Глава четвертая Наккальская Пирамида

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава четвертая

Наккальская Пирамида

Однажды утром (это было в 1985 году) я проснулся в безлюдной пустыне штата Нью-Мексико на высоте 2600 метров над уровнем моря. Серо-зеленые кустики шафрана, подобно необозримому океану, протянулись до самого горизонта во всех направлениях, за исключением восточной части, где возносили к небу свои вершины величественные горы Сангре-де-Кристо («Кровь Христова»). Снег, венчавший их пики этим ранним летним утром, был не таким уж необычным явлением. Иногда он не сходит с гор весь год напролет. К западу, невидимый глазу, лежит глубокий каньон реки Рио-Гранде, тайно и прихотливо извивающейся через ту часть пустыни, где вряд ли когда-либо ступала нога человека. К северу, в тридцати километрах от моего дома, высится вторая по высоте гора в мире (среди одиноко стоящих) — Юте.

Именно на этой горе в XIX веке американская кавалерия пыталась истребить племя индейцев юте. Поскольку юте предпринимали попытки защитить себя от страшного беззакония и несправедливости со стороны правительства США, они были объявлены опасными разбойниками, которых следовало уничтожить.

Кавалерия преследовала индейцев сотни километров, пока они не достигли этой горы, которую впоследствии в их честь так и назвали — Юте. И те и другие знали, что на горе нет воды, однако, несмотря на это, доведенные до отчаяния юте вскарабкались на нее, ища укрытия. Кавалеристы окружили гору и стали ждать. Они не были полностью уверены в том, что именно здесь укрылись индейцы, но тем не менее выжидали, полагая, что если юте здесь, то из-за отсутствия воды им рано или поздно придется спуститься.

Как гласит предание, юте страстно молились Матери Земле, прося ее послать воду, ибо знали, что без воды им придется либо умереть, либо против воли спуститься вниз, где их истребит кавалерия, причем всех — мужчин, женщин и детей. Так или иначе, они были обречены на уничтожение.

И Мать Земля, жившая в сердцах индейцев юте, откликнулась на их молитвы. Из горы забил родник, напоивший их водой и сохранивший им жизнь.

По прошествии примерно трех месяцев кавалеристы решили, что племя, должно быть, не стало укрываться на горе, и прекратили погоню. Поэтому индейцы юте существуют и поныне, существуют благодаря горе и явленному ею чуду, энергия которого наполняет всю эту долину, посреди которой я жил в далеком 1985 году.

Я лежал, думая о том, почему это утро казалось мне каким-то особенным, и так ничего и не придумал. Но это чувство не покидало меня весь день.

Я был частью небольшой группы мужчин и женщин, членов эзотерической школы, которая называлась «Наккальская школа мистерий». Это имя дали ей ангелы, которые так и не сказали мне, по какой причине они ее так назвали. Я знал только, что наккали были жрецами древней Атлантиды, но, помимо этого, не имел о них ни малейшего представления. Я просто принял предложенное название, поскольку оно исходило из высшего источника.

Наша община занимала от силы восемьсот соток земли, а вокруг простирались в буквальном смысле десятки километров пустынных земель. В нашем владении имелось два дома, сложенных из необожженного кирпича, природный сад, небольшие апартаменты, рабочая площадка, гараж, очень красивый конференц-зал с высоким, метров в семь, потолком, выстроенный в форме пятиугольника, и — что самое важное — расположенная ниже уровня земли чудесная комната для молитв, называвшаяся, по индейскому обычаю, кива. Эта школа была идеальным местом для преподавания и учебы.

Полная изоляция от цивилизации значительно облегчала нашу работу, поскольку вокруг не было никого, кто мог бы подвергнуть критике наши действия, которые отдельным представителям так называемой современной культуры показались бы в высшей степени странными. Например, каждое новолуние мы устраивали обряд «индейской парной», разжигая для этой цели огромный костер, чтобы нагреть камни. Перед обрядом все члены нашей общины, состоявшей примерно из сорока человек, по меньшей мере сутки воздерживались от пищи, а затем в течение многих часов, ожидая, пока камни раскалятся докрасна, насытившись красно-оранжевым огнем жизни, били в барабаны и пели песни, выкликали имя Матери и призывали Великий Дух, не забывая при этом обращаться к своим сердцам.

После этого мы смиренно и без одежд в полной темноте входили в подземную кива, как того требовала исконная индейская традиция, чтобы в священнодействии соединиться с Матерью. Это было все равно что пребывать в ее утробе. Прана, пустота, земля, вода, огонь и воздух — все шесть стихий мироздания разом присутствовали в этой церемонии.

Однажды вечером я вдруг услышал, как кто-то снаружи громко воскликнул: «Ух ты!», и выскочил посмотреть, что же там такое. До полного захода солнца оставалось, вероятно, еще полчаса, и прямо на востоке, напротив горы, накрапывал мелкий дождик.

Это «Ух ты!» было явно к месту. Над горами Сангре-де-Кристо, словно обрамляя их разноцветной рамкой, сияла самая удивительная радуга, какую я когда-либо видел в своей жизни. Причем не одна радуга, а целых три — первая внутри второй, а вторая внутри третьей. Ослепительные, яркие цвета вибрировали так, словно были наэлектризованы. От такой красоты я лишился дара речи.

Пока я стоял, созерцая это чудо, мной овладело то же чувство, которое я испытывал этим утром, когда проснулся. Не знаю почему, но этот день был каким-то особенным. Однако ничто, кроме радуги, не указывало на то, что он отличался от всех других. Тем не менее чувство необычности меня не покидало.

На следующее утро к конференц-залу подкатила белая, ничем не примечательная малолитражка. Поскольку мы были далеко от всякого рода праздной публики и укрывались в безлюдной местности, казалось невероятным, что кто-то отыскал нас в то время, когда мы не проводили никаких семинаров.

Из автомобиля выскочили четверо молодых людей и направились прямо к конференц-залу, где находился только я: стоя на маленькой кухне, я готовил завтрак. Один из них открыл входную дверь, посмотрел на меня и спросил:

— Не знаете, где нам найти человека по имени Друнвало?

Я сказал, что это я и есть, и он сразу перешел к делу.

— Вы когда-нибудь видели такой рисунок? — спросил он и протянул мне изображение Цветка Жизни. Эти девятнадцать кругов были мне знакомы, как пальцы собственной руки.

Впервые я обнаружил такой рисунок на древней стене в Египте (ее возраст специалисты оценивали в 6000 лет) и с тех пор наталкивался на него по всему миру — в Индии, Англии, Ирландии, Турции, Израиле, Швейцарии, Греции, Китае, Японии, Мексике и еще примерно в пятидесяти странах, причем почти всегда в местах, сохранившихся с очень древних времен. И каждый год к перечисленным странам добавляются новые. Однако самое знаменательное открытие, имеющее непосредственное отношение к нашей истории, я сделал в Тибете — такой же рисунок я обнаружил и там.

Поскольку с 1984 года я провел немало семинаров, посвященных этому рисунку и его истолкованию, и считался экспертом по этой части, эти молодые люди узнали, где я нахожусь, и приехали узнать, в чем его смысл.

Я спросил их, почему они так интересуются Цветком Жизни. Они расселись вокруг меня и начали рассказывать длинную-предлинную историю о том, как группа исследователей несколько месяцев тому назад обнаружила в Тибете очень необычную пирамиду. То, что они рассказывали, походило на чудо.

Это было так давно, что я уже забыл имена этих молодых энтузиастов, но помню, что один из них, по всей видимости, их руководитель, был настолько взволнован, что сразу перешел на доверительный, хотя и авторитетный тон. Он достал карты и фотографии, разложил их на столе, разгладил и посмотрел мне в глаза.

Он начал рассказ о первой в истории исследовательской экспедиции, пытавшейся добраться до тибетской пирамиды. Однако, сказал он, его спутники были не готовы к столь долгому странствию по горам. До пирамиды, находившейся высоко в Западных Гималаях, им удалось добраться лишь за шесть месяцев. У них не было точных карт, никто не знал местности, да и в целом энтузиасты недооценили трудность похода и даже не предполагали, что путешествие к этому месту займет столько времени.

Проблема осложнялась тем, что пирамида была не просто белая, но и круглый год, за исключением двух-трех коротких недель, вся покрыта снегом, так что экспедиции нужно было точно рассчитать время, чтобы суметь найти это сооружение и по возможности проникнуть в него.

Экспедиции все-таки удалось преодолеть весь маршрут и даже подойти к отвесному обрыву у края горы, откуда открывался вид на долину и расположенную там удивительную пирамиду, но дальше идти они были не в состоянии: заканчивались продовольственные запасы и продолжение экспедиции грозило смертью всем ее участникам. Поэтому им поневоле пришлось вернуться. Это случилось, насколько я помню, в самом начале 1980-х годов. И только спустя несколько лет эти люди, сидевшие за моим столом, решились предпринять вторую попытку.

На этот раз они подготовились гораздо лучше и подошли к тибетской пирамиде как раз тогда, когда снег сошел и она была доступна для обследования. Их поразило, что эта пирамида, в отличие от пирамиды Хеопса в Египте, была не «запечатана»: в ней имелось одно отверстие, через которое команда беспрепятственно проникла внутрь.

Больше двух дней они рассказывали мне историю открытия этого сооружения, которое они назвали Большой Белой Пирамидой. Мне поведали о том, как она выглядит, и о том, что нигде — ни внутри, ни снаружи, ни на поверхности, ни на стенах пирамиды — не было никаких знаков, письмен, иероглифов или чего-то подобного, за исключением единственного изображения, красовавшегося высоко на центральной стене в главном помещении. Это было изображение… Цветка Жизни! Вот почему они бросились искать меня и наконец нашли посреди этой безлюдной пустыни.

Они хотели, чтобы я растолковал им смысл Цветка Жизни, рассчитывая на то, что эта информация так или иначе выведет их на строителей этой пирамиды.

Поверьте, за час или два я просто не смог бы объяснить им «истинный смысл» Цветка Жизни. Вот почему они задержались у нас на два дня. Цветок Жизни — символ творения Вселенной и всего сущего в ней, включая и живых существ. Но это также и символ тех аспектов Вселенной, которые не соотносятся с вещами или материей, то есть эмоций и чувств. Я сделал все, что было в моих силах, и провел для них настоящий церемониальный мини-семинар, исключая разве что такие его атрибуты, как ритуалы, молитвенные круги, долгие истории и, конечно же, «индейскую парную».

Мои гости говорили о выпавшем на их долю невероятном счастье собственными руками прикоснуться к этой необычной пирамиде. Они сказали, что пирамида находится в недоступном районе Гималайских гор и полностью изолирована от мира; никому не известно о существовании другой такой же. Молодые люди не умолкая говорили о том, сколь странно то обстоятельство, что подобная пирамида расположена в месте, где не было и в помине никакой цивилизации.

Чувство чего-то необычного, которое я испытывал днем раньше и продолжал испытывать сейчас, меня не подвело. Я знал, что эта информация очень важна, но тогда даже предположить не мог, насколько важна.

Когда гости, необычайно возбужденные и взволнованные, покинули Наккальскую школу мистерий, показанные ими фотографии этой удивительной пирамиды вновь и вновь воскресали в моей памяти. Я почти на вкус ощущал, насколько важны эти сведения, но, опять-таки, ничего конкретного на ум мне не приходило.

Наконец несколько дней спустя, когда я сидел, погруженный в медитацию, перед моим внутренним взором появились два ангела и сказали: «Эта пирамида называется Наккальской. Мы знаем, это название сегодня тебе ничего не говорит, но со временем ты все поймешь. В будущем перед тобой все откроется».

Но почему пирамида называется Наккальской? И почему школа мистерий тоже Наккальская? В то время мне было лишь известно, что наккали были верховными жрецами Атлантиды, но я не знал, что они каким-то образом связаны и с Тибетом.

Было много такого, чего я не знал. Но я поверил ангелам и хранил их слова и образы в своем сердце. Когда они заговаривали со мной, я чувствовал себя как малый ребенок, пытающийся понять мир вокруг, иногда совершенно растерянный, иногда не в меру восторженный, но по большей части восхищенный жизнью и тем, как ненавязчиво и мягко ангелы преподносят это знание моему неискушенному уму.

Со временем Наккальская школа мистерий распалась, как распадаются все школы, но воспоминания об экспедиции и найденной ею пирамиде меня не покидали. И со временем ангелы поведали мне всю историю, которую я непременно когда-нибудь расскажу.

К этому времени Светоносная Змея уже покинула свой дом — Наккальскую Пирамиду — и беспрепятственно «ползла» к своему новому дому, по всей видимости, новой пирамиде, а Единая Решетка Сознания над Землей была близка к своему равновесию. В 1989–1990 годах, то есть через четыре года после того, как я узнал о пирамиде, эта решетка уже достигла первого уровня балансного равновесия, а Светоносная Змея все еще стремилась к месту своего нового обитания в недрах Земли, завершая спираль Космической ДНК.

Воистину, жизнь совершенна!