НЕЧТО

НЕЧТО

Два привидения медленно прохаживаются по старинному замку. Внезапно заскрипел пол, и одно из привидений испуганно вздрогнуло. Другое стало его успокаивать: «Неужели ты веришь в эти истории о живых?»

Старый английский анекдот

В раннем детстве жизнь казалась бесконечной дорогой, ведущей во что-то туманное, с неясными контурами сказочных замков. Потом от кого-то из старших я услышал пугающее — человек знает, что умрет, но не верит в это. А еще позже где-то вычитал выражение «помни о смерти», приписываемое римлянам и бывшее в ходу в средневековой Европе. Дж. Максвелл говорил: «Мы не замечаем течения времени, но оно уходя причиняет нам боль». Подавляющее большинство здоровых людей избегают размышлений на эти грустные темы. Даже тяжелобольные, знающие о близком конце, стараются уйти в мир радужных иллюзий, прогоняя от себя тягостные мысли.

Повышение интереса к загробным темам обычно считается отклонением психики от нормы. И только на верующих, исповедующих ту или другую религию, это мнение распространяется как-то смягченно, не столь категорично. Ведь основа основ любой религии, верования — это признание загробной потусторонней жизни того существования, которое якобы ждет «там» каждого человека после того, как его душа оставит бренное тело.

Есть только три подхода к этой тайне тайн: начисто отрицать загробность, признавать, руководствуясь своей верой, и последнее — пытаться найти какие-то доказательства личного бессмертия в любой, разумно допустимой форме.

Человеку редко приходит желание задуматься над тем, зачем он появляется на свет и какова цель его жизни. Он чаще всего плывет по течению времени, ограниченный берегами обстоятельств, и только в отдельных случаях корректирует свое плавание, стараясь пристать или хотя бы приблизиться к одному из облюбованных им берегов. Но если человек все же задумается над смыслом жизни вообще, то он едва ли избежит трансцендентальности — выхода за пределы своих ощущений и границ познания — и неизбежно соприкоснется с НЕЧТО. А раз это произойдет, то возникнет стремление познать суть этого НЕЧТО, его проявление, смысл. Появится ощущение какой-то всеобъемлющей РАЗУМНОСТИ, которую К. Э. Циолковский назвал «монизмом вселенной». При достижении уровня абстрактного мышления разумность Вселенной, монизм воспринимается как неоспоримая очевидность.

В молодости я убежденно отрицал все то, что нельзя было ощутить, руководствуясь пятью чувствами, — несмотря на то, что мои родители были искренне верующими людьми, допускавшими большую терпимость ко взглядам своих детей, чье миропонимание формировалось советской школой. Но я и сейчас не могу причислить себя к людям, которые верят на слово, не имея каких-то доказательств существования того или иного явления. Что касается моей веры в Бога (это определение НЕПОЗНАВАЕМОГО самое краткое, и я не вижу необходимости в угоду кому-то менять его на «мировой разум», «монизм Вселенной» и т. д.), то и она, эта вера-уверенность, возникла на базе множества фактов проявления НЕЧТО.

Располагаю ли я непосредственными доказательствами хотя бы нескольких частных проявлений НЕЧТО в моей обыденной жизни? И доказательствами, что эти проявления — не плод фантазии, не кажущиеся, а реально сущие? Да, такая уверенность базируется на прочном фундаменте фактов.

Передо мной две книги с почти одинаковым названием. Первая — книга нашего соотечественника, священника Н. Петрова «Жизнь после смерти» (издана в Казани в 1916 г.), вторая — «Жизнь после жизни» американца Р. Моуди (Москва, МПКЦ «Перспектива», 1991 г.).

Первая написана православным священником, вторая — врачом. Н. Петров тщится разрешить вопрос о послесмертной участи человека, опираясь на свидетельства древних мыслителей, исторических личностей и авторитетных современников автора, но главным образом обращаясь к Священному Писанию. Р. Моуди избрал на первый взгляд более простой и убедительный способ доказательства загробного существования — свидетельства людей, побывавших в состоянии так называемой клинической смерти и возвращенных к жизни новейшими средствами реанимации.

Рассуждения Н. Петрова подкупают своей логичностью, а примеры, приведенные в книге Р. Моуди, вроде бы весьма убедительны. Должен сказать, что именно этим двум небольшим книгам я обязан желанием поделиться своими соображениями по поводу существования НЕЧТО. Я воспользуюсь этим и для того, чтобы высказать свое, четко сложившееся представление об Иисусе Христе, о свидетельствах Евангелия. Думаю, что ищущий человек должен рассматривать все представления о том, что такое НЕЧТО и кем был Христос, но при непременном условии критического подхода к любой модели, созданной его воображением или рассудком. Я также надеюсь, что мои размышления не оскорбят чувств как верующих так и атеистов, а лишь помогут им взглянуть на НЕЧТО моими глазами. Как религиозный самогипноз, исключающий логическое мышление, так и огульное отрицание очевидности проявлений НЕЧТО не приводят к истине.

Я, например, при всем желании не могу представить себе Иисуса Христа парящим после своего вознесения где-то на околоземной орбите, откуда он, как космонавт, обозревает покинутую им планету. В таком случае Господь Бог, породив мышление как образ действия живого, должен был ограничиться лишь одним земным экспериментом. Разумней вообразить Христа в масштабе Вселенной или хотя бы нашей Галактики. Однако я несколько отвлекся от первоначальной цели размышлений.

Интересны рассуждения автора книги «Жизнь после смерти». Он пишет: «…Очень нетрудно представить себя умершим, то есть вообразить тело свое в виде трупа, лежащего в гробу или даже зарытого в могилу. Но едва ли возможно для человека представить уничтожившейся свою жизнь, личность, свое сознательное «Я». Сколько бы человек ни делал усилий, это ему не удается, непременно он представляет при этом свое живое «Я» как бы притаившимся и наблюдающим за тем, как совершается и к чему приводит прекращение его жизни.

Он может говорить о собственном духовном уничтожении, но живо представить себе это уничтожение едва ли может. Это явление можно объяснить и как психологическую иллюзию, которая совсем не свидетельствует о действительной неуничтожаемости душевной жизни человека, и как отражение в сознании действительного свойства «внутреннего человека». То или другое объяснение зависит от понимания природы человека, но сам факт, что человек не может представить себе духовное уничтожение, несомненно служил и служит одной из опор веры в бессмертие».

Над приведенным отрывком из книги Н. Петрова стоит задуматься!

Что же касается книги Р. Моуди, то при всей ее занимательности никак не могу согласиться с мнением переводчика, что эта книга «…одно из тех великих откровений, которые даны людям двадцатого века». А вот то, что описанные наблюдения действительно помогают приоткрыть тайны глубинного мышления человека, находящегося в экстремальных, пограничных со смертью условиях, — безусловно, громадная заслуга доктора Моуди перед медициной и наукой нашего времени. И надо отдать должное автору за его слова, что он вовсе не питает иллюзий, будто доказал, что есть жизнь после смерти. В книге он приводит предположения фармакологов, физиологов, склонных выдвигать вполне реалистические, материалистические объяснения перечисленных явлений. Именно подробнейшее изложение мнений авторитетных представителей этих наук не оставляет никаких сомнений в исключительной добросовестности автора.

«То, что я предлагаю, — говорит Моуди, — сводится, по существу, к следующему: давайте, по крайней мере, оставим открытой возможность того, что предсмертный опыт представляет собой новое явление и мы должны найти новые пути для его объяснения и понимания».

Да, именно как новое открытие в опыте ПРЕДСМЕРТНОМ, а не ПОСЛЕСМЕРТНОМ и воспринимается мною интереснейшая книга Раймонда Моуди, как, вероятно, и большинством реалистично мыслящих читателей.

Но есть ли в таком случае другие возможности получения достоверных свидетельств о существовании какого-то бытия после настоящей, а не клинической смерти?

Вот один из аргументов в пользу доказательства бессмертия, приведенных в книге Н. Петрова: «Любознательность, присущая каждому нормальному человеку, не дает ему остановиться на какой-то ступени знания, влечет его все дальше и глубже, несмотря даже на постоянное умножение таинственного и непонятного. Благодаря этой любознательности процесс развития знания оказывается безостановочным и беспредельным». И далее: «Своим стремлением к бесконечному совершенствованию человек несомненно выражает потребность, предъявляет запрос на бесконечную жизнь». Как тут не вспомнить Тейяра де Шардена, писавшего, что жизнь после смерти есть стремление человеческой духовной природы к бесконечному. Правда, тот же Тейяр де Шарден себе противоречит: «По-видимому, задача доказать бытие души есть задача бессмысленная».

Вряд ли современники автора книги «Жизнь после смерти», доживи они до вышеприведенного высказывания, согласились бы с таким пессимистическим выводом о бессмысленности поисков доказательств бессмертия души.

Передо мной копия зачитанного до ветхости журнала «Спиритуалист» за 1906 г. Приведу выборочно его содержание: «Аскетические методы для развития в себе феноменов ясновидения», «Практические советы начинающим изучать спиритизм во всех его проявлениях», «Как у нас производятся записи музыкальных сообщений (потустороннего мира)», «Неисследованное, но существующее», «Медиумизм в крестьянской семье», «Методы к развитию духовного ясновидения», «Спиритическая фотография» (! — В. С.), «Религия с философской точки зрения и сопоставление учения христианской церкви с учением спиритизма».

На последней странице этого журнала приводится целый список средств активного вторжения в потусторонний мир. Сообщается, что можно приобрести в конторе редакции журнала «Спиритуалист» спиритоскопы (приборы для общения с потусторонним миром), сентитизометры (магнитные приборы для определения медиумической чувствительности по системе доктора Дюрвиаль), планшетки для общения с потусторонним миром и даже бумагу для сеансов с планшеткой. Какой богатый набор способов и средств для получения устойчивой связи с миром усопших! И все это за полтора-два целковых. Однако в мои намерения не входит писать разоблачительные памфлеты, высмеивающие мировоззрение людей, отличающееся от привычного нам. Высокомерный скептицизм отрицает любое проявление сверхъестественного, сверхпривычного, когда, как говорят, вместе с водой выплескивается и ребенок. Более того, я сам хочу поделиться не только мыслями о непонятном, но и рассказать о некотором опыте, контактах с рядом загадочных явлений, которым не находится рациональных объяснений, о том, как я представляю личность Иисуса Христа. Хочу надеяться, что мои рассуждения не подольют масла в огонь диких суеверий, но помогут ищущим скорее найти дорогу к познанию НЕЧТО.

Я не устоял перед искушением попытаться понять природу множества проявлений НЕЧТО и высказать свое отношение к такому «бессмысленному» вопросу, как «есть ли жизнь после смерти».

К доказательству того, что душа существует и что надежды на бессмертие не пустая химера. Камилл Фламмарион, «Неведомое»

Учеными обнаружены все химические элементы, из которых состоит наш организм, но как они соединяются, чтобы образовать самовоспроизводящееся живое, они не знают. А ведь есть же между живым и неживым, между жизнью и смертью что-то неуловимое, неоткрытое! Какая-то нетленная сила того же порядка, что и живое, осязаемое.

Доказательства? Я ими располагаю, они, как говорят, из первых рук, без ссылок на авторитеты. Расскажу только о собственном опыте и личных наблюдениях.

Большинству людей (я это учитываю) присуще отрицать все, что кажется им невероятным, не укладывается в рамки привычных представлений. Да и как может быть иначе, когда в семье, в школе к мнению официальной науки приучают относиться с благоговением, а все то, что не может быть подтверждено лабораторными анализами, считать от лукавого. История моего собственного «приобщения» к НЕВЕДОМОМУ с достаточной полнотой изложена в моей книге «Нить Ариадны».

Началось все два десятилетия тому назад с полусерьезной, полушутливой попытки избавить сотрудницу от мучившей ее головной боли посредством так называемого «лечебного магнетизма», а по современной терминологии — своим «биополем», «биотоком», «биорадиацией», «биоэнергетикой». Мне больше импонирует старое месмеровское название — магнетизм. Это то, что в Евангелии именуется «наложением рук», хотя в моем опыте накладывать их вовсе не требуется и даже нежелательно, так как более действен бесконтактный способ передачи своей энергии больному либо вообще заочный.

Меня, повторяю, способ контактный мало интересовал, так как при нем не чувствуется, как «истекает» энергия, да и больной склонен объяснить положительные изменения только теплом рук и непроизвольным массажем. Приобщиться же к месмеризму (не люблю слово «целительство») помог случай — встреча с человеком, который занимался этим долго и всерьез. Надо сказать, что до этой встречи, да и сразу после нее, к рассказам о чудесах целебного биомагнетизма я относился весьма скептически. Читать — читал, но, откровенно говоря, не верил, приписывал действие магнетизеров лишь психотерапии, внушению, самовнушению и просто времени.

Первому случаю, ставшему отправным моментом на пути в дебри неиспользуемых возможностей человеческого организма, я обязан раскрытию у себя способностей, о которых и пойдет речь.

Прежде всего я подтвердил для себя сказанное А. И. Аксаковым: физическая и психическая деятельность человека не ограничивается пределами его тела, а распространяется вне его на неограниченные расстояния во времени и пространстве. Мне и самому хочется сказать вместе со скептиками: «Ишь ты, куда замахнулся, на неограниченные расстояния во времени и пространстве! Ну и ну!» Да, это именно так, по-другому я определить это не могу, да вряд ли и у других возникнет сомнение, когда они прочитают мои записки.

Не буду пересказывать содержание книги «Нить Ариадны», где подробно описаны факты, свидетельствующие о том, что можно по интенсивности поглощения энергии пораженными участками тела диагностировать человека по его воображенному двойнику на пустом стуле, по его фотографиям, живописным изображениям, скульптуре, изображению на экране телевизора, «через голову» — по воображению третьего лица, по голосу, слышанному по телефону. Что это, как не подтверждение невероятного?»

Как объяснить то, что можно устанавливать причину смерти по прижизненным фотографиям, а также рисункам, скульптурам любой давности? Как, чем объяснить возможность влиять на больного через любые расстояния, не установив при этом, где находится в данное время объект воздействия? Чем объяснить явления ясновидения — видения того, что будет только через какой-то промежуток времени, причем волевые видения, четко направленные на то время, события которого хочется увидеть?

Далее я еще вероятно возвращусь не раз к этим явлениям, так как они полностью подтверждают многие явления, связанные с религией, и евангельские чудеса, которые — увы — до сих пор вызывают едва ли не у большинства читателей снисходительные улыбки, как при чтении волшебных сказок.

Сейчас я могу сказать, что я не встречал ни одной книги, которая бы могла сравниться с Евангелием. Мои эксперименты с лечебным магнетизмом не только поколебали привычные представления о незыблемости некоторых законов физики, понятие о времени, но и побудили рассудок попытаться создать новую картину мира и места человека в нем.

Уже более двух столетий идет «война против Бога» путем бездоказательного отвергания Его существования, путем подмены Его Матерью-Природой, Всевышним разумом, Первопричиной и т. п. Эти попытки возымели крайне негативные последствия для психологии большинства людей — произошло уничтожение ценностей, взамен которых образовалась пустота с плавающими в ней мыльными пузырями очевидных нелепостей в лучшем случае и озверения в худшем. Нацизм, сталинизм и маоизм тому примеры, которые как нельзя лучше характеризуют отсутствие человеческой морали.

Примерно то же происходит с так называемой телепатией, когда стародавнее название, вобравшее в себя (в представлении многих) самые различные феноменальные явления (чтение мыслей, их улавливание, вещие сны и т. д.), пытаются заменить более современными — биоэлектроника, психотроника, психоэнергетика и т. п. Дело, конечно, не в названии, приклеенном к тому или иному «сверхнормальному» явлению, не в разоблачении шарлатанов, вольно или невольно компрометирующих очевидное, и не в отдельных случайных исследованиях, результаты которых не предаются гласности, как в случаях с телекинезом Н. С. Кулагиной и кожновидением Розы Кулешовой.

Нужны множественные факты и исследования на уровне большой науки, свободной от предвзятости и окостенелого мышления. Для веры в существование сверхнормальных явлений абстрактного мышления не требуется, вполне достаточно повторить и проверить их, а уж гипотезы не заставят себя ждать.

Иное с идеей о Боге, Руководителе вселенской эволюции, Творце, кого никто из живущих не видел и не увидит. Беседы Моисея и Магомета с Богом, о которых повествуют Библия и Коран, далеко не все люди конца двадцатого века принимают за имевшие место в действительности. Однако для верующих сомнений в существовании Всевышнего нет. Для них это не предмет обсуждения и критики.

Наш соотечественник К. Э. Циолковский свои воззрения на этот счет изложил в небольшой книжке «Монизм Вселенной», высказав идею о том, что разумна вся Вселенная как единое целое, в ней нет чего-то центрального.

Если обратиться к Евангелию, то по разъяснению Иоанна «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4,24). Личностного Бога Иоанн вообразить не мог. Под духом, мне кажется, следует понимать разум, мысль. Только через чистую мысль возможен контакт с Богом, если, конечно, такое общение можно назвать контактом, но другого подходящего определения у меня не нашлось.

Далее Иоанн поясняет: «Иисус говорит им (своим ученикам. — Ред.): «Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его».

Трогательную простоту и наивность проявил один из учеников Иисуса, попросивший «Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас. Иисус сказал ему: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? видевший Меня, видел Отца; как же ты говоришь: «покажи нам Отца?» (Ин. 14, 8–9).

За последние годы у меня сложилось свое собственное представление о личности Иисуса Христа, о Его времени, причине зарождения христианства и о том, что оно дает верующим, что может дать в конечном счете человечеству.

Евангелие, эту небольшую книгу с пожелтевшими от времени страницами, я впервые увидел в руках матери еще ребенком. Много позже именно в нем, когда открылись мои возможности и я прикоснулся к таинственному НЕЧТО, я попытался найти ответ на множество вопросов.

Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы.

(Лк. 20, 38)

Когда мне было два или три года (а я иногда вытаскиваю из кладовой памяти события, происшедшие со мной даже в годовалом возрасте), мать сказала отцу: «Научи ребенка молиться». Отец подошел к киоту, встал на колени. Я последовал его примеру. Икон в киоте было много, в серебряных и золоченых ризах (окладах) отражался свет висящей лампады нежно-розового стекла.

— Вот это, — сказал отец, показывая на икону в центре, — Спаситель, Иисус Христос, наш Боженька. — И отец перекрестился, показав мне, как это надо сделать.

— Вот так, сложи пальчики, коснись лба, живота, правого плеча, потом левого. Смотри на Спасителя, поклонись Ему.

Икона сохранилась. Я и сейчас вижу добрые, печальные глаза на строгом, немного таинственном лике, написанном в начале минувшего века, когда художники отошли от византийской манеры иконописи. И теперь, когда я пытаюсь представить себе облик Бога, то я непременно вижу Его таким, каким Он запечатлелся в моей памяти в далеком детстве. Это был образ Бога-Сына. Бог-Отец — грозный бородач с седыми волосами и гневным пронзительным взглядом — мне тогда не понравился.

На мой вопрос: «Кто это?» — мать ответила: «Бог-Отец, а зовут его Саваоф». Позже, уже взрослым, когда посещал церкви, как музеи, я еще несколько раз видел Саваофа, опять-таки нарисованным на стенах или под куполами, часто рядом с голубем, олицетворяющим (как я узнал) святой Дух — Бога-Духа в христианской Троице, троичном представлении Бога.

Я далек от высмеивания наивности представления о Триединстве, да и вообще от шутовских «опровергательств» написанного в Евангелии и Библии в целом (Библия, как известно, состоит из Ветхого Завета и Нового Завета).

Первая попытка осилить эту толстую книгу, предпринятая по настоянию матери, закончилась неудачей. Тогда мне было лет десять-двенадцать, но я уже твердо знал, что в Библии все выдумано, что Бога придумали попы, а религия — опиум для народа. Чтобы не огорчать мать, я полистал «коллективное творение сказочников» и потихоньку поставил книгу на место, не затевая антирелигиозного диспута. Позже, уже по совету старшего брата, стремившегося приобщить меня к миру прекрасного — музыке, живописи, литературе, которые многим обязаны христианству, я внимательно прочитал Библию от начала до конца.

В самом деле, знакомясь с классической живописью, скульптурой и вообще с культурой Европы, невозможно понять смысл многих творений, не знает Библии. Помню, как-то в Третьяковской галерее возле известной картины Иванова «Явление Христа народу» мне пришлось услышать такое определение христианства (говорила одна из посетительниц, маленькая, интеллигентного вида старушка, обращаясь к своей молоденькой спутнице, но, видимо, желая, чтобы ее услышали и другие): «Христианство — это свобода выбора между злом и добром, это единственный путь борьбы со злом, дикостью, коренящейся в природе еще далеко не совершенной психики людей. Это руководство к действию путем самоусовершенствования и прижизненной подготовки к иному бытию».

У меня цепкая память, и сказанное старушкой я запомнил почти дословно. Так или примерно так представляют задачи, назначение христианства все верующие люди, с которыми мне приходилось беседовать.

(Существует множество разновидностей как христианства, так и других религиозных течений, не считая верований, исповедуемых отдельными группами людей. Почему же не исчезает тяга человека к вере в любом ее обличии? Временами эта вера затухает в силу каких-то исторических условий, чаще ее затаптывают в грязь власть имущие в угоду какой-то идее, которая будто бы должна заменить собой веру в Бога.

Но, странное дело, даже после забвения, высмеивания, «войны» с Богом (времена Вольтера и современные «Вольтеры»), угасшие искры Божьи разгораются вновь наперекор антирелигиозной стихии.

Мое мнение — это мнение человека, очень терпимого к убеждениям (религиозным или иным) других людей, и я надеюсь, что высказывая его, я не оскорбляю ничьих религиозных чувств.

По рождению и дошкольному воспитанию я христианин православного вероисповедания, это религия моих родителей и моих предков. Если верить семейным преданиям, то вопросы веры, их философский аспект волновали и деда, и прадеда, вероятно, и я унаследовал это желание поразмыслить о вере в Бога.

Ведь если я верю, что истина тут, вот именно в том, во что я верю, то какое мне дело, если б даже мир не поверил моей истине… Ф. Достоевский

Помню, как, осиливая за второй присест Библию, я все свое внимание сосредоточил на Ветхом Завете, считая Новый Завет, Евангелие, второстепенным творением безвестных авторов, неудосужившихся убрать противоречия в повествованиях евангелистов.

Именно этими бросающимися в глаза «противоречиями» и кормятся воинствующие атеисты. Не миновали попытки обнаружить противоречия в Евангелии и меня. Где мне тогда было знать, что изначально, в течение ста-двухсот лет, существовали лишь устные пересказы о днях Иисусовых, что каждая христианская школа, секта считала тогда правильной и точной только свою версию деяний Христа, что в итоге и нашло отражение в евангельских сказаниях (записанных позже) от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Это канонические Евангелия. А есть и так называемые апокрифы, не одобренные церковью, — таких, как говорят специалисты, изучающие Библию, насчитывается более полуста. И те, и другие — это записанные устные предания: считалось смертным грехом выбросить даже одно слово.

Существует простой психолого-педагогический прием: группу школьников или студентов просят рассказать со всеми подробностями (или написать), как выглядит только что прошедший мимо человек или пробежавшая собака. Оказывается, у каждого рассказчика, автора сочинения будет своя точка зрения — с неточностями, прикрасами, преувеличениями и т. п. Это объясняется разными точками зрения, уровнем внимания, развитием и состоянием психики.

Это подтверждают и все четыре евангелиста. Прочтите у них те места, где говорится о Воскресении Иисуса Христа. Одни свидетели описывают сверкающих ангелов, яркий свет, шум, а другие — скромного юношу в белой одежде, сообщившего пришедшим ко гробу (в пещеру, где был похоронен Иисус), где им искать Воскресшего.

Лет пятнадцать тому назад я вновь, уже в третий раз взял в руки Евангелие, которому некогда в слепой самонадеянности не счел нужным уделить серьезного внимания. Приобщившись к лечебному магнетизму, я не мог не вспомнить о чудесах с наложением рук, чудесных исцелениях, о которых упоминается в Новом Завете — чудесах, считавшихся едва ли не главными из творимых Иисусом. И в самом деле, этот и по сие время загадочный способ лечения, ставился апостолами в один ряд с другими таинствами христианства.

Вот что писал апостол Павел в Послании к евреям: «…учению о крещениях, о возложении рук, о воскресении мертвых и о суде вечном» (6,2). Подчеркиваю — о возложении рук!

Судя по свидетельствам авторов Евангелия, именно чудо с возложением рук (и, разумеется, результат — исцеление) больше всего поражало современников Иисуса, как при Его жизни, так и после, в деяниях апостолов, широко пользовавшихся этим способом лечения Святым Духом.

Мой теперешний, если так можно выразиться, практический интерес к Евангелию начался с поисков тех мест в текстах, где прямо или косвенно говорится о чудесах исцеления наложением рук и другими способами воздействия. Должен сразу предупредить, что в мои намерения не входит научное исследование евангельских сообщений ни с позиции библеистов, отстаивающих святость каждого свидетельства, ни с позиции материалистов, считающих все евангельские чудеса фантазиями церковных фанатиков, задавшихся целью одурманить народ с помощью религиозного опиума.

Дело обстоит проще: мои собственные эксперименты с применением лечебного магнетизма заставили меня по-иному осмыслить многие евангельские сообщения, отбросить высокомерный скептицизм (присущий нашему поколению) и убедиться в правдивости рассказов о чудесах с наложением рук, да и не только их. Это те самые чудеса, над которыми глумятся бездумные зубоскалы, те самые чудеса, которые вызывают снисходительные улыбки у более воспитанных людей, те самые чудеса, на которых не сосредоточивают внимание философы, выискивающие в Евангелии иные откровения. Именно эти чудеса и убедили меня в том, что и все остальные сообщения (во всяком случае, о днях Иисуса) в Евангелии — не плод фантазии церковников.

Вначале приведу некоторые сообщения евангелистов об исцелениях наложением рук и другими способами, необъяснимыми с позиций рационализма, материализма.

«Привели к Нему глухого косноязычного и просили Его возложить на него руку. Иисус, отведши его в сторону от народа, вложил персты Свои в уши ему и, плюнув, коснулся языка его; И воззрев на небо, вздохнул и сказал ему: «еффафа», то есть «отверзись». И тотчас отверзся у него слух и разрешились узы его языка, и стал говорить чисто» (Мк. 7, 32–35).

«…и приводят к Нему слепого и просят, чтобы прикоснулся к нему. Он, взяв слепого за руку, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки, и спросил его, видит ли что? Потом опять возложил руки на глаза ему и велел ему взглянуть. И он исцелел и стал видеть все ясно» (Мк. 8, 22–23, 25).

«…и многие слышавшие с изумлением говорили: откуда у Него это? что за премудрость дана Ему, и как такие чудеса совершаются руками Его? Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? не здесь ли между нами Его сестры? И соблазнялись о Нем. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своем. И не мог совершить там никакого чуда; только, на немногих больных возложив руки, исцелил их» (Мк. 6, 2–5).

Я намеренно не говорю о некоторых других исцелениях: эпилепсии, проказ, женских кровотечений, хотя к последнему случаю стоит еще вернуться.

Об исцелениях прикосновением, наложением рук и словом, сказанным «со властью», повествуют и другие евангелисты. Однако не всегда Его воздействия оказывали немедленный результат, а требовались повторно, как, например, в случае со слепым, к которому Он был вынужден прикоснуться дважды.

Примечателен и ответ — Христа на вопрос учеников, спрашивающих, почему они не могли вылечить бесноватого (так в старину называли эпилептиков). Иисус ответил: «…сей рой не может выйти иначе, как от молитвы и поста» (Мк. 9,29).

В Евангелии говорится также о том, что Иисус расспрашивал родителей больных, когда началось заболевание, давал советы, которые и сейчас дал бы любой внимательный и наблюдательный врач, и т. п.

Словом, судя по евангельским сообщениям, Иисус вел себя как многознающий, но не всемогущий человек. Именно как человек, обладающий исключительным по силе даром целительства, имевший возможность передавать этот дар и опыт другим. Вначале избранным двенадцати апостолам (среди которых оказался предатель Иуда), и семидесяти безымянным Его последователям. А раз так, то можно предположить, что целительная сила, способность к ее проявлению присуща и другим людям, хотя и в меньшей, чем у Него, степени.

Когда я сам, на своем опыте убедился, что «наложение рук» — это не чудо (а лишь условное обозначение способа передачи своей энергии, при котором контакт совсем не обязателен), я еще больше уверился в историчности личности Иисуса Христа как Сына Человеческого.

Вначале Он представал в моем понимании как гениальный человек, обладающий редким даром целительства и возможностью творить другие «чудеса», вызывающие теперь скептические улыбки у людей, не способных к самостоятельному мышлению и осмыслению прочитанного.

Я начал скрупулезно — в третий раз! — вчитываться в Евангелие, находя для себя все новые и новые сведения.

Так ко мне пришло мое собственное представление о личности Иисуса Христа и его жизни, о которой повествует Евангелие.

Я знаю, что мое представление отличается от всего, о чем мне пришлось читать у историков, библеистов, писателей, оно базируется на личном опыте и наблюдениях, а это значительно прочнее и убедительнее.

После внимательного вчитывания в Евангелие и сравнения сообщений евангелистов о том или другом случае исцеления, возникло желание найти в основной христианской книге ответы и на другие вопросы. Прежде всего на главный — есть ли жизнь после смерти, после земной жизни?

На признании потустороннего существования зиждятся все религии и верования. На отрицании — атеизм. Что говорит Евангелие о Самом основателе христианской религии, об Иисусе? Сообщается следующее: почти две тысячи лет тому назад в древней Иудее (область Палестины) в городе Вифлееме родился ребенок от матери Марии и Святого Духа.

«Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святого.

Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее.

Но когда он помыслил это, — се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою; ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого;

Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою,

И не знал Ее, как наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус» (Мф. 1, 18–20, 24–25).

Все христианские религии признают беспорочное зачатие Иисуса Духом Святым, что во все века было предметом насмешек всех, кому было нужно бросить тень на величие Сына Человеческого, принизить Его до всего земного, грубого, прозаического. В одном из апокрифов говорится, что Иисус был зачат легионером (римлянином Иосифом Пандорой), сумевшим соблазнить иудейскую девушку Марию (Мариам).

Очень может быть, что легенда о непорочном зачатии заимствована в Египте. А что касается происхождения Иисуса из «колена Давидова» царского, то это уже явная подтасовка евангелиста, тщившегося возвеличить чем-то земным того, кто победил мир, победил смерть.

Да, к имени плотника Иосифа добавлялось — «сын Давидов». Допустим, Иосиф и был далеким отпрыском Давида, рожденным одной из многочисленных жен этого легендарного библейского царя иудеев. Но поскольку в качестве отца Иисуса фигурирует Дух Святой, а не Иосиф, то правдоподобность родословной Иисуса «от колена Давидова» не выдерживает ни малейшей критики. Пб матери же родословной у иудеев не велось.

Да и явление ангела Иосифу почему-то только во сне, когда, как упоминается в Евангелии, ангелы не раз зримо являлись многим свидетелям, смахивает на наивную попытку скрыть очевидное.

В моих глазах величие Матери Иисуса (кто бы ни был его земным отцом) не меркнет, ничто не умаляет подвига женщины, давшей миру такого человека.

Величие Христа не нуждается в доказательствах. В Евангелии нет ни одной строчки, которая подтверждала бы особое положение Матери Иисуса. Она, как и всякая хорошая мать, болела душой за Своего Первенца и страдала, стоя у креста при Его смертных муках. Весь облик Ее вполне земной, и людям верующим свойственно просить Ее о заступничестве перед Ее великим Сыном.

В Евангелии есть красивая, как новогодняя сказка, легенда о пришествии волхвов, которых вела к яслям, где лежал новорожденный Младенец, указующая звезда и «гласы с небес глаголящие». Все это вызывает у некоторых современных читателей Евангелия снисходительные улыбки, которые, раз появившись, не сходят и при чтении Деяний Самого Иисуса. Но эти улыбки — ретушь, заслоняющая истинное лицо Учителя Человеческого. Его земное лицо.

Иисус спрашивал учеников Своих: за кого почитают Меня люди?

(Мк. 8, 27)

Этот вопрос Иисуса к современникам, ученикам не утратил смысла и в наше время. Им может задаться каждый, кто внимательно прочитает Евангелие. Ответ, собственно говоря, дал сам Иисус: «…меня, Сына Человеческого…». Иисус Христос часто говорил о Боге как о Своем Отце, но никогда о том, что Он зачат Духом Святым, всячески подчеркивал свое земное происхождение. Его почитатели называли Его сыном Давидовым, Господом (Господином, не Богом). Достаточно вспомнить Его диалог с фарисеями, чтобы полностью отвергнуть приписываемое ему церковью царское происхождение.

«Когда же собрались фарисеи, Иисус спросил их:

Что Вы думаете о Христе? чей Он сын? Говорят Ему: Давидов.

Говорит им: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит:

«Сказал Господь Господу моему: седа одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих»?

Итак, если Давид называет Его Господом, как же Он сын ему?

«И никто не мог отвечать Ему ни слова» (Мф. 22, 41–46).

К сказанному добавить нечего. Сам Иисус отверг приписываемое ему. У меня, как, я думаю, и у большинства людей (верующих или просто интересующихся христианством), понятия Господь Бог и Господь — синонимы, но это не так. Господь Бог — это одно, а Господь — другое: господин.

Иисуса называли Учителем, Господом (Господином), о Нем говорили как о пророке. Он же называл себя Сыном Человеческим: «…верующий в Меня не в Меня верует, но в пославшего Меня». (Ин. 14, 44); «Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то» (Ин. 13, 13).

Свою миссию Иисус пояснял следующими словами: «Я есмь пусть и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня; если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего; и отныне знаете Его и видели Его» (Ин. 14, 6–7).

Сын Человеческий, первый из смертных людей, нашедший путь к тому, которого Он считал Отцом своим и Отцом других людей, Иисус открыл дорогу к конечной цели эволюции, цели Бога (если так можно выразиться), став бессмертным. Он старался указать своим ученикам и последователям эту дорогу, но мало кто понял Его, как мало кто понимает и сегодня. Что это именно так, я убежден, и постараюсь поделиться своими соображениями. Но вначале — об Иисусе как о человеке.

Иисус родился в небольшом иудейском городе Вифлееме и воспитывался в семье Своего отчима, плотника Иосифа из Назарета.

В Евангелии я неожиданно для себя обнаружил рассказ евангелиста Луки о происхождении Иисуса, в котором не фигурирует ни Святой Дух, ни кто-то из посторонних: сам Иосиф выступает настоящим отцом.

«В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле.

Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею.

И пошли все записьюаться, каждый в свой город.

Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова, записаться с Мариею, обрученную Ему женою, которая была беременна.

Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына Своего первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице» (Лк. 2, 1–7).

Приведенная цитата говорит достаточно ясно о вполне земном происхождении Иисуса. Его можно причислить к роду Давидову, поскольку Его отец (не отчим, как предполагалось) был из этого рода.

Впрочем, ни то, ни другое не умаляет и не возвеличивает Сына Человеческого, который не нуждался ни в родословной, ведущейся от легендарного царя, ни в том, чтобы Ему приписывалось зачатие от Духа. Он первенец из смертных людей, сумевший обрести бессмертие при жизни.

В Евангелии от Луки сообщается, что живя в Назарете, младенец «возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости…» (Лк. 2, 40).

В возрасте двенадцати лет Иисус отбился от родителей, когда они по обычаю пришли в Иерусалим на праздник. «Через три дня нашли Его в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их.

Все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его.

И увидевши Его, удивились; и Матерь Его сказала Ему: Чадо! что Ты сделал с нами? вот, отец Твой и Я с великой скорбью искали Тебя» (Лк. 2, 46–48).

Мать Иисуса, говоря об отчиме как об отце, давала подростку понять, что не только она, но и отчим «с великой скорбью» искал не пришедшего домой ребенка. Сказанного самой Матерью Иисуса достаточно, чтобы отбросить мысль о внеземном происхождении Иисуса и зачатии

Его Святым Духом. Конечно, можно понимать под «Святым Духом» необычную одаренность Иисуса.

«И он пошел с ними (родителями. — Ред.) и пришел в Назарет; и был в повиновении у них.

Иисус же преуспевал в премудрости и возрасте и в любви у Бога и человеков» (Лк. 2, 51–52).

Евангелие ничего не сообщает о периоде жизни Иисуса между двенадцатью и тридцатью годами. Что он делал? Учился, плотничал, как и Его отчим Иосиф? Или путешествовал по странам Средиземноморья, Индии, Тибету? Или был членом какой-то религиозной секты, общины (например, кумранской общины ессеев-целителей)?

Казнь Иоанна Крестителя стала началом проповедничества Иисуса. «После же того, как предан был Иоанн, пришел Иисус в Галилею, проповедуя Евангелие Царства Божия» (Мк. 1, 14).

«Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати, и был, как думали, сын Иосифов, Илиев» (Лк. 3, 23).

Приняв крещение от Иоанна Крестителя, Иисус удалился в пустыню.

«Немедленно после того Дух ведет Его в пустыню.

И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями, и Ангелы служили Ему» (Мк. 1, 12–13).

Под Духом, надо полагать, подразумевались рассудок, воля, сознание, желание что-то осмыслить в уединении.

Выскажу свои соображения о сорока днях пребывания Иисуса в пустыне.

Сорок дней голодания, добровольного отказа от пищи, это, по представлениям современной медицины, почти предельный срок, в течение которого человек нормального телосложения может обходиться без еды. Именно в состоянии голода, как свидетельствуют научные исследования, происходит обострение всех чувств и особенно мышления.

Надо думать, что не какой-то специально приставленный к Иисусу «Дух» заставил Его удалиться в пустыню, а осознанная потребность в длительном уединении, чтобы осмыслить зародившуюся у Него идею Царства Божьего и пути к нему как для Него самого, так и для Его последователей.

Недавно мне довелось познакомиться с книгой Эндрю Томаса «Шамбола сияющая». Чего только там не накручено вокруг мифической Шамболы, Страны посвященных, скрытой от посторонних глаз, как наш град Китеж.

Есть в этой книге и упоминание о человеке по имени Исса, выдаваемом за Иисуса, будто бы вернувшегося в Индию после своего воскресения. Но неоспоримы следующие высказывания.

1. К началу проповедничества Иисуса знали и в Галилее, и в Иудее как сына Марии и плотника Иосифа.

«Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? не здесь ли между нами Его сестры? И соблазнялись о Нем» (Мк. 6, 3).

Приобрел ли Иисус специальность своего приемного отца или нет, но, видимо, какая-то связь с семьей поддерживалась, так как иначе окружающие не признали бы в Нем сына плотника Иосифа, не знали бы Его в лицо.

2. Иисус был грамотен, начитан, знал священные книги иудеев, так что мог по памяти процитировать изречение того или иного пророка, что позволяло ему одерживать победы в спорах с фарисеями и книжниками (религиозными начетчиками-фанатиками). Кто его учил, где, чему? Самообразование в семье плотника? Об этом говорит упоминание в Евангелии о беседах Иисуса в храме, когда священники дивились уму и способностям ребенка. Может быть, смышленый пасынок Иосифа был отдан в какую-нибудь религиозную школу? Но вряд ли верующие родители отдали бы сына в чужие руки, в школу, где проповедовались иные догмы, веры и обычаи. Очень может быть, что на него оказала влияние личность Иоанна Крестителя.

«Что же смотреть ходили вы? пророка ли? Да, говорю вам, больше пророка.

Ибо говорю вам: из рожденных женами нет ни одного пророка больше Иоанна Крестителя; но меньший в Царствии Божием больше его» (Лк. 7, 26, 28).

Пожалуй, это первое из косвенных упоминаний о неземном, ином мире, о Царствии Божием, которое населяют и «большие» и «меньшие».

3. Исследуются и отношения Иисуса с родственниками.

Ребенком в родном Назарете он был «в повиновении» у родителей. Когда он уже проповедовал, «пришли к Нему Матерь и братья Его, и не могли подойти к Нему по причине народа.

И дали знать Ему: Мать и братья Твои стоят вне, желая видеть Тебя.

Он сказал им в ответ: матерь Моя и братья Мои, суть слушающие слово Божие и исполняющие Его» (Лк. 8, 19–21).

Иисус не вышел к родственникам, поставив значимость своих идей выше родственных отношений.

Братья Иисуса не только не верили в Него, но и, по сути дела, понуждали Его пойти в Иудею едва ли не на верную смерть.

«…Иисус ходил по Галилее, ибо по Иудее не хотел ходить, потому что Иудеи искали убить Его.

Приближался праздник Иудейский — поставление кущей.

Тогда братья Его сказали Ему: выйди отсюда и пойди в Иудею, чтоб и ученики Твои видели дела, которые Ты делаешь;

Ибо никто не делает чего-либо втайне, и ищет сам быть известным; если Ты творишь такие дела, то яви Себя миру.

Ибо и братья Его не веровали з Него.

На это Иисус сказал им: Мое время еще не настало, а для вас всегда время.

Вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы;

Вы пойдите на праздник сей, а Я еще не пойду на сей праздник, потому что Мое время еще не исполнилось.

Сие сказав им, остался в Галилее.

Но когда пришли братья Его, тогда и Он пришел на праздник, не явно, а как бы тайно.

Иудеи же искали Его на празднике и говорили: где Он?» (Ин. 7, 1 — 11).

«И услышавши, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя.

А книжники, пришедшие из Иерусалима, говорили, что Он имеет в Себе веельзевула и что изгоняет бесов силою бесовского князя» (Мк. 3, 21–22).

Встречая кругом недоверие, Иисус восклицал с горечью: «…не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своем» (Мк. 6, 4).

Отношение Матери Его к Нему видно из сказанного Марией на свадьбе в Кане Галилейской.

«На третий день был брак в Кане Галилейской, и Матерь Иисуса была там.

Был также зван Иисус и ученики Его на брак.

И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них.

Иисус говорит Ей: что Мне и Тебе, Жено? еще не пришел час Мой.

Матерь его сказала служителям: что скажет Он вам, то сделайте» (Ин. 2, 1–5).

Я не буду сейчас приводить свое объяснение чуда превращения воды в вино, об этом, как о других чудесах, позже. Так вот, слова, сказанные матерью Иисуса, характеризуют Ее отношение к возможностям Сына: «Что скажет Он Вам, то сделайте». Она верила, что Он, Ее Сын, все мог сделать. Она не ошиблась — чудо совершилось. Сыновья же любовь к Матери проявилась в словах, сказанных Им уже на кресте.

«При кресте Иисуса стояли Матерь Его, и сестра Матери Его Мария Клеопова, и Мария Магдалина.

Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой.

Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе» (Ин. 19, 25–27).

К тому времени, когда Иисуса распяли, Мать Его овдовела, и Иисус поручил своему ученику заботу о ней.