[Проблемы приобщения европейцев к эзотерическим знаниям; древние традиции передачи эзотерических учений ученикам]

[Проблемы приобщения европейцев к эзотерическим знаниям; древние традиции передачи эзотерических учений ученикам]

Но на нашем пути имеются огромные трудности. Эти джентльмены не соглашаются обрести оккультное знание тем путем, каким это совершают ученики согласно традициям. Если один или двое из них, которых Братья изволили бы избрать, желали бы отправиться в Тибет, как поступают другие ученики, и получить некоторое знание оккультной науки таким образом, какой позволен и предписан правилами гималайского, или Тибетского, Братства, и затем вернуться обратно в этот жалкий мир, когда им будет позволено, и учить своих соотечественников, и трудиться на благо человечества, то в этом деле не было бы трудностей. Но сейчас Братья не могут обучать их так, как обучаются ученики в Тибете. Им можно раскрыть лишь некоторые вещи; и очень трудно провести четкую черту разграничения между тем, что им может быть преподано и что нет, если только они не являются настоящими кандидатами на посвящение. Кроме того, обстоятельства, при которых оккультной науке предстоит учить теперь, совершенно отличаются от тех, при которых ей учили в прежние времена. В древние времена обычные люди имели абсолютную веру в своих посвященных и Риши. Они никогда не спрашивали о причинах раскрытия им каких-либо истин; и Риши никогда не заботились о том, чтобы наглядно доказать правильность своих учений согласно формальным законам логики. Изучающий оккультную науку обычно осознает истину учения своего Гуру непосредственным восприятием, а не убеждением себя в том, что рассуждение его Гуру правильно. Но теперь, мадам, отношение изучающего и преподающего совсем другое. Каждое утверждение, как бы оно ни было ясно, должно быть подтверждено объяснениями, облеченными в правильную силлогическую форму, прежде чем оно может быть принято теми, кто получил так называемое гуманитарное образование. Если бы Гуру, например, сказал своему ученику, что тот не должен убивать или красть, то ученик, несомненно, в ответ спросил бы: «Ладно, сэр, но какое основание у вас имеется, чтобы утверждать это?» Таково отношение современного ума, и вы можете убедиться, что это так, из трудов Бентама.

При таких обстоятельствах вы легко можете понять, как трудно дать основание какой-либо из истин (они суть лишь голословные утверждения для скептиков) оккультной науки. Предположим, что я скажу мистеру Хьюму, что Адепт может перенести свое астральное тело в любое место, которое он желает видеть, – он, несомненно, в ответ спросит меня: «Откуда вы это знаете? Как вы можете это доказать?» В случае Адепта, обучающего своего ученика, он докажет свое утверждение либо действительным перенесением своего астрального тела в какое-то определенное место, либо обучением его самого практическому методу совершать это. Предположим, что эти два способа доказательства данного утверждения недоступны вам, – видите, как трудно будет дать а priori основания для подтверждения рассматриваемого утверждения. Такое объяснение, если даже дано, никогда не может быть удовлетворительным для того, кто привык к методам аргументации и доказательства, принятым так называемой современной наукой; отсюда возникает затруднение в обучении оккультной науке людей, подобных мистеру Хьюму и Синнетту. И в моем случае это затруднение значительно усилено по двум причинам:

1. Потому что я не смею показать что-то из оккультной науки практически.

2. Потому (К.Х.: Теперь вы видите, чего он боится. Обещайте ему письменно не расспрашивать его и не настаивать, чтобы он отвечал на ваши вопросы о нас, и он охотно даст вам наставления, и, как вы видите, он не так уж неправ) что я вынужден притворяться, что не знаю Братьев, тогда как на самом деле я лишь отказался говорить о них. Поэтому существует какая-то опасность, что эти люди разочаруются со временем и вернутся к их прежнему состоянию скептицизма, если вдобавок не обернутся при этом нашими врагами, когда обнаружат, что им не будут даны практические наставления. По этим причинам я весьма неохотно согласился взяться за труд наставления англичан в нашей древней философии и науке. Но так как М. и К.Х. просили меня сделать это, то я могу лишь выполнять их приказы; и я полностью готов делать все, что смогу, в этом деле. Но эта опасность, которую я предполагаю в будущем, очень скоро настигнет нас, если мистер Хьюм явится сюда и увидит меня лично.

1. По моему теперешнему образу жизни (я адвокат) он, несомненно, будет считать, что я не могу быть настоящим учеником Махатм.

2. Он определенно задаст мне тысячу и один вопрос о Братьях; и тогда я буду вынужден сказать ему, что мне не позволено отвечать на такие вопросы. Он может, естественно, сказать: «Ладно, это не означает давать мне практические наставления, я лишь прошу некоторую информацию; вы видите, что я живу соответственно данным мне указаниям; и какой может быть вред в сообщении мне некоторой информации о Махатмах, когда я ваш собрат теософ?» (К.Х.: И вы, несомненно, так скажете.)

3. День и ночь я должен буду давать ему факты и разъяснения, которые могут удовлетворить его (вы прекрасно знаете, как он спорил с М. о П. Г.), или должен буду ясно сказать ему, что не буду ничего ему больше рассказывать, и т.д., и т.п.

Так или иначе, это дело не придет к какому-либо удовлетворительному завершению.

Сердечно благодарю вас за добрый совет и приложу все усилия, чтобы не уклониться от указанного мне пути. Но, мадам, вы определенно переоцениваете меня и мои способности. Что касается адептства, то я отлично знаю, как я далек от этого. До сих пор я не слышал, чтобы кому-либо, поставленному в мое положение, когда-либо удавалось стать Адептом. Даже практически я знаю весьма мало о нашей древней Тайной Науке. (К.Х.: Это не совсем так. Он знает достаточно для любого из вас.) Мои представления о ней в значительной степени смутные и туманные. Все они являются многочисленными видениями, которые могут подтвердиться или не подтвердиться потом. Это большое несчастье для Индии, что при таких обстоятельствах я должен рассматриваться как ее единственный «оплот спасения». Я, несомненно, полон решимости делать все, что могу для теософии и моей страны до самого конца моей жизни. Ваши бескорыстные труды на благо моей страны настоятельно требуют такой поддержки с моей стороны и со стороны всех индусов, которые любят свою родину. Для меня достаточно знать, что один из наших достославных Братьев был столь добр, что заметил меня и оказал мне некоторую помощь.

Пожалуйста, попросите полковника Олькотта отослать заранее телеграмму мистеру Рагхунатху Роу и мне, сообщая нам дату, когда он прибудет. И я надеюсь, что вы изволите поступить так же, если найдете возможным приехать сюда. Мы не можем допустить, чтобы вы прибыли сюда как простые незнакомцы. Некоторые из виднейших членов местного общества, я уверен, будут приветствовать вас по вашему прибытии.

(К.Х.: Почему [бы] не посоветоваться с ним?)

Благодарю вас за информацию относительно книги, в которой я нуждался в связи с Большой пирамидой Египта. Существует некая таинственная связь между планом, по которому она была сооружена, и нашим эзотерическим Шричакрам [1]. Но вы еще не уведомили меня, есть ли информация, которую я получил относительно вашего... (остальная часть письма отсутствует. – Ред. англ. издания.)