Собирание
Собирание
Издревле собирание являлось признаком устойчивости и самоуглубленности. Очень поучительно обозревать от наших дней до глубины веков различные способы собирания и изучения искусства. Опять, как и во всех спиралях нарастания, мы видим какие-то почти завершающиеся круги, но иногда почти неуловимое повышение сознания создает новую ступень, которая отражается на многих страницах истории искусства. Мы видим, как чередуются специализация и синтез. Обобщительные собирания, сложенные внутренним сознанием собирателя, сменяются почти аптечной классификацией, в педантичности иногда уничтожая всякий огонь новых открытий. Еще не так давно считалось бы дилетантством комбинировать готические примитивы с ультрасовременными исканиями. Даже считалось бы непозволительным иметь просто коллекцию красивых медалей и монет. Педантизм заставил бы сократить кругозор лишь на известной эпохе, ограничив известным типом и характером предметов.
Таким порядком сияющие красками иконы и примитивы превращались уже в иконографию, где описательная часть решительно затемнила весь истинный художественный смысл. Таким порядком еще недавно история искусств преподавалась, как собирание житейских анекдотов, а рассуждения о скульптуре и технике живописи сводились к перечню пропорций и механике построения, отталкивая и отвлекая внимание от существа творения. Даже начали появляться странные руководства, в которых можно было натолкнуться на такие необыкновенные главы: “Как написать осла”, и при этом рекомендовалась какая-то несуществующая серая краска. Помню, как-то внимание привлек на пароходе характерный спор между матерью и маленькой дочерью, причем мать серьезно уверяла, что перед ними вдалеке гора черная, а малютка непосредственно утверждала, что она синяя. Думается, не были ли засорены глаза матери изучением какого-то руководства о том, как писать ослов.
Какая это радость для детей, если в родном их доме они с малых лет встречались с предметами истинного искусства и с серьезными книгами. Конечно, необходимо, чтобы эти художественные предметы не переставали жить и не показывались бы в том жалком положении, иногда по целому десятку лет оставаясь вверх ногами, значит душа собирателя давно отлетела на кладбище, а преемники его почему-то нравственно ослепли.
В самые последние годы нам неоднократно приходилось радоваться вновь появившейся синтетической системе собирания. Не боясь прослыть эксцентриками или дилетантами, чуткие собиратели начали составлять свои сокровища из разнообразных предметов, связанных внутренним смыслом. Так самые новейшие картины могли комбинироваться с теми мастерами, которые в свое время проявляли яркое горение к обновлению смысла творчества.
В новейших собираниях можно видеть таких гигантов обновленных исканий, как Эль Греко, Джорджоне, Питер Брейгель и вся благородная фаланга не боявшихся в свое время оказываться искателями и новаторами.
И как убедительно среди новейшей живописи оказывались формы романского характера, и сотрудники Джотто и Чимабуэ, и новгородские иконы, и древние китайцы.
Все условности разделения и разграничения спадали, и перед вами, как маяки, светились сопоставления творческих и духовных нахождений вне условных границ народов. Если же обстоятельства не позволяли вносить в дом самые оригиналы, то или эскизы, или даже толково исполненные воспроизведения могли вводить в мир возвышающий, позволяющий светло мечтать о завтрашнем дне.
Мне уже приходилось писать о трогательных собирателях, начавших свою творческую деятельность еще со школьной скамьи. Вероятно, многие художники вспомнят также, как приходилось испытывать и мне, когда иногда совершенные малыши приходили ко мне на выставки и, скромно протягивая один доллар, просили дать им взамен какой-либо набросок.
Другой случай был еще более трогательный, когда учащиеся одной школы между собой сделали подписку на приобретение картины. Значит, где-то уже зашевелилась и обозначилась действительность, и вместо словесной легкомысленности они хотели перейти к факту, к осязательному действию. Без этого повелительного импульса к осязательному действию сколько легкомысленных мыслей-бабочек опаляется в порхании.
В разных странах мы можем помочь опытом и советом в вопросах начинающегося собирательства. Это одно из наших ближайших обязательств — открыть дверь робко стучащимся. И еще раз не только открыть, но и разъяснить им, чтобы они стучались бодро, без предупреждения, что пользование искусством лишь удел богачей. Нет, это прежде всего удел светлых и бодрых духом, которые стремятся украсить существование свое и вместо мертвенного азарта игры решили усилить себя проявлениями человеческого духа, который, как бесконечное динамо, животворяще напитывает все сделанное им. Сколько радостей на этом пиру творчества! Сколько потемок в жизни может быть так легко заменено сияющими лучами восхищения. Наша святая ответственность помочь этому.
Мы говорим о собирательстве. Кто-то усмехнется: время ли? Когда даже наиболее богатые страны подавлены ужасом от общего кризиса, время ли говорить о художественных ценностях? Но ответим ему твердо и сознательно — именно время.
По нашим последним сведениям, несмотря на жестокий кризис в Америке, цены на художественные произведения не упали и мы не удивляемся этому и даже считаем это характерным признаком действительности кризиса.
Мы видели, как во время самых суровых потрясений в России, в Австрии, в Германии именно художественные цены сравнительно стояли твердо. В некоторых случаях именно художественные ценности вывели целое государство из финансовых затруднений. Мы бережем этот неоспоримый факт как доказательство истинной валюты человеческого духа. Когда все наши условные ценности потрясены, сознание людей инстинктивно обращается к тому, что среди эфемерного является относительно более ценным.
И духовные творческие ценности, пренебреженные во время торжества желудка, опять являются прибежищем. Поэтому говорить о росте духовного творчества, утверждать о собирании и о хранении всегда уместно, но особенно нужно оно, когда эволюция переживает трудные моменты, не зная, как решить возросшие проблемы. А решить их можно только в духе и в красоте.
В 1921 году в адресе о значении искусства я указывал формулы, потом вошедшие в мотто Международного Художественного Центра Музея. Говорилось:
“Предстали перед человечеством события космического величия. Человечество уже поняло, что происходящее не случайно. Время создания культуры приблизилось. Перед нашими глазами произошла переоценка ценностей. Среди груд обесцененных денег человечество нашло сокровище мирового значения. Ценности великого искусства победоносно проходят через все бури земных потрясений. Даже земные люди поняли действенное значение красоты”.
А кончалось это обращение: “Не на снежных вершинах, но в суете города теперь мы произносим эти слова. И чуя путь истины, мы с улыбкою встречаем грядущее”.
Говорилось это на основании тридцатилетнего опыта. Сейчас прошло еще десять лет. Изменились ли данные формулы? Нет. Опыт многих стран подтвердил и даже усилил сказанное. А ведь мы должны основывать все заключения именно на опыте. Теория для нас лишь следствие практики. И та же практика подсказывает нам ту счастливую улыбку, которою мы должны встречать будущее. Если бы именно улыбка знания и мужества сделалась бы знаменем наших собраний! Для приложения знания мы объединяемся, и каждая крупица знания пусть одухотворяет нашу улыбку.