Часть III

Часть III

– 1 –

Возвращаясь в Белград, я наивно надеялся на то, что все, что я оставил позади, изменилось. Пару дней я искал эти изменения, но вскоре мне пришлось признать их отсутствие. Незначительно изменились только некоторые вещи и люди. Пальцы Младена еще больше пожелтели от табака, его голос стал более хриплым, чем прежде, хотя, возможно, это мне просто показалось. Мать с большим трудом передвигалась до кухни, мой брат стал менеджером по финансам в какой-то компании, продающей электрические товары, а сам отец был удивлен моему появлению в целости и сохранности. Позже брат тайком рассказал мне, что отца больше заботили не пышущие оптимизмом открытки о новой жизни, что я посылал ему из Стокгольма, а сам я, что меня могли отправить в какой-нибудь лагерь для политических эмигрантов.

Отцу едва удавалось скрыть свое удивление, когда я начал доставать подарки. Мои подарки никак не укладывались в его представление о возвращении сына-транжира. Матери я прикупил брошь из лапландского золота, брату — портфель от «Самсонит», что носили бизнесмены в Стокгольме, а Младену — серебряный портсигар с выгравированными инициалами. До войны мой отец работал управляющим в обувном магазине «Бата», что в Тузле, и обувь была одной из тех немногих вещей, в которых он немного разбирался. Он широко открыл глаза, когда я начал доставать ему пару кожаных темно-коричневых ботинок от «Балли» с мягкой подошвой.

— О, спасибо, но не стоило, не стоило... — Даже в такой ситуации он чувствовал одно, а говорил совершенно другое.

— А ты привез что-нибудь для Лидии? — робко спросила мать. — Она очень прилежная девочка. И навещала нас почти каждую субботу.

С тех пор, как я написал ей письмо о моем расставании с ней, Лидия сменила пару возлюбленных. Я не знал ни об одном из них, и мне было интересно, как они выглядели. Из тех редких писем, что мать посылала мне, я узнал, что Лидия постоянно навещала ее, чему мама придавала особую важность. Скорее всего, она никак не могла свыкнуться с нашим разрывом.

— Я ей ничего не привез. Мы уже долгое время не вместе.

— Ох, сын... ты с ней не вместе, но она любит тебя, она ждала твоего приезда. Она придет повидать тебя сегодня вечером.

Я пожал плечами в знак своего безразличия, однако в груди у меня кольнуло, как будто чем-то острым. Взаимоотношения с Астрид, несколько мимолетных романов, а также отношения с Гунилой Бериман — все они были увлекательными. Мое эго раздулось, когда я начал вспоминать о своих любовницах, об их статусе в оккультной иерархии, но, заглядывая вперед, можно сказать, что все эти отношения для меня опустились до уровня слизи. В них не было и крошечной частички от тех эмоций, что я испытывал вместе с Лидией. Все эти самодовольные истории о связи со вселенной через оргазм, о новом эоне освобождения человеческих существ... высвобождение сексуальной энергии — попросту загоняли интимные связи в какие-то позолоченные рамки. Только Гунила возвышала отношения между мужчиной и женщиной: я — Нюит, а ты — Хадит, однако в таких отношениях не было и намека на любовь — это был просто откровенный секс. Я едва могу поверить в то, что какое-нибудь возбужденное животное могло, хоть на секунду, любить так, как я любил Лидию. Истинная любовь для эмансипированных женщин была так же недостижима, как музыка для глухих.

— Сынок, не возражаешь, если я отдам эту брошь Лидии? — спросила мать тихим голосом, в котором таилось беспокойство по поводу моего внезапного всплеска эмоций. — Куда же я ее надену? Я не хожу на вечера, я уже в годах, да и драгоценности — для молодых...

— Если захочешь, отдай ее Лидии, она твоя.

Брошь Лидии отдала не мать — это сделал я. В момент ее появления в квартире она вела себя натянуто и напряженно, ее голос уже звучал не так, каким я его помнил, она протянула мне руку, как будто встречала какого-то дальнего родственника. За столом мы банально обсуждали наших общих друзей. Мать то и дело глядела исподлобья то на меня, то на Лидию, Младен покуривал крепкую «Драву», а отец ерзал на стуле, раздумывая над тем, что бы такое умное сказать. Через какое-то время Младен допил абрикосовый бренди, который по цвету был таким же прозрачным, как и водка, и, наконец, начал говорить:

— Боги, Боги, ты сильно изменился. Вот что происходит с людьми в большом мире. Поведай мне о пережитом!

За три года он получил от меня только пару писем да несколько открыток. Он сгорал от желания услышать в деталях события, произошедшие со мной. Я никак не решался начать, момент был слишком неподходящий — я хотел поговорить с ним наедине. Заподозрив неладное, отец начал ерзать на месте и тревожным голосом произнес:

— Я не хочу быть назойливым, — после чего он встал из-за стола.

— Нет, нет, сиди, пожалуйста. Мы поговорим с Младеном завтра, расскажи мне, пожалуйста, как тут идут дела.

Была почти полночь, когда я пошел провожать Лидию домой. Она жила с родителями и младшей сестрой на одной из тихих улиц рядом с ботаническим садом. Сладкий аромат цветущих лип пробудил во мне странное чувство, как будто внутри тесно переплетались прошлое и настоящее. С тех пор произошло много событий, но проникающие в настоящий момент ощущения из прошлого до сих пор жили во мне. Лидия показала на темные окна своей квартиры и произнесла:

— Я не могу пригласить тебя, мои уже спят.

— Хорошо, я и так очень устал, — ответил я и медленно пододвинул ее к себе.

Она положила голову мне на плечо. Я слышал ее быстрое и неглубокое дыхание, вдыхал аромат ее волос, который остался точно таким же, как и прежде. От ее нежного запаха и аромата лип у меня сжалось горло.

— Столько времени прошло, — сказал я, ощущая пульсацию в области шеи. — Боже мой, сколько же времени?!

— Поначалу время тянулось очень долго, но сейчас... словно ты никуда и не уезжал.

— Я чувствую то же самое, это похоже на какой-то мимолетный сон, от которого я проснулся.

— Нет ничего необыкновеннее, чем время, — произнесла она.

Я не хотел мешать слиянию прошлого и настоящего, я только хотел, чтобы оно длилось вечно, — смешавшиеся столь знакомые ароматы обретали силу глубокой и черной реки. Я уже не мог бороться с усталостью и, прислонившись к ней, начал потихоньку погружаться в полусон.

— Увидимся завтра, — произнес я.

— Я позвоню тебе, не могу дождаться.

– 2 –

Следующим утром я провалялся в постели довольно долго: чувствовал себя отрешенно, в голове не было никаких мыслей, я находился в состоянии приятной неподвижности. В коридоре раздался телефонный звонок, и вскоре в дверях появилась мать, держа в руках телефон.

— Кто-то интересуется тобой. Хочешь ответить? — судя по ее голосу, это явно была не Лидия.

— Это Игорь Виславский. Я бы хотел повидаться с тобой... Хотелось бы организовать с тобой несколько публичных лекций, а также выделить место для твоих статей в моем журнале. Сейчас я работаю главным редактором.

— Как же ты узнал, что я вернулся?

— Ну, как... это же Балканы, новости здесь, как народные песни, разносятся из уст в уста с бешеной скоростью. Ты теперь человек, умудренный жизненным опытом. Я хотел бы пообщаться с тобой и взять у тебя интервью. Даже и не думай, что сможешь улизнуть от этого!

Игорь Виславский изучал психологию и был одним из лучших учащихся своего поколения. Три профессора боролись за то, чтобы тот стал их ассистентом, но его проблемы начались с того момента, как он выбрал в качестве основной темы для докторской диссертации сектантскую философию и религии новой эры. Поскольку профессора были некомпетентны в этой сфере, ему пришлось уйти и бродить по окрестностям Лондона на протяжении двух лет. Он, несомненно, переживал тяжелые времена, согласно его словам — он вытаскивал свою докторскую, как зуб с кривыми корнями.

Он ждал меня у уличного кафе при ресторане «Русский император». Он взял с собой несколько копий журнала «Альтернатива», в котором работал главным редактором. Я пришел с Лидией. Она уселась рядом со мной и молча слушала наш разговор.

— Держи, вот несколько экземпляров нашего журнала, можешь посмотреть на досуге. Я ведь, знаешь, пытаюсь потихоньку образовывать наших читателей. Многие в своих письмах интересуются йогой, хотят получить какие-то практические советы... Мне приходится идти на компромисс, я даю им немного того, о чем они просят, стимулирую их психогенные зоны, понемногу вводя их в более серьезные темы. Конечно же, на это потребуются годы.

Виславский особо не изменился: короткие волосы, узкое лицо, заметно выпирающий затылок. Благородное добродушие и мягкое сияние исходило от его косящих карих глаз. В нем было какое-то простодушие, я помню, как еще до моего отъезда в Стокгольм он работал каким-то должностным лицом по идеологическому воспитанию подрастающего поколения при городском комитете коммунистического союза.

Люди испытывали презрение к нему, которое, скорее всего, было оправданным. Однажды я спросил его: «Игорь, мне нужно следить за своими словами в твоем присутствии?» На что он дал простой ответ, словно мой вопрос был из области восточной философии, которую мы частенько обсуждали: «Да, избегай неприятных тем». Было необычно наблюдать, как ему удалось сбалансировать эти два противоположных друг другу выбора.

— Я сейчас не хочу проводить интервью, — сказал он, показывая на копии журнала. — Сначала оцени уровень наших основных статей и обрати внимание на интервью. Я пытаюсь вставить в каждый выпуск хотя бы одно интервью, хоть и довольно трудно удержать интересных людей. Вот, например, Драгос Брозович, выпускник академии изобразительных искусств в Риме, использует северные мотивы в своих картинах, объясняя это тем, и я, кстати, искренне в это верю, что центр древнейшей цивилизации находился где-то поблизости Северного полюса, который на тот момент являлся тропической зоной. Внезапное смещение оси Земли повлекло за собой значительные изменения. Он рисует Атлантиду и сверхлюдей, свято веря в то, что он один из них. Он отлично разбирается в древней философии, особенно в философии Плотина, как он говорил, он изучал ее на протяжении девяти месяцев. Знаешь, ведь никому не интересно, о чем думает работник в мастерской.

— Конечно. — Это все, что я мог ответить. Я собирался спросить его, продолжает ли он работать в городском комитете, но все же не захотел портить впечатление о нашей встрече. День выдался прекрасным, на дворе стояли первые дни июня, было тепло, не сказать, что очень жарко, но все столики на террасе «Русского императора» были зарезервированы. Я растягивал турецкий кофе, который сохранил в себе вкус тех прекрасных далеких дней, он сильно отличался от шведского фильтрованного кофе из автоматов. Теплая ладонь Лидии упала на мое предплечье, ее колени соприкасались с моими под столом.

— Чем ты в основном занимался?

— Чистил картошку да мыл посуду в отеле.

— Да не пудри мне мозги, я серьезно, — он быстро повернулся к Лидии и сказал ей: — Прости нас, журналистов, Лидия, у нас, бывает, вылетают грязные словечки. — После чего продолжил: — Твоей первой любовью была йога. Ты все еще предан ей?

— Первую любовь нельзя позабыть, — ответил я и посмотрел на Лидию. — Ну, я, в основном, изучал западные герметические традиции.

— Я слышал, ты стал членом одного оккультного братства, придерживающегося скандинавской мифологии. Это так?

Это вопрос выстрелил в меня, как игрушечная пушка из коробки. Я вкратце рассказал о моей инициации Младену, да Боранке из Градиште, который был в курсе моего интереса к «таким вещам». Как же так получилось, что вести о моем вступлении в орден Одина дошли до Белграда быстрее, чем я сам?

— Какое общее впечатление оставляют у тебя ныне существующие альтернативные дисциплины? Какое направление сейчас доминирует? Индийская философия, дзен, классический буддизм, шаманизм?..

— В Швеции я читал об альтернативных дисциплинах в каталогах от всемирно известных издателей. Возможно, ты располагал аналогичными источниками. Популярность группы «Битлз», а также некоторых других культов вызывает все больший интерес к трансцендентальной медитации. Ты, наверняка, слышал о движении «Харе Кришна»? Они встречаются повсюду в Стокгольме: в аэропортах, на остановках метро, на улицах... Но больше всего меня изумляет то, что не пользуется популярностью и вряд ли вообще будет по причине своей своеобразности. Я говорю о квантовой механике, которая во многом пересекается с восточным мистицизмом, в частности, с йогой и Ведантой. К этой категории относится и алхимия, но к ней подходят с большей серьезностью. Лишь единицы проявляют способности в этой сфере.

В этот момент разговора я смутно ощущал присутствие самого Джина Деска у меня за спиной, как будто он слушал меня и кивал головой. Что-то внутри подстегивало меня говорить дальше:

— Бессмысленно предлагать людям окончательные решения. Но, согласно моему довольно субъективному мнению, в самом начале материя, организмы, жизненные формы претерпели значительные изменения... а за последние две тысячи лет мы не поменялись физически, только на уровне коллективного бессознательного. Мы живем как рыбы в воде, однако глубинные изменения протекают довольно быстро.

Я сделал небольшую паузу. Я словно читал лекцию, которую он был не против слушать:

— Пожалуйста, продолжай.

— До сегодняшнего момента человек познавал внешний мир посредством пяти чувств, постепенно обретая над ним контроль. Это считалось нашей эволюцией. И как только мы ступили за порог нашей осознанности, то оказались на новой территории, мы стали многосенсорными, мы перестали ограничивать свое восприятие реальности посредством всего лишь пяти чувств. Став многосенсорными, мы расширили рамки своих чувств и начали воспринимать реальность на более глубоком и целостном уровне.

— Да, — кивнул он в знак согласия, — многие убеждены в том, что сейчас происходит что-то радикальное. Что-то, чего еще не знавала история человечества. Это новое в развитии можно сравнить лишь с появлением феномена самосознания, когда человек перешел от простого механического действия-противодействия к состоянию осознавания самого себя. Сейчас мы делаем еще более значительный шаг. Удивительно наблюдать изобилие новых открывающихся перед нами Путей, которые ведут к одной и той же цели... Что ты думаешь о Кришнамутри? На него не обращали какое-то время внимания, однако сейчас число его последователей растет.

— Это так, его популярность начала внезапно возрастать. Я встречал многих людей, считающих его Учителем, однако он сам решительно отрицает такой статус. Он учит ничегонеделанию, нет необходимости затрачивать свои усилия. Будь тем, кто ты есть, просто проснись и прими свое уже просветленное состояние. Я не смог ничего извлечь из его учений, они оказались не для меня. Все кажется слишком упрощенным, предлагается слишком простое решение на наши горькие страдания. Я еще не встречал ни одного человека, кто бы чего-нибудь достиг в жизни благодаря такой философии. Я видел, как многие делали какие-то попытки. Следующее высказывание из Упанишад куда ближе относится к истине: очень трудно ходить по лезвию бритвы, по этому случаю мудрецы говорят, что путь к спасению тернист... Слушай, Игорь, мы должны отлучиться, нам еще нужно навестить многих родственников.

— Я понимаю, у тебя сейчас все битком забито, но, пожалуйста, найди время для нашего интервью. Как мы с ним покончим, ты сможешь начать писать статьи, по одной в каждом издании.

— Я хочу зарезервировать интервью перед самой публикацией. Я знаю, как вы, журналисты, поступаете — что-то выкидываете, что-то меняете... журналистика проводит пластическую хирургию на лице правды. Поскольку ты коммунист, то в те моменты, когда ты лжешь, ты не задумываешься о Боге.

— Бывший коммунист! Я вернул красный членский билет, так как больше не было сил терпеть сложившуюся ситуацию. Ведь именно коммунистическая партия научила меня лгать. Закон партии ясно гласит: «Не раскрывай себя перед лицом классового врага». Ну... Серьезно, вот номер телефона. Не заставляй меня долго ждать! Многие начнут донимать тебя, особенно после того, как просочилась информация о том, что ты вернулся и что там проделал кое-какие поразительные вещи. У нас здесь зарегистрировано несколько организаций: «Новый Акрополь», «Трансцендентальная медитация»... Теософы и антропософы до сих пор тайно проводят совместные собрания. Вот увидишь, они позвонят.

Внезапно он замолчал и бросил на меня вопросительный взгляд. Что-то вертелось у него на кончике языка, видно было, что он подбирал слова для вопроса. Какого? — Встретил ли я знаменитого оккультиста в Стокгольме? Был ли у меня прямой опыт переживания астральной проекции? Получилось ли у меня заставить людей повернуться, когда я посылал им в затылок свои телепатические указания?.. Но мои предположения были ошибочны. Он спросил меня, нашел ли я ответ на вопрос, который задавал себе все эти годы:

— Насколько мне известно, ты первоначально интересовался вопросом, кем ты являешься на самом деле, и так и не находил на него ответа, не так ли? Ты нашел для себя ответ?

Я опустил глаза. Лидия застыла на месте от напряженного ожидания. Я поднял голову и сказал Игорю, глядя прямо в глаза:

— Я испытал необыкновенные переживания, довольно глубокие переживания, которые описываются в книжках, но так пока и не сдал для себя этот экзамен. Если бы я сдал, то поверь мне, моя жизнь изменилась бы коренным образом. Один из тех редких мыслителей, что ответили для себя на такой вопрос, как-то сказал, что человек, понимающий, кем он является, может рассмеяться даже в аду. Я бы не смог так поступить.

У него внезапно отвисла челюсть:

— Я надеялся, что ты скажешь, что нашел для себя ответ. Ведь я разделяю с тобой мнение о том, что этот вопрос — фундаментальный для всего человеческого существования...

– 3 –

Игорь Виславский не ошибался. Спустя пару дней после нашего с ним разговора позвонил Петко Сретенович:

— Для нас было бы честью увидеть вас на нашем субботнем собрании. Несомненно, я бы сначала хотел поговорить с вами с глазу на глаз.

— Хотелось бы поинтересоваться, какой контингент приходит на такие собрания, какие темы, в основном, обсуждаются... Мне не по нутру пустые разговоры о чудесах, мистификациях...

— Конечно, конечно, я понимаю, но это все же не телефонный разговор. Я понимаю страну, в которой мы живем. Не хотели бы заглянуть ко мне? Я живу неподалеку от футбольного поля, в Карабурме.

Квартира Петко Сретеновича располагалась на четырнадцатом этаже, откуда можно было наблюдать уходящий за горизонт Дунай, можно было даже заметить очертания Панчево. Он встретил меня в гостиной, на стенах которой висели фотографии поверхности Луны и рисунки с изображением НЛО. Середку книжной полки украшал шлем, сделанный из кусочков мятой алюминиевой фольги. Мне когда-то рассказывали про этот шлем, про то, что он использовался для медитаций и связи с пришельцами. Я пытался вспомнить имя того, кто до моего отъезда в Швецию рассказал мне историю о том, что Петко любил выставлять напоказ шлем перед людьми, не обладающими достаточными техническими знаниями.

— Нам нужно было дать имя нашему обществу, — начал он. — С библейских времен считается, что то, чему дают имя, начинает оживать.

У него было крепкое и сильное тело, массивная шея и короткий, но в то же время широкий лоб, на котором посередине выступали три глубокие морщины. Он пристально смотрел в мою сторону, словно пытался оценить меня.

— И какое бы имя выбрали вы?

— Общество Параллельных Миров, Общество для исследования Внешних Миров... Толерантность — основное правило нашего общества. У нас есть дилетанты-ученые, теософы, антропософы, йоги, астрологи... На сегодняшний момент очень важно наладить связь с инопланетными цивилизациями, ради чего мы и сосредоточили наши усилия. Фундаментальные проблемы нашей планеты невозможно решить, задействовав тех же людей, что их вызвали, поэтому-то нам нужна помощь от высшего уровня. — Он сморщил лоб и, искоса поглядывая на меня, пытался оценить, был ли я с ним на одной волне. По всей вероятности, увиденное никак его не удовлетворяло, так что он решил придать словам больший вес.

— У некоторых очень важных людей складывается критическое отношение к такой деятельности, однако они меняют свою точку зрения, как только перед ними появляется неопровержимое доказательство. Инопланетные цивилизации существуют, и судьба человечества зависит от того, будем мы с ними контактировать или нет.

— Вы верите в то, что они находятся на высшем уровне в сравнении с нашим?

— Конечно! Они решили проблемы с заболеваниями, бедностью, войной, в нравственном отношении они в разы превосходят нас.

— И мы не могли решиться выйти с ними на контакт?

Мое замечание вызвало некое беспокойство. Его морщины на лбу стали еще глубже:

— Здесь дело не обязательно в этом. Они будут поступать так, как должны поступать, однако многое зависит от нас. Видите ли, на протяжении более тысячи лет накапливались доказательства контактов с инопланетянами, однако предыдущие поколения интерпретировали их в религиозном контексте: они приравнивали их к ангелам, божественным существам, посланникам Бога... Сейчас же мы живем в индустриальной цивилизации, и, конечно же, будем интерпретировать данные события тщательнейшим образом. Мы знаем, что они прибыли на космических кораблях — КОСМОКОРАБЛЯХ — это была не чума или какое-то там дьявольское искушение и похожая чепуха. Сознание современного человека изменилось. Сегодня никого не волнует, была ли мать Христа девой или нет, нам не интересно, что же там было. — Своим коротким толстым пальцем он показал на одну из стен комнаты, я повернулся к ней лицом, чтобы посмотреть, что там, и увидел что-то вроде размытой иллюстрации. — Это копия медной гравюры, сделанной в Цюрихе в XI веке. В 1036 году над Цюрихом повисло огромное количество космических кораблей. Их можно легко разглядеть, как, впрочем, и людей, смотрящих в небо и показывающих пальцами на эти корабли. В отличие от того времени, мы теперь готовы к такому контакту.

Я тщательно взвесил свои слова:

— Это вполне возможно, но какое место для меня вы видите в своем обществе? Меня интересует наша цивилизация, а не инопланетная.

— Мы приветствуем людей со всеми убеждениями. Вместе мы становимся сильнее. Мы о вас много наслышаны, — воодушевленно улыбнулся он, — и ваши интересы не особо отличаются от моих. Я убежден, что великие духовные Учителя пришли из какого-нибудь другого места, они воплотились в человеческие тела, чтобы выглядеть, как мы, но в то же время они — высший разум, посланцы от развитых космических цивилизаций. Их миссия — подготовить человечество к приближающейся близкой встрече. Вы свободны в субботу вечером?

– 4 –

Общество Параллельных Миров собиралось в доме в Сеньяке, принадлежавшем бывшей оперной певице Паулине Попович. Хоть она и была вдовой довоенного торговца металлами, коммунисты все же не отобрали у нее дом, так как во время войны ее племянник состоял в батальоне при Тито. В доме до сих пор можно было найти остатки былого богатства. Элитные мечи караула и турецкие ятаганы висели на стенах, старинные орудия, украшенные серебром, были выставлены на витрине. Паркет просторной гостиной был устлан персидским ковром, доставшимся от предков ее мужа, живших более ста лет тому назад. В углу, напротив высоких узких окон, стояла большая бледно-зеленая кафельная печь с изображением Тесея, держащего отрубленную голову Медузы. В комнате пахло сандаловым маслом, смешанным с запахом отполированного паркета и старинной дубовой мебели.

Группа из мужчин и женщин напомнила мне первое собрание в Медборгар Пласен. Я ощущал легкое напряжение, когда был представлен Паулине Попович, но меня явно не бросало в дрожь от ее великого участия. За несколько минут я сумел приглядеться и оценить пришедших людей, и увиденное мной больше не вызывало любопытства. Мне показалось, что я пересматриваю уже прочитанную мною книгу — возможно, стиль был иным, однако содержание от этого не менялось.

— Сегодня вечером миссис Маркович будет давать лекцию о связи Елены Блаватской с Великими Мастерами, а также о духовном видении как инструменте восприятия высокоразвитых личностей. Будучи поклонником Блаватской и Штайнера, миссис Маркович — очень даже подходящий выступающий, редкая находка.

Петко Сретенович говорил медленно, выделяя каждое слово. Он плавно охватывал взглядом окружающих, показывая всем своим видом, что для него присутствие в таком знаменательном месте было редкой привилегией.

— И небольшое напоминание — обсуждение после лекции приветствуется. А также имею огромную честь представить вам мистера Богдана Животича, не так давно вернувшегося из Стокгольма, где, — он задумчиво поднял голову вверх, выставив вперед свою короткую толстую шею, — он провел несколько лет, изучая альтернативные и герметические науки.

Жухлые дамы и бородатые джентльмены задержали на мне свой взгляд. Это был единственный случай, когда я почувствовал себя неловко. Среди накрашенных лиц я узнал Марию Яковлевич, которая накануне войны заработала репутацию большого эксперта в области классической литературы и философии, но вскоре была выгнана из университета за использование непроверенного источника информации в качестве оригинальной работы. Склонив голову, она посмотрела в мою сторону, словно оценивала, достоин ли я тайных мыслей этой толпы. Рядом с ней на табуретке сидела двадцатилетняя девушка с подтянутой грудью, ясные глаза которой закрывали очки в чудесной оправе, на какой-то момент я даже ощутил некоторый всплеск радости от того, что пришел без Лидии.

Миссис Маркович, худая женщина с бледным морщинистым лицом, со слегка подкрашенными белокурыми волосами и пронзительным взглядом, выдавила из себя улыбку и начала лекцию:

— Согласно моим небольшим знаниям, причиной, по которой Елена Петровна Блаватская основала Теософское общество, а Рудольф Штайнер — Антропософское, является их побуждение содействовать ускорению эволюционного развития человечества в целом, создать благоприятные условия для данных обществ с целью формирования адептов в следующем миллениуме...

После ее высказывания о «формировании адептов» в этом поколении некоторые из присутствующих сменили позы. Они подняли голову и ошарашенно посмотрели на нее.

Она продолжила свой рассказ историями о Блаватской, от начала ее длинного путешествия до непосредственного выхода на контакт с Великими Учителями, о кармических законах, о Гималаях и эгрегорах... Рассказывая об эгрегорах как о группе сознаний, пережившей смерть физических тел некоторых из ее членов, она не была оригинальна. Эту теософскую идею она, скорее всего, позаимствовала у Элифаса Леви. Это был единственный глоток свежего воздуха в ее затхлом во всех прочих аспектах рассказе. Она не переставала уделять внимание деталям, которые можно отыскать в многочисленных нудных теософских книгах, которых стараются избегать даже сами теософы.

— ...Блаватская была истинным адептом и посланником космических миров. Она не располагала никакой литературой, считывая информацию из Акаши. Она могла это делать, так как была награждена редчайшим в истории человечества тонким видением... — После такого утверждения несколько антропософов заерзали на своих местах. Она чутьем поняла, что нужно как-то успокоить их едва скрываемое смятение и, приняв благородное выражение лица, добавила: — Один лишь Рудольф Штайнер проявлял похожую силу тонкого видения.

Под конец лекции она обратилась к нам, чтобы мы использовали знания адептов, проторивших путь, на котором можно построить собственный дом знаний из старых и новых вещей и понятий. Она акцентировала особое внимание на последних словах, давая нам понять, что лекция подошла к концу. Ее наградили вежливыми, но в то же время теплыми аплодисментами.

— Спасибо, спасибо, спасибо... — все повторял Петко, встав со стула, и, охватив взглядом аудиторию, добавил: — Было бы прекрасно завершить сегодняшнюю лекцию хорошим обсуждением.

Последовало долгое молчание, после которого доктор Вазич, откашлившись, произнес:

— Ну-с, раз никто не решается начать, думаю, нужно кому-нибудь растопить лед...

До выхода на пенсию доктор Вазич работал адъюнкт-профессором при кафедре философии философского факультета. Без серьезных опубликованных работ он бы не смог работать профессором на полной ставке. Также было известно, что он одним из первых в Сербии начал распространять учение Фрейда. Незадолго до войны один из венгерских учеников Фрейда применил при его участии анализ данной школы. Эксперимент был прерван разразившейся войной, но с тех пор за ним начала ходить репутация психоаналитика. Было удивительно наблюдать, как ему удавалось совместить теософию и психоанализ. Почесывая свою седую бороду, он произнес низким голосом:

— Я бы хотел подчеркнуть тот факт, что Фрейд был одним из первых, кто принял существование различных уровней в человеческом существе, о чем мы узнали с Востока благодаря мадам Блаватской. Несомненно, теософское понимание устройства человеческого существа представляет особую трудность. В духовном свете человек появляется как триединая душа, где один из его аспектов всегда остается в духовной сфере. Мы не располагаем такими примерами в психоанализе, однако важно отметить, что Фрейд воспринимал человека так же многомерно: «ид», «эго» и «супер-эго». — Он окинул взглядом аудиторию, словно оценивая, какое впечатление он на нее произвел, а затем, снова откашлившись, продолжил: — Я должен предостеречь присутствующих от следующего. Взрослый человек испытывает трудности в полном повиновении Учителю, который принимает решения за него, — это то, на чем сегодня настаивают многие люди. На протяжении всего периода взросления человек старается освободиться от пуповины, связывающей его с родителями, и он, конечно, удивляется тому, что попросту меняет одну зависимость на другую. Некоторые хотели бы переложить ответственность за свою жизнь на плечи Махатме, как это делает ребенок с отцом.

— Для меня основным вопросом духовного развития является очищение кармы, — послышался приятный голос седовласой грациозной женщины, которая уже разменяла восьмой десяток. Несколько человек кивнули в знак одобрения.

— Вы правы, Ванда. Мы не должны забывать, что очищение кармы — один из аспектов духовной эволюции, — добавила Паулина.

Вскоре все обсуждение опустилось до обычных фраз, бытующих в теософских кругах, слов похвалы предыдущим выступающим, а также к взглядам в далекое будущее, когда мы станем сородичами Бога. Чувство умиротворения во мне начало исчезать. Их выступления взывали только к прошлому. Никаких новых данных и перспектив, никаких намеков на связи с современными системами. Несмотря на присутствие некоторых молодых людей в Обществе Параллельных Миров, все же это место, с духовной точки зрения, принадлежало старому вымирающему поколению. Для того чтобы как-то разогнать спертый воздух, царящий в этой атмосфере, нужно было заговорить на языке собственных переживаний. Атмосфера в обществе, в тумане которой скрывались эти блестящие горделивые фигуры, представляла собой убежище на случай любого внезапного столкновения с жизнью. Несомненно, было много вещей, о существовании которых они не знали, и я решил вступить в разговор:

— Я не знаю, насколько вам это известно, но Блаватсткая в один из периодов своей жизни коснулась и нас. Джон Саймондс, считающийся одним из надежных писателей, приводит цитату из ее автобиографической книги «Дама с чарующими глазами», из которой мы узнаем, что Блаватская жила какое-то время в Сербии, где она была капельмейстером хора сербского короля Милана (приблизительный перевод названия книги). В зале наступило молчание, все внимание было обращено на меня. Они впервые слышали об этом, так что я решил развить эту тему: — Мои известные предшественники указывали на то, что теософия и антропософия наградила тонким видением Блаватскую и Штайнера. Тем не менее, тонкое видение — сомнительный источник информации, который часто ведет к ложным умозаключениям.

— Такое происходит только с тонким видением обычных или неустойчивых людей, но никак не с подлинным Учителем, таким как Елена Блаватская, — вступила Ванда.

— С ней произошло то же самое, — заметил я и почувствовал внезапный прилив напряжения. — Целые абзацы из «Тайной доктрины» были в прямом смысле слова вырваны из книги Янга «Восточные мудрости», так что о чтении ею Акаши не может быть и речи.

— Такое вполне возможно, — заявил один из антропософов, — однако тонкое видение Рудольфа Штайнера пользуется глубоким уважением среди многих великих современников.

— Полагаю, что это так. Я думаю, что по большей части его видения подтверждались, однако случалось и так, что они были и ошибочными.

Такое утверждение переходило всякие границы для группы антропософов.

— Выражайтесь точнее, господин Животич, какие из видений Учителя были ошибочными? — поинтересовался пожилой человек в очках, через толстые стекла которых были едва заметны его брови.

— С удовольствием, — ответил я. — Если бы только они все относились к действительности, но, к сожалению, это не так. Например, в своих знаменитых лекциях «Кармические связи» Штайнер допустил много ошибок, которые вызвали подозрение по поводу точности его интуитивного видения — многие из его умозаключений, простите за выражение, были нелепы. К примеру, взять его встречу с Ницше, где он заявляет о том, что отчетливо ощущал, как эго и астральное тело Ницше стремились покинуть его физическое тело, но физическое и тонкое тела Ницше были столь сильны и полны здоровья, что не позволяли такому случиться. Однако ко времени их встречи Ницше страдал от третьей стадии сифилиса, так что его тело было далеко не здоровым.

Это послужило веским аргументом. Я уверенно продолжил свою речь:

— Кроме того, в 1924 году Штайнер посетил так называемый замок короля Артура в Тинтагеле. Он рассказывал о том, под каким глубоким впечатлением он находился от всего увиденного там, он долго говорил о том, как благодаря его тонкому видению с ним вышли на контакт король Артур и рыцари Круглого стола. Несмотря на все это, археологические раскопки безоговорочно указывают на то, что сам замок был построен шестью столетиями позднее.

Антропософы смотрели на меня пустыми глазами. Несомненно, все сказанное мной поставило их в тупик, и я мог только ожидать каких-нибудь сплетен за моей спиной после нашего расставания. Несмотря на мои сомнения по поводу того, вынесут ли собравшиеся дальнейшую информацию, я все же продолжил:

— Я не преследую цели раскритиковать чрезвычайно одаренную личность, однако должен обратить ваше внимание на следующее. Я не читал светскую книгу Эдуарда Шюре «Великие Посвященные», но некоторые из тех, кто читал, говорят о том, что работа Штайнера «Христианство как Мистический Факт» имеет много чего общего с ней, что это почти чистой воды плагиат работы Шюре, которую тот опубликовал за двадцать лет до Штайнера. Возможно, кто-нибудь из присутствующих все же прочел эту ценную книгу, которую я, к моему несчастью, упустил из виду?

В просторном зале царило молчание. Я слышал самого себя, и мне было обидно, что рядом со мной не было отца, который мог бы все это лицезреть.

— Несомненно, — продолжил я, — в работе Штайнера содержатся глубокие истины, и каждый, кто их ищет, найдет в словах Штайнера неисчерпаемый источник знаний. Штайнер опережал свое время. Тем не менее, не каждый согласится с некоторыми из его утверждений... Я помню одно из самых противоречивых. Согласно Штайнеру, причиной, по которой Александр Великий отправился завоевывать мир, послужила тяга к знаниям и духовности. Однако, с психологической точки зрения, Александр был эгоистичным человеком. Он, как и многие завоеватели, преследовал одну цель — невзирая на число человеческих жертв, на беды тысяч невинных людей, включая женщин и детей, он хотел завоевать мир, чтобы возвеличить самого себя. Эгоизм так поглотил его, что он считал себя богом... который к тому же страдал от алкоголизма. В порыве алкогольной ярости он убил своего лучшего друга.

— Конечно же, у каждого есть своя точка зрения на различные события, и каждый имеет право выразить ее, — поспешно высказался Петко Сретенович. — По окончании этого интересного обсуждения я бы хотел, чтобы вы уделили мне минутку своего внимания. Каждый день здесь представляет еще большие неопровержимые доказательства, чем в прошлые времена, того, что нас посещали представители внеземных цивилизаций. Мы передаем и восхваляем факты, которые получаем от западных стран, но пожалуйста, не забывайте, что и мы располагаем такими же ценными фактами на нашей с вами собственной границе. Давайте снова вернемся к вопросу о том, что же зависает над украшенным фресками монастырем Сопочани, — конечно же, это космические корабли. И вот что бы мне хотелось сказать по этому поводу. Обратите на это внимание, поскольку вы, несомненно, будете удивлены услышанным. Сава Текелия, сербский писатель, описал в своих мемуарах путешествия, которые он совершил на рубеже XVIII и XIX столетий.

Он достал маленькую толстую книгу в голубом переплете. Обложку украшало изображение самого писателя, который был слегка похож на Казанову. Он открыл книгу и продолжил:

— Стиль и язык книги достаточно символичны для того времени, однако факты, которыми она оперирует, представляют особую значимость, вселяющую оптимизм. Биография озаглавлена на характерном языке того времени — «Описание жизни». Текелия коллекционировал артефакты и в то же время являлся обладателем одной из самых больших библиотек страны. Хочу подчеркнуть, что Текелия не относился к ненадежным чувственным людям, окрыленным любовью, он являлся автором ценных грамматических, политических, законодательных и литературных анналов, он был поэтом и писателем травелогов. Следующие строчки, посвященные его личному переживанию, представляют для нас особый интерес: «18 ноября, приблизительно в три часа после полудня, я находился поблизости одной хижины, когда увидел какой-то свет, быстро приближающийся сверху. Я был почти всего в двух шагах от увиденного мною, я думал, что это, возможно, был какой-то человек с мотыгой, которая отражалась при солнечном свете. Когда оно поравнялось с землей, то его рост не стал превышать уровня пояса, словно это был какой-то человек в железных доспехах, от которого шел зеленоватый свет. Я не мог отвести от света свой взгляд и пошел ему навстречу. Он приближался ко мне со скоростью человеческого шага, и, пока я шел в его сторону, натолкнулся на насыпь из виноградных листьев, которая на какой-то момент загородила мне обзор. Когда я обошел ее стороной, света уже не было. Я дошел до того места, где видел его в последний раз, но там ничего не оказалось. Я огляделся вокруг, но ничего нового в винограднике не обнаружил. Все действие длилось семь с половиной минут. Dicite physyci quid hic, dies fruit, sobrius fui, sol splendebat». — Петко направил взгляд в нашу сторону и произнес: — Не хочу обижать кого-либо, но в том случае, если кто-то из вас не совсем свободно говорит на латыни, я переведу. Буквально это означает следующее, — словно пронизывая книгу, он поставил правый указательный палец на текст и, стараясь выделить каждое слово, закончил: — «Доктора, скажите мне, что же это было — все происходило днем, я был трезв, и солнце сияло».

Несколько сидящих напротив меня человек категорически закачали головами, будто наблюдение Савы Текелии нанесло смертельный удар официальной науке, не признающей существование внеземной цивилизации.

— Этот факт чрезвычайно важен, — заявил доктор Милозевич. — Должен признать, я впервые о нем слышу. Огромное спасибо, Петко. Это просто чудесно, изумительно!

Это был худощавый человек с бледным цветом лица, вьющимися волосами и медленными жестами. Будучи любовником Паулины, он был младше нее лет на двадцать.

— Я думаю, мы должны сделать все возможное, чтобы донести этот факт до наших друзей из других стран, — заявила Паулина. Она сидела на двухместном диванчике рядом с доктором Милозевичем и держала его за руку. — Мы так часто разрушаем ценности, рожденные на наших же землях. Настало время перемен. Перво-наперво, я имею в виду не Теслу, великого гения, которого знала история человечества, я говорю о предсказании Кремны. Точность пророческих слов Кремны относительно будущих событий и технических изобретений превосходят самого Нострадамуса. Думаю, настало время написать биографию Димитрия Митриновича, который... — Она быстро окинула взглядом аудиторию, состоящую из теософов и антропософов. — Возможно, он не дошел до уровня Елены Петровны Блаватской и Рудольфа Штайнера, однако он, несомненно, заслуживает большего признания. Иисус говорил, что нет пророка в своем отечестве.

— Конечно, конечно, — с кислой миной ни лице заговорил Петко, как только разговор ушел в сторону от Савы Текелии.

— Вы правы, миссис Паулина, — согласился я. — Мне пришлось поехать в Швецию, чтобы впервые услышать о нем. В его учениках числились некоторые из самых известных оккультистов. Моя бабушка переписывалась с ним на протяжении многих лет.

— Правда? — перебила Паулина. — Если его письма существуют, то они представляют собой очень ценный документ. Ведь я сама очарована его личностью.

— Конечно, — согласился Петко Сретенович. — Я бы хотел подвести итог нашему чрезвычайно продуктивному собранию. Нам стоит продолжить разговор на уровне неформальной беседы. Хотелось бы поблагодарить миссис Маркович за ее превосходную поучительную лекцию, и все, связанное с ней, достойно обсуждения. Надеюсь, что в будущем в нашем обществе будут чаще проходить такие важные собрания.

Домработница миссис Паулины поставила на стол у стены большой чайник и чашу с домашними печеньями. Мое первоначальное стремление отведать чашечку чая перебил исходящий от него запах. Это был какой-то травяной чай, то ли из ромашки, то ли из мяты, трудно сказать. Его запах напомнил мне те заболевания, которыми я переболел в детстве, поэтому к нему я питал одно лишь отвращение.

Я искал девушку с подтянутой грудью, как вдруг услышал:

— Я бы хотела побольше узнать о том опыте, что вы получили в Швеции. — Ее голос, звучащий позади меня, выражал улыбку.

— Такого предмета для разговора не значилось в программе сегодняшнего вечера, да и многого о том не расскажешь. Переживание — это одно, а рассказ о нем — уже другое.

— Довольно скучно повторять одни и те же вещи по много раз. — Она мельком посмотрела на людей в зале. — Понимаете, что я пытаюсь сказать?

— В смысле, такое происходит здесь очень часто? — спросил я подавленным голосом. Две говорящих между собой женщины среднего возраста стояли рядом и подозрительно смотрели в мою сторону. Неожиданно до меня донесся зловонный запах бренди и чей-то хриплый голос.

— Это единственное, что здесь бывает.

Я обернулся. Максим Драганич, актер Национального театра, которого все называли Максом, подошел из-за спины.

Я его приметил еще во время лекции, когда тот сидел в углу зала. Он был среднего телосложения, с темным средиземноморским цветом лица и двухдневной щетиной. Драганич прославился своим алкоголизмом и сарказмом. Общество терпело его из-за роли Гурджиева, заглавного героя фильма Питера Брука «Встречи с замечательными людьми». Он пожал мне руку своей потной ладонью.

— Миряна представляет духовный уровень этой необычайной группы. — Его улыбка, выглядевшая больше как конвульсия, обнажила желтые зубы, покрытые толстым зубным налетом.

— Да, — начала девушка, — я удивлена, как быстро деградируют оригинальные идеи мистических учений. Блаватская говорила о себе, что теософом является тот, кто занимается теософией. То есть тот, кто применяет ее на практике. Однако здесь нет ни одного такого. — Одной рукой она облокотилась на полку, сделанную из темного дуба, а другой нежно провела по волосам. — Знаете, здесь нормальные сексуальные отношения расцениваются как падение в материю... Я Миряна.

Она изящно подала мне теплую и сухую руку, которую я продержал немного дольше, чем нужно. Она улыбнулась и произнесла:

— Я изучаю психологию.

— Я не буду использовать ее против вас, — ответил я с улыбкой на лице.

Она моргнула несколько раз, затем улыбнулась и ответила:

— Такой комментарий можно услышать от человека, обладающего обширными знаниями.

Показывая в сторону доктора Вазича, она добавила:

— Простите, я на минутку должна отлучиться, мне нужно спросить кое о чем выдающегося доктора.

— Если это не связано с анемией, то падения в материю участятся, — с ироничной улыбкой прошептал Максим Драганич. Он посмотрел прямо на меня, и в тот же момент ужасный запах бренди из его рта заставил меня сделать шаг назад.

— Анемия? Что вы имеете в виду?

Он состроил из своей улыбки противную гримасу:

— Близкий друг мадам Паулины, доктор Милозевич, чертовски страдает от анемии. Как только у него наступает эрекция, вся его кровь из головы стремительно направляется вниз, и он падает в обморок... Думаю, что в каждом пороке есть какая-то добродетель.

– 5 –