Уэссекское объяснение

Уэссекское объяснение

Любое объяснение есть уэссекское объяснение: под этим я подразумеваю попытку интерпретировать огромное с помощью мелкого и незначительного, что ничего нельзя объяснить окончательно, потому что под Истиной мы подразумеваем Всеобщее; даже если бы мы могли мыслить в масштабе Всеобщего, это не было бы воздаянием за космический поиск, который не есть поиск Истины, а поиск локального, которое есть истина, но не для того, чтобы универсализировать локальное, а чтобы локализовать всеобщее, — или дать космическому облаку абсолютную интерпретацию с помощью ничтожных пыльных дорог и проселков Уэссекса. Я не могу себе представить, что это может быть сделано; я думаю о высокой степени приближения. Наш интермедиатистский взгляд состоит в том, что из-за непрерывности всех «вещей», которые не являются отдельными, позитивными, или реальными вещами, все псевдовещи причастны к лежащему в их основе, или суть только различные проявления, степени или аспекты этой основы; поэтому проба, взятая из чего-то в чем-то, должна в чем-то соответствовать пробе, взятой откуда-то в чем-то еще.

При должной тщательности отбора, и пренебрежении ко всему другому, или с помощью научного и теологического метода, вещество, выпавшее на землю в феврале 1903 года, может быть идентифицировано как что угодно, или с какой-нибудь частью, или аспектом чего угодно, о чем только модно помыслить…

С песком из Сахары, с песком из бочки с сахаром или с прахом вашей пра-прапрабабушки.

Различные пробы описаны и перечислены в Journal of the Royal Meteorological Society, 30,57-из них мы увидим, насколько моя точка зрения, что некий химик мог идентифицировать некоторые из этих проб как происходящие из любого мыслимого места, является крайностью.

«Похоже на кирпичную пыль» — говорится в одном месте; «темно-желтое или светло-коричневое» —в другом месте; а также «шоколадного цвета и шелковистое на ощупь», «слегка радужное (или переливчатое)»; «серое», «цвета красной ржавчины», «красноватые дождевые капли и серый песок», «грязно-серое», «ярко-красное», «желтокоричневое с оттенком розового», «цвета густо-желтой глины».

В Nature оно описывается как своеобразный желтый осадок в одном месте, красноватый в другом и оранжево-розовый в третьем.

Химия похожа на науку социологию, предубежденную изначально, потому что всего лишь видеть означает видеть с предубеждением, попытка «доказать», что все обитатели НьюЙорка прибыли из Африки.

Очень легко сделать: пробы из одной части города, пренебрежение ко всем остальным. Нет науки кроме уэссекской науки. В соответствии с нашей точкой зрения, другой и не может быть, но степень апроксимации должна быть выше, что метафизика — это сверхзло, что научный дух это дух космического поиска.

Мы полагаем, что в реальном существовании такая квазисистема басен, как наука химия не могла бы ввести кого-либо в заблуждение ни на мгновение; но что в «существовании», пытающемся стать реальным, она представляет эту попытку и будет продолжать накладывать свою псевдопозитивность до тех пор, пока ее влечет более высокое приближение к реальности.

Что наука химия столь же непозитивна, как и гадание о будущем. Или нет…

Хотя она и представляет более высокую степень приближения к реальности, чем, например, алхимия, и поэтому вытеснила алхимию, она все еще находится где-то посредине между мифом и позитивностью.

Попыткой приблизиться к реальности, или в данном случай, установить реальный и неизменный факт является утверждение:

Все красные дожди окрашены песком из пустыни Сахары.

Мои собственные непозитивистские допущения сводятся к следующему:

Некоторые красные дожди окрашены песками Сахарской пустыни, некоторые — песком из других земных источников; некоторые — песком из других миров, или из их пустынь — а так же из воздушных регионов, слишком неопределенных или аморфных, чтоб их можно было считать «мирами» или планетами…

Никакие предполагаемые смерчи не могут объяснить сотни миллионов тонн вещества, которые выпали на Австралию, Тихий Океан или Европу в 1902 и 1903 годы.

Но сейчас мы отбросим часть нашего собственного уэссексизма, допустив, что случались и выпадения красного вещества, отличного от песка.

Мы рассматриваем каждую науку как выражение попытки достигнуть реальности. Но достигнуть реальности означает локализовать всеобщее — или сделать какую-нибудь одну вещь столь же широкой, как все вещи — успешного завершения которой я не могу себе представить. Главным источником сопротивления этой попытке является отказ остальной вселенной быть проклятой, исключенной, пренебрегаемой, отказ подвергнуться обработке Христианской Наукой со стороны чего-то другого, предпринимающего такую попытку. Хотя все явления стремятся к Абсолюту, — или подчинились, или включились в попытки более высокого уровня, — просто быть феноменальным или иметь видимость в Промежуточности означает выражать отношения.

Река

Это вода, выражающая гравитационное отношение различных уровней.

Вода реки

Выражение химических отношений водорода и кислорода, которые не являются окончательными.

Город Проявление торговых и общественных отношений.

Как может существовать гора без основания в большем теле?

Владелец магазина без покупателей? Главным источником сопротивления позитивистской попытке Науки являются ее отношения с другими явлениями, или то, что она в первую очередь выражает эти отношения. Наука может иметь видимость, или выжить в Промежуточности как нечто чистое, изолированное, положительно отличное, не более, чем река или город, гора или магазин.

Эта попытка, в масштабе всей Промежуточности, попытка ее отдельных частей быть целыми, — которая не может быть осуществлена в нашем квазисостоянии, если мы допустим, что в ней сосуществование двух или более целых или всеобщностей невозможно, но может быть мыслимо высокое приближение к ней. Ученые и их мечта о «чистой науке». Художники и их мечта об «искусстве для искусства». Согласно нашему взгляду, если бы они могли почти осуществиться, то это была бы почти реальность: что они были бы почти мгновенно перенесены в реальное существование. Такие мыслители являются хорошими позитивистами, но они суть зло в экономическом и социологическом смысле, если, в этом смысле, ничто не имеет никаких оправданий для своего бытия, если оно не служит, или не функционирует для, или не выражает отношения какого-нибудь более высокого агрегата. Так, Наука функционирует для общества в целом, и служит ему, и не получала бы от него, от общества в целом, никакой поддержки, если бы она до такой степени не отвлекалась, не растрачивалась и не проституировала себя. Кажется, что под проституцией я подразумеваю полезность.

В прошлом случались красные дожди, которые в средние века назывались «кровавыми дождями». Такие дожди многих приводили в ужас и настолько выбивали из колеи широкие массы населения, что Наука, в ее социологических отношениях, искала, по методу миссис Эдди, как искоренить зло… «Кровавые дожди» не существуют. Дожди, называемые так, всего лишь состоят из воды, окрашенной песком из пустыни Сахара.

Лично я полагаю, что такие уверения, фиктивные или нет, независимо от того, является ли Сахара «слепяще белой» или нет, приносили столь большую пользу, в социологическом смысле, хотя и были проституированием в позитивистском смысле, что, в социологическом смысле, вполне себя оправдывали.

Но мы пошли дальше: сейчас уже двадцатый век, большинство из нас уже достаточно выросли, и такие усыпляющие средства из прошлого нам больше не нужны. И если с неба на НьюЙорк будут падать кровяные ливни, бизнес будет продолжаться как обычно.

Мы начали с дождей, которые, согласно нашему допущению, состояли, вероятнее всего, из песка. В моей все еще незрелой еретичности — а под ересью, или прогрессом я подразумеваю, в очень широком смысле, возвращение, хотя и со многими модификациями, к суевериям прошлого — я чувствую значительную отчужденность по отношению к мысли о дождях крови. В данный момент моей консервативной, или робкой целью является только сказать, что были такие красные дожди, которые сильно напоминали кровь и тонко раздробленное органическое вещество. Обломки после межпланетных катастроф.