Глава 17. Общество психических исследований[232]

Глава 17. Общество психических исследований[232]

Перечень всех видов деятельности Общества психических исследований, включающий в себя все полезные и негативные её стороны, при всём нашем желании, не смог бы уместиться на страницах этой книги. Однако есть в истории Общества некоторые факты, кои следовало бы упомянуть и даже обсудить. В определённых направлениях работа Общества была выше всяческих похвал, но с самого начала оно допустило большую ошибку, выразив своё высокомерное отношение к Спиритизму. Это вызвало чувство отчуждения у тех членов правления, которые могли принести Обществу пользу, и немалую. Кроме того, это нанесло обиду тем медиумам, без добровольного участия которых работа Общества не могла стать плодотворной. В настоящее время Общество обустроило великолепные комнаты для проведения сеансов, но убедить медиумов переступить порог этих комнат оказалось непростым делом. И это вполне объяснимо: поток клеветы и оскорбительных обвинений в адрес медиумов и демонстрируемых ими способностей не стал меньше по сравнению с прежними временами и представлял для них несомненную опасность. Психические исследования, проведённые без должного уважения к чувствам и мнениям спиритов, делали невозможным полное раскрытие их способностей.

Находясь в плену у раздражения, которое вызывала оскорбительная на их взгляд критика, спириты не должны были забывать о том, что Общество время от времени с блеском выполняло свою работу. О.П.И., например, вполне заслуженно считали колыбелью многих организаций, превзошедших его по эффективности. Из стен Общества вышло немало достойных представителей как в Лондоне, так и в американском отделении, которые не раз выступали с убедительными доказательствами правильности спиритического Учения и всегда оставались его неизменными и преданными защитниками. Однако следует отметить, что почти все великие люди, обладающие могучим разумом, вне зависимости от рода своих занятий считали необходимым исследование психических явлений для выяснения их истинной природы. Сэр Вильям Крукс, сэр Оливер Лодж, Рассел Уоллес, лорд Рэйли, сэр Вильям Баррет, профессор Вильям Джеймс, профессор Гейслоп, доктор Ричард Ходсон и мистер Фредерик Мейерс — все они в той или иной степени послужили развитию духовной доктрины Учения.

В 1875 году мистером Серджентом Коксом было образовано общество сходного направления — Психологическое общество Великобритании,[233] которое вполне можно считать прообразом Общества, созданного в 1882 году. После смерти этого джентльмена, в 1879 году, общество было распущено. 6 января 1882 года собрание, проведённое по инициативе сэра Вильяма Баррета, рассмотрело возможность основания нового общества, и 20 февраля того же года оно приступило к своей деятельности. Профессор Генри Сиджвик из Кембриджа стал первым президентом нового общества, среди вице–президентов был преподобный У.Стэнтон Мозес. В Совет Общества входили такие видные представители спиритического движения, как мистер Эдмунд Доусон Роджерс, мистер Хенсли Веджвуд, доктор Джордж Уайльд, мистер Александер Калдер и мистер Морелл Теобальд. По мере дальнейшего исторического обзора мы увидим, как Общество психических исследований постепенно теряло симпатии своих членов, в результате многие из них подали в отставку. Эти разногласия, зародившиеся с самого начала деятельности нового общества, постепенно набирали силу.

Манифест общества гласил:

«Повсеместно принято считать, что в настоящее время настал подходящий момент для проведения организованных и систематических попыток исследования большой группы неоднозначных явлений, отнесённых к разряду месмерических, психических и спиритических.»

Профессор Сиджвик в своём первом президентском обращении к членам Общества 17 июля 1882 года говорил о необходимости изучения психических явлений:

«Все мы согласны с тем, что настоящее положение вещей постыдно для эпохи просвещения, в которую мы живём. Мы до сих пор дискутируем на тему о реальности этих необыкновенных явлений, научную ценность которых трудно оценить. По утверждению весьма авторитетных свидетелей, только десятая их часть может оказаться истинной. Хотя многие из очевидцев и сообщили о своей полной убеждённости в истинности происходящего, а многие другие глубоко заинтересованы в большей определённости в этом вопросе, тем не менее образованная часть человечества в массе своей до сих пор находится в плену собственной недоверчивости.»

Предубеждение общественности, о котором говорилось в речи первого президента, было выражено ясно и обоснованно. В ответ на критику, вызванную тем, что О.П.И. намеревалось отклонить результаты прежних расследований проявлений психических сил за их недостоверностью, он отвечал:

«Я не осмелюсь даже предположить, что мог бы получить лучшие и более убедительные доказательства, чем предъявленные миру такими несомненно авторитетными представителями науки, как мистер Крукс, мистер Уоллес и профессор де Морган. Но из моего определения главных целей Общества совершенно ясно следует, что как бы ни были хороши собранные ими свидетельства, мы будем собирать всё новые и новые.»

Образованный мир, согласно оценке профессора Сиджвика, тем не менее не был полностью убеждён в объективности происходящих событий, таким образом требовались новые показания очевидцев. Он не стал добавлять, что достаточное количество показаний было собрано и до образования Общества. По всей видимости, О.П.И. не волновал вопрос о проверке этих данных.

В заключение своего обращения профессор сказал:

«Недоверчивость представителей научного мира, имеющая глубокие и сильные корни, только возрастала с годами, и нам не остаётся ничего иного, как вырвать эти корни. Но мы можем уничтожить их только оружием неоспоримых фактов. Мы должны будем, по выражению Линкольна, «покорпеть» над этим, накапливая факт за фактом, пополняя их новыми экспериментами. При этом мы не собираемся вступать в долгие споры с оппонентами по поводу их убеждений — нас могут убедить лишь достоверные свидетельства. Чем выше степень доверия к исследователю, тем ценнее и действеннее будет вклад проведённого им исследования. Мы должны сделать всё возможное, чтобы критикам не к чему было придраться. Всё, что они могут в этом случае — это подозревать исследователя в совершении какого–либо трюка. Какие аргументы может выдвинуть критик, когда отсутствует «состав преступления»?

Мы же должны подготовить оппонента к тому, чтобы он был вынужден признаться, по крайней мере, в том, что он сам не в состоянии найти объяснения происходящему явлению. В противном случае нам придётся согласиться с тем, что исследователи позволили себе ложь и надувательство или они подвержены слепоте и забывчивости, хотя и то, и другое скорее совместимо с абсолютным идиотизмом, нежели с работой любого мыслящего разума.»

Общество начало свою работу с экспериментального исследования передачи мыслей на расстояние. Этот феномен впервые был предложен для изучения Британскому обществу «За прогресс науки» в 1876 году сэром Вильямом Барретом (впоследствии профессором). После длительного и тщательного изучения удалось установить, что передача мыслей на расстояние, или телепатия, — по определению мистера Фредерика Мейерса — «есть неоспоримый факт». В области разумных проявлений психической силы была проведена более основательная работа, что со всей аккуратностью и в систематизированном виде было описано в «Протоколах» Общества. Тщательно изучив явление, известное под названием «перекрёстная переписка», О.П.И. ознаменовало тем самым важный этап в своей деятельности. Работа, связанная с проверкой медиумических способностей миссис Пайпер, также оставила свой след в его истории, но к этому мы ещё вернёмся позднее.

Менее успешной была деятельность О.П.И. в рассмотрении того, что принято нами называть физическими явлениями в Спиритизме. Мистер Э.Т.Беннет, неизменный секретарь Общества на протяжении двадцати лет, так отзывался об этом:

«Невероятно, можно даже сказать совершенно невероятно, но это направление исследований Общества не принесло, без всяких преувеличений, абсолютно никаких результатов. Точнее, результаты оказались обратно пропорциональны сложности рассматриваемого явления. Что касается бесконтактного движения столов и других предметов, возникновения стука и видимого свечения, то члены Общества не имели чёткого мнения о вмешательстве разумных духов и их суждение осталось таким же невнятным, как и двадцать лет тому назад. Вопрос о бесконтактном движении столов точно повторял точку зрения, оставленную нам в наследство Диалектическим обществом в 1869 году. Эту точку зрения не смогли изменить даже многочисленные авторитетные свидетельства о передвижении тяжёлого обеденного стола в отсутствие профессионального медиума. Если считать позором то, что, по словам профессора Сиджвика, «спор об объективности подобных явлений до сих пор продолжается», то на какой же ещё больший позор обрекает себя тот «образованный мир, в большинстве своём до сих пор пребывающий в плену собственной недоверчивости», в то время как человечество почти вступило в следующую четверть века. Ни один из томов полного собрания «Протоколов» Общества не проливает свет на природу тех простых явлений, которые видело и слышало множество свидетелей. В области же высших физических проявлений духовных сил, которые предполагали наличие разумного начала, таких, как письменные сообщения или фотографии духов, проводились некоторые опыты, но они оказались очень неполными и растянутыми во времени, и их результаты расценивались как отрицательные.»[234]

Подобные серьёзные обвинения в адрес О.П.И. высказывались в виде дружеской критики. Давайте же посмотрим, как спириты того времени оценивали его деятельность. Для того, чтобы обратиться к истокам, вернёмся в год 1883–й. Уже год спустя после образования О.П.И. мы находим в журнале «Лайт» вопрос корреспондента: «Каковы различия между Обществом психических исследований и центральной Ассоциацией спиритов?».[235] Он также интересовался, нет ли антагонизма между двумя этими организациями. Ответ был помещён в редакционной статье,[236] из которой мы приводим цитату, представляющую несомненный интерес с точки зрения исторической ретроспективы:

«Спириты убеждены в том, что конец неопределённости будет положен и что со временем Общество психических исследований предоставит ясные и неоспоримые доказательства ясновидения, письменных сообщений духов, их появлений на публике, различных форм физического медиумизма, как оно уже успешно предоставило доказательства для подтверждения существования передачи мыслей на расстояние. Однако, заметим, что между Обществом и центральной Ассоциацией спиритов существуют определённые различия. Спириты обладают убеждённой верой, более того, даже определённым Учением, объясняющим природу тех фактов, о которых Общество психических исследований не знает и не хочет знать. Оно занималось этими явлениями только с целью добывания новых показаний очевидцев для установления их истинности… Для Общества идеи о духовном сообществе, о задушевных беседах близких друзей, разделённых границами двух миров, т.е. идеи, которыми так дорожат спириты, не представляют никакого интереса. Побеседовав со всеми членами Общества, мы выяснили, что оно изучает только кости и мускулы, не вникая в устройство душ и сердец.»

Автор пытается таким образом заглянуть в будущее О.П.И., хотя и не знает, сколько потребуется времени для того, чтобы добыть те доказательства, о которых он говорит. Он продолжает:

«Общество психических исследований не может называть себя спиритическим. По мере накопления доказательств, они намерены попытаться стать первыми «спиритами без участия духов». Подобно спиритам, получавшим удовлетворение от достижения своих целей, Общество добилось определённого успеха в продвижении по избранному пути. Своим осмотрительным руководством члены Общества побудили множество благородных мужчин и женщин последовать по тому же пути вместе с ними.»

В заключении автор убеждает читателей, что между двумя Обществами не существует явного антагонизма и что спириты убеждены в полезности проводимых О.П.И. исследований.

Сей отрывок носит поучительный характер. Прочитав его, мы убеждаемся, что в отношении ведущих спиритов к новому обществу преобладали добрые чувства. Однако автор ошибался в другом своём предположении: даже после острой борьбы, в результате которой было решено обратиться к беспристрастному мнению учёных, небольшая группа членов Общества долгие годы продолжала отрицать необходимость участия известных медиумов в исследовании истинности психических явлений. Это было связано не только с тем, что Общество принимало к сведению лишь показания, исходившие от людей, достойных доверия по причине их квалификации и опыта. С тех пор, как О.П.И. приступило к рассмотрению подобных показаний и начало проводить собственные исследования (что случалось довольно редко), не было случая, чтобы его члены не «уличили» медиумов в обмане или не поставили под сомнение получение результатов с помощью сверхъестественных сил. Вот как, например, мистер Сиджвик — один их самых известных «непримиримых» — отзывался о сеансах миссис Кейт Фокс–Дженкин (во время них письменные сообщения возникали на листе бумаги, полученном от присутствующих на сеансе и помещённом под столом): «Мы думаем, что миссис Дженкин могла написать слова при помощи своей ноги.» Или о Генри Слэйде: «Мои впечатления о докторе Слэйде после посещения десяти его сеансов… таковы: всё, что он продемонстрировал, было подстроено им с помощью трюков.» Об Уильяме Иглинтоне и грифельных досках: «На данный момент у меня не осталось никаких сомнений в том, что его сеансы сопровождались хитроумными фокусами.» Одна женщина–медиум, дочь известного профессора, рассказывала автору настоящей книги, что мнение мистера Сиджвика о вышеупомянутых медиумах было тем более оскорбительным, что он даже не пытался осознать истинных причин происходящего.

Мы можем процитировать и многие другие подобные отзывы о тех же явлениях и о других известных медиумах. Уже упоминавшаяся ранее статья, озаглавленная «Мистер Иглинтон», была предоставлена миссис Сиджвик журналу Общества в 1886 году. Она вызвала шквал яростной критики. Для публикации протестующих отзывов пришлось даже выпустить специальное приложение к «Лайт». В комментариях редактора, написанных мистером Стэнтоном Мозесом в этом издании, которое в прошлом проявляло неизменную симпатию к новому Обществу, читаем следующее:

«Общество психических исследований заняло неверную позицию по многим направлениям. Мы можем смело допустить разбирательство некоторых аспектов этой позиции без присутствия «ответчика». В самом деле, тайная история «психических исследований» в Англии, если она будет когда–либо написана, станет поучительным и заставляющим задуматься повествованием. Более того, мы с сожалением должны отметить (и говорим об этом серьёзно и с полной уверенностью), что в тех случаях, когда дискуссия между нами приобретала более обширный и свободный характер, помехой ей становилась именно политика Общества… Выход из сложившейся ситуации тем не менее зависит только от самого О.П.И. Существующий конфликт должен либо усилиться, либо будет определён modus vivendi[237] между О.П.И. и спиритами в целом. Неофициальное заявление об отмежевании от взглядов миссис Сиджвик, представляющей в своём лице О.П.И., было всё же сделано. Несомненно — это только первый шаг.»

Описанная ситуация была характерной для последующих четырёх лет существования Общества. Конфронтация продолжается с небольшими перерывами и по сей день. Мы можем обратиться к описаниям событий, сделанным мистером Оливером Лоджем,[238] в которых он так определял суть деятельности Общества:

«Его следовало бы назвать Обществом для замалчивания фактов, для огульного обвинения в шарлатанстве, для смущения умов и для отречения от Нового Откровения, которое, по словам членов Общества, навязывается человечеству, отвлекая его от сферы просвещения и науки.» Подобная критика может показаться слишком суровой, но, в конце концов, именно она звучала в подавляющем большинстве высказываний авторитетных личностей об Обществе психических исследований.[239]

Одним из ранних образчиков деятельности О.П.И. может служить командировка в Индию своего представителя в лице доктора Ричарда Ходсона для расследования «чудес», происходивших в Адьяре — штаб–квартире мадам Блаватской, которая внесла несомненное оживление в изучение древней восточной мудрости. Она создала собственную философскую систему, известную во всём мире под названием «теософия», снискавшую признание просвещённой общественности Запада. Наше повествование — не место для обсуждения сложного характера этой замечательной женщины. Мы просто констатируем тот факт, что в результате поездки доктор Ходсон составил самое неблагоприятное мнение о ней самой и связанных с нею чудесах. Какое–то время это мнение считалось окончательным, но позже открылись некоторые обстоятельства, приведшие к пересмотру дела, во многом благодаря активности миссис Безант.[240] Она утверждала, что свидетели были основательно озлоблены, а некоторые из них — подкуплены, большинство же показаний оказалось явно сфальсифицированными. В целом все события оказались подстроены так, чтобы бросить тень на мадам Блаватскую, хотя это и не давало оснований отрицать другие известные факты. И опять, как и в других случаях, Общество показало свою способность лишь целеустремлённо и последовательно разоблачать предполагаемое мошенничество, демонстрируя полное отсутствие гибкости, столь необходимой в экспериментах по изучению психических сил.

Тем приятнее вспомнить об изучении О.П.И. проявлений медиумических способностей у миссис Леоноры Пайпер, несомненно одарённой женщины из Бостона (С.Ш.А.), принесшем хорошие результаты. Отчёты об экспериментах, проводившихся на протяжении пятнадцати лет, составляют несколько томов. В рядах исследователей находились такие известные и авторитетные личности, как профессор Вильям Джеймс из Гарвардского университета, доктор Ричард Ходсон и профессор Гейслоп из университета округа Колумбия. Все трое были убеждены в подлинности всех манифестаций, происходивших в присутствии медиума, и склонялись к спиритической интерпретации этих явлений.

Спириты, естественно, торжествовали, получив официальное подтверждение своих взглядов. Мистер Э.Доусон–Роджерс, президент Лондонского спиритического объединения, на собрании своей организации 24 октября 1901 года выступил со следующей речью:

«За последние несколько дней произошло небольшое событие, которое заставило меня сказать здесь несколько слов. Многие из вас знают, что наши друзья из О.П.И. (или, по крайней мере некоторые из них) присоединились сегодня к нашему «лагерю». Говоря это, я не имею в виду, что они присоединились к Союзу лондонских спиритов в буквальном смысле слова. Я лишь хочу сказать, что те, кто ещё несколько лет назад иронизировали относительно нашей организации, сегодня разделяют наши идеи о существовании человека после смерти и о возможности общения с загробным миром.

Так, я до сих пор сохранил яркие воспоминания о раннем этапе истории О.П.И. К счастью или несчастью своему, я был членом его первого правления, как и наш уважаемый друг У.Стэнтон Мозес. Мы вместе принимали участие в заседаниях правления и с грустью отмечали то неверное направление, по которому оно пошло, сомневаясь в том, что загробная жизнь есть объективная реальность. Результатом этого явилась наша с мистером Стэнтоном Мозесом отставка и выход из правления. Однако время всё изменило. Сейчас наши друзья выразили желание установить истину, хотя ранее они искренне пытались доказать, что Спиритизм — это не более чем мошенничество…

К счастью, со временем это их страстное желание поостыло, и мы с полной уверенностью можем назвать членов О.П.И. своими лучшими друзьями и коллегами. Они провели кропотливую работу, доказавшую правильность нашего пути, хотя вряд ли её очевидность требовала таких усилий. Первым делом следует отметить нашего верного друга — мистера Фредерика Мейерса, который самолично установил спиритическую природу тех явлений, свидетелем которых он оказался. Затем доктора Ходсона. Те из вас, кто долгое время следил за ходом исследований, безусловно помнят, насколько серьёзно он относился к этому предмету. Его можно сравнить с Саулом,[241] преследовавшим христиан. Самостоятельно проведя исследования способностей миссис Леоноры Пайпер, он перешёл на нашу сторону, честно и бесстрашно провозгласив себя новообращённым последователем идей Спиритизма. Несколько дней тому назад мы получили обширный труд мистера Гейслопа из Колумбийского университета (штат Нью–Йорк), опубликованный Обществом психических исследований. Это книга объёмом 650 страниц — свидетельство убеждённости его как вице–президента О.П.И. в спиритической природе явлений, которые он лично засвидетельствовал. Все они пришли сюда сегодня, и я приступаю к началу заседаний вместе с хорошим другом нашего Спиритического союза — мистером Подмором.»[242]

Нас отделяет от того времени двадцать лет, и мы можем отметить общий оптимизм и обнадёживающие прогнозы бывших оппонентов, но эксперименты, проводимые с миссис Пайпер, поставили всех перед выбором. Профессор Джеймс приступил к ним в 1885 году, услышав о ней впервые от своего родственника, который наблюдал на её сеансах необычные и интересные явления. Однако он был настроен скорее скептически и решил поэкспериментировать с ней сам. В результате он получил несколько убедительных посланий с того света. Например, однажды, когда его тёща потеряла свою чековую книжку, доктор Финюи — медиумический посредник и руководитель сеансов миссис Пайпер, к которому обратился за помощью доктор Джеймс, безошибочно назвал местонахождение этой книжки. В другом случае тот же руководитель сказал профессору Джеймсу: «У вашего ребёнка был приятель по детским играм — мальчик по имени Роберт Ф., ныне покойный.» Семья Ф. находилась в родственных отношениях с миссис Джеймс и проживала в другом городе. Профессор Джеймс сказал своей жене, что доктор Финюи ошибся в определении пола умершего ребёнка из семьи Ф. Но ошибался в данном случае профессор Джеймс, так как это был именно мальчик. Известны и многие другие примеры подобных сообщений. Профессор Джеймс отзывался о миссис Пайпер как об абсолютно простой и искренней женщине, а о своей работе с ней говорил следующее: «Результаты экспериментов заставили меня поверить в каждый отдельный случай проявления её способностей. Впадая в состояние транса, она говорила о таких вещах, которые никогда не имела возможности узнать, будучи в сознании.»

После смерти доктора Ричарда Ходсона в 1905 году профессор Гейслоп получил через миссис Пайпер серию убедительнейших сообщений, которые заставили его поверить в то, что он общался со своим давним другом и коллегой, доктором Ходсоном, и ещё с одним парнем–рабочим. Ходсон, например, напомнил ему об одной женщине — частном медиуме, способности которой они воспринимали поразному. Он велел ему обязательно посетить её, добавив: «Я нахожу состояние дел лучше, чем я думал.» Он говорил об опыте по окрашиванию воды, который он и Гейслоп ставили в процессе работы с медиумом, жившим за пятьсот миль от Бостона, и о котором миссис Пайпер ничего не знала. В разговоре была упомянута рукопись одной из книг мистера Гейслопа и даже затеян спор по поводу её сокращения. Скептики могут отметить, что эти случаи профессор Гейслоп сохранил в своей памяти, откуда миссис Пайпер с лёгкостью могла «извлечь» их, прибегнув к помощи телепатии. Но сообщения сопровождались многочисленными описаниями личных черт и особенностей доктора Ходсона, которые мог знать только профессор Гейслоп.

Чтобы дать возможность читателю самому убедиться в неоспоримости сообщений, полученных через миссис Пайпер под руководством Финюи, мы приводим описание следующего случая.[243]

На сорок пятом сеансе, который происходил в Англии 24 декабря 1889 года в присутствии Оливера Лоджа, Альфреда Лоджа и супругов Томпсон, Финюи неожиданно спросил: «Знаете вы Ричарда Рича, мистера Рича?»

Миссис Томпсон: «Я знала доктора Рича, но не очень хорошо.»

Финюи: «Это он. Он умер. Он передаёт своему отцу наилучшие пожелания.»

На восемьдесят третьем сеансе, где снова присутствовали супруги Томпсон, Финюи вдруг воскликнул: «Здесь доктор Рич!», после чего доктор Рич заговорил.

Рич: «Очень любезно со стороны этого джентльмена (имея в виду доктора Финюи, — А.К.Д.) дать мне возможность поговорить с вами. Мистер Томпсон, я хочу передать через Вас сообщение для моего отца.»

Томпсон: «С удовольствием сделаю это.»

Рич: «Премного благодарен, очень любезно с Вашей стороны. Видите ли, я ушёл из жизни слишком неожиданно. Отца это очень огорчило и огорчает до сих пор. Скажите ему, что я жив–здоров, передайте ему мою любовь. Где мои очки?» (Медиум провела руками перед своими глазами.) «Я всегда носил очки.» (Так и было на самом деле). «Я думаю, что он хранит их вместе с некоторыми моими книгами. Я их держал в маленьком чёрном футляре, надеюсь, что он его не потерял. Иногда он жаловался на головокружения, нервничал, но это не имело серьёзных последствий.»

Томпсон: «А чем занимается ваш отец?»

Медиум взяла карточку и сделала вид, что пишет на ней, пытаясь наклеить марку в верхнем углу карточки.

Рич: «Он занимался обслуживанием или чем–то в этом роде. Мистер Томпсон, если Вы передадите моё сообщение, то я смогу Вам помочь всем чем угодно. Обещаю Вам.»

Профессор Лодж писал об этом случае:

«Мистер Рич–старший служил начальником почтового отделения в Ливерпуле. Его сын, доктор Рич, был совершенно незнаком мистеру Томпсону, так же как и мне. Отец, как мы выяснили, очень горевал по поводу смерти сына. Мистер Томпсон встретился с ним и передал ему послание от сына. Мистер Рич–старший отнёсся к нему крайне недоверчиво, предположив, что это какой–то фокус. Фразу же «премного благодарен» назвал характерной для сына и подтвердил сообщение о слабых головокружениях, мучавших его самого время от времени. «Мистер Рич не знал, что имел в виду его сын под «чёрным футляром». Человек, который мог бы пролить свет на значение этой фразы, находился в Германии. Отец, однако, отметил, что доктор Рич постоянно говорил о чёрном футляре на смертном одре.»

Комментарий Мишеля Сажа: «Без сомнения мистер и миссис Томпсон знали доктора Рича или встречали его однажды. Но они не помнили всех деталей, приведённых здесь. Откуда же медиум почерпнула всю эту информацию? Конечно же, не от кого–либо из числа присутствовавших: на сеансе таковых просто не было.»

В течение своей долгой карьеры миссис Пайпер неоднократно меняла посредников, ведущих её сеансы. Первым стал некто Финюи, который называл себя французским доктором, но чей «земной» послужной список был противоречивым и сомнительным. Независимо от этого, его способности достойны восхищения. Ему удалось убедить множество людей в том, что он действительно служил посредником между живыми и умершими. Некоторые сведения о нём казались правдивыми, хотя, вполне возможно, что они были почерпнуты из отчётов о проведении сеансов под его руководством. С другой стороны, считалось, что он являлся «вторым Я» миссис Пайпер, «одной из нитей, вплетающейся в полотно» её сложного и недоступного для обычного понимания характера.[244]

При изучении этого феномена доктор Ходсон, находившийся в первых рядах самых строгих критиков теории телепатии, постепенно склонился к принятию спиритической гипотезы. Он установил, что телепатия между присутствующими и медиумом не приводит к подобному эффекту. Его больше впечатляли дикие и мрачные сообщения, переданные посредством духов от тех, у кого ещё при жизни был расстроен разум. Трудно поверить, что подобные сообщения были получены при помощи телепатии от присутствующих на сеансе. С другой стороны, известны случаи (с Ханной Уайльд, например), когда полученное при жизни сообщение не могло быть передано после смерти. Наши читатели могут отметить точность и добросовестность подобных отчётов. Мы же повторяем, что будем верить в положительные результаты исследований и надеяться на то, что, углубляя свои знания, мы получим ключ к объяснению всего того, что сегодня кажется невероятным. Другого пути к осознанию закономерностей, кроме как через преодоление всех специфических сложностей, возникающих перед экспериментаторами, не существует.

В марте 1892 года после того, как руководящая роль Финюи — прежнего духовного наставника миссис Пайпер, постепенно перешла к Джорджу Пельгаму, содержание и характер сообщений резко изменились. Джордж Пельгам — молодой литератор, погибший в возрасте тридцати двух лет при падении с лошади, до своей гибели проявлял интерес к изучению психических наук и буквальным образом пообещал доктору Ходсону в случае своей смерти приложить все старания к тому, чтобы донести до человечества доказательства существования загробного мира. И он выполнил своё обещание. Автору хотелось бы выразить свою благодарность Джорджу Пельгаму. Изучив его записи,[245] он воспринял наконец Спиритизм с самой лучшей стороны, и эта его симпатия ещё больше укрепилась в период Первой Мировой войны.

Пельгам предпочитал передавать письменные сообщения через миссис Пайпер. Бывали случаи, когда Финюи говорил, а Пельгам «писал», причём происходило это одновременно. Личность Пельгама идентифицировали тридцать его прежних друзей, совершенно не знакомых медиуму. Со всеми Пельгам вошёл в контакт, узнал их всех и обращался к ним так же, как делал это при жизни. При этом он ни разу не ошибся. Подобные примеры прекрасно иллюстрируют две составляющие спиритического Учения — бессмертие личности и ценность духовного общения. Поучительно и то, что процесс общения очень нравился Пельгаму. «Я несказанно рад тому, что мне предоставлена возможность общения с вами. Мне жаль тех, кто лишён этого.» Иногда он проявлял полное равнодушие к прошлому. Комментарий М.Сажа содержит мудрую мысль: «Если и существует мир иной, то души возносятся в него не для того, чтобы размышлять о том, что происходит в нашей несовершенной земной жизни; оне попадают там в водоворот преисполненной высокого смысла благородной деятельности. Если оне всё же о чём–то иногда и забывают, то это неудивительно. Уверен, что оне забывают гораздо реже и меньше, чем это делаем мы.»[246]

Пельгам сам дал прекрасное описание своей личности. Всё, что он мог сказать о своём опыте загробной жизни, имело для всех нас огромное значение. Это именно тот случай, когда психические явления как основа Спиритизма перекликаются с религиозной стороной Учения. Разве могут сравниться теории почтеннейших учителей наших со сведениями о загробной жизни, полученными из «первых рук» от реального лица, узнанного многими? Этот случай походит на другие и отражает постепенную эволюцию в осознании бессмертия земного существования, протекающего там, как правило, в гораздо более приятной форме. Это один из тех примеров, где все способности, присущие личности в земной жизни, получили после смерти широкое поле деятельности.

В 1898 году Джеймс Гарвей Гейслоп, профессор логистики и этики Колумбийского университета, сменил доктора Ходсона в качестве главного эксперта. Заняв с самого начала своей деятельности ту же скептическую позицию, что и Ходсон, он, по мере накопления опыта, пересмотрел свои взгляды. При чтении его отчётов, вышедших отдельным изданием, а также напечатанных в шестнадцатом томе «Протоколов О.П.И.», видишь воочию, что он не мог противиться неоспоримым фактам. К нему обратились из загробного мира его отец и многие другие родственники. Этот случай нельзя объяснить участием личности–двойника или применением телепатии. Он не стал кружить вокруг да около, а честно заявил, что «разговаривал со своим отцом, братом и братьями отца», и каждый, кто читал его отчёты, не мог не поверить в это. До сих пор трудно представить, как Общество решилось напечатать подобные свидетельства в своих «Протоколах» в то время, когда большинство членов его правления оставалось непримиримыми противниками спиритических взглядов. Эту их позицию можно объяснить только эгоистичным и ограниченным типом мышления, не способным принять на веру то, что происходит не с ними. Даже если доказательства лежат на поверхности и опираются на реальные факты, их никто не берёт в расчёт. В этом и кроется возможная причина того, что многие аспекты проблемы оставались до конца невыясненными.

Никакая память, даже самая незамутнённая, не может вернуть Гейслопу его покойного отца. Многие детали позабылись, о других не было известно вообще — до того, как произошли беседы Гейслопа с умершим отцом. Два пузырька с чернилами на его письменном столе, коричневый перочинный нож, перо, имя его пони, его чёрное кепи — можно назвать подобные мелочи несущественными, но по этим приметам узнаётся родной человек. Отец всегда был верным членом одной небольшой секты. И только в этом он, кажется, изменил сам себе: «Ортодоксальность здесь (на том свете, — Е.К.) не имеет никакого значения. Моё мнение о многих вещах изменилось.»

Интересно отметить, что после шестнадцати подобных бесед профессор Гейслоп признал методы спиритов. В свободной беседе, не прибегая ни к каким специальным проверкам, он собрал гораздо больше убедительных подтверждений, чем на пятнадцати заседаниях, на которых принимались всевозможные меры предосторожности. Не ограниченные жёсткими рамками, подобные интервью гораздо эффективнее по результатам, поскольку чересчур дотошные исследователи зачастую оказывают определённое давление на других участников заседаний. Гейслоп оставил нам свои отчёты о 205 случаях подобных бесед, сам он был свидетелем и участником 152 из них.

Возможно, самой интересной и драматичной из них была беседа, происходившая в 1905 году между миссис Пайпер и двумя выдающимися исследователями уже после смерти Ричарда Ходсона. Покойный Ходсон и Гейслоп беседовали, используя уста и руки полуобразованной женщины, погружённой в транс. Замечательная и невероятная ситуация! Тот, кто так долго изучал духов и медиумические способности этой женщины, должен был сам явиться в качестве духа к своему старому другу. Такой случай, несомненно, заслуживал тщательного изучения.[247]

Следующий отрывок из сообщения Стэнтона Мозеса должен заставить наших исследователей психических сил задуматься, а читателю предоставляется возможность самому решить — могли ли эти слова «зародиться» в мыслях миссис Пайпер:

«Эту идею все мы хотели бы донести до вас и всех наших друзей по прошлой земной жизни. Речь идёт о том, что тот, кто жаждет духовного совершенствования, и тот, кто просто движим сугубо научным интересом, поразному входят в мир духов. Доктор Ходсон говорит, что я (Стэнтон Мозес, — Й.Р.) должен указать вам на его великую ошибку, которая заключалась в том, что он слишком долго находился в плену материалистического восприятия жизни, превыше всего ставя материальные блага. Сфера высшего, духовного не существовала для него. Он не мог рассматривать психические явления с той позиции, на которой нахожусь я. Он старался интерпретировать их как материалист, не пытаясь взглянуть на них с точки зрения Спиритизма. Того, кто подобно ему, переходит из земного бытия в духовную сферу, можно сравнить с новорождённым ребёнком. С тех пор, как он явился нам, его начали забрасывать посланиями, передавая через посредников всевозможные вопросы. Но всё было напрасно: он не мог отвечать. Он повторяет, что именно я должен рассказать вам о его прежнем одностороннем восприятии сложного и важнейшего явления, всей глубины которого ему не удалось постичь при жизни.»

Некоторые описания личности замечательной женщины–медиума миссис Пайпер могут представлять интерес для читателя нашей книги. Вот как отзывался о ней мистер А.Дж.Филпот:

«Она показалась мне спокойной, цветущего вида женщиной средних лет. Она была невысокого роста, ладно сложена, с аккуратно причёсанными тёмными волосами. Выражением лица она, скорее, походила на экономку или домохозяйку. Она выглядела преуспевающей женщиной, по внешнему виду которой было трудно судить об её интеллекте. Я ожидал увидеть иной тип женщины, более нервозный, но миссис Пайпер казалась совершенно спокойной и флегматичной, как немецкая «хаусфрау» (домохозяйка, — Е.К.). Было совершенно очевидно, что она не обременяла свой рассудок решением метафизических или каких–либо других проблем абстрактного характера. Она мне напомнила сиделку из госпиталя — спокойную и невозмутимую.»

Так же, как и многие другие великие медиумы (как, например, Маргарет Фокс–Кейн), она была агностиком[248] по отношению к собственным способностям. Наиболее естественно она чувствовала себя, находясь долгое время в состоянии транса, получая сведения обо всём происходившем за это время только из вторых рук. Истоки своего необычного дара она склонна была видеть в способности к передаче мыслей на расстояние. У Эвзапии Палладино медиумизм проявился после травмы головы. Психические силы этого медиума проявились также неожиданно, как и оставили её. Автор встречался с ней в Нью–Йорке в 1922 году. В то время она, похоже, утратила все свои способности, хотя и сохранила интерес к психическим проявлениям.

Общество провело огромную работу по исследованию так называемой «перекрёстной переписки». Многие сотни страниц в «Протоколах О.П.И.» посвящены этому явлению, вокруг которого неизменно возникали бурные дискуссии.

Предполагалось, что это действо разыгрывалось согласно «потустороннему» сценарию. По мнению Фредерика Мейерса, подобный способ общения с духами исключал пугавшую многих исследователей психических сил телепатию живых участников сеанса. Мейерс, естественно, находившийся среди живых, нашёл простое решение проблемы: он использовал для получения сообщений двух медиумов одновременно, осуществляя над ними необходимый контроль.

Но по мнению О.П.И. перекрёстная переписка имела гораздо более сложный характер. Одна запись не была просто повторением содержания другой; записи, скорее, раскрывали различные аспекты одной и той же идеи. Часто информация, содержавшаяся в одном из письменных сообщений, лишь дополняла и поясняла другое.

Мисс Элис Джонсон, одна из сотрудниц О.П.И., была первой, кто отметил эту связь между перекрёстными письменными сообщениями. Она ссылается на простой пример:

«Запись, сделанная миссис Форбс и содержавшая сообщение её сына Тальбота, гласила, что он должен сейчас покинуть её и отправиться на поиски человека, имеющего способности к автоматическому письму для того, чтобы он смог подкрепить фактами то, что она только что записала с его слов.

В тот же день миссис Веролл упомянула в своей записи о ели, которая росла в саду. Её послание завершал рисунок сабли и подвешенного рожка. Этот рисунок служил эмблемой полка, в котором служил Тальбот Форбс. Кроме того, оказалось, что в саду миссис Форбс росло несколько елей, посаженных из семян, посланных ей сыном. Причём, все эти факты не были известны миссис Веролл.»

Мисс Джонсон, которая тщательно изучила записи, сделаные миссис Томпсон, миссис Форбс, миссис Веролл, миссис Уиллет, миссис Пайпер, а также другие перекрёстные письма, пришла к следующему заключению:

«Сравнение всех этих случаев, или, по крайней мере, некоторых из них, наводит на мысль о том, что невозможно получить что–либо подобное путём чисто механической, дословной передачи фраз письменного сообщения одного участника сеанса автоматического письма другим. Мы ни разу не получили сходных по смыслу высказываний, пусть и выраженных различными словами, что могло бы служить подтверждением существования телепатии между обоими «автоматистами». То, что мы получаем — это лишь разрозненные фрагменты, кусочки мозаики. Каждый из них в отдельности не имеет никакого смысла, но если мы сложим их вместе, то увидим, что один дополняет другой и постепенно вырисовывается главная идея, объединяющая обе записи и выраженная в каждой из них только частично.»[249]

Далее мисс Джонсон говорит, что этот факт доказан сотнями случаев и что «слабое место всех выявленных случаев телепатии с умершими заключается в том, что они могли быть объяснены телепатической связью между живыми».

И ещё она пишет следующее: «В перекрёстной переписке мы находим очевидную связь телепатии с реальной действительностью: письменные сообщения, написанные примерно в одно время, касаются реальных фактов, подлинное значение которых неизвестно никому из ныне живущих. Они порой скрыты даже от опытного «автоматиста» и становятся понятными только после сопоставления обоих сообщений. В то же время в рукописях имеются доказательства реальности этих фактов. Таким образом, подобный метод в целом удовлетворяет требованиям, необходимым для признания доказательств убедительными.»

Для исследователя, пасующего перед титанической работой по тщательной проверке этих документов (а они насчитывают сотни печатных страниц), возможно, было бы достаточно тех доказательств, которые привела мисс Джонсон. Но, как выяснилось, многие одарённые и опытные исследователи считали их недостаточными. Вот, что говорил, например, Рише:

«Существуют ярко выраженные случаи искажения памяти. Но будь то искажение памяти, ясное сознание или телепатия, это ни в коей мере не подразумевает существование бесплотных умов (духов, — Е.К.)»[250]

Не следует забывать, однако, что Рише не является беспристрастным спорщиком, так как признание существования Духа противоречило бы всем учениям его времени.

Ему вторит доктор Джозеф Максвелл, представитель той же школы, что и Рише: «Невозможно допустить существование Духа. Мы хотим убедительных фактов, но система перекрёстной переписки таковых пока не предоставила. Поэтому эта теория имеет шаткое основание.» Можно отметить, что и Максвеллу, и Рише предстояло ещё пройти длинный путь, прежде чем они стали разделять взгляды спиритов.

Мы ознакомились с серьёзным обсуждением той же проблемы в лондонской «Спектейтор»: «Если такие явления (имеется в виду перекрёстная переписка сложного типа, — А.К.Д.) не выходят за рамки обычного, не стоит затевать спор об очевидном. Очевидным является тот факт, что только разумные существа могли принимать участие в перекрёстной переписке. Едва ли стоит пытаться доказать, что эти сознательные создания имели форму «духа», или что они, по их собственному утверждению, были выходцами с того света. Перекрёстная переписка, скорее, могла бы служить выяснению вопроса об их деятельности, а не о подлинности этих созданий.»

Вот некоторые типичные примеры из «Протоколов О.П.И.». Каждому отдельному случаю отводилось порой по 50–100 печатных страниц. Трудно подвести убедительный итог этой дискуссии, не рассказав хотя бы коротко о каждом случае, но легко представить, как утомились бы наши читатели, если бы мы попытались раскрыть эту тему во всей её полноте:

«11 марта 1907 года, в час дня, миссис Пайпер, находясь в полном сознании, произнесла слово «фиалки».

В тот же день, в 11 утра, миссис Веролл приступила к автоматическому письму. Вот что она записала:

«Их головы будут увенчаны венками из фиалок.

Запахи фиалок.

Фиалки и листья олив, багряные, от них веет древностью.

Город фиалок…»

8 апреля 1907 года дух Мейерса через миссис Пайпер передал для миссис Сиджвик следующее послание:

«Вы помните Еврипида[251]? … Помните Духа и Ангела? Я говорил о них… Почти все слова, которые я написал, относятся к сообщению, которое я пытался передать через миссис В.»

В автоматическом письме миссис Веролл от 7 марта упоминаются «Hercules Furens»[252] и «Еврипид». 25 марта миссис Веролл записала:

«Пьеса о Геркулесе была поставлена, и ключ к ней находится в трагедии Еврипида, если бы вы только могли её увидеть…»

(Это, конечно, не было случайным стечением обстоятельств, — А.К.Д.)

«16 апреля 1907 года миссис Холланд, находясь в Индии, написала письмо, в котором упоминались слова «Mors» и «Тень смерти».

На следующий день миссис Пайпер произнесла слово «Танатос» (явно неправильно произнесённое Thanatos — греческое слово, обозначающее «смерть», так же как и латинское слово «Mors»).

29 апреля миссис Веролл написала письмо, полностью посвящённое смерти, с цитатами из Лэндора, Шекспира, Вергилия и Горация.[253] Все оне так или иначе были связаны со смертью.

30 апреля миссис Пайпер, находясь в сознании, три раза последовательно повторила слово Танатос».

И снова предположение о случайном совпадении не подтверждалось.

В другом случае перекрёстной переписки упоминалась фраза «Ave Roma immortalis».[254]

Мистер Джеральд Бальфур предположил, что ключом к разгадке этой фразы служит известная картина, хранящаяся в Ватикане.[255]

В записке миссис Веролл содержалось детальное описание картины, ничего не говорящее ей самой и включающее фразу «Ave Roma immortalis», которая была написана несколько дней назад в письме миссис Холланд.

Интересно то, что медиумический посредник, очевидно, понимал, о чём идёт речь.

2 марта, когда началась эта переписка, миссис Веролл призналась в своём письме, что использовала фразу, полученную ею «через одну леди». История начала наконец–то проясняться. 7 марта, в последний день переписки, со стороны миссис Холланд были получены следующие слова: «Не могла же я не дать ей ключа к разгадке.»

Мистер Джеральд Бальфур утверждает, имея на то основания, что эти два комментария подтверждают преднамеренность данной перекрёстной корреспонденции. Сэр Оливер Лодж, комментируя его точку зрения, говорит о скрытом смысле этой переписки: «Изобретательность, искусность литературного иносказания затрудняют прочтение подобной корреспонденции, даже если обладаешь навыками мистера Пиддингтона к распутыванию клубка.»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.