Тайна Юстон-Сквер

Тайна Юстон-Сквер

Несомненно, что убийство Матильды Хэкер на Юстон-сквер в 1878 году — одно из тех дел, которые должны быть помечены словами «и все же…». Несомненно, вердикт присяжных был справедливым с точки зрения закона, но…

Мисс Хэкер, живи она в более ранние времена, наверняка стала бы одной из тех «примечательных фигур», о которых мы говорили. Подобно мисс Бетти Болейн, она жила в Кентербери; подобно мисс Болейн, с неохотой тратила деньги. Однако она родилась позднее, поэтому не появлялась в приличном обществе ожившей и зловонной побирушкой и не готовила себе обед из протухшего мяса, подобранного на помойке и приготовленного на костре из капустных кочерыжек. У нас давно нет смелости на собственное мнение, и мисс Хэкер выражала себя единственно в отрицании — не платила налоги. Вполне обеспеченной старой женщине не нравилось платить налоги. Естественно, ей приходилось прятаться. Она меняла имена, меняла квартиры, чтобы ее не нашли, и продолжала воевать с кентерберийскими властями. Наконец, она назвалась как Гиш и сняла квартиру на Юстон-сквер — это место со временем изменило свое название — в доме номер четыре, который принадлежал мистеру и миссис Бастиндофф.

Подобно многим другим «примечательным фигурам» из хроник, она привыкла держать при себе шкатулку с крупной суммой денег.

Десятого октября 1878 года она написала письмо своему поверенному насчет какой-то собственности и ответ попросила направить «М. Б., почтовое отделение, Холборн». Четырнадцатого октября, в воскресенье, мистера и миссис Бастиндофф целый день не было дома, и мисс Хэкер оставалась в доме одна, если не считать служанку Ханну Доббс.

На другой день мистер Бастиндофф приказал служанке подняться к старой даме и получить у нее обычную плату за жилье. Ханна, как сообщил мистер Бастиндофф, живо бросилась вверх по лестнице со словами: «Иду», — и спустилась вниз с банкнотой в пять фунтов. Банкноту разменяли, вычли нужную сумму, а остальное было вновь вручено Ханне Доббс, трудно сказать, зачем.

Однако решим, что квартирантка получила сдачу. А теперь очень важный момент. Впоследствии миссис Бастиндофф свидетельствовала в суде, что утром в воскресенье, то есть четырнадцатого октября, Ханна сказала, будто ей показалось, что мисс Гиш (или Хэкер) собралась в тот же день уехать, даже, возможно, уже уехала. Это заявление служанки, по-видимому, не произвело особого впечатления на семейство Бастиндоффов, если в понедельник мистер Бастиндофф послал Ханиу за квартирной платой. Никто не помнит, чтобы он сказал: «Значит, она все-таки не уехала», — или еще что-нибудь в этом духе.

Однако после получения пяти фунтов, очевидно, мысль об исчезновении квартирантки начала понемногу тревожить сознание хозяев. Тем не менее еще два дня никто не удосужился заглянуть в комнаты старой дамы, да и потом наверх поднялись лишь для того, чтобы подготовить комнаты для новых жильцов. И там, как сообщила миссис Бастиндофф, она увидела пятно на ковре, и ей стало ясно, что кто-то его старательно замывал. Все же миссис Бастиндофф как будто не испугалась и не удивилась. Квартирантка исчезла, возможно, в воскресенье утром, в понедельник она отдала пять фунтов, в среду ее комнату обнаружили всю в темных пятнах; впоследствии будет доказано, что это были пятна крови. Однако пока странные обстоятельства воспринимались четой Бастиндоффов как нечто само собой разумеющееся.

Однако это не все странности, были и другие, не привлекшие к себе в то время особого внимания. Вскоре после пятнадцатого октября Ханна Доббс показала одному из детишек Бастиндоффов «Сонник», который, как она сказала, принадлежал мисс Хэкер. Другому ребенку она дала забавную игрушку, шкатулку квартирантки со сломанным замком. Еще она стала носить часы и цепочку, которых прежде на ней никто не видел. Однако, судя по словам Ханны, часы и цепочку ей оставил престарелый дядюшка, недавно скончавшийся в Байдфорде. Позднее, воспользовавшись чужим именем, она заложила их, и в конце концов стало известно, что изначально они принадлежали мисс Хэкер. Никакого дяди в Байдфорде не оказалось, естественно, не было и наследства. Вскоре после исчезновения старой дамы Ханна Доббс ушла от Бастиндоффов и сняла комнату. Так как ей было нечем заплатить за нее, то она оставила шкатулку в залог, и когда ее открыли, то обнаружили в ней несколько вещей, принадлежавших мисс Хэкер.

Это все, что касается исчезновения мисс Хэкер; теперь о ее возвращении. Через семь месяцев, то есть в мае 1879 года, в подвале дома номер четыре на Юстон-сквер затеяли уборку, так как один из жильцов пожелал держать там уголь. И вот тут объявилась мисс Хэкер. Она лежала в подвале мертвая с веревкой на шее. Однако труп идентифицировали без труда, да и кое-какие украшения, найденные при ней, были известны как принадлежавшие старой даме. Очень трудное дело, заметил Монтагю Уильямс, и все же Ханну Доббс признали виновной в убийстве. Судьей был мистер Джастис Хоукинс, известный своей суровостью по отношению к подсудимым. Однако тут это не имело значения. У Ханны Доббс видели вещи мисс Хэкер, тем не менее это еще не доказательство ее вины; это даже не доказательство того, что служанка знала об убийстве мисс Хэкер. Неизвестно, было ли доказано то, что (например) Ханна Доббс видела часы и цепочку у покойной мисс Хэкер; но даже если так, не исключено, что она получила их от кого-то еще, и этот человек мог убедить Ханну, будто мисс Хэкер подарила ему часы и цепочку.

Это дело имело очень странные последствия. Хайна Доббс стала знаменитой. Владелец «Полицейских новостей» заинтересовался ее делом и напечатал памфлет, в котором якобы излагалась истинная история мисс Доббс. Мисс Доббс признавалась в том, что у нее были особые отношения с мистером Бастиндоффом, прежде чем она поступила к нему на службу и во время ее службы в его доме. Тогда мистер Бастиндофф дал письменные показания под присягой, отвергая эти измышления, и на основании этих показаний его обвинили в лжесвидетельстве. Судьей вновь был Хоукинс. Ханна Доббс, бедно одевавшаяся во время своего судебного процесса, появилась на свидетельском месте в дорогом платье. Она поклялась, что ее связь с мистером Бастиндоффом началась осенью 1877 года, когда она служила в доме сорок два на Торрингтон-сквер. Ханна и еще одна девушка мыли окна, и мистер Северин Бастиндофф остановился поболтать с ними.

— Мы поговорили, а вечером или, может быть, через пару дней встретились и с тех пор часто встречались, пока я не поступила к ним на службу. И потом мы продолжали наши отношения.

Рассказ Ханны бьш подтвержден другими служанками. Две из них показали, что однажды вечером они ждали Бастиндоффа и заснули перед кухонным очагом, оставив входную дверь открытой. Двое полицейских обратили внимание на открытую дверь, вошли в дом, разбудили девушек и выпили с ними кофе. Девушки признали подсудимого как человека, которого они тогда видели, но оговорились, что в то время борода у него была подстрижена иначе. Мистер Джастис Хоукинс вновь вызвал в суд бывшего партнера Бастиндоффа, и тот рассказал, как Бастиндофф прежде стриг бороду, подтвердив тем самым показания служанок. Мисс Карпентер, держательница постоялого двора на Редхилл, показала, что в 1877 году Доббс и Бастиндофф вместе провели у нее ночь. Однако было замечено, что сия миссис Карпентер относится к подсудимому крайне отрицательно. Допросили Ханну Доббс. Оказалось, что ее уже обвиняли в воровстве, и это дало повод мистеру Джастису Хоукинсу объявить ее «дурной женщиной». Защита настаивала на том, что Бастиндофф в тот день, когда он якобы был на постоялом дворе с «дурной женщиной», на самом деле удил рыбу в совсем другой части страны, а с Ханной был его брат Питер Бастиндофф, очень похожий на Северина. К несчастью, люди, которые показали, что Северин удил рыбу, показали также, что Питер тоже удил рыбу, так что они не только не помогли защите, но еще больше запутал дело.

Единственным проблеском света в этом странном, трагическом и ужасном преступлении и самой надежной свидетельницей в пользу Северина Бастиндоффа оказалась его теща. Вы можете подумать, будто ей удалось смягчить каменные сердца присяжных; увы, нет. Северин Бастиндофф был признан виновным в лжесвидетельстве и приговорен к двенадцати месяцам тяжелых работ.

У этой странной истории нет счастливого конца. Никто не был повешен, хотя совершенно ясно, что по одному человеку, а возможно, и по нескольким, «плакала виселица», как по какому-то поводу заметило склонное пошутить шотландское правосудие.

The Euston Square Mystery

Перевод Перевод Л. Володарской осуществлен no: Machen A. Dreads and Drolls. N. Y., 1927.