………………………………………………………………… …………………………………………………………………………………..

Часть II

1. Было сие за девять дней до Пасхи, когда Господь и мы, апостолы Его, пребывали на постое в Ефраиме в доме одного благочестивого эллина, имя которого было Филипп. И обратился ко мне Иисус: Иуда, Иуда, приди ко Мне, расчеши Мне волосы [Мои]. И взял я гребень костяной и стал расчесывать волосы Господа моего, которые были светлы и густы и волнисты, как барханы в пустыне. И сказал Господь: Иуда, час Мой, отведенный Мне Отцом Моим, скоро наступит. Я избрал тебя [одного] из всех, Я доверил тебе нашу казну, поелику верю тебе больше [всех] и ты самый честный слуга и ученик Мой из всех двенадцати. Ты один, Иуда мой, не отказался принять на себя вековой позор за Меня и вековое проклятие, а все [остальные] отказались. Истинна ли любовь их ко Мне? И не передумал ли ты, Иуда, любимый ученик Мой? Готов ли ты принять на себя позор мира всего [за Меня]? И сказал я: ради Тебя на все готов я, Господи. Разве не видишь, Господи, что готов не только себя, а мать свою, как и Авраам, прародитель наш, сына [своего] отдать на заклание. Ибо у меня больше нет никого [из родных]. Была бы Тебе только польза [от этого].

И сказал Иисус: люди будут злословить тебя, и умрешь ты смертью позорною, но прежде Я буду злословить тебя перед апостолами. Готов ли ты, Иуда, брат Мой, пострадать за славу Мою? И сказал я: готов, Господи, почему Ты спрашиваешь меня, если видишь преданность мою и что люблю тебя больше, чем родителей своих? И почему Ты называешь братом меня, недостойного, который ничтожен даже следов ног Твоих в пыли? И сказал Господь: потому что муки, которые ты примешь [за Меня], будут большими, чем муки, которые приму Я за весь мир. Я плачу о тебе, мой любимый Иуда! Горе Мне! Но без тебя не будет Меня вечного, так определил Отец Мой, не Я. Не Я веду тебя на стезю страданий. И страдания твои будут длиться из века в век. Сможешь ли ты простить Меня и Отца Моего?

И сказал я: почему Ты спрашиваешь меня, Господи, Ты видишь, что за Тебя я поступлюсь даже матерью [своей], ибо никого у меня больше нет. Люблю я безмерно несчастную мать свою, хоть и была [она] блудницей, и посему не знаю я отца моего. В жены за меня никто не идет, поелику безобразен я ликом и болезнен. Был я воином [раньше], Господи, и получил свои увечья в римском легионе, когда сражался за Цезаря. Череп мой раскроен на части и сложен потом [назад], и глаз мой от этого один слепой и с бельмом. Кому я нужен, Господи? И сказал Господь: Мне ты нужен [Иуда], и увечья твои предопределены были Отцом Моим, дабы прибился ты ко Мне, яко бревно к берегу.

И воскликнул Господь: блажен будешь ты в Конце Мира, Иуда! Надобно Мне сказать тебе такое, что бы другие ученики Мои не ведали. Посему этой ночью мы вдвоем [только] покинем наше прибежище, незаметно от остальных, и пойдем в долину Теней и поведаю тебе тайное и покажу правду мира сего. А теперь убери гребень свой [костяной] и изыйди от Меня, чтобы не подумал кто, что ты воистину один лишь любимец Мой.

И ночью, когда спали все апостолы и я спал, я услышал голос Господа: Иуда, Иуда, вставай, пора нам. И открыл я глаза и увидел Иисуса, моего Господа, который стоял с факелом [горящим]. И встал я, и вышли мы из дома, и собака, которая сторожила дом, не залаяла на нас. И пошли мы с Господом между домами и дошли до городских врат, и стража пропустила нас [не препятствуя]. И была там тишина [за городом], и звезды сияли на небе ярко, и луна светила полным ликом, и видно было далеко окрест, так что Господь мой погасил факел. И обошли мы с Господом одну гору и спустились в долину, где росла оливковая куща. И сказал Иисус [мне]: Иуда, Иуда, вот, мы пришли. Се есть долина Теней. Здесь вход в миры иные. И ты побываешь там и узнаешь тайны, которые ото всех [людей] сокрытые.

И сказал Господь мой: Иуда, Иуда, видишь ли ты херувима, Отцом Моим посланного? И сказал я: где, Господь мой? И указал Иисус перстом на одно высокое дерево. И увидел я на вершине дерева ангела с распростертыми крылами, и величиной он был как орел горный, но только с головой человеческой. И был он телом как туман из тонкой паутины сотканный и светел изнутри, и глаза его горели желтым огнем. И сказал я: да, вижу, равви, светоносного [ангела] на оливе сидящего. И сказал Господь: сей херувим покажет тебе, Иуда, Тайные Царства Мира и откроет Тайны от других людей сокрытые. Слушай его и зри на все, что он откроет тебе.

2. И когда так сказал Господь, слетел ангел с дерева и окутал меня своими крылами. И голова моя затуманилась, и потерял я разум [свой]. И когда очнулся, то увидел, что несет меня херувим на крылах своих. И не увидел я тверди земной под нами. Звезды сияли и вверху, и внизу, и по всем сторонам [от нас]. И стал разговаривать со мной ангел, который нес меня в бесконечной бездне, и говорил он не словами, а как бы мысленно, и я понимал его и отвечал ему так же, как он мне [мысленно]. И стал рассказывать мне херувим Тайны мира сего.

3. Наипервейшей мне была открыта тайна бытия человечества. И сокровенный смысл сей тайны был в том, что Господь сотворил человечество, дабы получить из него, в конечной безвечности, новый сонм бессмертных богов, где Сам Господь был бы только первым среди равных. И нужны они будут Богу для конечной победы над вселенским Злом, ибо пока в мире все смертно, кроме самого Безвечного. Смертны и ангелы Божьи, но не смертью физической, а иной смертью – смертью духов.

4. Потом мне была рассказана ангелом светоносным и тайна вторая. А тайна сия касалась смысла жизни [человеческой]. И сказано было, что каждая человеческая жизнь, прошедшая путь земной, является малым камешком в огромной башне, которая ведет к конечной цели человеческого бытия. И от того, какой крепости окажутся сии камни, зависит, будет ли достроена эта башня, разрушит ли ее Отец наш Небесный в Конце Мира, либо подвергнется она саморазрушению. И сие уже было прежде, когда человечество через Каина пошло за сатаной и посему подверглось гневу Господню во времена потопа Ноева. Но еще прежде разделится мир в Конце Мира на два, и отделится Добро от Зла.

5. И спросил я херувима: когда наступит Конец Мира и каков сей конец будет? И сказал херувим: когда будет Конец всего, тебе знать не надобно, а каков он будет, иди и смотри.

И тотчас развернулись предо мною живые картины, показанные как бы в разных ипостасях и с разных расстояний. И видел я все не обычно, не как всегда, а так, будто смотришь на чашу и видишь ее одновременно и изнутри и снаружи или смотришь на камень, а видишь всю гору. И увидел я, таким образом, в сиянии славы сходящего на земную твердь Господа нашего Иисуса Христа со своей многочисленной ангельской ратью. И произошло при этом сворачивание мира, как бы в одну малую точку – отсюда явилось и падение звезд, и свивание неба, и сдвиг гор и земель, и собирание всех и вся, всех народов, всех душ, и живых и мертвых, в ничтожно малое пространство. И тут же пришло безвременье, каким оно было до сотворения мира. И вот в этой точке, в этом безвременье, и произошла битва Тьмы и Света и Страшный суд Божий.

И после сего увидел я, как мир в этой точке разделился на два новых мира, как бы зеркально отображавшие друг друга. Но увидел я также, что миры эти в то же время и абсолютно разные. Вышедший по одну сторону мир сиял новизной очищенности от Зла, скверны и Тьмы. Там были божественные радость Света, Добра, Истины и Любви. И там были новое небо и новая земля, на которой обитала Правда. И пребывали здесь все оправданные Господом, вместе со святыми и ангелами. И этот мир и был Царствием Небесным, или раем.

А на другой стороне остался старый мир, но только худший прежнего, ибо Свет и Истина оставили его навсегда. И пребывало здесь все вселенское Зло вместе с Ложью, грехами и бесовщиной, и куда, вкупе с грешниками, оказались ввергнуты и сатана с поверженными демонами. И оказался этот мир во Тьме долговременной. И мир сей и был Геенной Огненной, или, иначе нарекаемый, адом.

И сказал мне херувим: смотри и запоминай, так отделятся друг от друга ад и рай на долгие времена. И вернется мир к изначальному. И испросил я херувима: не покажешь ли мне, каковы рай и ад, где будут пребывать наши души [по смерти].

6. И тут же был я перенесен в рай ангелом моим, дабы собственными глазами узреть, каков же он [есть] на самом деле. И увидел я в раю многое из того, что говорилось о нем в священных книгах пророков Израилевых, но и многое иное, чего в них не упоминалось и вовсе.

Перво-наперво убедился я, что рай есть мир Истины и Любви. И все в нем – и земля, и небо, и небесные и земные твари, и растения, и люди, и святые, и ангелы – все было сотворено из некоей светоносной ткани, нетленной и в то же время вполне осязаемой, наподобие того, каким был мой херувим. Обитатели его, будучи на грешной земле больными и старыми, калеками и убогими, предстают здесь в расцвете сил, здоровья и молодости и лишены любых физических пороков. И поражен был я несказанным разнообразием строений и жилищ обитателей рая, многие из коих располагались в уединении среди зарослей лесов, в тени чудесных кущ, на девственных берегах чистых рек, озер или морей. Иные же здания образовывали несказанно прекрасные ухоженные селения. И там обитали как люди, так и всякие звери и всякие птицы, среди коих попадались и вовсе невиданные и диковинные. И ходил я и перемещался свободно в райских просторах и общался с его обитателями, и повстречал я там немало святых, благочестивых и знатных при жизни [своей] людей. Но не увидел я в раю бедности и нужды, не увидел ни обижающегося, ни обижаемого; ни раздражающегося, ни раздражаемого; ни гневающегося, ни завидующего, ни мучаемого заботами о снискании потребного в жизни, ни скорбящего о начальстве и власти, ни заботящегося о хлебе насущном, ни распаляемого похотью, ибо чувственные наслаждения там были намного выше и острее, нежели любые земные.

И показали мне живописную долину, выходящую из излучины двух чистых, словно горный хрусталь, рек, и зеленый холм на ней, и возлежащих у его подножия обитателей рая. И внимали они самому Господу нашему Иисусу Христу, восседающему на вершине холма в окружении витающих вокруг ангелов. Свет и огнь исходили от Него превыше солнечного, но не слепил он, не сжигал, а наполнял пребывающих одесную с Ним непревзойденным блаженством. Проходило время, и одни слушатели менялись на новых, одни уходили, другие приходили, и все могли с Ним общаться. Удивительным же было то, что Господь мог беседовать со всем [народом] сразу и в то же время с каждым в отдельности. И всякий мог разуметь, как Он говорит со всеми и с каждым особо, ибо общение сие было без слов, а неким непонятным мне мысленным образом, [как у нас с херувимом моим].

И я понимал, что сие было высшим блаженством для жителей рая, и все высокие чувства были отображены на их счастливых лицах, многие из коих плакали. И это были единственные слезы в раю – слезы ликования, счастья и первейшего наслаждения. И ангелы парили над долиной и слагали дивные песни, и серебряный колокольный звон, льющийся откуда-то с неба, оповещал собравшихся об окончании бесед с Господом. И по звону сему обитатели рая сходились в долину и расходились из нее. И незримо пребывал здесь повсюду Святой Дух, умилявший сердца кротостью и любовью.

Но вот пришла пора, и покинули мы с херувимом прекрасную долину. И показал мне херувим иное место в раю, которое я и не принял поначалу за рай вовсе. Ведь я оказался в своем родном селении Кариоте, и если бы рядом не было моего херувима, то решил бы, что мое чудесное путешествие на Небеса воистину закончилось. Но это было не так, и посетили мы, как бы для других невидимые, один дом, в котором ранее проживала одна моя знакомая, очень набожная женщина. И знал я, что она умерла несколько лет назад с тоски и горя после утопания ее малолетнего сына. И дом тот теперь был пуст. Но вот увидел я в этом доме их вместе опять – женщину и ее ребенка, и оба были живы и радостны, и сын ее был уже повзрослевшим.

И сказал мне херувим, что любой райский житель награждается в раю так, как сам того пожелает. И даже может воссоздать себе здесь жизнь земную и жить, с кем хочет, как хочет и когда захочет. Ведь сказано было Иисусом Христом, что много обителей у Отца Его. И это может быть остров, а обитатель рая на нем жить хоть отшельником, может быть подводное царство, а он сам там быть даже дельфином или рыбой. И он может вернуться в прошлую свою жизнь, где когда-то потерял близкого человека – невесту, дите ли, и не важно отчего – умер ли тот, полюбил ли другого и ушел к оному. Здесь они вновь воссоединятся, и проживут новую счастливую жизнь, и избегут ошибки, которая привела к горькой разлуке на бренной земле, как это и случилось с сей счастливой женщиной, вновь обретшей свое чадо.

И вообще, в раю можно вернуть любого и все то, что не было получено в земной жизни, когда что-то помешало стать полководцем ли, мореходом ли, хоть царицей Египетской, даже Соломоном, и прожить новой жизнью, о которой когда-то мечтал. Правда, тогда, сказал мне мой херувим, начинает исполняться главный закон рая: вступая в свою желаемую земную жизнь, обитатель его теряет представление о том, кто он есть на самом деле, и в этом неведении пребывает до конца своей новой жизни тленного человека. И лишь после того, как он счастливо проживает эту повторную жизнь сполна до как бы новой своей смерти, только тогда обитатель райский становится духовной сущностью райской обители. Мир же, созданный им для себя, исчезает навсегда.

Вот что я, Иуда из Кариота, услышал от херувима и узрел в раю.

Такова суть рая. И сим была открыта мне тайна [следующая].

7. И вот мы с херувимом покинули пределы рая и очутились средь мрачных гор, бездонных ущелий и огнедышащих вулканов ада. И были мне показаны ужасные тюрьмы его и блистательные дворцы слуг сатаны. Но не поворачивается язык [мой] описать мерзости ада и славу его, посему опускаю я тему сию, скажу только, что грешники там многократно переживают собственные же грехи. Слуги же дьявола погрязли там в роскоши и истоме. Таковы истинные круги ада.

И обнял меня херувим крылами могучими, и вновь затуманилось в голове моей, и потерял я сознание. А когда очнулся, то оказался на тверди земной, и рядом был мой любимый Господь.

8. И сказал Господь: Иуда, Иуда, все ли ты запомнил, что довелось тебе видеть? И сказал я: все запомнил, мой Господи. И сказал Иисус: видел ли ты висельника самоубийцу в аду, понял ли ты, на какие муки обречен будешь там до Конца Мира, пока Я не вернусь за тобой? И сказал я: я все понял, Господи мой, я готов на страдания за Тебя вечные. И сказал Иисус: хорошо, запиши это потом [все, что видел], и передай свиток центуриону Кассию Лонгину, чтобы заключил он твое Святое Благовествование в золотой тубус для дальних потомков человеческих. Ведь имя твое есть Иуда, что означает «Да будет восславлен Господь», посему тебе и выпала честь славить имя Мое. И сказал я: все сделаю, как наказал Ты мне, мой Господи.

И пошли мы назад в Ефраим и продолжали беседовать с Господом. И сказал я Господу: что надлежит [дальше] делать мне, Господи? И сказал Господь: скоро мы войдем в Иерусалим перед праздником Пасхи. Найди там священника Анну. Он и [первосвященник] Каиафа и другие первосвященники давно ищут погубить Меня. Предашь им Меня за серебро. И [тогда] свершится воля Отца Моего.

И сказал я: тяжко бремя Твоей воли, Господи, плачет душа моя по Тебе, но пусть будет [все] так, как Ты сказал. Но допустят ли ученики Твои отдать Тебя стражникам, не отобьют ли Тебя мечами от погубления? И сказал Господь: Иуда, Иуда, разве ты не разумеешь? Настало время учеников моих. Им надобна смерть Моя, чтобы стать самим учителями. Да и ежели они ввяжутся в схватку со стражею и будут отбивать Меня мечами [своими], то погибнут сами. Но кто тогда продолжит дело Мое и кто прославит Меня и Мое учение? Нет, один буду Я в дни кончины Своей. И сказал я: я буду рядом с тобой, мой Господи.

Уже заря зацвела, когда мы вернулись в дом, где было наше пристанище. Все спали, только Петр бодрствовал и пил вино. Он сказал: здравствуй, равви! Где вы [так рано] ходили с Иудою, по каким делам? И хотел я угостить вином хорошим Иисуса, ибо устал он с дороги, но обнаружил, что Петр выпил его. И сказал я Петру: Петр, зачем ты выпил вино, которое я купил Господу нашему [Иисусу]? И сказал Петр: Иуда, разве у нас мало еще вина в кувшинах? И сказал я: вина много, но ты выпил самое хорошее, которое я купил Господу [нашему]. Петр сказал: я не знал, которое вино предназначалось учителю, и выпил. А вот ты, Иуда, из казны нашей давеча присвоил и истратил деньги неизвестно куда.

Мне было стыдно признаться, куда я истратил несколько монет всего лишь из нашего ящика, и промолчал. Но тут проснулся Фома, и он слышал наш разговор и сказал: Иуда дал три драхмы блуднице, которая три дня не ела и умирала с голода. Не матери ли ты своей старой [блуднице] деньги наши дал? И стыдно мне стало перед Господом, и заплакал я. И сказал Иисус: оставьте, все это пустое, идите спать, а Иуда может денег впредь из казны брать столько, сколько захочет [на свое усмотрение]. И пошел [Иисус] и лег [спать].

И удивились словам Господа Петр и Фома. И сказал Петр: Иуда, ты не любишь меня, а я буду первым около Господа в Царствии Небесном. И сказал я: никто из вас не знает, кто будет первым у Господа, может, я буду. Фома сказал: Господь такой красивый, а ты такой безобразный. Как Он может тебя держать одесную? Ты хвастун, Иуда! И сказал я: хотел бы я быть красивым Иудою, чтобы не стыдно было быть рядом с Господом Моим. Но пусть буду безобразным, тем прекрасней будет казаться Господь мой. И посмеялись надо мной Петр и Фома и ушли спать.

9. Пришло время, и явился Христос с нами в Иерусалим, и народ встречал его хорошо, и все кричали ему: «Осанна!» И пошел я, по наказу Господа, к священнику Анне и другим, которые боялись Иисуса за то, что Он отнимет у них власть над народом [Израилевым]. И сказал я: Анна, дай мне серебра, и я выдам вам Иисуса Назаретянина. Анна дал мне несколько монет, но я сказал ему: так ли низко вы цените Того, Кто займет ваше место? И ушел, не стал брать малые деньги. Но я должен был выполнить волю Господню и пришел в другой раз. И дали Анна и Каиафа мне тридцать монет серебром, и я сказал: выдам [вам я] Иисуса своим целованием, чтобы узнали Его. И заплакал я, и ушел, и спрятал деньги под камень в тайное место, и выбрал себе дерево над скалой для повешения на третий день по смерти Господа, когда душа Его отлетит [и встретит меня]. И подумал я [тогда]: ежели веревка оборвется или сук не выдержит [тела моего] и я упаду, то упаду в ущелье и разобьюсь, и [тогда] все равно произойдет погибель моя.

И пошел я и купил дорогих благовоний и дорогого вина для Иисуса любимого, и позвал Марию Магдалину и других женщин Господа, и вернулся в дом, где были мы на постое. И умащали женщины теми [благовониями] Господа, и пил Он вино дорогое и смотрел на меня нежно, ибо понял все. А когда заснул Господь, пришел я к Его ложу, встал на колени, и всю ночь, пока Господь спал, обнимал главу Его и гладил Его светлые волосы и орошал их своими слезами беззвучными в великом горе.

А на другой день пошел я и купил два меча, ибо имел надежду малую, что заступятся ученики за Господа своего перед стражею, и сказал апостолам: мечи эти нужны нам для защиты Господа. Но только Петр взял меч [себе], остальные сказали: не воины мы, не умеем владеть мечами, да и [мечей] мало. Что мы сделаем [двумя] мечами? И сказал я, что ежели надобно, то куплю мечей еще. Но все промолчали, и я понял, что некому защитить Господа.

И вот, в один день собрал Господь нас, Своих апостолов, на последнюю вечерю. Я же купил цветов разных и трав благоуханных, наплел венков и украсил ими зал. И Иисус мне шепнул на ушко: спасибо тебе, Иуда мой, за венки погребальные, ибо на могилу Мою никто не принесет Мне цветов. И опечалился я и задумался: вот к чему я купил эти цветы. И преломил Господь Наш хлебы и раздал нам и сказал: се есть тело Мое. И налил нам вина в кубки и сказал: се есть кровь Моя. Ешьте, пейте и радуйтесь, ибо кончается время Мое [с вами]. Теперь придет ваше время, вы учить будете [вместо Меня]. И один из вас предаст Меня за вас. И я понял, о котором из нас сказал мой любимый учитель, и встал и ушел выполнять волю Его.

И вот, пошел я к стражникам и ночью привел [их] в Гефсиманский сад, где Иисус отдыхал со Своими апостолами. И сказал я солдатам: кого поцелую я, тот и есть Иисус Христос, того надлежит взять. И подошел я к Иисусу, Господу Моему, и нежно поцеловал Его. И понял Господь, что прощен Он мною, и возгласил громко, чтобы всякий не подумал о тайном сговоре нашем: целованием ли выдаешь Сына Человеческого? И кивнул я и заплакал горько, и Иисус шепнул мне тайное имя Бога и сказал: когда невыносимы будут муки твои в аду, назови имя Отца Моего, и облегчатся муки твои. Прощай, мой любимый Иуда!

И схватили Иисуса стражники, и разбежались ученики Его, только Петр махнул мечом и отрубил одному воину ухо. Но Иисус остановил Петра, и тот скрылся в толпе. И повели Иисуса, и не было никого рядом из учеников Его, кроме меня.

10. И [отныне], где был Иисус, там пребывал и я. Если Его пытали, я стоял невдалеке и говорил Ему: потерпи, Господи, я с Тобой! Когда Пилат не захотел казнить Христа, я приветствовал его прилюдно, но народ иудейский захотел казни Господней, и отступил Пилат. Один раз я только, перед самой смертью Иисуса, оставил Его и пошел к апостолам, которые спрятались, и мне трудно было найти их. И попросил я учеников Господа, чтобы собрались они [все] вместе и собрали уверовавших в Иисуса и освободили Его. Но отказались они [малодушно]. И тогда понял я, никто не спасет Господа моего, и отныне надежд у меня не было.

И пошел я к центуриону Кассию Лонгину и спросил его: поможешь ли Господу, сможешь ли освободить и скрыть Его тайно [где-нибудь]? И сказал Лонгин: рад бы я спасти Иисуса, но Господь несколько дней тому назад был у меня и строго-настрого наказал, чтобы все шло, как предначертано свыше, и чтобы не вмешивался [в ход вещей] я. Еще Иисус принес мне гвозди, коими Его распять будет надобно, наконечник копья, которым следует уколоть Его перед смертью, чтобы оставить кровь свою на Земле, и отведал вина, которое я приготовил Ему, чтобы Он не страдал на кресте распятия от жажды. И еще центурион показал мне тубус золотой и спросил: принес ли я ему свое Святое Благовествование? И ответил я: принесу после смерти нашего Господа.

11. И настал день печали всей Земли. И повели Господа моего на Голгофу. И был на голове Его терновый венец. И тяжко было Господу, и спотыкался Он и падал, но стражники плетьми поднимали Его, и Иисус шел на вершину смерти [Своей]. И голова Его была в крови от острых колючек терний, кровь сочилась из содранной на ступнях кожи и оставляла кровавые следы на камнях, ибо был Он бос. А народ вокруг смеялся и плевался в Него. И не было рядом учеников Иисусовых ни одного, один я шел [невдалеке] и утешал как мог Господа моего.

И водрузили на вершине горы три креста. И на среднем кресте надпись была: Сей есть Иисус Назаретянин Царь Иудейский. И распяли Господа на этом кресте. И еще, поблиз Него, распяли двух разбойников [на других двух крестах]. И пребывал я все это время мучений Его на кресте рядом с Распятым и питал Его взглядом ободряющим. И были с ним [там] только мать Господа Мария и другая близкая Ему женщина Мария Магдалина. И никто не пришел проститься с Господом из учеников Его. И Кассий Лонгин иногда поил Его вином с напитанной губки.

И наступил вечер, и скрылось солнце, и сделалась тьма. И вот, посмотрел на меня Господь мой любимый в последний раз и воскликнул: свершилось! И тут же разверзлись хляби небесные, и сверкнули яркие молнии, и раздались оглушительные громы, и Иисус испустил дух. И Кассий Лонгин сказал народу: воистину это был великий праведник! Он пронзил Его копьем под ребра, дабы убедиться, что Он мертв, но из раны истекла кровь Его и вода. И народ вокруг стал каяться, плакать и, расходясь, бил себя в грудь. Упал наземь и я, и стал кататься по земле, и рвать на себе волосы в горе.

12. На следующий день достал я серебро из-под камня, [где прятал его], пришел к священникам [в храм] и бросил его Каиафе в лицо и сказал: прокляли вы этими тридцатью сребрениками себя и народ свой. И ушел, чтобы исполнить волю Иисуса и написать это Евангелие, как Он завещал, ибо и моя смерть близка, поелику свет мне не мил без любимого Господа моего.

13. И вот заканчиваю я сие Святое Благовествование, как и заканчивается также и мое предназначение на этом свете. Гай Кассий Лонгин ждет [меня] с золотым тубусом. И дерево одинокое, каким теперь стал и я, мною на вершине скалы, высоко над Иерусалимом, давно выбрано, и веревка, на которой буду я висельником, уже смазана маслом, и препоясал я ей чресла мои. Иду, Господи, к Тебе со светлой улыбкой и обливаюсь слезами счастия. Лик Твой вижу на Небесах, Господи, глаза горящие желтые и улыбку твою Отца милостивого.

Не оставь же меня, как обещал, любимый мой Господи! На Тебя уповаю, Спаситель мой!

К Тебе иду!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.