Бессилие

Бессилие

Медитация учит нас различать уровни существования. Отождествившись с душой, мы обретаем силу смирения, позволяющую нам стареть спокойно.

Многие стареющие люди жалуются на своё бессилие — не только на то, что становятся слабее физически и боятся, что не смогут защитить себя в агрессивном мире, но и на своё бессилие перед лицом возрастных изменений, так нас смущающих. Это может вылиться в безверие и беспокойство, а также в склонность воспринимать мир как нечто враждебное, недружественное.

Пару лет назад я провёл несколько часов в общине пенсионеров, возраст которых составлял от 65 до 85 лет. Когда я познакомился с этими милыми людьми (их было десятка полтора), они поделились со мной опытом жизни в их защищённом мирке. Один господин описал их семиэтажный дом, в котором они живут, словно в личном круизном теплоходе. Звучит довольно привлекательно, хотя перспектива провести бесконечные каникулы, дрейфуя в личном замкнутом мирке, вызывает смутное беспокойство. Дни, проведённые мною на борту океанского лайнера, были приятными потому, что длились недолго, и всё равно я всегда радовался, сходя на берег.

Но ещё больше меня встревожили слова женщины, которая дрожащим голосом поведала, что боится выйти из дому, ибо видела по телевизору, сколько насилия «снаружи». В моих глазах эта уединённая община вдруг превратилась из корабля «Любовь» в крепость, защищённую от толпы мародёров рвом с водой. Хотя улица за окнами комнаты, в которой мы сидели, была тиха и почти безлюдна, эта дама вообразила, будто опасности лишь затаились, чтобы наброситься на неё, как только она переступит порог.

Это крайний случай того, что происходит, когда вы сужаете своё жизненное пространство. Ограничиваясь непосредственным окружением, вы в конечном счёте становитесь узником этого мирка. Страхи той женщины больно ранили мне сердце. Было ясно, что, хотя в мире есть преступники, на самом деле «мародёры» окопались в её собственном уме. Она заперлась в очень тесном пространстве (физическом и психическом), боясь своего бессилия. Закрывшись от всего, что выходит за рамки её представлений, она лишила себя возможности жить более счастливой жизнью. Если бы мне удалось, например, уговорить её поехать со мной на кухню, где готовят суп для раздачи бездомным, и помочь поварам, то её жуткая уверенность в противостоянии «их» «нам», возможно, слегка поколебалась бы. В результате эта милая женщина почувствовала бы себя более сильной и менее уязвимой.

Подобная агорафобия не является неизбежным следствием старости. Энергичная Мэгги Кун, основательницы общества «Седые пантеры», в свои восемьдесят с лишним активно путешествует по всему миру. И отец Том Бери, блистательный глубинный эколог^{21}, никогда не позволял своей физической слабости влиять на его всемирную работу. Он изо всех сил старался помочь нам понять, что наша культура разрушает планету.

И Мэгги, и Том нашли отличный способ трансцендировать себя, но вовсе не обязательно быть общественным деятелем. Всё дело в желании выйти за личные ограничения.

Инсульт доказал мне, что не все ограничения мы накладываем на себя сами. И всё же, независимо от группы инвалидности, сохраняется возможность заниматься медитацией, позволяющей уму сохранять фокусировку. Собственно, тайна и парадокс духовной практики заключается в том, что, если мы научимся скрупулёзно работать со своими ограничениями, они могут стать нашими сильными сторонами.