Глава 8

Глава 8

Тод с нетерпением и тревогой ждал появления Лессиры. Сразу после разговора с Назирой, сообщившей ему о том, что ее госпожа желает увидеться с ним, Тод впал в почти беспамятное состояние, его рассудок слегка помутился от случившихся удивительных событий. Он с восторгом рисовал перед своим мысленным взором предстоящее свидание. Его сердце пело от того, что мечты его не были напрасными, и раз она сама назначила встречу, значит, и ей он небезразличен. Счастье! Это счастье! Он ощущал крылья за спиной, еще мгновение и, казалось, ноги оторвутся от земли, а руки в стремительном крылатом взмахе поднимут его к небу, а потом и к самому солнцу.

Он сразу же покинул праздник, ему нестерпимо было находиться среди людей, видеть вокруг себя их оживленные лица, невольно отзываться улыбкой на искренние приветствия, обращенные к нему. В этот великий для него час ему необходимо было уединение, чтобы полностью отдаться своим беспокойным мыслям и мечтам. Он неприкаянно бродил весь день без пищи и воды, сжигаемый до самых глубин души любовной лихорадкой. Тод старался выбирать безлюдные места, и это ему удавалось, ведь почти все жители Аталлы веселились на площади, празднуя первый урожай года.

Ближе к вечеру, когда разум начал брать главенство перед жаром сердца, зажженным его чувством к Лессире, Тодом вновь, как утром на площади, когда он узнал, кто же есть Клита, овладели тяжелые сомнения. Чем пристальнее и беспристрастнее, как бы со стороны, он вглядывался в произошедшие события, тем больше и больше его ум погружался в смятение. Разум, рассуждающий здраво, поборовший на короткие мгновения страстное сердце, говорил Тоду, что девушка, невольно распалившая его сердечный костер, слишком высокого происхождения, чтобы ему можно было надеяться на равенство с нею. Равенство между ними — несбыточная мечта: царская дочь никогда не будет принадлежать сыну земледельца. О, Боги, милостивые Боги, зачем он ее встретил? Лучше бы никогда ему не видеть ее так близко, не говорить с нею, не сметь и мечтать о ней! А он, безумный, все глубже погружается в омут своих чувств к ней.

Его душа была раздираема сомнения: то ему хотелось бежать прочь из города, чтобы забыть о ней, то он с нетерпением глядел на небо, ожидая наступления вечера, понимая, что если не увидит ее, то, наверное, умрет от горя. Он пришел к берегу канала еще задолго до назначенного времени, обессилено опустился на каменный парапет и, отстраненный от внешнего мира, погрузился в свои тяжелые мысли.

Лессира же предстоящую, назначенную ею самою встречу с Тодом воспринимала больше, как забавное приключение в своей однообразной, почти затворнической жизни. Правда, она была немного взволнованна, но не столько своими чувствами и ощущениями, сколько тем, что в ее существование должна была войти тайна. Никто не будет знать о том, что она, царская дочь, как любая простая горожанка, встречается с красивым молодым человеком.

Но ей приятны были воспоминания о своей прогулке с Тодом, его восторженные взгляды волновали ее, они томили ее душу. Ей незнакомо было это ощущение, и потому человек, ставший причиной такого необычайного переживания, невольно притягивал ее к себе, странно, но ей хотелось, чтобы он еще и еще смотрел на нее, а она бы купалась в слепящем восторженном свете его черных глаз. Да, она правильно поступила, что, увидев его сегодня на площади, послала Назиру к нему! Раз они увиделись, значит, так тому и быть, — они будут встречаться. Лессира не задавала себе вопроса, что же будет после того, как встречи эти, возможно, станут постоянными и необходимыми им обоим? Она предпочитала не заглядывать так далеко. К чему? Жить ей хотелось сейчас, а не потом, а раз так, то она не думала, куда могут завести их возможные отношения.

Собираясь на свидание с Тодом, Лессира, в отличие от прошлой своей прогулки, как и подобает царской дочери, стремилась быть ослепительной и непревзойденной. Она выбрала едва ли не самый прекрасный наряд — пурпурную тогу с рассыпанными по груди драгоценными камнями, — он был ей к лицу, тонко подчеркивал белизну ее кожи. Но, облачившись в тогу, она вдруг задумалась. Не лучше ли ей одеться поскромнее, ведь он, узнавший о ее истинном происхождении, скорее всего, будет смущен, и это смущение усилится многократно, если она станет слепить его еще и своим царским блеском. Разговор тогда не получится, и ей будет скучно. Нет уж, она и так много времени пребывает в тоске и одиночестве, чтобы сейчас, когда вот-вот должен в ее жизни появиться человек, восхищенный ею не как дочерью царя, а, в первую очередь, как женщиной, оттолкнуть его от себя, отдалить слепящим многих величием царской власти. Нет, сегодня она оденется, как и в тот день, день их встречи, просто и безыскусно, пусть он считает ее скромной и покладистой. Какова же она на самом деле, ему знать необязательно, ведь не собирается же она, Лессира, дочь царя Хроноса, связывать свою жизнь с сыном земледельца. Хотя, надо отдать ему должное, он красив и умен, с ним можно разговаривать о разном. Но что самое главное, он полностью покорен ею, ее красотой.

Усмехнувшись собственным мыслям, Лессира громко и требовательно позвала Назиру. Когда та вошла к госпоже, приказала себя раздеть и принести другое платье, проще и скромнее. Всего через несколько мгновений Лессира превратилась в изящную, скромно одетую горожанку, лишь превосходный черепаший гребень с множеством изумрудных глазков, державший в узде копну непокорных белокурых волос, выдавал ее высокое происхождение.

— Так лучше? — требовательно спросила Лессира.

— О, госпожа, тебе все к лицу, но этот наряд, — Назира лукаво улыбнулась — сегодня подходит больше.

— Хорошо. Тогда идем.

Тод, погруженный в свои мысли, не сразу заметил Лессиру, лишь когда она почти приблизилась к нему, он обернулся на звук ее легких шагов. Лессира была одна. Тод поспешно поднялся ей навстречу. Как же прост был весь ее облик, очаровательна улыбка! На миг ему даже показалось, что она обычная девушка, такая же, как и он, и между ними нет никаких преград. Они весь вечер, до самой ночи, будут гулять по Аталле, с наслаждением дышать пьянящим воздухом ее садов, и говорить, говорить, легко и непринужденно, обо всем, что интересно ей. А он беспрестанно будет любоваться ею, ее изяществом и красотой. Он не смог удержать вздоха, вернувшись своими мыслями к истине.

— Приветствую тебя, Тод, — первой нарушила молчание Лессира. Она улыбалась, наблюдая его волнение и замешательство. — В прошлую нашу встречу мы с Назирой ввели тебя в заблуждение насчет моего имени и происхождения. Прости нас!

— Нет, не надо! — почти со страхом молвил Тод. — Не надо тебе просить прощения!

— Я и не помышляла в тот момент, что когда-нибудь увижусь с тобой еще. Поэтому так и вышло. Но все это осталось в прошлом!

— А я мечтал увидеть тебя вновь, — печально произнес Тод.

— Ты видишь меня, почему же ты так печален?

— Разум мой в замешательстве. Сегодня я пришел на праздник в надежде увидеть тебя, я всюду тебя искал, и не находил. Когда же я разглядел тебя стоящей подле царя Хроноса, казалось, сам рассудок мой помутился. Я не верил своим глазам, свет прекрасной звезды, бывшей так близко, а оказавшейся такой далекой, лишал рассудка. Тогда-то я и понял, кто ты на самом деле.

— Я вижу ты не рад тому, кем я оказалась в жизни. Ты не рад видеть перед собою дочь царя Хроноса, пришедшую на встречу с тобой?! — в голосе Лессиры зазвучали нотки скрытого негодования.

— Нет, что ты! — с жаром возразил Тод, испугавшийся, что она, обидевшись, может уйти. — Я же сказал, что мой рассудок помутился. Я счастлив вновь видеть тебя, слышать твой голос, говорить с тобой! И в то же время, я в растерянности, разве имею право я — простой, обычный, ничем не примечательный человек, разве имею я право стоять рядом с тобою, прекрасной дочерью самого царя Атлантиды! О, Боги! Что же это со мной!

Лессира, выслушав страстную речь Тода, весело рассмеялась, ее забавляла его растерянность перед нею. Но она, стоя подле него и глядя в его горящие огнем любви и почитания глаза, тоже, если бы захотела могла бы рассуждать о двойственности своих чувств, пожалуй, впервые проявившейся в тот момент, когда она вновь встретилась с ним. Идя на свидание, она искренне верила, что встреча эта для нее будет не больше, чем развлечение, но сейчас, почти кожей ощущая жар его сердца, душа ее вдруг встрепенулась, она волновалась от близкого присутствия красивого молодого человека, который ради нее готов на все. В этот самый момент она вдруг поняла, что для полноты пусть даже и ее царской жизни ей, видимо, недостаточно поклонения многочисленных подданных, почтительно замирающих при ее появлении, оказалось, что даже и ей, прекрасной дочери царя Хроноса, необходим любовный восторг одного единственного человека, который наполнит ее существование новыми, неизведанными доселе красками и чувствами. Неужели же так угодно небу, чтобы этим человеком стал он — сын простого земледельца?

— Можешь ли ты забыть, хотя бы на миг, о том, что я дочь Хроноса? Или ты будешь твердить об этом беспрерывно? Если это так, то я намерена уйти отсюда! Лессира в притворном гневе нахмурила брови.

— Нет, не уходи! Позволь просить тебя остаться, не лишать меня радости видеть тебя.

— Хорошо, я останусь. Но куда же мы пойдем, не можем же мы бесконечно стоять здесь?

— Я знаю одно место. Вон с того склона, что соседствует с дворцом, открывается прекрасный вид почти на всю столицу. Ты бывала там когда-нибудь?

Живописный склон, на который указывал Тод, Лессира видела лишь с террасы, бывать там ей не приходилось. Сегодня ей и в самом деле вдруг захотелось забыть о том, что она царская дочь, ее сердце жаждало новых событий, незнакомых ярких красок. И она, улыбнувшись, подала руку Тоду, он принял ее бережно, как великую святыню, слегка сжал в своей ладони, с трепетом ощущая ее теплоту.