Теософы в Малигаве

Теософы в Малигаве

Перевод – О. Колесников

Сэр! Могу ли я надеяться, что мне разрешат использовать некоторое количество строк в колонках вашей уважаемой газеты для опровержения ложного заявления, несомненно, написанного введенным в заблуждение и лживым корреспондентом? Абзац, опубликованный в вашем выпуске от 22 июня под заглавием «Теософы в Малигаве», должно быть, первоначально предназначался для колонок «Observer», от которого не следовало ожидать ни соблюдения приличий, ни беспристрастности, поэтому там мы ничему не удивились бы. Однако обнаружить в столь респектабельной газете, как «Times», одиозно-злобные нападки на меня – это совсем другое дело! Я призываю вас, как джентльмена, исправить неверное впечатление, которое вызвала эта статья у общественного мнения.

Полковник Олькотт ничего не терял в Даладе Малигаве, ни «розочку», ни чего еще. В уплотнившейся внезапно толпе сорвали с груди сопровождающего нас джентльмена мистера Падши, одного из парсов, значок Теософского общества, изготовленный из золота и серебра. Это случилось настолько быстро, что он не смог рассмотреть эту руку, а поскольку предмет стоил больше нескольких рупий, его первой мыслью стало поведать всем нам о свершившемся, несомненно порожденным чистой злобой. Его подозрения в некотором роде оправдывались недостойным поведением одного местного жителя из группы христиан, предыдущим вечером в ратуше, где полковник Олькотт читал лекцию аудитории, которая, как мы тогда полагали, состояла только из джентльменов. (Теперь я отмечу в скобках одно из двадцати трех ложных заявлений «Observer». Лектор не только в подобных обстоятельствах не пожаловался, что «провел целый час, оскорбляемый христианством», но – если заглянуть в уже напечатанный текст лекции – он даже совсем не упоминал ни христианство, ни христиан. Тем не менее, в конце описываемого вечера поступки клики этих буйных фанатиков, их шум и выкрики, вызвали негодование даже у присутствующих джентльменов-христиан из Европы, включая высших должностных лиц, поэтому они подошли к нам и извинились). Итак, узнав об эпизоде со значком, я сразу же отнеслась к нему как к оскорблению, нанесенному либо каким-нибудь местным обращенным в христианство, либо бюргером, и я это высказала. Но я не обращалась ни к Дэва Ниламе, ни к святым мощам, когда мы находились рядом с ними. Взяв под руку мистера Уимбриджа, я вышла из храма через главные ворота, и тут мы встретили европейского управляющего «Европейского Кэнди Клуба» и рассказали ему эту историю. Рядом находилось несколько молодых англичан; но утверждать, что я непосредственно указала на кого-либо из них как на виновника инцидента – это просто ложь. Пусть они прочтут эти строки, и я взываю к их чести и справедливости, чтобы они подтвердили мои слова.

Факт заключается в том, что с момента, когда шесть недель назад мы ступили на остров Цейлон, мы читали проповеди против миссионеров и клеймили на их печатные органы, с «Observer» во главе. Они же посыпали нас клеветой, фальшью, порочащими высказываниями, занимались злобными инсинуациями; ни разу ни в одном из этих журналов не печаталось правды о том, чем мы занимаемся или что говорим. А что касается истории в Малигаве, то в завершение я прилагаю абзац из «Times», против которого я так категорически выступаю – «мотив предположить нетрудно».

Е.П. Блаватская

Галле, 25 июня.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.